- Не так давно, как мы, - ответила Инес. - И если ты думаешь, что она ему надоела, то ты большой глупец. Просто дело в том, что сэр Родриго Бельмонте - человек набожный, он верит в могущество бога и готов довериться воле Джада и публичной клятве Гонзалеса. Меня это совсем не удивляет.
Рамиро несколько секунд не отвечал.
- Собственно говоря, он сказал, что не хочет, чтобы наши враги, причинив вред семье Родриго, могли заставить меня казнить министра. Я об этом не подумал.
Инес тоже не подумала. Но она уже много лет вела такие разговоры.
- Он сказал это просто потому, что ты не стал бы его слушать, если бы он выдвинул причину, связанную с верой.
- Вероятно, - согласился Рамиро слишком уж миролюбиво. Он весело посмотрел на нее. - Я все же думаю, что ему могла надоесть жена. Он попросил нас молиться за него, потому что ему придется поехать домой.
- Видишь? - быстро сказала Инес. - Он верит в силу молитвы.
Король расхохотался, чем испортил ей торжество. Снаружи продолжал доноситься грохот и стук работ. Замок Эстерена превращали в настоящий дворец, построенный слишком явно по образцу дворцов юга. В каком-то смысле это наносило оскорбление богу. Но королеве нравились планы по расширению жилых помещений.
- Еще разок, госпожа моя? - спросил жену король Вальедо.
Она прикусила губу.
- Если ты после пойдешь со мной в часовню.
- Договорились, - ответил он и встал с кушетки.
- И будешь произносить вслух молитвы вместе со мной, - быстро прибавила она.
- Договорились. - Он подошел и встал над ее скамьей, но потом опустился перед ней на колени, протянул руку и прикоснулся к ее волосам.
- И не будешь отпускать шуточек по поводу литургии.
- Договорились. Договорились, Инес.
Для летнего дня эта сделка казалась выгодной. Она отложила свое шитье. И даже подарила ему улыбку. Труд на благо Джада здесь, в Эсперанье, оказался долгим и неожиданно тяжелым. Он вел ее по таким путям, которых она никак не могла предвидеть у себя дома, в Фериересе, двадцать лет тому назад, когда девочкой мечтала по ночам не о мужчине, а о боге. Она соскользнула со скамьи к своему мужу, на покрытый новым ковром пол. Ей этот ковер тоже нравился. Он прибыл из Серии, с самого севера Аль-Рассана.
Учитывая все обстоятельства, решение Родриго Бельмонте выехать вчера вечером, чтобы попасть домой на рассвете, опередив свой отряд, который прибыл вместе с ним из Эстерена, было несколько опрометчивым.
Он был одним из самых великих воинов на полуострове. Здешние места не представляли большей опасности, чем любая другая открытая местность в редко населенном Вальедо, а значит, в действительности были весьма опасными.
Обе блуждающие луны, которых народ киндатов называл сестрами бога, висели в небе, и обе были почти полными. Вдалеке, за немногочисленными ранчо и предгорьями, виднелись смутные очертания гор Халоньи. При ярком свете и сверкающем ясном небе Родриго можно было легко заметить издалека, пока он ехал в одиночестве по лугам, где еще носились дикие стада вальедских коней.
Конечно, это означало, что он тоже мог издали заметить приближение опасности, а его черный жеребец был способен уйти от любого другого коня на этой равнине. Если кто-нибудь имел бы глупость напасть на него после того, как понял, кто он такой.
Следовательно, такой нападающий должен был отличаться дерзостью, граничащей с безумием, а Капитан должен был глубоко погрузиться в ночные размышления, чтобы попасть в засаду так близко от дома.
Нападавшие выждали, пока его конь не оказался посередине речки, образующей западную границу ранчо Бельмонте. Он уже фактически находился на собственной земле.
В конце лета река обмелела и не доставала черному коню даже до холки в самом глубоком месте. Он шагал по дну, а не плыл. Но когда лучники поднялись из осоки у кромки воды, словно призраки мертвых, Родриго понял, что кто-то это учел. Каким бы быстрым ни был его конь, вода замедлит его движения в течение нескольких первых секунд. Стрелкам из лука этого будет достаточно.
Первые же слова нападавших подтвердили его догадку.
- Мы выстрелим в коня, сэр Родриго. Не пытайтесь убежать.
Он не хотел, чтобы они убили коня.
Родриго огляделся. Десяток мужчин, все с лицами, завязанными платками, и в низко надвинутых шляпах. Их коней он не видел. Вероятно, они спрятаны ниже по течению.
- Слезайте с коня. В воду. - Тот же человек заговорил снова, голос его заглушал платок.
- Если вам известно мое имя, то вам также известно, что вы обречены, продолжая это безумие, - тихо сказал Родриго. Он еще не слез с коня, но и не позволял ему двигаться.
- Ваш конь погибнет, если вы останетесь в седле. Слезайте. Он повиновался, нарочно спрыгнув вперед, на более мелкое место. Вода доходила ему до талии.
- Бросьте свой меч на берег.
Он заколебался.
- Мы не станем стрелять в вас, сэр Родриго. Мы убьем вашего коня. Бросайте меч.
- За мной следуют около ста пятидесяти человек, - ровным голосом предупредил Родриго, но снял перевязь с мечом.
- Они отстали от вас на полночи.
Кажется, говоривший был очень хорошо информирован. Родриго бросил меч и пояс на траву, подальше от реки. Он заметил то место, куда упал меч, но кто-то уже поднял его, так что это не имело значения.
- Теперь идите к нам. Оставьте коня там, где он стоит. Кто-нибудь его заберет.
- Он неохотно подчиняется чужим рукам, - предупредил Родриго.
- Это наши трудности, - ответил говоривший с ним. - Мы привыкли иметь дело с лошадьми. Идите сюда.
Родриго выбрался из воды сквозь речные водоросли. Его повели дальше на восток, по его собственной земле, что было особенно оскорбительно. Однако здесь, на самой границе поместья, и среди ночи никого не было. Его заставили пройти несколько сотен шагов, постоянно держа под прицелом, правда, не его, а коня. Кто-то здесь действовал мудро.
Они подошли к какой-то пастушьей хижине. Как все хижины, она была маленькой, пустой, всего лишь примитивное укрытие для пастухов от дождя или снега, который иногда выпадал зимой.
Кто-то зажег факел. Его втолкнули внутрь. Шестеро вошли вслед за ним, пряча лица, не произнося ни слова. Говорил только предводитель. Они отобрали оба его ножа: тот, что за поясом, и тот, что в сапоге. Связали ему руки спереди, а потом вбили колышек в утоптанный земляной пол хижины; заставили его лечь на землю, завели связанные руки за голову и привязали их к колышку. Стянули с него сапоги и таким же образом связали его щиколотки. Вбили еще один колышек и обмотали веревку, стягивающую ноги, вокруг него. Он не мог двигаться с высоко поднятыми над головой руками и связанными ногами, пригвожденный к земле.
- Как вы думаете, что произойдет, - спросил Родриго, нарушив молчание, - когда мой отряд завтра прибудет на ранчо и узнает, что я не появился?
Вожак, который стоял в дверях и смотрел на действия своих подчиненных, лишь покачал головой. Потом сделал знак остальным. Длинный факел воткнули в землю, и они ушли, оставив его в хижине связанным, словно жертвенное животное.
Он услышал удаляющиеся шаги, потом приближающийся топот коней, потом удаляющийся стук копыт. Беспомощно пришпиленный к собственной земле, Родриго Бельмонте несколько мгновений лежал молча, прислушиваясь к удаляющемуся топоту всадников. А потом, столь же беспомощно, но уже по другой причине, он не смог удержаться и начал смеяться. Трудно было переводить дыхание с так высоко поднятыми руками; он кашлял и задыхался, из его глаз лились слезы.
- Да сожжет тебя бог, Родриго! - воскликнула его жена, врываясь в хижину. - Как ты узнал?
Он продолжал хохотать. Не мог остановиться. Как ни удивительно, Миранда держала в одной руке стрелу. Она была одета, как обычно на ранчо, в черную, похожую на мужскую одежду. Пока он заливался смехом, она в ярости смотрела на него. Потом подошла ближе и уколола его стрелой в бедро.
- Ай! - воскликнул Капитан Вальедо. Он опустил взгляд и увидел кровь, льющуюся сквозь дыру в штанах.
- Ненавижу, когда ты надо мной смеешься, - сказала она. - Так как ты узнал? Скажи мне, или я еще раз пущу тебе кровь.
- Не сомневаюсь, - ответил Родриго, пытаясь взять себя в руки. Он не виделся с ней почти полгода. Она выглядела до обидного прекрасно. И еще было очевидно, что она в большой ярости. Он сосредоточился, ради собственной безопасности, на ее вопросе.
- Мальчики прекрасно справились, собственно говоря. Всего несколько промахов. Коррадо услышал других лошадей, когда мы подъехали к реке. Я не услышал, они оставили коней достаточно далеко, но боевого коня можно научить предупреждать всадника.
- Что еще?
- Два человека позволили своим теням упасть на воду. При свете двух лун нужно быть осторожным.
- Что-нибудь еще? - Ее голос звучал все холоднее.
Он поразмыслил и решил, что двух замечаний достаточно. Он все еще оставался связанным, а она все еще держала в руках стрелу. Остальное могло подождать.
- Больше ничего, Миранда. Я же сказал, они очень неплохо справились.
Она снова вонзила в него стрелу, глубоко, во вторую ногу.
- Свет Джада! - ахнул он. - Миранда, пожалуйста…
- Говори правду. Что еще?
Он вздохнул.
- Я узнал ржание коня Фернана, когда его привели сюда. Они слишком хорошо знали, где находится в моем сапоге нож. Они были слишком деликатны, когда связывали меня. И вся эта засада слишком точно устроена вдоль реки, чтобы быть импровизацией. Должно быть, Диего увидел меня и знал, какой дорогой я поеду. Может быть, хватит, Миранда? Можно мне теперь встать? Можно поцеловать тебя?
- Да, нет и возможно, потом, - ответила его жена. - Ты имеешь представление о том, как я сердита, Родриго?
Связанный, истекающий кровью на земле, Родриго Бельмонте смог ответить вполне честно:
- Некоторое представление имею.
Наверное, выражение его лица ее позабавило, потому что на лице жены впервые появилось подобие улыбки. Но она быстро ее стерла.
- К нам нагрянули вооруженные люди, беспечный ты негодяй. Ты оставил меня с детьми и работниками, от которых уже тридцать лет назад не было никакой пользы.
- Это несправедливо, - возразил он. - Мне очень жаль, что ты испугалась. Ты это знаешь. Я не думал, что даже Гарсия де Рада совершит подобную глупость - нападет на ранчо, и я действительно считал тебя и мальчиков способными справиться с любой ситуацией. Я тебе об этом говорил.
- Я тебе об этом говорил, - передразнила она его. - Какой ты заботливый.
- Если мальчики собираются пойти по моим стопам, - ровным голосом произнес он, - им придется научиться справляться с подобными делами, Миранда. Ты это знаешь. На них будет стоять клеймо моих сыновей с той минуты, как оба поступят в отряд - мой или другой. Их будут доставать, будут ставить им трудные задачи. Я ничего не могу с этим поделать, могу лишь помочь им научиться достойно решать такие задачи. Если только ты не хочешь, чтобы они оба дали обеты и пошли в священники.
- На нас напали двадцать четыре всадника, Родриго. Что, если бы Диего их не заметил?
Капитан ничего не ответил. Правда заключалась в том, что ему снились кошмары с тех самых пор, как до него в Эстерен дошли слухи об этом налете. Он не хотел этого говорить, но, наверное, на его лице отразилось больше, чем он предполагал, потому что Миранда внезапно отбросила стрелу в сторону и опустилась на колени рядом с ним.
- Вижу, - тихо произнесла она. - Ты тоже испугался. Хорошо. Наполовину ошибка, наполовину испытание для мальчиков. С этим я могу жить.
- Не уверен, что я могу, - через секунду сказал он. - Если бы что-нибудь случилось…
- Поэтому я его и убила. Я знаю, ты бы так не поступил. Знаю, что это было не слишком благородно, но человек, который мог сделать то, что сделал он… Он бы не остановился, Родриго. Он бы вернулся снова. Лучше, чтобы я убила его, чем тебе пришлось бы его убить, но уже после того, как он что-нибудь сотворил с нами.
Капитан кивнул головой. Это было нелегко, оставаясь связанным. Она не собиралась его освобождать.
- Мне жаль, что тебе пришлось убить человека.
Миранда пожала плечами.
- Учитывая, кто он такой, это было легче, чем я представляла себе. Мальчикам тоже пришлось убивать людей.
- В том мире, в котором им предстоит жить, когда они вырастут, это должно было случиться.
- Я бы предпочла, чтобы это произошло не так рано, Родриго.
Он ничего не ответил. Она немного отодвинулась, глядя на него, но все еще не делала никаких попыток развязать его путы.
- Король назвал тебя хрупкой женщиной.
Она улыбнулась в ответ.
- Ты не стал его разубеждать?
- Попытался. Я попросил их помолиться за меня, потому что мне придется заехать домой и рассказать тебе, что произошло.
- Мы слышали. Ты прислал гонца, наверное, для того, чтобы у меня было время остыть.
Он скривил губы.
- Кажется, это не сработало. Развяжи меня, Миранда. У меня все затекло, а из ног идет кровь.
Она не шевельнулась.
- Двухлетняя ссылка? Могло быть и хуже, полагаю. Куда ты отправишься?
- Разве так обсуждают подобные вопросы?
- Сойдет и так. Куда ты поедешь, Родриго?
Он вздохнул.
- Точно не в Халонью, и в Руанде мне пока не найти радушного приема. Я мог бы увести свой отряд с полуострова в Фериерес или Батиару, но не стану этого делать. Здесь могут начаться события, и я не хочу уезжать слишком далеко. Значит, на юг. Снова в Аль-Рассан.
- Куда? - Она сосредоточилась. Ему показалось, что у него под копчиком лежит камень.
- Думаю, в Рагозу. Королю Бадиру мы пригодимся. Он зажат в тисках между Картадой, Халоньей и бандитами, совершающими набеги с юга. Там можно заработать.
- Не в Рагозу ли отправилась эта женщина, твой лекарь?
Он заморгал.
- Умница. Она не мой лекарь, но - да, именно туда она и отправилась. Я все еще хочу попытаться заполучить ее лекарем в отряд.
- Не сомневаюсь. Она очень хорошенькая, так ты говорил?
- Я ничего похожего не говорил. Разве я полный идиот?
- Да. Так это правда?
- Что?
- Она красивая?
Родриго еще раз осторожно вздохнул, ему приходилось нелегко.
- Миранда, я женат на самой красивой женщине из всех мне известных. И не могу беспристрастно судить об этих качествах у остальных. Она достаточно привлекательна. Синие глаза, это редкость у киндатов.
- Понятно. Ты их заметил?
- Миранда…
- Ты заметил. - Выражение ее лица было обманчиво мягким. Он научился не доверять этому выражению. Камень под его спиной, как это ни невероятно, казалось, увеличился в размерах.
- Меня учили замечать все, Миранда. В мужчинах и в женщинах. Если бы я был лучше обучен пятнадцать лет назад, я бы заметил, что ты - жестокая и безжалостная женщина.
- Возможно, - миролюбиво согласилась она. - Теперь уже поздно. Скажи, что я всегда говорю, когда ты уезжаешь из дома?
- О, Джад! Не начинай все сначала. Я знаю, что ты всегда…
- Скажи это. Иначе я опять найду стрелу. Я дала себе слово застрелить тебя из лука в тот день, когда убила Гарсию де Рада. Два булавочных укола не в счет.
- Нет, в счет, - возразил он. - И это не булавочные уколы. - Он замолчал, увидев выражение ее лица, потом тихо произнес: - Я знаю, что ты мне говоришь. Что, если я пересплю с другой женщиной, ты либо переспишь с другим мужчиной, либо убьешь меня.
Она улыбалась, словно поощряя ребенка, который хвалится своей памятью.
- Хорошо. И так как я не хочу спать с другим мужчиной…
Родриго вздохнул.
- Ты меня убьешь, Миранда, я знаю. Позволь мне встать, пожалуйста.
Казалось, она обдумывает его просьбу, что было уже шагом вперед.
- Нет, - в конце концов ответила она. - Пока нет. Ты мне нравишься в таком положении.
- Что это значит? - спросил он, встревожившись.
Она подползла на коленях со своего места поближе к нему. Окинула его сверху оценивающим взглядом, потом хладнокровно разорвала на нем рубашку. Он широко раскрыл глаза. Ее руки занялись застежками и завязками его штанов. Ему стало трудно дышать.
- Миранда, - сказал он, - у меня под спиной лежит камень.
- Этого мы не можем допустить, правда? - прошептала она с преувеличенным сочувствием. Но все же просунула руку под него и достала смехотворно маленький камешек.
- Развяжи меня, любовь моя. Нам будет лучше, если я буду свободен.
- Ничего подобного, - ответила его радость, его мука, его жена, с ярким блеском в глазах. - Нам будет очень хорошо и так.
Она покончила с его одеждой и начала снимать свою.
- Видишь, что я имею в виду? - сказала она, с улыбкой глядя сверху на его восставшую плоть. Произнося эти слова, она стянула через голову свою черную тунику. Под ней ничего не было. Ее маленькие груди при свете факела выглядели гладкими и тугими.
- Видишь? - снова спросила она. Конечно, он видел.
В конце концов он закрыл глаза, но прежде прошло некоторое время, в течение которого она совершила множество движений, приведя его в такое состояние, когда он уже не мог следить за течением времени и вообще уже ни за чем.
К тому времени факел уже догорел, это он запомнил. Смотреть было невозможно. Только чувствовать. Губы и пальцы. Зубы, в самых неожиданных местах. Тесное, совершенное убежище ее тела, после столь долгого перерыва.
- Отпустить тебя? - выдохнула она ему в самое ухо.
- Ни за что, - ответил Родриго, не открывая глаз.
Еще позже заходящая белая луна послала косой луч сквозь широкую щель в досках стены, и он осветил их. Он лежал под Мирандой, ее голова покоилась на его груди, темные волосы рассыпались, окутав их обоих. Он ощущал ее мерное дыхание, впитывал ощущение ее кожи и ее запах, опьяняющий, как неразбавленное вино.
- Ладно, - пробормотала она, словно продолжая диалог. - Наверное, нам нужен хороший лекарь.
- Мне уж точно, - с чувством сказал он.
Это заставило ее рассмеяться. Но в какой-то момент, хотя трудно было заметить перемену, смех перешел в слезы. Он чувствовал, как хлынули они ему на грудь.
- Два года - большой срок, - сказала Миранда. - Родриго, я была к тебе несправедлива?
- Я не собираюсь провести два года без тебя, - ответил он. - Так или иначе.
Она ничего не ответила. Слезы капали в молчании. Он поколебался, но в конце концов опустил руки - он освободил их от пут в первые же секунды после того, как его связали, - и обнял ее.
- О, чтоб ты сгорел, Родриго, - прошептала она, когда поняла, что он сделал, но на этот раз в ее голосе не было суровости. Через мгновение она прошептала, имея в виду самое грустное на свете - уходящее время: - Они такие юные.
Он погладил ее волосы, спускаясь по ним все ниже вдоль спины.
- Я знаю, - нежно прошептал он, - знаю, любовь моя.
Он сам убил первого человека в двенадцать лет. Но не сказал ей об этом. Сейчас не время.
- Они все еще в хижине? - спросил Фернан.
- Угу, - ответил Диего.
- Что они там делают, как ты думаешь?
- Не сейчас, - поспешно вмешался священник Иберо. - Это нескромный вопрос!