Талиша никогда не носила платье и мечтает стать великим воином. Магнетизму Дария завидуют многие, но он сам с удовольствием променял бы магический дар на право быть простым человеком. Джерминаль мечтает вырасти и выйти замуж по любви. Но часто бывает так, что не мы выбираем Путь, а Путь выбирает нас и ведет туда, куда нам идти не хочется, одаривает тем, что мы не готовы принять. Первая книга тетралогии. Роман дописан и выложен до конца.
Содержание:
Глава 1. Талиша. Обет безбрачия 1
Глава 2. Дарий. Хозяйка янтаря 4
Глава 3. Джерминаль. Пора Выбора 8
Глава 4. Талиша. Добрый лес и злой город 10
Глава 5. Дарий. Тайна Школы Невест 13
Глава 6. Джерминаль. Волшебство 17
Глава 7. Талиша. Твердый, как камень 19
Глава 8. Дарий. Наперегонки со смертью 24
Глава 9. Джерминаль. Тайна графского замка 26
Глава 10. Талиша. Морская волчица 28
Глава 11. Дарий. Вызов судьбе 33
Глава 12. Джерминаль. Зверь за дверью 35
Глава 13. Талиша. Доброе и злое 37
Глава 14. Дарий. Опередить беду 40
Глава 15. Талиша. Я - не я 42
Глава 16. Джерминаль. Новая жизнь 42
Глава 17. Дарий. Жизнь за жизнь 44
Глава 18. Талиша. Дарящие жизнь 45
Глава 19. Джерминаль. Здравствуй, новый мир! 49
Чарова Анна
Волчонок на псарне
Глава 1. Талиша. Обет безбрачия
- Уйди, - я схватила прут, загораживающий дорогу, и попыталась вырвать его из рук ухмыляющегося Прыща, - Пропусти, мне надо!
И чего этот гад прицепился именно ко мне? Сил нет, как надоел! Обзывается при всех, и не побьешь его, он сильнее и всегда побеждает.
Прыщ, как обычно, решил меня позлить, гоготнул и отпрыгнул, дергая палку на себя - я ее не выпустила, и меня развернуло спиной к загону, где нервно похрюкивали дипроды.
- Ты где должна быть, Пустоглазая? - он мотал палку из стороны в сторону, и меня трепало туда-сюда.
Если сдамся, то он этим прутом отлупит меня и погонит к бабам-зудай ягоды собирать, потому я вцепилась, как клещ. Не выпущу, не сдамся! Упираться в землю, тянуть на себя. Наплевать, что Прыщ старше и что руки болят, пусть не сейчас, но все равно когда-нибудь будет, как я хочу!
- Нам нужно, - проговорил растерянный Мыш, наблюдавший за поединком со стороны. - Дипрод Талиши… заболел.
Он никогда не помогал мне, когда мы дрались с Прыщом, потому что был мелким, пухлым, слабым, хотя он тоже старше меня. Дипроды за моей спиной разволновались, теперь они не хрюкали, а трубили, как когда нападают на войне - Эу-эу.
- Тебе, - Прыщ дернул прут, - Надо, - еще раз дернул. - Собирать ягоды! С другими бабами-зудай.
- Сам и иди! Чего ты ко мне пристал? Влюбился?
О, как его скривило! Прыщ от негодования ослабил хватку, я вырвала прут и шлепнулась на мягкое место. Прыщ захохотал. Весело ему не было, он выдавливал смех, чтоб меня позлить.
- В тебя что ли, Пустоглазая? Во насмешила! - он сделал строгое лицо, посмотрел с интересом. - Хоть ты и страшная, когда вырасту, выберу тебя на свадебный день, победю и… - он дернул бедрами туда-сюда, поддел дорожную пыль пальцами ноги и швырнул мне в лицо.
Я залилась краской, вскочила и рванула за ним по вытоптанной поляне к лесу.
- Красный рак! Красный рак! - улепетывая, радостно вопил он.
Глаза застилала багровая муть. Догнать. Сбить с ног. С хрустом вогнать кулак ему в нос, как учил мастер Тайге, а потом с упоением лупить эту отвратительную рожу. Вот тогда ты у меня посмеешься!
- Талиша, хватит! - прокричал Мыш. - Он тебя дразнит, чтоб ты гонялась.
Ну и пусть! Вот она, его спина, совсем близко. Падай, падай, падай! Споткнись и упади! Давай же! То ли Прыщ поддался, то ли и правда споткнулся - колени его подкосились, но он не распластался, кувыркнулся. Я налетела на него, когда он вставал, прыгнула на спину, обхватывая руками и ногами, и мы покатились по траве с небольшого пригорка. Небо-земля-небо-земля. Крапива хлестнула по щеке. Хоть было и неудобно, я старалась добраться до горла Прыща. Он понял, что я не отступлю, и пытался ударить локтем, но не доставал.
Когда скатились с пригорка, он придавил меня спиной к траве и проговорил с торжеством:
- Сдавайся, Пустоглазая.
Пусть думает, что сдаюсь. Я разжала руки, ноги выпрямила. Когда этот мерзкий червь уже думал, что победил, рывком согнула их в коленях, поднимая и себя, и его, толкнула тело вперед, проскальзывая под Прыщом. Обхватила его горло рукой, согнула ее в локте и принялась душить, как показывал мастер Тайге.
- У меня имя есть, - прорычала я, сгибая руку все больше и больше. - Слышишь, Прыщ гнойный?
- От…пусти… - прохрипел Прыщ и попытался дотянуться до моего лица, но я щекой прижалась к его спине, и он трепал меня за волосы, но боли не было.
- Проси прощения.
- Талиша, прости… По… пощады…
Отпустила я его, когда он начал обмякать. Он откатился в сторону, встал по-собачьи, закашлял, зыркнул злобно.
- Ведьма, - прохрипел он. - Я это запомню…
- Правильно, запомни, - кивнула я, отряхиваясь.
- Пустоглазая тварь, - не унимался он. - Выродок мягкотелых! Ведьма!
- Сам ты ведьма, - проговорил подоспевший Мыш.
- Наколдовала, - Прыщ сплюнул в траву. - А ты вообще заткнись, мягкотелый! Тебя давно надо было дипродам скормить!
- Не лезь к нам больше, - сказал Мыш примирительно.
- Да кому вы нужны! Два урода!
- Вот я тебе сейчас! - я шагнула к Прыщу, чтоб пнуть его в живот, но он вскочил и побрел к фисташковым деревьям, за которыми виднелись шатры стойбища.
Мыш подождал, пока Прыщ отойдет, и прошептал:
- Я, правда, никому не скажу, потому что ты мой друг… Это ж круто, быть колдуном! Ну, скажи, ты - ведьма?
- Ты думай, что несешь! - я замахнулась на него, но опустила руку. - Ну, какая с меня ведьма? Колдунов звери боятся, а меня любят. Если б я могла колдовать, Прыщ бы у меня давно жабой прыгал.
- А ты пробовала?
- Что?
- Ну, колдовать на жабу.
- Нет.
Мы переглянулись и уставились в спину Прыщу, который ковылял к фисташковым деревьям.
- Не умею колдовать, - призналась я. - Правда.
Мыш поднял пухлые руки над головой и принялся плавно рисовать ими круг:
- Я видел, колдун в стойбище мягкотелых так делал. И вот так, - он будто стряхнул с пальцев воду. - Может, представить надо? Попробуй, вдруг получится.
- Ладно, - я посмотрела на Прыща, взмахнула руками и вообразила, как он зеленеет, сморщивается, глаза на макушку переползают.
С Прыщом ничего не случилось - не удалось наше колдунство. Мыш вздохнул, я почувствовала себя дуб-деревом.
- Он этого не забудет, отомстит нам, - сказал Мыш.
- Тебе-то что?
Хотелось напомнить Мышу, что он никому ненужный слабак, но я не стала - какой-никакой, а все-таки друг. К тому же тело начало отходить после драки. Когда дерусь, мне вообще никогда не больно. Сознание могу потерять, да, если в живот ударят, под ребра. Мастер Тайге называет таких людей - амок. Или это способность? Надо спросить. Он говорит, это хорошо, потому что не отвлекаешься на болючие оплеухи, и плохо из-за того, что не чувствуешь, что пора остановиться, сразу падаешь мертвым.
Тело будто бы оживает по кускам. Печет щека, которую обожгла крапива. Коленка ноет. Нога. Ребра. Что-то с глазом. Скоро будет трясти, лучше чуть-чуть подождать, пока отпустит. Я уселась в траву, сорвала стебелек, разжевала его. Во рту стало кисло-сладко, как от недоспевшего арбуза.
Прошлым летом мы напали на село, где они росли, и мне немного досталось арбуза. С тех пор мы с Мышем называем абрузиками такие сочные стебельки.
Мыш сел рядом, посмотрел с сочувствием, коснулся своей щеки:
- Талиша, у тебя это…
- Фингал?
- Ага.
- Не страшно. Видел, как я Прыща разделала? Он еле шел! Надо было сильнее его помять.
- Пожалела?
- Я? Я - пожалела?! Зарги не жалеют. Слушай, может, тебе к мягкотелым уйти? Тебе с ними лучше будет.
Он насупился и мотнул головой. Обиделся? Не хотелось его обижать, и я поспешила исправиться:
- Я буду без тебя скучать… Нет, не уходи. Тебе нельзя, ты слишком… Слишком зарг. Слушай, - я развернулась к нему, убрала с лица спутанные пряди волос. - Я и правда урод?
Мыш впился в меня взглядом, будто в первый раз увидел. Шумно поскреб в затылке, сморщил лоб и выдал:
- Да не очень.
И снова захотелось его ударить, но я не стала. Он ведь прав, у меня зеленые глаза, а не карие, как у всех заргов. Пустые. И кожа противного бледного оттенка, я краснею, когда злюсь, и все смеются, обзывают вареным раком. Наверно, моя мать была мягкотелой. Если меня к ним запустить, интересно, догадаются, кто я?
Но ведь в остальном ведь я - зарг! Волосы и брови такие же черные, узкое лицо, тонкий нос - все как у правильного зарга! И душой я самый-самый зарг. Всем им докажу, всем, кто смеется. Если кто выберет меня в свадебный день, буду биться до последнего и выйду из схватки победителем. Тогда я стану темлойн, свободной женой, мне позволят надеть панцирь, и Рока выкует мне меч. Хочу легкий и изогнутый, когда попробует крови, назову его Зар. И никакой мужчина не будет иметь надо мной власти, я сама буду выбирать мужей, и смогу уйти, если надоест. Буду, как и другие темлойн, сражаться, а не рожать и в шатрах сидеть, как женщины-зудай.
- Когда свадебный день? Завтра? - уточнила я, глядя на подрагивающие пальцы.
- Ага. Пойдешь смотреть? Бабы говорят, наш шад хочет жениться на шадди мягкотелых. Она у них смешным словом называется как же… кряжка…
- Княж-на, - вспомнила я. - А шад ихний - книязь. Конечно пойду, хочу посмотреть, как дерется мягкотелая. Говорят, не все они трусы, у них есть воины, сильные, как зарги.
Мыш скривился:
- Баранье стадо. Зачем шаду в жены овца? Наших мало?
- Не знаю, - я дернула плечом и скривилась, представляя бледную хилую мягкотелую.
- Пойдем, что ли, к дипродам.
Мы взбежали на пригорок и рванули к стойлу, сбитому из бревен. Конечно же, я обогнала Мыша, перемахнула через ограду, приземлилась возле огромного самца с длинным седым гребнем вдоль хребта, похлопала по панцирной боковой пластине.
- Привет, Даки!
Дипрод дернул ушами, повернул здоровенную башку - раза в три больше моей - вытянул коротенькую шейку, я почесала нежную кожу между шейными пластинами. От удовольствия зверюга смежила веки, задергала хоботком и захрюкала.
- Сильный старик Даки! - приговаривала я, гладя складки его хоботка, очищая веки от прикипевшей грязи.
Дипроды жили столько же, сколько люди. Большие дети выбирали себе детеныша и воспитывали. Зверь вырастал в три раза больше человека, но хозяина все равно слушался. Если, конечно, правильно воспитывать.
Девчонкам дипрод не положен - зачем он будущей зудай? - кроме тех, кто хочет быть темлойн, как я. Но даже мне нормальных детенышей не досталось, и дали полудохлую самочку. Но ничего, я ее выхожу, выкормлю, будет сильная и послушная, вместе на войну пойдем.
Мыш залез на забор и не решался спрыгивать - а вдруг затопчут дипроды? Стыдный у меня друг, трусливый. Надо будет его перевоспитать.
Почти все дипроды спали, лежа на земле, будто множество каменных глыб. Две самки бодались безрогими лбами и пытались сдвинуть друг друга с места.
Перед тем как переступить невысокую ограду и пойти к молодняку, я села на спину к спящей мамаше моей девочки, разогнала мух, почесала за маленьким розовым ухом. Дипродиха вздохнула и замурчала, ее хоботок затрепетал, шерсть на хребте заколыхалась.
- Спи, пойду-ка я Тишу проведаю.
Дипродыши напоминали здоровенных свиней: такие же безволосые, только вместо пятаков - морщинистые хоботки длиной в две ладони. Пластины брони у них начнут нарастать года через три. С хрюканьем и повизгиваньем мелкота ломанулась ко мне, оттеснила к забору. Каждый дипродыш тянул морду, получал свою порцию ласки, потом уходил - будто понимал, что больше не получит.
Тиша, самая маленькая из всех, грустно стояла в сторонке. Наконец я протолкнулась к ней, обняла, погладила по голове:
- Что ж ты, моя хорошая, опять загрустила?
Тиша издала смешной прерывистый звук: "м-м-м-м", будто жаловалась на что-то.
- Ты голодная? Эти свинорылы сожрали все вкусное, а тебе не оставили?
"М-м, м-м". Показалось, что она соглашается. Придется ее подкармливать, а то так и не вырастет.
- Ну, идем со мной, прогуляемся!
Тиша взвизгнула и побежала впереди, едва не сбивая с ног. Остальные дипродыши рванули следом, радостно похрюкивая. Задрожала земля. Сначала я подумала, это потому, что дипроды побежали, но нет. Мыш заорал:
- Талиша! Кто-то приехал, побежали смотреть!
Вот демон, я Тишку выгулять пообещала! Но с другой так посмотреть хочется! Вон, на стойбище уже ор поднялся. Я посмотрела на Тишку, она приуныла, повесила хоботок. Пришлось обнять ее и пообещать тыкву или грибов. Говорят, звери глупые и ничего не понимают, но я-то знаю, еще как понимают! Тишка успокоилась и вприпрыжку помчалась к другим детенышам, с разбегу толкнула лбом самца, который в два раза крупнее, он чуть не упал. Я улыбнулась, радая за нее. Ну вот, она просто скучала!
- Ну, ты что? - спросил Мыш.
- Бегуууу! - я перепрыгнула через ограду, и мы наперегонки побежали к стойбищу, где кричали, бранились, лязгало железо.
Что же там такое может быть?
Прямо к шатрам мы идти побоялись - нам могло влететь из-за того, что мы сбежали от зудай и не стали собирать землянику, - обогнули обжитую поляну, сначала засели под дубами в лесу, потом перебежали к зарослям шиповника, от них ползком - к другим кустам, а дальше точно так же, на пузе - к крайнему шатру. От него я думала добежать до следующего, а там уже будет виден колодец, возле которого обычно происходит все самое интересное: наказывают провинившихся, хвастаются трофеями и добытыми рабами. Свадебный день проводится ближе к шатру шада.
Близко подобраться не получилось, потому что сразу за первым шатром сидели наши, да не просто сидели, а затаились с обнаженными мечами. Лучники положили луки так, что могли их схватить мгновенно. Значит, что-то стряслось серьезное, аж сердце заколотилось. Только мы собрались высунуться из-за шатра, за которым притаились, как ближайший лучник обернулся, и мы опять спрятались.
Но я успела увидеть не только широкий второй шатер и третий, но и кусок поляны между ними, где толпились наши вперемешку с мягкотелыми, приехавшими на лошадях. В гомоне слов было не разобрать, одно ясно - все взволнованы. Неужели снова война?
Набег - ничего страшного. После набега обычно все возвращаются живыми, да еще с добычей, а вот война… Сначала мы долго шли на север, всю зиму. Я не понимала, зачем и куда, никто ничего толком не объяснял. Из обрывков разговоров стало понятно, что нас позвал шад мягкотелых, мы поможем ему воевать, он отдаст нам землю, которая станет нашим новым домом. Наш шад согласился, и мы пошли.
Я войну не видела, дети и самые слабые зудай сидели в шатрах, а мужчины, зудай посильнее и даже рабы ушли на войну, а вернулись не все. Все, кто был добр ко мне, погибли. Зато мы теперь здесь, среди людей, в лесу, где много дичи, ягод и грибов. Раньше помногу дней бродили по пустоши, где нет воды, мы хотели пить, дипроды падали на колени, и приходилось их убивать. Если мы находили лес, то там водились ацхары или другая дрянь… Зарги сильные и храбрые, но ацхары - скорее демоны, чем люди, они умеют колдовать, и нам приходилось отступать. Снова и снова отступать. Дальше и дальше на север.
При мысли об ацхарах сжались кулаки, но долго злиться я не стала, потому что гомон стих и донесся голос кого-то их мягкотелых. Говорили они странно, грубо, что ли, как собаки лают.
- Прошу принять к сведению, что у нас так не принято! Потому требую вернуть пленницу.
Что такое "принять к сведению"? Кто такая пленница?
Ответил сам шад Адалай:
- Ты подарил нам эту землю. Мы помогли тебе победить. Земля наша, законы на ней - наши. Мы не грабим ваших людей. Да. Я вправе взять жену, какая мне понравится. Но тут нет наших, а мне нужна благородная, если говорить по-вашему. Вот я и выбрал.
Чужак проговорил, понизив голос, и я расслышала только:
- Я насыплю тебе золота столько, сколько она весит.
- Мягкотелые слишком любят золото. Оно бесполезно и быстро гнется.
- Мои кузнецы выкуют вам сотни мечей…
- Наши кузнецы лучше, а мечи крепче. Слушай, книязь, это моя земля, ты сам так сказал. Я выбрал себе жену и не отдам ее тебе.
Книязь еще что-то предлагал, но шад отказывал. Тогда чужак воскликнул:
- Если ты не вернешь ее, будет война. Я перебью всех твоих людей, включая женщин и младенцев, а тебе выколю глаза. Ты останешься один, последний из своего народа, и никто не поможет тебе сдохнуть.
- Запомни, книязь, зарги не жалеют. Ни себя, ни других, только - дипродов. Вы слышали, он говорит, чтоб я вас жалел!
Наши воины рассмеялись, а когда хохот стих, кто-то залаял, передразнивая говор чужака. Мягкотелых гнали под лай, свист и улюлюканье, в них летели камни, объедки и собачье дерьмо. Мыш, стоящий рядом, пританцовывал:
- Так их! Слышала? Мягкотелый говорил, нас жалеть! Почему его шад не убил?
Я пожала плечами, глядя, как улепетывает последний всадник. Доносился многоголосый хохот и собачий лай. Мыш тоже веселился, а мне было нерадостно, не хочу больше войны!
- Эй, ты чего? - удивился Мыш и поковылял за мной прочь от стойбища.
- Ничего. Надо Тишу покормить и выгулять, пойдем.
- Ты мягкотелого, что ли, испугалась?
Я не удержалась, толкнула Мыша - он упал.
- Дуб-дерево! Я никого не боюсь! Я ацхара не боюсь, не то что мягкотелых! Мы сильнее, это они нас пусть боятся.
Расправив плечи, я зашагала прочь, оставив Мыша позади. Самое плохое было, что он прав. Да, я боялась мягкотелых. Точнее, боялась не именно их, а не хотела умирать, потому что тогда никогда не стану темлойн, и никто не увидит, что я это могу.
Там где мы жили раньше, людей мало - все уходят оттуда, потому что воды нет и ацхары наступают. Там одни наши, зарги. Мягкотелые - севернее. Но ближе к нам их мало: и мы треплем, и ацхары. А здесь…