Он беспомощно сидел, чувствуя, что совершенно запутался, что не может понять и объяснить происходящее. Вокруг, оказывается, творилось нечто странное, а он все это время был слеп и ничего не замечал. Теперь наступало прозрение, но картина не становилась ясней. Происходящее представлялось нагромождением беспорядочных пятен и линий, переплетением загадочных фигур, как на холстах Дилии…
"Дилия помнит, – внезапно подумал он. – Я не помню, а Дилия помнит. И Альтер… Неужели они не замечают этого повторения? Или газеты не отражают истинных событий? Или и Дилия, и Альтер, и кто-то еще все знают и понимают, и видят свет там, где для меня все скрыто мраком – только не говорят об этом мне? Почему? Почему я не такой?.."
Он опять захлебывался в вопросах. У него не было никакой уверенности в том, что он когда-нибудь отыщет ответы на эти вопросы. Но он знал, что отныне жизнь его пойдет совсем по-другому. Пусть он набьет себе шишек, пусть даже расшибет лоб, пытаясь проломить стену, за которой скрывается неведомая истина, но стена должна рухнуть, непременно должна рухнуть!
"Должна, как бы не так! – осадил он себя. – Это мне так хочется. А стене-то совершенно все равно, чего мне там хочется: стена и есть стена…"
Вислощекий хозяин кафе продолжал посапывать в кресле, в сером небе за окном не видно было никаких направляющих знаков. Влад ожесточенно разглаживал ладонью помятые газеты и хмурил брови, не зная, как ему выбраться из этой пучины неведения.
* * *
Уходящая к горизонту поверхность Воды была совершенно неподвижной и казалась гигантским зеркалом, созданным неведомо кем и когда только для того, чтобы в нем отражалось пустое небо. Влад перегнулся через ограду, прикинул расстояние до Воды: ее уровень был гораздо ниже, чем вчера, и ничто пока не предвещало нового наводнения. Управляющие миром таинственные силы, кажется, давали Городу передышку. Или просто играли сегодня черными фигурами. У них был день черных фигур.
"Два варианта одного и того же дня, – подумал Влад. – Вчера в наступление шли белые – и нам пришлось несладко. Сегодня можно немного отдышаться и вновь приготовиться дрожать, потому что завтра, возможно, начнется очередное наступление. На обоих флангах. Против нас играют то черными, то белыми, но партия-то одна и та же. И независимо от цвета фигур, белый ферзь – Белый Призрак – всегда выступает на стороне противника. Кто наш противник?.."
Он ни в чем не был уверен. Он ни в чем не разобрался. Его предположения могли быть истинными – и могли быть ложными, и все, что представлялось ему, на деле, возможно, выглядело совсем иначе. В голову ему вдруг пришло такое сравнение: нажимая на выключатель в коридоре, можно включить свет в комнате. Если тот, кто находится в комнате, ничего не знает о существовании электропроводки, он не сможет понять, почему вдруг зажглась люстра под потолком; он и не подозревает, что кто-то нажал на выключатель за закрытой дверью, в коридоре…
– Что, настало время готовить плоты?
Влад вздрогнул. Вновь, как и вчера, Альтер подошел к нему совершенно неслышно. Вновь, как и вчера, спросил о плотах. Впрочем, вопрос его был вполне естественным: разве можно забыть о постоянной угрозе?
– Да нет, сегодня пока все спокойно, – повернувшись от ограждения набережной, сказал Влад. – А вот вчера немного промокли.
– Да уж, не без этого, – кивнул Альтер. – Ты еще не предлагал магистрам свои проекты?
– Не успел, – не сразу ответил Влад. – То одно, то другое…
Он присел на ограду и, согнувшись, положил руки на колени, наблюдая за своим неизменным собеседником. У того, как всегда, был невозмутимый вид, и одет он был, как обычно: черепичного цвета накидка, зеленые шорты с широким черным ремнем. Влад перевел взгляд на руки Альтера: два черных перстня – тоже, быть может, какая-нибудь старая школа – и больше никаких украшений. Никаких колец. Никаких колец…
"Если бы он видел сейчас эту штуку у меня над головой, он бы мне об
этом наверняка сказал, – подумал Влад. – Интересно, надень я ему свое
колечко, увидит ли он в зеркале такую же над собой? Хотя… Хотя он и так
все помнит".
Да, Альтер, безусловно, помнил вчерашнее, помнил без всяких колец. А что еще он помнил?
– Вчера мой мудрый Бат изрек одну любопытную мысль, – начал Влад, блуждая взглядом по пустынной набережной. – Будто бы и Вода, и Белый Призрак – это наказание. За то, что когда-то, уж не знаю, когда, мы нарушили какой-то порядок. Ну, не мы с тобой, конечно, а вообще – горожане. Вот теперь и получаем оплеухи.
– Да, случается, – заметил Альтер, устраиваясь на скамье. – Иногда – по челюсти.
Влад смущенно хмыкнул. Альтер был вчера на кулачных боях и все видел.
И помнил.
– Думаю, если бы выбор этого малого пал на тебя, ты бы тоже получил, – пробормотал он.
Альтер пожал плечами:
– Не спорю. Это я так, к примеру. Так к чему ты клонишь насчет своего Бата?
– К тому и клоню. Они когда-то что-то там натворили, а страдаем за это мы. Разве это справедливо? Собственно, это все только домыслы Бата, но меня почему-то задело. Даже не знаю… – Влад замолчал и развел руками.
– А от меня-то ты чего хочешь? – медленно спросил Альтер, потирая босой пяткой лакированные ногти на другой ноге.
– Ну, как ты думаешь, такое вообще может быть? Справедливо было бы такое?
Альтер переменил ногу и все так же медленно произнес:
– Почему вдруг тебя это так задело? И почему ты думаешь, что я что-нибудь думаю по этому поводу?
– Ну, не думаешь – и не надо, – глядя в сторону, сухо сказал Влад. – А насчет того, что задело… Не знаю…
– Ладно, Влад, не дуйся с утра. Вода спокойная, до ночи еще далеко.
Стоит ли напрягаться? – Альтер поиграл шнуром своей накидки. – Есть такое древнее изречение, касающееся грехов и возмездия за них: отцы ели незрелые плоды, а во рту кисло у детей. То бишь грешили отцы, а страдают дети. И придуман еще некий закон: согрешил в одной жизни – страдай за это в следующем воплощении. А поскольку о своей прежней жизни мы ничего не помним, то и не можем понять, почему теперь все шишки валятся нам на голову.
– Какое следующее воплощение? – Влад недоверчиво посмотрел на собеседника. – С чего ты взял, что будет какая-то другая жизнь?
– Я же сказал: придуман закон о возмездии за грехи, совершенные человеком в его предыдущей жизни. Не мной придуман. И главное – именно придуман, Влад. Потому что такой закон был бы несправедлив с позиции истинной справедливости. Покаран за грех должен быть именно тот человек, который согрешил. Именно здесь и именно сейчас! Покаран сразу, а не потом. И желательно, чтобы кара была крайне суровой, потому что он сознательно и умышленно причинил зло.
– Это ты уж как-то слишком, – неуверенно возразил Влад. – А если и весь-то грех в том, что сломал кому-то челюсть на кулачных боях?
– Да, зло бывает разное. И возмездие тоже разное – в зависимости от тяжести греха.
– А кто определит-то, Альтер, кто оценит? – вскинулся Влад. – Кто будет судить?
– Не было бы грехов – и судить не пришлось бы, – ответил Альтер, вновь дергая свой шнурок. – А коль есть грехи – и судьи найдутся. Ты хотел узнать мое мнение – вот я тебе его и высказал.
– Да-а, – задумчиво протянул Влад. – Спасибо.
Альтер удивленно поднял голову:
– За что, собственно?
– За мнение. Ты интересный человек, Альтер.
Альтер неопределенно повел плечом и промолчал, а Влад подумал, что вчера у них не было такого разговора. Вчера они говорили о другом.
Здесь же, у обрыва. В это же время. Форма повторялась, а содержание было разным, как бокал с вином и бокал с пивом…
– Ты газету читаешь? – внезапно спросил он.
– А что? – в серых глазах Альтера блеснула легкая усмешка. – Думаешь, я интересный потому, что читаю "Ежедневную"?
– Нет, я о другом… В общем-то… – Влад замялся, подыскивая слова.
Как осторожно расспросить Альтера о том, что сегодня открылось ему, Владу? Или не надо об этом говорить, не надо, чтобы собеседник понял, что он, Влад, уже не такой, как вчера?
Альтер молча смотрел на него, ожидая продолжения. Его открытое лицо с правильными чертами не выражало никаких эмоций, взгляд был спокоен.
Альтер казался надежным человеком, способным понять и помочь… но не лучше ли все-таки повременить с откровениями?
– Ты не замечаешь вокруг ничего странного? – поколебавшись, все же бросил пробный камешек Влад.
– Что тебе кажется странным? – лицо Альтера по-прежнему оставалось бесстрастным.
– Ну… разное…
Альтер подался к нему и негромко сказал:
– Да, Влад, я знаю о странностях. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но говорить об этом я не буду. – Альтер поднял палец. – Не буду, Влад. И тебе не советую.
От этих слов Влада пробрал озноб. Но озноб не страха, а возбуждения.
Альтер знал. Альтер вообще очень много знал. Знал, что невозможно разбиться, прыгнув с крыши Магистрата. Знал древние изречения. Знал закон о возмездии за прошлые грехи. Что он еще знал?..
"Теперь я способен помнить, – подумал Влад. – Я буду вызывать его на разговоры, я буду вытягивать, выдавливать из него знания, я заставлю его рассказать о том, что ему известно. Только не спешить! Он, кажется, чего-то опасается… Осторожно, по крупице, по капельке…
Мы станем единомышленниками, мы вдвоем расколем этот орешек…"
– Чем ты занимаешься, Альтер?
– Беседую с тобой, – усмехнулся Альтер.
– А кроме наших бесед?
– Я занимаюсь своими делами, – в голосе Альтера Владу послышались жесткие нотки. – У меня есть определенная цель – думаю, этого будет достаточно для ответа.
"Кажется, я знаю твою цель, – подумал Влад. – Ты ищешь объяснение.
Это хорошо, Альтер. Это хорошо…"
– Ладно, – Альтер звучно хлопнул себя по коленям и встал со скамьи. – Раз уж заговорили о делах – значит, пора идти. Не прощаюсь, Влад; где-нибудь да увидимся.
– Только не на кулачных боях. Я туда больше не ходок.
Альтер понимающе кивнул и направился было в сторону выходящих на набережную домов, но, сделав несколько шагов, остановился и обернулся.
– Не пора ли тебе к Дилии на чай, Влад?
Влад на несколько мгновений словно приклеился к ограде, потом шагнул к белокурому рослому парню с бесстрастным лицом.
– Ты что, следишь за мной?
– Нас не так уж много; каждый на виду. И вот что я тебе скажу, Влад, – голос Альтера стал тихим и доверительным. – Если хочешь что-то предпринять
– действуй крайне осторожно. Никого ни о чем не расспрашивай. Я тебя только что предупреждал.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Альтер повернулся и удалился своей обычной неторпливой походкой, а Влад остался стоять посреди пустынной тихой набережной.
Альтер действовал в одиночку. Альтер никому не доверял – это было ясно. Значит, у него были основания никому не доверять? Судя по его поведению – были…
"Что ж, попробуем разобраться, – подумал Влад. – И если мне удастся
хоть в чем-то разобраться, я поделюсь с тобой, Альтер. И ты поймешь, что
на меня можно положиться".
Сцепив руки за спиной, он довольно долго прохаживался по набережной, отрешенно глядя на чистые, словно недавно тщательно вымытые мраморные плиты под ногами. Привычная тоска не давила на плечи, и бесследно сгинуло уныние – появился просвет, появилась цель, до которой непременно нужно добраться.
С чего начать? С проверки. Газета газетой, там можно напечатать все, что угодно; слова могут соответствовать действительности, но могут и искажать ее. И даже сообщать о том, чего на самом деле вовсе и не было. Вероятно, улицы в одиннадцатом квартале и вправду перекопаны, а скульптурная группа "Музыканты" сейчас торчит из Воды у причала. Это он проверит сегодня, а потом еще раз проверит завтра. А что еще можно выяснить сегодня, прямо сейчас?
"Дилия! – вспыхнуло в голове, словно кто-то среди ночи включил свет.
– Если все мы живем в одном и том же непрестанно повторяющемся дне, то она вновь должна рисовать ту же самую картину, что и вчера. Альтер прав: пора идти на чай к Дилии".
Он энергично шагал по улицам, обгоняя редких прохожих, и только поймав чей-то взгляд, перешел на неторопливый шаг и, сдерживая себя, добрался до ворот Дилии. Следовало помнить совет Альтера и не привлекать к себе постороннее внимание: кто знает, что за люди окружают его? И случайно ли вчера прицепился к нему квартальный смотритель Скорпион? И почему именно его отыскал на переполненных трибунах распорядитель кулачных боев? И что за женщина встретилась ему в двух шагах от дома? Случайна ли была эта встреча?..
Смуглолицая черноглазая служанка открыла калитку и улыбнулась Владу.
Одета она была так же, как и вчера – в темно-зеленое, переливающееся, струящееся. Влад кивнул ей и углубился во двор, где все ему было знакомо. Отодвинул легко скользнувшую в сторону дверь и вошел в светлую мастерскую Дилии.
Мастерская выглядела обычно: включенные светильники в виде чудовищ, картины вдоль стен – красных с золотом, – пятна засохшей краски на светлом полу. Нигде не было видно никаких следов вчерашнего бедствия; в мастерской было сухо и слегка пахло красками и еще чем-то ароматным и тонким, и Влад подумал, что именно так здесь пахнет всегда. Дилия сидела вполоборота к дверному проему возле подставки с холстом и смотрела на Влада. На ней было вчерашнее бирюзовое платье с желтым изящным ремешком и тонкая накидка, стянутая шнурком на высокой груди.
В серебряном обруче, охватывающем чистый, белый, похожий на мрамор лоб Дилии, переливались огни светильников. Стоящая перед ней на подставке картина была еще не закончена, но Влад сразу узнал ее: с холста уставилось на него перекошенное злобное лицо с холодными выкаченными глазами и кривящимся узким ртом. Лицо было нечеловеческим, лицо было уродливым и жестоким; но все-таки не чудовище смотрело на Влада с картины – это, несомненно, был человек.
Дилия опять, как и вчера, переносила на холст созданный ее странным воображением образ того же мерзкого человека. Что за дикие образы творила ее причудливая фантазия? Почему Дилия никогда не отображала окружающее: зажатые стенами улицы, набережную, окрестные поля, праздных и деловитых горожан?..
– Доброе утро, Влад, – с легкой улыбкой сказала девушка. – Ты что застыл, как статуя? Еще не проснулся? Или прямо в дверях мне позируешь?
Влад, очнувшись, оторвал подошвы от порога и медленно подошел к Дилии.
– Доброе утро, Дилия. Я не позирую, зачем мне позировать? Ты ведь не пишешь с натуры.
Девушка, чуть прищурившись, оценивающе осмотрела его с головы до ног.
– Ты сегодня какой-то взъерошенный, Влад. Словно только что столкнулся нос к носу с Белым Призраком. И без звонка. Ничего уже не болит?
Едва уловимая насмешка почудилась Владу в ее голосе. И еще он вдруг осознал, что его тянет к ней, постоянно тянет к ней, к этой странной, очень красивой девушке с блестящими, слегка раскосыми, удлиненными глазами цвета темной бирюзы. Что таилось в глубине ее глаз, в которых почему-то не отражался свет чудовищ-светильников?
Он сглотнул комок, подступивший к горлу.
– Терпел, как ты вчера советовала, – и все прошло.
– А с чего ты взял, что я не пишу с натуры? – Дилия прикоснулась к краю своего холста. – Вот, пожалуйста. Это портрет. Твой портрет, Влад.
Влад невольно попятился и после некоторой заминки в замешательстве выдавил из себя:
– М-мой?.. Это мой портрет?
Дилия вновь прищурилась и кивнула:
– Да, твой. Что, не похож? Но именно таким я тебя и вижу, Влад.
Именно таким.
Влад опять уловил легкую насмешку в словах девушки и, скривившись, сказал:
– Фу! А я-то думал, что ты несколько иного мнения обо мне. Почему у тебя все такое неприглядное на картинах? Таким ты видишь мир? Неужели именно таким ты видишь мир, Дилия?
– А ты? – лицо девушки помрачнело. – Разве ты считаешь, что мир великолепен? Просыпаясь утром, ты с радостью предвкушаешь прелесть нового дня, ты бодр и весел? Да, Влад? Вот, ты молчишь. – Дилия легонько побарабанила по холсту, потерла палец о палец, стирая прилипшую свежую краску. – Ты молчишь, и значит – согласен со мной.
Есть внешняя сторона вещей, а есть внутренняя суть. И, к сожалению, к большому сожалению, они порой разительно отличаются друг от друга. И еще, опять же, к сожалению, за внешней стороной не всегда можно распознать то, что таится внутри. Червивое яблоко на ветке не отличается от других, а откусишь – и выплюнешь. А если оно и вовсе отравлено, тогда что? Проглотил кусочек – и умолкли все песни.
– Ну да, ну да… – обескураженно пробормотал Влад. – Интересный у тебя взгляд на жизнь.
Дилия вдруг рассмеялась и перевернула холст, поменяв местами верх и низ.
– Хватит разговоров, Влад! Ты ведь пришел пить чай – так пойдем пить чай.
– Я не только пить чай… – начал было Влад и запнулся; у него почему-то язык не поворачивался признаться, что его тянет сюда, в этот уютный дом.
Он окинул взглядом картины, стоящие у стен, показал на одну из них:
– Любопытно, а каким тебе видится Альтер? Вон тем, рогатым, с дыркой во лбу?
Дилия подняла брови:
– Альтер? Почему ты думаешь, что он мне как-то должен видеться?
– Но я же тебе вижусь! А чем Альтер отличается от меня? Ты ведь знаешь Альтера?
– Альтер – это Альтер, а ты – это ты. – Девушка встала. – Идем пить чай.
"Действуй осторожно", – предупреждал Альтер. И с Дилией?
– Вчера утром я пришел к тебе, – все-таки решился Влад. – Ты рисовала. Ты помнишь, что ты рисовала, Дилия?
– Делала какие-то наброски, – почти сразу ответила девушка. – Не помню.
– Наброски к этой картине? – Влад кивнул на перевернутый холст.
– Нет. Ее я начала только сегодня. У тебя с утра что-то много вопросов, Влад.
Владу все было ясно. У Дилии токе случались провалы в памяти; она не помнила о том, что рисовала вчера ту же самую картину. Вчерашний день повторялся – вернее, повторялась схема вчерашнего дня. Что там дальше по схеме? Встреча с квартальным надзирателем Скорпионом? Проверить и это, чтобы получить еще одно подтверждение?
– Ты так и будешь стоять? – словно издалека донесся до него голос девушки. – Ты что, оглох, Влад? Будешь пить чай?
– Конечно, Дилия, – ответил он, возвращаясь к действительности. – У тебя великолепный чай…