– Что? – удивление Лугира было искренним. После чего он так же искренне разозлился. – Ты уже с кем-то прошла ритуал, шлюха?!!
– У вас отвратительные манеры, господин Говнюк, – процедила я, формируя красивые и весьма неприятные молнии на пальцах левой руки. Пять крупных электрических искр слетели в направлении уже далеко не условного противника и были тут же погашены его щитом.
– Ее нужно убить, дорогая, – сказал Лугир, не оборачиваясь. – Теперь другого выхода у нас нет. Подойди ко мне, нужно сложить наши усилия. Ее прикрывает пройденный ритуал и желудь священного дуба, я один не справлюсь.
– С удовольствием, любимый. – Сента спешилась. Не так красиво, как ее любовник, но гораздо изящнее меня. Подошла поближе, выплетая руками какой-то незнакомый мне по ощущениям узор.
Вот честное слово, ожидала всего, но только не того, что случилось, когда она встала плечом к плечу с Лугиром. Тот непринужденно положил ей руку на затылок, и… Нет. В Голливуде эту сцену бы никогда не сняли так обыденно, без эффектного превращения живого человека в воющую мумию у всех на глазах. Сента вдруг побледнела, закатила глаза, словно с ней случился обморок, и осела на землю, будто детский шарик, из которого вышел воздух. Магическим зрением я увидела, как узор ее Дара был буквально всосан Лугиром и стал частью его узора.
– Твою ж мать… – да, такое не оценить невозможно. – А говорят, вампиров не существует…
– Я ей солгал, говоря, что один с тобой не справлюсь, – почти печально проговорил Лугир, поставив щит и не спеша подходя ко мне.
Его щит был прекрасен. Ледяная стена, прозрачная, но непробиваемая. Хотя… Ульса сто тыщ раз твердил нам, своим ученикам, что любая эмоция влияет на плетение защитных заклинаний. Так оно и было. Лугир боялся, что его фокусы станут известны "суду общественности", отсюда и убийство подельницы, и стремление убить меня. Криминальные проделки с крестьянками – это одно, а нападение на ведьму – совсем другой коленкор. Достаточно одного моего заявления и проверки его на правдивость у мага-дознавателя. Его шестерки будут молчать, и вообще, кто примет во внимание их слова? Простолюдины не имеют права свидетельствовать против представителей высших сословий. Им двигал страх за единственного человека, который действительно был ему небезразличен, – за него самого. И этот страх проделывал в его прекрасном щите едва заметные щели. Что ж, если его еще немного пнуть…
– Если б я имел коня, это был бы номер, – я с гаденькой улыбочкой продекламировала не слишком пристойные стишки из своего мира. – Если б конь имел меня, я б, наверно, помер.
Красивое, холеное, начисто выбритое лицо Лугира лишь слегка побледнело, но узор щита исказился, заплясал неровными волнами… И тут я, решив, что терять больше нечего, поставила свой щит, постаравшись захватить в его сферу и Лугира, и его плетение. Тот самый, модифицированный, с постоянной подпиткой извне.
С тихим, жалобным, еле-еле слышным звоном почти мгновенно сдохли все амулеты и активные заклинания, находившиеся внутри этой сферы. И мои, и его. Циклу подпитки было совершенно все равно, с какой стороны выкачивать наполненные магией плетения – снаружи или изнутри сферы. Я почувствовала, как меня выворачивает наизнанку. Щит питался и моим скромным Даром, и куда более развитым Даром Лугира. Но мне было легче: сорок лет жизни в мире, где о магии только сказки рассказывают, развивают неплохую способность обходиться без нее. А Лугиру реально было плохо. И я совершила ошибку, дав ему пару лишних секунд. Не сообразила, что врага нужно убивать, пока он слаб. А вот он, взвыв, вышиб у меня из рук почти бесполезный "Сафари" и вцепился мне в глотку… Что было дальше – убейте, не помню. Помню только знакомую красную пелену и затопившую меня от пяток до макушки дикую ярость зверя, загнанного в тупик. Когда я очнулась, в руке у меня осталась острая на изломе ветка, красная от крови и каких-то тошнотворных ошметков. Руки тоже были в кровище. Сама я стояла на коленях над телом с изорванной шеей и разодранным в кровь лицом с выдавленным глазом. Лугир, конечно, изменился до неузнаваемости, что уж там говорить. А поодаль мелькали спины его удиравших вассалов, за которыми гнались два всадника с мечами наголо.
2
Она была прекрасна, даже когда хмурилась…
– Артефакт только что принял тревожный сигнал. – Она ответила на его невысказанный вопрос. Когда двое живут вместе так долго, не нужно никакой телепатии. – В волости Туримит, что на востоке, кто-то применил необычное заклинание.
– Кто-то? – Он удивленно поднял бровь. – Разве медальон ослушника…
– Сигнал на туримитский рубин поступил сразу от двух медальонов. – Она нервно сжала тонкими пальцами крупный янтарный кулон – единственное украшение, которое надевала к строгому белому платью. – Причем один из медальонов вскоре сообщил о смерти владельца… Нужно принять необходимые меры, любимый.
– Не стоит, жизнь моя. – Он нежно коснулся ее руки, сжимавшей янтарь. – Сейчас не до этого. Судьба всех магов и ведьмаков этого мира уже определена, и размениваться на такие мелочи, когда речь идет о нашем выживании… Нет. Ни к чему посылать верховного дознавателя на окраину княжества, когда сам преступник скоро будет здесь. Либо преступник – тот, что вскоре умер. Ты произвела сравнение силы Дара у обоих?
Она ненадолго задумалась, продолжая теребить кулон. Со стороны казалось, что женщина просто нервничает, но это было не так.
– Да, любовь моя, – ответила она минуту спустя. – Слабенькая ведьма из соседнего мира и довольно сильный ведьмак из местных. Кстати, незадолго до смерти он выпил одну из ведьм средней силы. Это должно было усилить его воздействие. И… его убили не магически. Закололи, кажется.
– Тогда твое беспокойство напрасно, любимая. Убитый использовал запретную магию, и его наверняка зарезала та слабая ведьма. Забудь. Лучше позаботься сохранить нынешний ресурс артефакта до зимнего ритуала. Направь на это дополнительные средства, пусть волостные маги приложат все усилия по поддержанию нынешнего уровня. Нам понадобится каждая капля к моменту, когда все начнется.
Она тонко улыбнулась.
3
Если верить ощущениям, меня только что выбросило из работающей камнедробилки.
Болело все без исключения, но особенно – голова. Велошлем, расколотый на две части, валялся в стороне. М-да, хорошо Лугир меня приложил обо что-то твердое. А со зрением что? Все какое-то размытое, светящееся… Ох, это же поставленный мной щит. С трудом вспоминаю пароль, шепчу, снимаю плетение… Насколько стало легче – не описать.
Сквозь "белый шум" мелькнула единственная здравая мысль: кажется, я создала плетение, опасное больше для самого колдуна, чем для его противника. С этой местной магией нужно обращаться крайне осторожно.
Вторая здравая мысль логически следовала из первой: нестандартное плетение обязаны были засечь…
Ой. Только этого мне сейчас не хватало. Сама, впрочем, виновата, никто меня не заставлял применять нелицензионную магию.
Руки в крови… Я его убила. Убила…
Пальцы разжались сами собой. Окровавленная ветка толщиной пальца в два упала на землю. Тоже залитую кровью… Тело Лугира. Зрелище не для слабонервных. А я, оказывается, слабонервная, когда у моих ног лежит убитый мной человек. Не застреленный, не зарезанный, а изорванный, будто клыками…
Вот только теперь мне стало по-настоящему плохо. Я крепко зажмурилась, стараясь побороть приступ тошноты.
Глухой цокот копыт приблизился и затих.
– Знаешь, – проговорил всадник хорошо знакомым голосом, – я тебя недооценил. Уважаю.
– Было бы за что, – прохрипела я, сделав усилие, чтобы разлепить веки. Дойлен в своем репертуаре. Ведьма растерзала ведьмака фактически голыми руками – солидное основание для уважения, какие вопросы.
– Перестань, – он мгновенно пресек мои попытки самокопания на месте преступления. – Видела бы ты себя сейчас – вылитая Кровавая Ведьма, только молодая. Доездилась… Давай руку!.. Сто ворон и черви, у тебя ладони в кровище, скользкие…
Он буквально втащил меня наверх, посадил на луку седла – весьма неудобно – и крикнул кому-то, кого я не видела:
– Эй, всех догнал?
– Одному дал уйти, – ответил этот кто-то, подъезжая. Протяжный железный лязг клинка о ножны. Затем второй поравнялся с Дойленом, и я узнала его сына Керена. – Нам понадобится живой свидетель для дознания, отец.
Ох, он и посмотрел на меня. Как кинжалом ударил… Знаю, я не золотой, чтобы всем нравиться, но этот-то с чего? Или недоволен, что отец подгулял на стороне? Впрочем… Впрочем, он и на отца как-то интересно смотрит. Что-то с парнем явно не так.
– Дознание будет коротким, или я совсем ничего не понимаю в жизни, – глухо проговорил Дойлен, усаживая меня поудобнее. – Держись крепче, Стана, упадешь ведь.
– Мой велосипед… Он чист, заклинания выдохлись… – Господи, что я несу? Какой велосипед?
– Я пришлю за ним мужиков из деревни.
Шпоры знали и в этом мире. И лошади их тоже очень не любили, потому мы сорвались с места, как выброшенный из катапульты камень. Пришлось изо всех сил вцепиться в одежду Дойлена, чтобы не свалиться. А он короткими рублеными фразами рассказывал, за каким чертом его понесло в тот пограничный лес. Оказывается, он приехал в усадьбу Масент и ждал моего возвращения, чтобы, по его словам, обсудить пару вопросов, и тут почувствовал… Ну, что он почувствовал, я уже знаю. Крикнул сыну, чтобы тот не расседлывал лошадей, и они вдвоем помчались к месту происшествия. Колдун колдуна всегда учует, а объединенные ритуалом – и подавно.
– Мы подъехали. Ты визжишь и тычешь в него веткой. А он уже дохлый, как змеиный выползок. Не видел бы своими глазами – решил бы, что ты его зубами грызла, у тебя все лицо в крови. Мы погнали этих… Приедем – тут же посылай курьера в Рему. Если промедлишь, его сынок или родичи обязательно обвинят тебя в подлом убийстве. Обвинять легче, чем оправдываться.
От скачки и ветра каша в моей голове начала приобретать некое отдаленное сходство с мозгами. С возвращением способности здраво мыслить ко мне пришел и страх.
Я совершила убийство. Неважно, самооборона это или нет, и "облико морале" жертвы сейчас не имеет значения, и мои моральные терзания по поводу убийства тоже. Я убила человека, а это уголовно наказуемое деяние. Здесь не сегунатская Япония, где самурай имел право убить любого простолюдина – чтобы испробовать новый меч, например, или просто сорвать на ком-нибудь плохое настроение. Я не самурай, хотя причислена к правящему классу, да и Лугир не простолюдин. Дознаватели просто обязаны возбудить дело. Помимо морального аспекта меня волнует, не высмотрит ли дознаватель чего-нибудь лишнего? Мы же вроде как заговорщики…
Когда мы въехали в настежь распахнутые ворота усадьбы, там уже все были на нервах. А когда эти "все" узрели мой неземной облик… О-о-о, что тут началось! Я чуть не оглохла от бабьих воплей и причитаний. Вряд ли дворня искренне переживала за меня лично, им не хотелось отвечать перед законом, если я "отброшу коньки" не по старости лет. Запомнилось почему-то бледное до бумажной белизны лицо Ирочки и ее глаза, полные ужаса. Сквозь колокольный звон в ушах доносился взволнованный голос Риены, раздававшей приказы не хуже полководца. Нагреть воды, послать за травницей, готовить комнату и так далее. Но самый, пожалуй, важный приказ отдал Дойлен: немедленно готовить лучшего коня и посыльного в управский город. Самое смешное, что его послушались, хотя не были обязаны делать этого без моего дозволения… Словом, дом из тихой усадьбы превратился в растревоженный улей… Нет, не так: в паникующий улей, озабоченный только одним – защитить свою повелительницу. Меня то есть. От чего уже защищать-то, никто не представлял, но все бегали, перекрикивались, нервничали, упускали из рук невероятно гремящие тазы… Пришлось злобно рявкнуть: мол, не собираюсь я умирать прямо сию минуту, успокойтесь уже! Суеты не убавилось, зато стало тише. А когда мне наконец дали вымыться, выяснилось, что смертельных ран действительно нет. Пара больших шишек на голове, ссадины, царапины, масса синяков и ни одной сломанной кости. Даже зубы все – тьфу три раза – на месте.
Вот душа не на месте, это правда…
К своему и без того малопочетному списку я добавила убийство.
Пусть покойный по любым нормальным законам заслуживал высшей меры в старой ее редакции, пусть он напал первым. Но я его убила. Своими руками. Думаете, легко убивать? Это – страшно. Может, кто-нибудь и привыкает со временем, но страх все равно никуда не девается. И злость – на себя любимую. Послушала бы Дойлена, не ездила бы в одиночку, и не было бы этого нападения.
Дойлен… Слишком часто он оказывается прав, я его тоже недооценила.
Со двора донеслись мужские голоса и скрип тележных колес. Мужики громогласно объявили, что привезли "повозку госпожи ведьмы", и столь же громогласно требовали, чтобы им показали, куда оную сгружать. Ну, хоть за свой велосипед не буду переживать, он мне, как ни странно, дорог.
– Брысь, бабы! – ну вот, опять… – Поговорить спокойно не дадут. Вон за дверь, я сказал!
Служанки вылетели из комнаты, как ошпаренные, только Ирочка, подозрительно хлюпая носом, вышла без особенного желания. Старательно кутаясь в шерстяной плед, я забралась под одеяло. Спать не хотелось. Усталость и постоянный шум в ушах превратили меня в законченного мизантропа. Догадываюсь, что он мне сейчас скажет… Так и случилось. Дойлен вообще мастер на меткие характеристики.
– Безголовая идиотка, – как-то совсем не сердито, но веско проговорил он, подтащив табурет к постели и присев так, чтобы видеть мое лицо. – Я тебя предупреждал.
– Я привезла то, что нам нужно. – Справедливо он меня припечатал, ничего не скажешь, но я не могла оставить его слова без ответа. – С сопровождающим такой номер просто не прошел бы.
– Сопровождающим мог быть и я, но ты предпочла… Как ты там выразилась – не "светить" наши истинные отношения?
Ясное дело, он не о личном. О том, что мы стали любовниками, знает вся управа, но о том, что отношения прекращены, – только мы двое и наши самые близкие люди.
– Ульсу трудно провести, а уж Гидемис…
– Гидемис сейчас слишком занят, чтобы обращать внимание на такие мелочи, – отмахнулся Дойлен. Меня, кстати, всегда удивлял контраст его внешности и "лица без маски" – такой себе громила с рожей и замашками помещика из глухомани, а на самом деле очень умный, циничный и рассудительный человек. – О дознании тоже можешь не переживать. Лугир, скотина, пытался перехватить тебя на своей земле. Ни один дознаватель не поверит, что ты напала первой. И труп той ведьмы на дороге… Вот, кстати, – он снял с пояса кошель и вытряхнул на одеяло несколько серебряных монеток и пару золотых колец явно мужских размеров. – Сын пошарил у него в поясе. Это твоя половина.
Средневековье. Мародерство – самая обыденная вещь, чего тут комплексовать. И деньги скоро понадобятся, и пара золотых цацок лишними не будут, благо заклинаний на них уже нет. Все высосала созданная мной сфера.
– А вот то плетение, которое ты сварганила, – продолжал Дойлен, доверительно склонившись ко мне, – наверняка засек амулет в Туримите.
– Это плохо? – спросила я, подгребая нежданную добычу под подушку.
– И плохо, и хорошо. Плохо, что засек и там, – тычок пальцем в потолок, – уже знают, что в нашей волости кто-то что-то наколдовал не по писаному. Хорошо – что можно проверить мои предположения. Если Большой сбор всего лишь посвящен пробиванию портала в дальние земли, то в Туримит должен прибыть главный маг-дознаватель княжества. Притом по порталу, то есть объявится почти сразу. Но если нет, то…
– …никакого мага-дознавателя из столицы не будет, – кивнула я. Что тут непонятного?
На какой-то миг я почувствовала, а затем увидела тонкую, почти прозрачную пленку изящного плетения, окружавшую нас обоих и, как ни странно, каждого по отдельности. Плетение со стороны Дойлена заметно прогнулось в мою сторону, но пленка, окружавшая меня, чуть-чуть уплотнилась… Вот как, значит. Он не может преодолеть мой запрет, хотя старается. Что ж, все к лучшему. По крайней мере, хоть об этом беспокоиться перестану.
– Вот, – я наклонилась, достала из-под кровати помятый и изгвазданный рюкзак. Порылась, вытащила листок с заклинаниями. – Это то, что мне удалось добыть в Туримите. Там парень один, мой земляк. Он при особе Гидемиса, пока на подхвате.
– Ты ему что, все рассказала? – поперхнулся Дойлен.
– Я похожа на дуру? – фыркнула я. – Угостила его, поговорили о том о сем, потом я его аккуратно навела на нужные мысли, и он сам предложил порыться в библиотеке. А уж после, когда ему стало страшно…
– Прости, испугался, – облегченный вздох Дойлена почему-то напомнил мне большой кузнечный мех, виденный в Реме. – С вами, женщинами, никогда не поймешь, где вы глупостей наделаете, а где поступите, как нужно… А заклинания и впрямь не из простых, – добавил он, изучая те самые пять контрабандных строчек. – Длинные. Здесь нужна сила мага. Мы с тобой даже вдвоем не сможем удержать эти плетения.
– Управский маг сгодится?
– Ты Ульсу, что ли, имеешь в виду? – хмыкнул дорогой сосед. – Этому я и медяка не доверю, не то что свою шкуру.
– Это если его нечем прижать.
– Ты что-то о нем знаешь?
– Так, одну мелкую деталь. Ты ведь знаешь, что я заряжаю два его артефакта из моего мира. Ульса наверняка захочет зарядить их перед дорогой и пришлет сюда курьера. Так вот, – я понизила голос до совсем уж заговорщического шепота, – я кое-что сделаю с одной из его игрушек. И буду я не я, если он либо не примчится сюда сам, либо не попытается поймать меня в Реме или Туримите на предмет "расколдовать" артефакт. Вот тогда мы с ним поторгуемся… Дойлен, не переживай. Наш маг тоже понимает, что происходит, он ценит свою шкуру и за этот товар заплатит любую цену.
– В тебе-то я уверен, – задумчиво проговорил сосед. – В нем – нет. Если он сможет заплатить за свою шкуру нашими, он это сделает. Впрочем, сейчас он должен понимать, что никакие попытки выслужиться его не спасут… Ведь понимает же?
– Как-то он крепко набрался, и я наслушалась его откровений, – я вспомнила ту попойку учителя с родителями гаденышей-одноклассников. – И знаешь, с трудом верится, что он совсем-совсем ничего не помнит. Не удивлюсь, если он давно сделал ставку на нас, иномирян.
– Ждал, пока оттуда Одаренный не с пустой башкой появится, – хмыкнул Дойлен. – Это как раз в его духе. Что ж, твоя затея не такая уж безнадежная, Ульса не станет рисковать собственным шансом, чтобы нас погубить. А ты… – Он со странной заботой, которую я за ним еще ни разу не замечала, тронул мою щеку, на которой расплылся синяк. – Тебе нужно пару дней спокойно отлежаться. Плохо выглядишь.
– Спасибо, что вообще выгляжу хоть как-то… А спокойно отлежаться мне никто не даст. Самое позднее послезавтра тут будет дознаватель из Ремы, и за новостями из Туримита следить тоже надо. – Я со вздохом попыталась так умостить гудящую голову на подушке, чтобы поменьше болела. – И тебе спасибо, Дойлен.