Как раз тогда Маблунг с отрядом перебрался через переправы Тенглина и, узнав Турина, приветствовал его и обрадовался. Он пришел для того, чтобы помочь Турину в битве с драконом.
Но Турин сказал:
- Ты пришел слишком поздно: дракон мертв!
Они изумились и воздали ему почести, но он сказал:
- Я прошу лишь об одном. Сообщите мне новости о моей сестре и матери, так как я узнал, что они ушли в Скрытое Королевство.
Тогда Маблунг смутился, но рассказал, как пропала Морвен, а Ниенор убежала на север.
Тут Турин понял, что судьба настигла его, и он напрасно убил Брандира.
И Турин захохотал, вскричав:
- Это поистине жестокая шутка!
И он приказал Маблунгу уйти и вернуться в Дориат, и унести с собой проклятье ему.
- И будь проклят за то, что ты исполнил порученное тебе! Это единственное мое желание, а теперь наступает ночь!
И он умчался от них, а они последовали за ним.
Но Турин опередил их, и придя в Кабед-эн-Арас, увидел, что наступила зима. Он вытащил свой меч и сказал:
- Привет, Гуртанг! Ты не признаешь ни повелителя, ни верности кому бы то ни было, кроме руки, которая владеет тобой! Ты не отступишь ни перед чьей кровью! Так не возьмешь ли ты кровь Турина Турамбара, сможешь ли ты быстро убить меня?
Из стали зазвенел голос:
- Да, я с радостью выпью твою кровь, чтобы я смог забыть кровь Белега, моего хозяина, и кровь Брандира, убитого несправедливо. Я убью тебя быстро!
Тогда Турин воткнул рукоять меча в землю и бросился на острие, и жизнь его оборвалась.
Тут появились Маблунг и эльфы и увидели мертвого Глаурунга и тело Турина, и скорбь наполнила их сердца.
Они подняли Турина и увидели, что меч переломился пополам, потом разожгли костер и сожгли дракона.
А Турина схоронили в высоком кургане и обломки Гуртанга положили рядом с ним. А когда все было кончено, эльфы запели плач о детях Хурина и водрузили на могиле огромный серый камень, на котором было вырезано рукой Дориата:
ТУРИН ТУРАМБАР
ДАГНИР ГЛАУРУНГА
а ниже было написано:
НИЕНОР НИНИЭЛЬ
Но тела ее там не было, и никто так и не узнал, куда воды Тенглина унесли его.
22. О РАЗРУШЕНИИ ДОРИАТА
Так окончилась история Турина Турамбара, но Моргот не спал, его счеты с домом Хадора не кончились, хотя Хурин находился в его власти, а Морвен скиталась в лесах.
Страшной была участь Хурина, а Моргот всеми путями пытался бросить злую тень на Тингола и Мелиан, потому что ненавидел и боялся их.
Решив, что час настал, он освободил Хурина и разрешил ему идти, куда тот пожелает. Моргот притворился, будто сделал это из сострадания к врагу, но он лгал: Хурин еще должен стать орудием его ненависти к эльфам и людям.
Хурин принял предложенную свободу и опечалился, отравленный словами Темного Владыки, а тогда прошел год со смерти Турина, потому что двадцать восемь лет провел в плену Хурин и теперь изменился неузнаваемо.
Он пришел в Хитлум, и вождям Восточноязычных донесли о том, что через пески Анфауглита движется большая кавалькада военачальников и черных солдат Ангбанда, и следом за ними идет старик, как будто пользующийся там величайшими почестями. Поэтому они не тронули Хурина и беспрепятственно пропустили в эти земли. Они поступили мудро, потому что остатки его собственного народа избегали Хурина - ведь он шел из Ангбанда и казался союзником Моргота.
Освобождение только увеличило горе Хурина, и он покинул земли Хитлума и направился в горы, и там вспомнил о Тургоне, и ему захотелось снова попасть в Скрытое Королевство Гондолина.
Он спустился с Эред Витрина, не зная, что слуги Моргота следят за каждым его шагом. Переправившись через Бритиах, он вошел в Димбар и добрался до подножия Эрхориата.
Стража огромных орлов была теперь удвоена, и они увидели далеко внизу Хурина, и в тот же час сам Торондор принес об этом весть Тургону, сочтя ее важной, но Тургон сказал:
- Разве Моргот спит? Ты ошибся!
- Пока что нет, - ответил Торондор, - если бы орлы Манве могли ошибаться, тогда уже давно бы, вождь, тайна твоего королевства была бы раскрыта!
- В таком случае, твои слова предвещают недоброе, - сказал Тургон, - потому что они могут иметь только один смысл. Даже Хурин Талион уступил воле Моргота. Мое сердце закрыто для него!
Но когда Торондор оставил его, Тургон долго сидел в раздумье, и сердце его смягчилось, и он послал орлов разыскать Хурина и привести его, но они не смогли найти его, потому что Хурин стоял в отчаянии под утесами Эрхориата.
Тогда он громко закричал в глуши. Поднявшись на скалу, Хурин посмотрел в сторону Гондолина и воззвал громким голосом:
- Тургон! Тургон! Вспомни топь Сереха! Тургон, или ты не слышишь меня в своих скрытых залах?
Но в ответ не раздалось ни звука.
Однако, были уши, слышавшие слова Хурина, и сообщение об этом дошло до Моргота, и он улыбнулся, потому что теперь он точно знал, в какой местности живет Тургон. Это было первое зло, которое принесла свобода Хурина.
Когда наступила тьма, Хурин спустился в горы и погрузился в сон. Во сне он услышал голос Морвен, она много раз повторяла его имя, и голос ее доносился из Бретиля, и, проснувшись, он направился вдоль опушки к переправам Тенглина. Ночные часовые, заметив его, испугались, что видят призрак, поэтому Хурина никто не остановил, и он прошел туда, где был сожжен Глаурунг, увидел высокий камень. Но Хурин не взглянул на камень, потому что знал, что там написано, и глаза его увидели, что он здесь не один: в тени камня сидела женщина. Она откинула капюшон и подняла лицо: седая и старая; глаза их встретились, и Хурин узнал ее. Это была она, самая прекрасная и гордая женщина былых дней!
- Ты пришел, - сказала она. - Я так долго ждала!
- Темна была дорога, и я пришел, как только смог! - ответил он.
- Но слишком поздно! - сказала Морвен. - Они умерли!
- Я знаю, - ответил Хурин, - но не ты.
Морвен сказала:
- Почти. Я опустошена! Я уйду вместе с солнцем, времени осталось мало, если ты знаешь, скажи мне: как она нашла его?
Хурин не ответил, и они сели рядом с камнем и не говорили больше. Морвен умерла. Он посмотрел на нее в сумерках и ему показалось, что слезы горя исчезли с ее лица.
- Она не была побеждена, - сказал Хурин и закрыл ей глаза. Сердце в нем окаменело.
Хурин очнулся, и ярость вскипела в нем, его единственным желанием было отомстить за зло, причиненное его роду.
Хурин встал и вырыл могилу для Морвен, и вырезал на камне слова: "Здесь лежит также Морвен Элодвен".
Хурин переправился через Тенглин и пошел на юг по дороге, что вела в Нарготронд. Наконец, он пришел к берегам Нарога и отважился перейти реку по камням, и остановился перед разбитыми деревьями Фелагунда.
Здесь следует сказать, что после ухода Глаурунга, Мим отправился в Нарготронд и вполз в разрушенные залы, он завладел ими и сидел, перебирая золото и драгоценные камни. Поблизости не было никого, кто мог бы его ограбить.
Но вот кто-то приблизился к двери и остановился на пороге. Мим подошел ближе, чтобы выяснить его намерения.
- Кто ты, препятствующий мне войти в дом Финрода Фелагунда? - спросил Хурин.
- Я Мим, и еще до того, как некие гордецы явились из-за моря, гномы вырыли залы. Я вернулся, чтобы взять принадлежащее мне, потому что я - последний из моего народа.
- Тогда не долго будешь ты пользоваться своим наследством! - сказал Хурин, потому что я - сын Гальдора и сыном моим был Турин Турамбар, которого ты не забыл. И это он убил дракона Глаурунга, опустошившего те залы, где ты сейчас сидишь. И для меня не тайна, кем был предан Шлем Дракона из Дориата!
Мим в великом страхе стал умолять Хурина взять все, что тот пожелает, но сохранить ему жизнь, но Хурин убил его. Затем он вошел в залы и долго оставался в этом месте. Он унес только одну вещь из этого огромного богатства.
Он пошел на восток и пришел к сумеречным озерам, там его схватили эльфы и привели к королю Тинголу. Взглянув на него, Тингол изумился, узнав Хурина, пленника Моргота. Он сердечно приветствовал Хурина и оказал ему почести.
Хурин не ответил королю, но вытащил из-под плаща ту вещь, которую унес из Нарготронда: это был бесценный Наугламир, ожерелье карликов, созданный для Финрода Фелагунда, и Хурин бросил его к ногам Тингола с грубыми и жестокими словами:
- Получи свое вознаграждение, - крикнул он, - потому что ты хорошо сберег моих детей и мою жену! Это Наугламир, и о нем знают эльфы и люди, и я принес его тебе из мрака Нарготронда, где твой родич, Финрод, оставил его, когда ушел вместе с Береном, сыном Барахира, исполнить поручение Тингола из Дориата!
Тингол взглянул на бесценное сокровище и узнал в нем Наугламир, и хорошо понял намек Хурина, но он удержал свой гнев, и тут заговорила Мелиан:
- Хурин Талион, Моргот околдовал тебя, потому что тот, кто смотрит глазами Моргота, видит все искаженным. Долго воспитывался твой сын Турин в залах Менегрота, пользуясь любовью и почетом, как сын короля. И не по нашей воле он ушел из Дориата. А впоследствии и жена твоя, и дочь нашли приют здесь, и мы отговаривали Морвен, собравшуюся в Нарготронд. Это голос Моргота в тебе обвиняет твоих друзей!
Хурин стоял неподвижно и долго смотрел в глаза королевы, и понял правду обо всем, о несчастье, отмеренном ему Морготом, и, подняв сокровище с пола, он подал его Тинголу, сказав:
- Прими, вождь, ожерелье гномов, как дар от того, у кого ничего не осталось, и как память о Хурине, потому что теперь судьба моя свершилась, и цель Моргота достигнута, но я больше не раб ему!
Затем он повернулся и покинул Тысячу Пещер. Никто не пытался преградить ему путь, и никто не знал, куда он направился.
И говорят, Хурин бросился в море.
Когда Хурин ушел из Менегрота, Тингол долго сидел, глядя на бесценное сокровище, и он подумал, что ожерелье нужно переделать, вправив в него Сильмариль, и решил всегда носить его с собой, бодрствуя или во сне.
В те дни гномы все еще продолжали приходить в Белерианд, не малыми группами, как раньше, а большими, хорошо вооруженными отрядами, и в Менегроте они жили в отдельных помещениях и работали в кузницах.
Тогда как раз в Дориате находились искуснейшие мастера из Ногрода, и поэтому король объявил им свое желание переделать Наугламир и вставить в него Сильмариль. Увидев сокровище, гномы решили овладеть им, но они скрыли свои мысли и согласились взяться за эту работу.
Они трудились долго, и Тингол, один, спускался к ним в кузницы и сидел среди гномов, пока они работали. Настал день, когда его желание было выполнено, и красота ожерелья была поистине велика.
Тогда Тингол, оказавшись среди гномов, хотел было взять ожерелье, но гномы потребовали, чтобы он отдал им это ожерелье. Они сказали:
- По какому праву король эльфов притязает на обладание Наугламиром, созданным нашими отцами для Финрода Фелагунда, который ныне мертв? Тингол получил его из рук Хурина, а тот унес ожерелье, как вор, из мрака Нарготронда.
Но Тингол понял, что скрывали их сердца. В гневе своем и гордости он пренебрег опасностью и сказал им презрительно:
- Как вы, неуклюжее племя, смеете требовать что-либо от меня? - И приказал им убираться без вознаграждения из Нарготронда.
Слова короля превратили их вожделения в ярость, они набросились на него, схватили и убили его.
Тогда гномы, взяв Наугламир, покинули Менегрот и бежали через Регион на восток. Но весть о случившемся быстро распространилась по лесу, и лишь немногие из отряда перебрались через Арос. Наугламир был отобран и возвращен с великой скорбью королеве Мелиан.
Однако двое из убийц Тингола спаслись и вернулись в свой далекий город в Синих горах, и там рассказали о случившемся, но далеко не все, сказав, что гномы были перебиты в Дориате по приказу короля эльфов. Они долго обдумывали способы мести.
И вскоре из Ногрода выступило огромное войско и, перейдя Гелион, направилось через Белерианд на запад.
В Дориате произошли плохие перемены.
Мелиан долго сидела рядом с королем Тинголом, и мысли ее возвращались к их первой встрече. Она знала, что ее расставание с Тинголом было предвестием больших событий и что судьба Дориата уже приблизилась.
Сейчас Тингол лежал бездыханным, и дух его улетел в залы Мандоса, а с его смертью изменилась и Мелиан.
Случилось так, что в это время ее власть над лесами Нелдорета и Региона исчезла, и Дориат оказался без прикрытия от его врагов.
С тех пор Мелиан не говорила ни с кем, кроме Маблунга, приказав ему оберегать Сильмариль и немедленно известить Берена и Лютиен в Оссирианде. И сама она исчезла и вернулась в страну Валар, и больше Мелиан в этой истории не упоминается.
А войско Наугрим проникло в леса Дориата, и никто не мог противостоять им, потому что они были многочисленны и свирепы. Они ворвались в Менегрот, и там они были убийцами многих эльфов и гномов, и залы Тингола были разрушены и разграблены. Так пал Маблунг, и Сильмариль был захвачен.
В то время Берен и Лютиен были на Тол Галене. Их сын Диор Элухиль был женат на Нимлот. Сыновья Диора и Нимлот были Эдурад и Элурин, и еще у них была дочь Эльвинг. Среди эльфов Оссирианда быстро распространилась весть, что войско гномов перешло Гелион. Эта новость вскоре дошла до Берена и Лютиен. Тогда Берен собрался и вместе со своим сыном Диором отправился на север, и с ним ушли многие из Зеленых эльфов Оссирианда.
И случилось так, что когда сильно уменьшившееся войско гномов Ногрода возвращаясь из Менегрота, снова пришло в Сарк-Атрада, оно было атаковано врагами. И все леса наполнились звуком рогов, и на гномов посыпались стрелы. Множество были убиты, некоторым удалось спастись от засады, и они бежали на восток к горам. Но когда они поднимались по склонам, пастухи деревьев загнали гномов в тенистые леса, и ни один из них не добрался до дома.
В той битве у Сарк-Атрада Берен сражался в последний раз и сам убил повелителя Ногрода, и сорвал с него ожерелье гномов. Но тот, умирая, проклял это сокровище.
Тогда Берен, посмотревший внимательно, узнал тот камень Феанора, который он вырезал из короны Моргота.
Когда все было кончено, сокровища Дориата сбросили в реку Аскар, и с того времени она получила название - Рафлориэль, Золотое Ложе.
А Берен взял Наугламир и вернулся на Тол Гален.
Горе Лютиен не стало меньше, когда она узнала, что повелитель Ногрода убит и с ним много гномов.
В это время Диор, наследник Тингола, простился с Береном и Лютиен, вместе с женой Нимлот явился в Менегрот и поселился там. С ним ушли и их сыновья Элурад и Элурин и дочь Эльфинг. Синдарцы приняли их с радостью и уже не горевали о погибших родичах, а Диор снова восстановил славу королевства Дориат.
Как-то осенней ночью кто-то постучался в ворота Менегрота, требуя доступа к королю. То был повелитель Зеленых эльфов, спешивший из Оссирианда, и привратники провели его к Диору. Пришелец молча подал королю шкатулку и простился с ним. В этой шкатулке лежало ожерелье гномов, в которое был вправлен Сильмариль.
Диор, взглянув на него, понял, что это знак того, что Берен Эрхамион и Лютиен умерли и ушли за пределы мира.
Долго смотрел Диор на Сильмариль, который его отец и мать принесли из царства ужаса Моргота. Затем Диор встал и обвил Наугламир вокруг своей шеи. Теперь он казался самым прекрасным из детей мира всех рас.
И между эльфами, рассеянными по всему Белерианду, разнесся слух, что Диор носит Наугламир, и говорили:
- Сильмариль Феанора снова пылает в лесах Дориата. - И клятва сыновей Феанора снова пробудилась в их сердцах, потому что пока ожерелье носила Лютиен, ни один эльф не отваживался напасть на нее, но теперь, узнав о возрождении Дориата и возвышении Диора, семь братьев снова собрались и направили Диору послание с требованием вернуть их собственность.
Но Диор ничего не ответил сыновьям Феанора и Колегорм убедил братьев готовиться к нападению на Дориат.
Они явились неожиданно и сражались с Диором в Тысяче Пещер. И так произошло второе убийство эльфа эльфами.
Там Колегорм пал от руки Диора, и Куруфин, и Смуглый Карантир, но Диор был убит и с ним Нимлот, его жена, и жестокие слуги Колегорма схватили его юных сыновей и бросили их умирать в лесу.
Маэдрос сожалел об этом и долго искал их в лесах Дориата, но тщетно, о них не рассказывает ни одна история.
Так был разгромлен Дориат, и он никогда уже не поднялся снова. Но сыновья Феанора не получили того, чего добивались, ибо остатки народа бежали от них, и среди беглецов была Эльвинг, дочь Диора. Им удалось спастись, и они унесли с собой Сильмариль и принесли к месту впадения реки Сирион в море.
23. О ТУОРЕ И О ПАДЕНИИ ГОНДОЛИНА
Рассказывают, что Хуор, брат Хурина, погиб в битве Бесчисленных слез, а зимой того же года его жена, Риан, родила ребенка в дебрях Митрима. Он получил имя Туор, и его взяла на воспитание Аннаэль из племени Зеленых эльфов, которые обитали в тех холмах.
Когда же Туору исполнилось шестнадцать лет, эльфы задумали покинуть пещеры Андрота и тайно отправиться к гавани Сириона. Но прежде, чем они успели уйти, их атаковали орки и восточноязычные, и Туор был взят в плен и отдан, как раб, Лоргану.
Три года он терпел это рабство, но в конце третьего года бежал и возвратился в пещеры Андрота, и стал жить там один, и стал приносить восточноязычным такой вред, что Лорган назначил цену за его голову.
Когда Туор жил так в одиночестве, то Ульмо вложил в его сердце стремление покинуть землю отцов, потому что он избрал Туора орудием своих замыслов.
Расставшись с пещерами Андрота, Туор отправился на Запад и нашел Врата Нольдора. Оттуда темный туннель уводил под горы и выходил в Кирит Ниниах, по которому бежал бурный поток.
Случилось так, что уход Туора не заметили ни люди, ни эльфы, и Моргот ничего не узнал о нем.
А Туор пришел в Невраст и увидел Белегаэр, Великое Море, и был очарован им, и беспокойство, охватившее его, привело его в глубины королевства Ульмо.
А пока он поселился в Неврасте один.
Прошло лето этого года, и судьба Нарготронда приблизилась, но когда наступила осень, Туор увидел семь огромных лебедей, летевших с юга. Туор понял это, как знак того, что слишком долго медлил, и последовал за их полетом вдоль морского побережья.
Так Туор пришел в покинутые залы Виньямара и, войдя туда, нашел щит, доспехи и меч, оставленные там Тургоном по велению Ульмо.
И Туор, облачившись в них, спустился на берег, но с запада пришла сильная буря, и среди шума раздался величественный голос Ульмо, обратившегося к Туору. Ульмо приказал ему покинуть эти места и разыскивать королевство Гондолин. И дал ему большой плащ, чтобы укрыть его от глаз врагов.
А утром, когда буря затихла, Туор встретился с эльфом, стоявшим рядом с стенами Виньямара. Это был Воронве, из Гондолина, тот, кто плавал на последнем корабле, посланным Тургоном на Запад.
Узнав о приказе, полученном Туором от повелителя вод, Воронве исполнился изумления и дал согласие проводить Туора к дверям Гондолина. Поэтому они вместе покинули Виньямар и осторожно пробирались на восток.