Вождь встал из-за стола и подошёл к Гарольду. Толстое брюхо покачивалось при ходьбе, но двигался риике совершенно бесшумно и плавно. Словно дикий кот, разжиревший в неволе. Первое впечатление о боевых способностях вождя резко изменилось на противоположное. Этот медведь, наверное, может разрубить человека надвое.
- За мной, - сказал он без всякой помощи, хоть и с акцентом.
На выходе Гарольду отдали арбалет и меч. Похоже, чужеземное оружие даже никого не интересовало. И это даже к лучшему. Его провели в одну из избушек. Олле остался с ним, но прошёл на другую половину дома. Избушка не впечатляла особенным убранством, низкий бревенчатый потолок, грубо сколоченный стол, циновка на полу. Проход на другую половину был закрыт искусно вышитым покрывалом с изображениями битв и оружия. Похоже, здесь дуэлянты готовились к драке.
Охотник снял с плеча дорожную сумку, уселся на камышовую циновку и положил меч перед собой. Сталь мягко блестела в свете лучин. Как именно ему предстоит готовиться, Гарольд не представлял, и решил заняться своим любимым делом. Проверив острие пальцем, он достал брусок и принялся выставлять нужный угол заточки. Мерный шелест заполнял комнату, привычно погружая охотника в состояние, близкое к трансу. Меч и без того был хорош, но в предстоящей битве придется задействовать все силы. И если из-за недостаточно острого клинка Гарольду придется умереть, это будет только его вина.
Он мысленно взывал к Эйлуду, вечно гремящему, грозному богу-воителю. Отец битв частенько помогал в сече, незримо присутствуя на поле боя. Гарольд надеялся, что Всеотец снизойдёт до одного из своих потомков.
Скрипнула дверь, выводя следопыта из транса. В комнату вошёл коренастый широкоплечий мужик, увешанный различными амулетами. Коса его была странным образом обёрнута вокруг головы, образуя полумесяц, из которого были выпущены ещё девять косичек. И, судя по жирным грязным волосам и торчащим прядям, вся эта конструкция не расплеталась уже очень давно.
Дикарь вытянул руку с амулетом, призывая каких-то своих нечестивых богов. Распевное бормотание слышалось как набор случайных звуков. Гарольд отложил клинок и взглянул шаману в глаза. Зря. Кам поймал взгляд чужака и стал петь ещё громче и быстрее. Следопыт испытал уже знакомое чувство погружения во тьму. Снова чужой голос звучал отовсюду и нигде, снова окружающий мир тонул во мраке. Гарольд понял, откуда эта сила, и почему раньше он не встречал подобных людей. Раньше он не ходил на восток.
Он пересилил себя, крепко зажмурился и тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Шаман стоял перед ним, раскачивая амулет и не оставляя попыток загипнотизировать чужака. Нужно было осмотреть его и не допустить использования враждебной магии. Вождь назвал его лжецом, и этот чужак вполне мог использовать какие-то уловки во время битвы. Вот и сейчас он неведомым образом избавился от цепкого взгляда. Однако, ничего особенного кам не заметил. Похоже, можно допустить чужака к бою.
Пробормотав напоследок что-то себе под нос, он кивнул и скрылся в другой комнате. Вскоре оттуда донесся тот же самый набор звуков. Гарольд облегченно вздохнул, этот гипноз оказался обязательным для обоих. Через полчаса шаман замолк и ушёл, не прощаясь. Наступила ночь.
Следопыт погасил догорающие лучины, не раздеваясь, улёгся на жёсткую циновку и заснул.
Утром ему принесли похлёбку. Странный вкус отдавал лесными травами, но следопыт не смог узнать ни одной. Выйти наружу никто не запрещал, избушка стояла на окраине, а вот приближаться к деревне строго запретили. Дюжий охранник, завидев, что чужак направился к домам, железной хваткой схватил его за плечо и промолвил только одно слово, похоже, единственное, которое знал:
- Нет.
Охотник покорно отправился назад, в заточение, бесцельно ходить кругами по комнате и размышлять над своим положением. Шансы на победу, откровенно говоря, невелики. Дикарь за занавеской ежеминутно упражнялся с копьём и щитом. Мастерски. Наконечник порхал в воздухе, словно смертоносный мотылёк, и различить его можно было лишь по красной ленте, повязанной на древко. При виде Гарольда воин злобно усмехался, провоцируя и пугая чужака.
Следопыт решил не терять времени, и тоже приступить к тренировкам. Даже стараясь изо всех сил, ему не хватало скорости, чтоб противостоять копейщику. Оставалось лишь два варианта, пойти на хитрость или решить всё одним-единственным ударом. Хитрость здесь была явно не в почёте, да и Гарольд сам, из-за собственной гордости и глупости, ввязался в драку. Придётся бить наверняка и сразу.
Поститься, по обычаю айваров, нужно было девять дней и ночей, но так как они начали с вечера, то уже оставалось восемь. Достаточно времени, чтобы хорошо подготовиться. Олле упражнялся на утоптанной площадке рядом с избой. Чтобы не стеснять движения, он разделся до пояса. На холоде от разгоряченного тела шёл пар, стальные мускулы перекатывались под кожей. Гарольд смиренно уселся на завалинку и наблюдал за своим противником. Дикарь время от времени выкрикивал оскорбления на своём языке, но вскоре перестал, видя, что чужак не обращает на брань никакого внимания. Чужак искал бреши в защите.
Воин отрабатывал очередную связку ударов, когда услышал, как удовлетворенно хмыкнул следопыт. И снова. И опять. Следопыт обнаружил, что когда Олле бьёт копьём в ноги после пируэта влево, то открывает плечо и шею. Отличная возможность для Гарольда и смертельная ошибка для Олле. Осталось только дождаться момента.
Все остальные дни Гарольд только и делал, что спал и ел. Потренироваться не мешало бы, но это раскроет его замысел, и поэтому он отдыхал. После долгой тяжёлой дороги это было как нельзя кстати.
В день битвы к ним снова пришёл шаман со своими амулетами. На этот раз с переводчиком. Тихим певучим голосом он обратился к Гарольду, периодически забывая про толмача.
- Кам говорит, что ты должен принести клятву, - старик, казалось, мог объяснить всё это и без помощи шамана. - Клятву биться честно.
- До смерти? - спросил охотник.
- Ты можешь сдаться. Ты помнишь, что тебя ждёт, если ты проиграешь. Олле не сдастся, он воин, - объяснил толмач. Похоже, шансов избежать драки не было.
- Хорошо, я клянусь.
Старик перевёл. Кам засвидетельствовал клятву, слегка надрезав Гарольду палец. Густая кровь капнула в деревянную плошку. Следопыт с облегчением подумал, что сделал правильный выбор. Идти на хитрость теперь - всё равно, что идти против собственной крови. Шаман слегка поклонился удивлённому следопыту и ушёл в другую половину, к своему соплеменнику, за такой же клятвой.
Снаружи их ждала уже целая толпа. Все желали поглазеть на чужака. И на то, как Олле, один из лучших воинов, проткнет его копьём. Женщины держали детей на руках, чтоб им было лучше видно, на ближайших деревьях уже расположилась целая орава подростков. Они что-то кричали, но Гарольд не понимал.
На площадке уже стоял вождь со своими лучшими бойцами. Кому ещё быть судьями, как не лучшим из лучших? Народ образовал живую стену вокруг, очертив границы арены. Следопыт встал рядом с вождём и отсалютовал собравшимся. Клинок взметнулся вверх, приветствуя всех, но никакой реакции не последовало. Жест, столь привычный для запада, на востоке оказался попросту не понят.
Толпа загудела, приветствуя своего бойца. Олле, полуобнажённый, вышел из избушки, горланя что-то и грозно потрясая копьём. Раздался свист, рёв и женские вздохи. Люди расступились, пропуская воина на битву. Боец встал рядом со своим противником и гадко ухмыльнулся.
Вождь поднял руку, гомон постепенно стих. Он тихо заговорил. Толмач шептал перевод на ухо Гарольду.
- Вождь говорит, что ты пришёл сюда и сказал, что ты великий воин, - охотник заскрипел зубами. Он такого не говорил. - Что ты оскорбился, когда тебя назвали лжецом и вызвал его на бой, а Олле вступился за честь вождя. Вождь говорит, за этой битвой наблюдают боги, чтобы рассудить, кто прав.
Старик откашлялся и отошёл. Похоже, всё уже сказано. Вождь поднял руки к небу и торжественно сказал ещё что-то. "Да начнётся битва!", понял Гарольд без всякого перевода.
Олле скользнул в сторону едва заметным движением. Копьё просвистело рядом с ухом следопыта, и тот едва успел отшатнуться. Потеряв равновесие, ему пришлось упасть набок и перекатиться подальше от противника. Похоже, дикарь тренировался не зря. Острый наконечник мелькал в опасной близости от Гарольда, и тот с трудом уворачивался и отбивал удары. Оборона пока не была прорвана, но в настоящем бою охотник уже давно бы бежал подальше от этой машины для убийства. Красная лента на древке мелькала в воздухе, словно фонтанчик крови из пробитой артерии.
Следопыту приходилось постоянно отступать и вертеться волчком, чтоб избежать смертельного удара. Поначалу Гарольд хотел измотать противника, но вскоре начал уставать сам, не наблюдая у врага никаких признаков усталости. Тот, словно заколдованный, упрямо наступал. Бил и колол, не жалея сил. Охотник ждал, пока представится шанс, единственный и неповторимый. Но дикарь никак не хотел использовать ту самую связку, во время которой он открывался. Гарольд нанёс первый удар, проверить оборону, но тут же наткнулся на ожесточённое сопротивление и был вынужден снова отступить. Клинок жужжал как пчела, отбивая яростные атаки дикаря. Охотнику стало по-настоящему страшно.
Толпа кричала и бесновалась, поддерживая своего лучшего воина, а тот успевал красоваться перед женщинами и показывать свою храбрость. Олле раскручивал копьё над головой, орудуя одним только щитом, и с яростным рёвом бросался в атаку. Следопыт изредка пытался достать противника мечом, но либо натыкался на щит, либо клинок не достигал цели.
Пот лился ручьём, застилая глаза, руки и ноги тяжелели от усталости, но Гарольд бился за свою жизнь и свою честь. Пока что удавалось избежать ранений, но он чувствовал, что скоро перестанет успевать за врагом. Это и так требовало слишком много сил. Следопыт выкладывался полностью, рискуя головой. Он мог сбежать в одну из ночей, и ему не пришлось бы драться, но честь не позволяла уйти просто так.
Меч со свистом разрезал воздух снизу, возле ног Олле, вынуждая его отскочить. Гарольд из последних сил пошёл в атаку, уже не надеясь использовать свой шанс. Слишком долго они уже бились, и слишком уверенно бился дикарь, чтобы использовать такой ненадёжный приём. Следопыт вложил в удары всю свою ярость, меч глухо стучал об окованный сталью щит, но Гарольд не прекращал атаковать. Наконец, дикарь пируэтом ушёл влево и ударил вниз, по ногам. Охотник подпрыгнул и рубанул по толстой шее.
Хлынула кровь, Олле, не веря ощущениям, упал на колени и зажал рукой страшную рану. Остро отточенный клинок разрубил артерию и мышцы, остановившись только у ключицы. Гарольд отошёл, не в силах продолжать бой. Единственный удар решил его судьбу. Сегодня боги снова были благосклонны к нему.
Народ молча глазел на случившееся. Невероятно, один из лучших бойцов племени валялся в пыли, поверженный каким-то бродягой. Шаман подошёл к телу и развёл руками. На землю равномерными толчками выплёскивалась алая кровь. Олле всё ещё жив, но его было уже не спасти. Никакая магия не может закрыть такую рану.
Вождь степенно вышел из толпы и что-то крикнул. Толмач, уже готовый переводить, стоял возле Гарольда, поддерживая его за локоть. Сквозь мутную пелену охотник смотрел на всё вокруг, едва держась на ногах.
- Вождь говорит, ты победил. Ты не лжец, чужак.
Но этого Гарольд уже не слышал.
Глава 6
Он проснулся от тёплого влажного прикосновения. Все тело болело, хотя в бою Гарольд не получил ни царапины, только ушибы и синяки от многочисленных падений и перекатов. Остро хотелось пить. Рядом с постелью сидела молодая девушка и осторожно наблюдала за следопытом. Тот попытался приподняться на локтях. На глаза сползла влажная тряпка, и он опустился обратно. Девушка поправила компресс и тихо проговорила:
- У тебя жар, отдыхай.
Гарольд удивился чистой, почти без акцента, речи и снова провалился в сон. Видения сменялись, как узоры в калейдоскопе. Очень беспокойные и пугающие видения. Белый жеребец, весь в крови, бьётся в предсмертных конвульсиях, виселица посреди реки, длинный тёмный коридор, охваченный огнём. Огонь повсюду, пламя пожирает стены, рушится кровля. Лица, смутно знакомые, искажены страданиями, в огне, безмолвно кричат и умоляют о помощи, но он не успевает, не может успеть, стены пульсируют и сжимаются. Десять фигур стоят над ним, полумёртвым, стоят молча, склонив головы, как мраморные изваяния, застывшие в своей скорби. Скачка, дикая скачка, погоня изо всех сил, не жалея ни себя, ни лошади...
Кто-то тряс его за плечо. Следопыт с трудом разлепил глаза. Снова эта девушка.
- Ты кричал во сне, - она испуганно смотрела Гарольду в лицо.
Потрескавшиеся губы едва приоткрылись, раздалось тихое сипение. Иссохший язык отказывался повиноваться. Девушка прижала к его губам кружку с водой. Живительная влага покатилась вниз.
- Где я? Где мой меч? - первым делом спросил Гарольд, вдоволь напившись.
Девушка указала на ножны в углу.
- Я отмыла его от крови. И одежду твою выстирала, - робко улыбнулась она.
Охотник задумчиво кивнул и попытался встать с кровати. Слабость всё ещё одолевала, но волевым усилием Гарольд принял сидячее положение и осмотрелся. Жилище напоминало то, в котором он провёл девятидневное заточение, но было гораздо богаче. Вместо циновки он спал на широкой двухспальной кровати. Стены были увешаны оружием, самым различным, от простых палиц и шестоперов до искусно отделанных булатных сабель. На столе стояли приборы не деревянные, как у обычных крестьян, а из чистого серебра. Хозяина всего этого добра поблизости не наблюдалось. Только девушка, скромно сидящая рядом.
- А вот это всё, - Гарольд показал на оружие. - Это чьё?
Девушка удивлённо захлопала ресницами.
- Как чьё? Твоё, конечно. И я тоже, - добавила она, заливаясь краской.
Теперь уже Гарольд удивлённо хлопал глазами. Неожиданно.
- Обычай такой, испокон веков, - как ни в чём не бывало, сказала девушка.
Всё стало ясно. У некоторых племён, по закону, победитель забирал всё имущество убитого. Судя по богатому убранству, Олле за свою жизнь победил многих и очень многих. Даже не каждый дворянин мог позволить себе обедать на серебре.
- Как звать тебя, девица? - поинтересовался следопыт, с любопытством осматривая новую собственность.
- Йона, - ответила она, снова краснея.
- Откуда язык знаешь? - Гарольд встал и пошёл вдоль стен, любуясь оружием. Похоже, Олле был жутким коллекционером.
- Матушка научила, она тоже с запада. Полукровка я, - смущаясь ещё больше, сказала девушка.
Охотник повернулся к Йоне. Совсем юная, почти девчушка. Ей ещё только предстояло стать красавицей. Русые волосы, собранные в хвост, спускались до плеч, веснушчатое лицо выражало смущение и взволнованность. Словно она не знала, как быть дальше.
- Харальд... - вздохнула она.
- Вообще-то, меня зовут Гарольд. Харальд - это немного другое имя, - привычно поправил следопыт.
- Извини... Гарольд, я теперь твоя жена... Мы должны... - девушка краснела и путалась, ногой ковыряя доски пола. Охотник решительно не мог понять, что она имеет в виду.
- Постой, жена!? Нет-нет-нет, я тебя даже не знаю. Я никак не могу на тебе жениться, - Гарольд на всякий случай принялся одеваться. Чистые штаны сушились возле очага, рубаха, аккуратно зашитая, висела там же.
Йона растерянно смотрела на нового супруга.
- Но я же... Позор... На весь род... - уже сквозь слёзы бормотала она.
Следопыт пожал плечами, натянул куртку и вышел на улицу, не сказав ни слова.
Сезон дождей заканчивался, плавно переходя в жестокую морозную зиму. Тяжёлое серое небо покоилось на верхушках деревьев. Зябко поёжившись, Гарольд заковылял к избушке вождя. Без сопровождения он ходил по деревне впервые, и теперь мог без проблем наблюдать за всем происходящим. Тут и там подростки кололи дрова на зиму, бабы о чём-то перекрикивались у колодца, дети гоняли гусей и бегали друг за другом. Обычная деревенька. Только люди здесь жестче, условия суровее, а природа злее.
Усталость то и дело накатывала тяжёлой волной, к горлу подступала тошнота. Слишком много сил потратил следопыт в этом поединке. Подойдя к длинному дому, он остановился передохнуть. За дверью то и дело слышалась брань на незнакомом языке. Слов Гарольд не понимал, но по интонации было ясно. Вождь на кого-то был очень сердит.
Вскоре из избы выскочил незнакомый парень, окинул Гарольда презрительным взглядом, что-то процедил сквозь зубы и сплюнул.
Вождь раздражённо ходил кругами по комнате. Завидев Гарольда, он подозвал его к себе и велел одной из служанок позвать толмача. Как можно скорее. Старик пришёл через несколько минут. Вождь, не переставая кружить, словно лев в клетке, задал несколько вопросов.
- Вождь спрашивает, как ты убил нашего кьонне, Олле Медведя? Его никто не мог убить, - старик живо перевёл, тоже желая знать ответ.
Гарольд пожал плечами.
- Пришёл, увидел, победил. Так говорил один из древних.
- Да, победил. По праву завладев всем имуществом нашего воина. Теперь многие хотят избавить чужака от лишней добычи, - старик переводил дословно, старательно вспоминая чужую речь. - С тобой хотят биться все мужчины племени. Вождь говорит, что пока ты слаб - это будет харради, бесчестно. Но как только ты оправишься - поединки пойдут один за другим.
Охотник крепко задумался. Эту битву ему помог выиграть случай. И не факт, что в следующих такой случай представится. Да и терять столько времени на пост и подготовку - некогда, нужно спешить.
- Что ты предлагаешь? - спросил Гарольд.
- Вождь говорит, ты должен уйти. Ради твоего же блага.
- Ты говорил, если я смогу победить - я смогу остаться. А теперь, по-твоему, я должен уйти, так? - следопыт начинал кипятиться. Так он никогда не разузнает про этих чёртовых заговорщиков. Может, о них тут и не слышали вовсе, а то, что гонец шёл с востока - просто совпадение.
- Ради твоего блага. Ты великий воин, но биться со всеми мужчинами племени даже тебе не по силам, - попробовал убедить его вождь.
Гарольд усмехнулся и пошёл прочь. Обратно, в дом Олле. В свой дом. Туда, где его ждала новоиспечённая жена. Перспектива стать женатым его совсем не радовала, он полагал, что для свадьбы ещё слишком рано. Да и молодая вдова была ещё слишком юная для него. Непонятно, как ей позволили выйти замуж в таком возрасте.
Йона, размазывая слёзы, сидела за прялкой. Нехитрая работа отвлекала от тяжёлых мыслей. Едва выскочив замуж, остаться вдовой, да ещё и отказной! Батюшка не перенесёт такого позора. Если бы этот чужак остался, всё было бы прекрасно, она осталась бы женой лучшего воина, как и была. Если же он уйдёт - Йону с позором выгонят как отказную. От хороших баб не отказываются, а плохие в племени не нужны.
Скрипнула дверь, в дом вошёл охотник, скользнув взглядом по девушке. Йона надула губы и ещё усерднее взялась за работу. Гарольд сел на лавку перед ней.
- Йона, скажи мне, не встречала ли ты людей, носящих серебряные перстни? - решил он начать с малого.
Девушка фыркнула, всем своим видом показывая нежелание разговаривать.
- Послушай, девочка. Или ты со мной разговариваешь, или выметаешься отсюда на все четыре стороны. Поняла?