Дэвина смутило то, как небрежно герцог рассуждает о подобных вещах. Ведь они говорили о его родственниках. Его старший сын, внуки, племянники, племянницы, двоюродные братья и сестры - все станут жертвами барбадиорских колес смерти. Дэвин спросил себя, станет ли он когда-либо столь же циничным. Ожесточит ли его до такой же степени то, что началось сегодня. Он попытался представить себе своих братьев на колесах смерти в Азоли, но его воображение с ужасом отвергло саму подобную попытку. Он незаметно сделал знак, отводящий беду.
Дело в том, что его расстроили мысли о Менико, а ведь тут речь шла лишь о потере этим человеком денег, не более. Люди все время переходят из одной труппы в другую. Или уходят, чтобы организовать собственные труппы. Или совсем бросают бродячую жизнь и занимаются делом более безопасным. Найдутся такие, которые будут ожидать от него, что он после сегодняшнего успеха уйдет. Эта мысль должна была бы утешить его, но не утешила. Почему-то Дэвину очень не хотелось, чтобы выглядело так, будто они были правы.
Тут ему в голову пришло еще кое-что.
- Не покажется ли несколько странным, если мы исчезнем сразу же после утреннего отпевания? После раскрытия заговора против Альберико? Мы теперь неким образом связаны с семьей Сандрени. Следует ли привлекать к себе внимание подобным образом? Не похоже, чтобы наше исчезновение прошло незамеченным.
Почему-то он обратился к Баэрду. И через секунду был вознагражден коротким, серьезным кивком, в знак признания его правоты.
- Этот довод я принимаю, - сказал Баэрд. - Это разумно, хоть мне и не хочется это признавать.
- Добрая толика здравого смысла, - согласился Сандре. Дэвин слегка поежился под пристальным взглядом этих черных, запавших глаз. - Вы двое, - герцог махнул рукой в сторону Дэвина и Катрианы, - еще можете оправдать в моих глазах ваше поколение.
На этот раз Дэвин не взглянул на девушку. Вместо этого его взгляд метнулся в угол, где лежал внук Сандре с перерезанным фамильным кинжалом горлом у второго, угасающего очага.
Алессан прервал молчание, нарочно кашлянув.
- Существует и совершенно другой аргумент, - сказал он странным тоном.
- Только те, кто провел столько ночей под открытым небом, как я, могут по достоинству оценить глубину моего стремления провести ночь в мягкой постели. Короче говоря, - закончил он с ухмылкой, - твое красноречие переубедило меня, Дэвин. Веди меня обратно в гостиницу к Менико. Даже общая постель с двумя игроками на сиринье, которые храпят в относительной гармонии друг с другом, для меня гораздо привлекательней ночевки на холодной земле рядом со сравнительно тихим Баэрдом.
Баэрд наградил его мрачным взглядом. Но Алессан легко пережил это.
- Я воздержусь, - загадочно ответил Баэрд, - от рассказа о твоих собственных ночных привычках. Я останусь здесь один ждать возвращения герцога Сандре. Сегодня ночью нам надо сжечь этот домик, причины очевидны. В противном случае слуги обнаружат исчезновение покойника, когда вернутся сюда утром. Будем ждать вас троих у тайника через три утра после нынешнего, пораньше, как только вы сможете встать с ваших подушек. При условии, - прибавил он с сарказмом, - что изнеженная городская жизнь не лишит вас возможности найти тайник.
- Я найду, если он заблудится, - сказала Катриана.
Алессан перевел взгляд с одного на другую с оскорбленным выражением лица.
- Это нечестно, - запротестовал он. - Это же просто музыка. Вы оба это знаете.
Дэвин не знал. Алессан продолжал смотреть на Баэрда.
- Ты знаешь, что я возвращаюсь только ради музыки.
- Конечно, знаю, - мягко ответил Баэрд. Выражение его лица изменилось.
- Боюсь только, что музыка когда-нибудь погубит нас обоих.
Перехватив взгляд, которым они обменялись, Дэвин узнал нечто новое и неожиданное о чувствах, связывающих людей, и о любви.
- Идите, - нахмурившись, приказал Баэрд, так как Алессан все еще колебался. - Встретимся после Праздника. У тайника. Но не ждите, что вы нас узнаете, - прибавил он.
Алессан вдруг улыбнулся, и через мгновение Баэрд тоже позволил себе улыбнуться. Улыбка совершенно изменила его лицо. Баэрд нечасто улыбается, понял Дэвин.
Он все еще раздумывал над этим, шагая вслед за Алессаном и Катрианой к выходу и дальше, в темноту леса.
6
Случилось так, что долгая дорога того дня и той ночи все-таки не привела их обратно в гостиницу.
Они втроем вернулись через лес к большаку из Астибара в Ардин. Шли молча по дороге под осенними звездами, в лесу громко пели цикады. Дэвин радовался, что надел шерстяную рубаху: стало холодно, возможно, выпадет иней.
Странно было идти по лесу так поздно, в темноте. Когда они путешествовали с Менико, тот всегда старался еще до ужина найти для труппы ночлег. Несмотря на то что оба тирана принимали жесткие меры против воров и разбойников, порядочные люди не рисковали передвигаться по дорогам Ладони ночью.
Такие люди, каким Дэвин сам был еще сегодня утром. Ему ничто не угрожало, он занимал свое место в жизни и имел свое призвание, даже добился, как это ни невероятно, триумфа. Он стоял на пороге подлинного успеха. А сейчас шагает по дороге во тьме, отказавшись от всех подобных перспектив и безопасной жизни, дал клятву, которая сделала его кандидатом на колесо смерти в Кьяре, если не здесь. Собственно, и там, и здесь, если Томассо бар Сандре заговорит.
Это было странное, неуютное чувство. Он доверял людям, к которым присоединился, доверял даже этой девушке, если на то пошло, но он их не слишком хорошо знал. Не так, как узнал Менико или Эгано за эти годы.
Ему пришло в голову, что то же самое можно было сказать и о деле, за которое он поклялся сражаться: он и Тиганы не знал, чего и добивался Брандин Игратский своими чарами. Дэвин сейчас менял свою жизнь на историю, рассказанную под луной, на песню из детства, на память о своей матери, на почти чистую абстракцию. На имя.
Он был достаточно честен, чтобы спросить себя, пошел ли он на это в поисках приключений - поддавшись обаянию романтического ореола, окружавшего Алессана, Баэрда и старого герцога, - или ради тех глубоких, старых боли и горя, о которых услышал сегодня в лесу. Он не знал ответа. Не знал, насколько сильно повлияла на его решение Катриана, или его отец, или гордость, или звук голоса Баэрда, повествующего в ночи о его потере.
Правда заключалась в том, что если Сандре д'Астибар не даст сыну заговорить, то ничто не может помешать Дэвину жить так же, как он прожил последние шесть лет. Добиваться триумфа и наград, которые ждали его в будущем. Он покачал головой. Поразительно, но этот путь - путешествовать с Менико по дорогам, выступать по всей Ладони, вести ту жизнь, которую вел до сегодняшнего утра, - теперь казался ему почти немыслимым, словно он уже оказался по другую сторону некой бездонной пропасти. Дэвин спрашивал себя, как часто люди совершают поступки, делают жизненно важный выбор по причинам ясным и простым, которые легко понять.
Его внезапно вывел из задумчивости Алессан, предостерегающе поднявший руку. Не говоря ни слова, все трое снова скользнули под деревья у дороги. Через мгновение на западе показался мелькающий свет факела, и Дэвин услышал грохот приближающейся повозки. Послышались голоса, мужской и женский. Гуляки, поздно возвращающиеся домой, догадался он. Праздник действительно продолжался. В некотором смысле это начинало казаться еще одной несообразностью. Они ждали, пока проедет повозка.
Но этого не случилось. Мягко шлепнули и звякнули поводья, лошадь остановилась прямо у того места, где они спрятались. Кто-то соскочил на землю, потом они услышали, как отпирают цепь на воротах.
- Я слишком уж снисходителен, - пожаловался мужской голос. - Каждый раз, когда я смотрю на это подобие герба, вспоминаю, что мне следовало заказать эскиз мастеру. Есть же пределы, или должны быть, тому, что позволяет отец!
Дэвин одновременно узнал это место и этот голос. Повинуясь импульсу, стремлению вернуться назад, к обычному и знакомому, после того, что произошло ночью, он вскочил.
- Доверьтесь мне, - шепнул он в ответ на взгляд Алессана. - Это друг.
Потом вышел на дорогу.
- А я считаю, что герб красивый, - четко произнес он. - Лучше, чем у многих художников. И сказать по правде, Ровиго, помню, вы говорили мне то же самое вчера днем в "Птице".
- Я знаю этот голос, - мгновенно ответил Ровиго. - Я знаю этот голос и чрезвычайно рад его слышать - хотя ты только что разоблачил меня перед сварливой женой и дочерью, которая слишком давно стала сущим наказанием для несчастного отца. Дэвин д'Азоли, если не ошибаюсь.
Он отошел от ворот и снял с повозки фонарь. Дэвин услышал, как с облегчением рассмеялись две женщины в повозке. За ним на дорогу вышли Алессан и Катриана.
- Вы не ошиблись, - ответил Дэвин. - Разрешите представить вам двоих моих товарищей по труппе: Катриана д'Астибар и Алессан ди Тригия. Это Ровиго, тот купец, с которым я вчера распивал бутылку в элегантной обстановке, когда Катриана организовала на меня нападение и меня оттуда вышвырнули.
- А! - воскликнул Ровиго, поднимая фонарь повыше. - Сестра!
Катриана, освещенная пятном света, улыбнулась с притворной скромностью.
- Мне необходимо было с ним поговорить, - объяснила она. - Но не очень-то хотелось заходить в это заведение.
- Мудрая и предусмотрительная женщина, - одобрил Ровиго с усмешкой. - Моему бы выводку дочерей хоть половину вашего ума. Никому не может захотеться зайти в "Птицу", - прибавил он, - если только он не страдает настолько сильной простудой, что потерял всякое обоняние.
Алессан расхохотался.
- Приятная встреча на темной дороге, мастер Ровиго, тем более приятная, если это вы хозяин судна под названием "Морская Дева".
Пораженный Дэвин заморгал.
- Действительно я имею несчастье владеть этой старой развалиной и плавать на ней, - весело признался Ровиго. - Откуда вам это известно, друг?
Алессан, казалось, очень забавляется.
- Потому что меня просили разыскать вас, если смогу. У меня для вас известия из Феррата. От несколько полноватого, краснолицего мученика по имени Тачио.
- Мой уважаемый агент из Феррата! - воскликнул Ровиго. - Действительно, приятная встреча! Но где вы его встретили?
- Тоже в таверне, должен с сожалением признать. В таверне, где я выступал, а он… ну, по его собственному выражению, спасался от возмездия. Мы двое, по случайности, оказались последними клиентами в тот вечер. Он не слишком спешил вернуться домой, что было, на мой взгляд, вполне предусмотрительно, и мы разговорились.
- С Тачио разговориться нетрудно, - согласился Ровиго. Дэвин услышал с повозки смех. Это не был смех нудной дочери, которую никто не берет замуж. Он начинал правильно оценивать отношение Ровиго к своим женщинам. И невольно улыбнулся в темноте.
- Достойный Тачио, - сказал Алессан, - объяснил мне свое затруднение, и когда я упомянул о том, что только что поступил в труппу Менико ди Феррата и направляюсь сюда на Праздник, он поручил мне разыскать вас и устно передать подтверждение тому, что написано в письме, по его словам, посланном вам.
- Полдюжине писем, - застонал Ровиго. - Так каково же это устное подтверждение, друг Алессан?
- Добрый Тачио поручил мне сказать вам и поклясться милостью Триады и тремя пальцами Ладони, что это правда, - голос Алессана безупречно пародировал интонации гонца из театрального представления, - что если новая кровать не прибудет из Астибара до зимних заморозков, Дракон, спящий рядом с ним тревожным сном, проснется в гневе и его жизнь, отданная на службу вашей милости, закончится насильственной смертью.
Из тени, где стояла повозка, донесся смех и аплодисменты. Мать, решил Дэвин, продолжая прежнюю мысль, даже отдаленно не напоминает сварливую женщину.
- Эанна и Адаон, которые вместе благословляют браки, не допустят, чтобы такое произошло, - благочестиво произнес Ровиго. - Кровать заказана, и изготовлена, и готова к отправке сразу же по завершении Праздника.
- И Дракон будет спать спокойно, и Тачио будет спасен, - нараспев произнес Алессан звучным голосом, каким произносят "мораль" в конце детского кукольного представления.
- И чем это вас всех так запугала бедная Ингонида, не могу понять, - донесся из повозки мягкий, смеющийся женский голос. - Ровиго, разве сегодня ночью мы окончательно забыли о вежливости? Будем и дальше держать этих людей на холоде и в темноте?
- Ни за что, любимая, - поспешно воскликнул ее муж. - Аликс, лишь возникший в воображении образ разгневанной Ингониды затуманил мой ум. - Дэвин обнаружил, что никак не может перестать улыбаться; даже лицо Катрианы, заметил он, потеряло обычное выражение высокомерного безразличия.
- Вы возвращались в город? - спросил Ровиго.
Первый скользкий момент - и Алессан предоставил ответ Дэвину.
- Да, - ответил Дэвин. - Мы совершили долгую прогулку, чтобы освежить головы и сбежать от шума, но уже готовы были снова бросить вызов городу.
- Воображаю, как вам троим весь вечер досаждали поклонники, - сказал Ровиго.
- Действительно, кажется, мы добились определенной популярности, - признался Алессан.
- Ну, - серьезно произнес Ровиго, - шутки в сторону, я вполне могу понять, что вы захотели снова присоединиться к веселью - оно еще не достигло наивысшей точки, когда мы уехали. Оно будет продолжаться всю ночь, конечно, но признаюсь, я не люблю оставлять младших одних слишком поздно, а моя несчастная старшая дочь, Алаис, от перевозбуждения начинает дергаться и падать в обморок.
- Как это грустно, - ответил Алессан без следа улыбки.
- Отец! - раздался мягкий, но настойчивый протест с повозки.
- Ровиго, перестань сейчас же, а не то я вылью на тебя воду из умывального таза, пока ты будешь спать, - заявила ее мать, но, как отметил Дэвин, в ее голосе не было настоящего гнева.
- Видите, как обстоят дела? - Купец выразительно взмахнул свободной рукой. - Меня преследуют даже во сне, никакого покоя. Но если вас не окончательно запугала достойная порицания сварливость моих женщин и перспектива встретить еще трех, почти столь же вредных, в доме, тогда добро пожаловать, смиренно предлагаю вам поужинать и выпить в более спокойной обстановке, чем ждет вас сегодня ночью в Астибаре.
- И если сделаете нам честь и останетесь ночевать, предлагаем вам три постели, - прибавила Аликс. - Мы слышали, как вы играли и пели сегодня утром на похоронах герцога. И сочтем за честь, если вы присоединитесь к нам.
- Вы были во дворце? - спросил удивленный Дэвин.
- Нет, - пробормотал Ровиго тоном самоосуждения. - Мы были на улице за стеной, в толпе. - Он заколебался. - Я испытывал к Сандре д'Астибару большое уважение и восхищался им. Земли Сандрени лежат к востоку от моего маленького имения - вы только что прошли мимо его леса. Он до самого конца оставался очень необременительным соседом. Мне хотелось послушать ритуальные песнопения в его честь, а когда я узнал, что мой только что обретенный юный друг и его труппа были отобраны для исполнения этих обрядов, ну… Так вы зайдете к нам?
На этот раз Дэвин предоставил право ответа Алессану.
Белые зубы Алессана сверкнули в темноте, и он сказал, все еще забавляясь происходящим:
- Мы даже не подумали бы отказаться от столь любезного приглашения! Это позволит нам выпить за благополучное путешествие новой кровати Тачио и за спокойный сон его Дракона!
- Ох, бедная Ингонида, - отозвалась Аликс с повозки, безуспешно пытаясь сдержать смех, - вы все так несправедливы!
В доме их ждали свет, тепло и несмолкающий смех. Еще там были три несомненно привлекательные девушки, имена которых слишком быстро пролетели мимо ушей Дэвина в вихре восклицаний и разрумянившихся щек. Кроме одного.
Алаис, старшая дочь купца, отличалась от сестер. Она оказалась невысокой, стройной и серьезной. У нее были длинные, совершенно прямые черные волосы и глаза самого нежно-голубого цвета, какой когда-либо приходилось видеть Дэвину. Рядом с ней взгляд голубых глаз Катрианы горел еще большим вызовом, чем обычно, а ее спутанные рыжие волосы более всего походили на гриву льва.
Настойчивые голоса и руки женщин усадили гостей в чрезвычайно удобные кресла в гостиной, обставленной мебелью в зеленых и золотистых тонах. В огромном деревенском очаге пылал огонь, прогоняя осенний холод. Пол устилал большой ковер с квилейским узором, который узнал даже неопытный глаз Дэвина. Семнадцатилетняя Селвена, вторая дочь Ровиго, грациозно опустилась на ковер у ног Дэвина. Она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Катриана, усаживаясь поближе к огню, бросила на него быстрый, иронический взгляд, который он предпочел проигнорировать. Алаис пока находилась где-то в другом месте, помогая матери.
В этот момент из задней комнаты снова появился Ровиго, раскрасневшийся и торжествующий, с тремя бутылками в руках.
- Надеюсь, - сказал он, улыбаясь им во весь рот, - что всем вам нравится вкус астибарского голубого вина?
Для Дэвина этот простой вопрос окутал благожелательной аурой судьбы его импульсивный шаг там, в темноте. Он бросил взгляд на Алессана и получил в ответ странную улыбку, которая, как ему показалось, говорила о многом.
Ровиго начал быстро откупоривать бутылки и разливать вино.
- Если кто-то из этих несчастных женщин вам докучает, - бросил он через плечо, - не стесняйтесь, гоните их прочь, как кошек.
Из каждого бокала поднималась струйка голубоватого дыма.
Селвена тщательно расправила вокруг себя подол платья, с такой легкостью пропустив мимо ушей насмешку отца, что это свидетельствовало о ее давней привычке к подобным вещам. Вошла ее мать - аккуратная, подтянутая, быстрая, совершенно не соответствующая тому, как ее описал Ровиго в "Птице", - вместе с Алаис и пожилой служанкой. Очень быстро буфет был уставлен самой разнообразной едой.
Дэвин принял у Ровиго бокал вина и наслаждался его чистым, как лед, букетом. Он откинулся на спинку кресла и приготовился в следующий отрезок времени испытывать глубокое удовлетворение. Селвена встала, повинуясь взгляду матери, но только для того, чтобы наполнить едой тарелку для Дэвина. Она принесла ему тарелку, улыбнулась и снова устроилась на ковре, значительно ближе, чем прежде. Алаис подала еду Алессану и Катриане, а две другие дочери устроились у ног отца. Он с притворной свирепостью шлепнул каждую из них.
Дэвин сомневался, видел ли он когда-нибудь человека, столь откровенно довольного тем, где он находится. Наверное, это отразилось в его ироническом взгляде, так как Ровиго, поймав этот взгляд, пожал плечами.
- Дочери, - пожаловался он, грустно качая головой.
- Пастух с пастбищ Чертандо, - напомнил ему Дэвин, глядя в упор на жену купца.
Ровиго поморщился. Аликс, у глаз которой собрались лукавые морщинки, их услышала.
- Он опять болтал, да? - спросила она, склонив голову к плечу. - Сейчас соображу: я похожа на слониху и у меня чудовищно злобный характер, а эти четверо девочек настолько уродливы, что из них не получилась бы и одной более-менее нормальной невесты. Я права?
Расхохотавшись, Дэвин повернулся к Ровиго и увидел, что тот, ничуть не смущаясь, с гордостью улыбается своей жене.