--- --- --- --- ---
Мужчина властным жестом указал ей на тахту, сам сел на единственный стул возле письменного стола, поставил на стол бутылку и стопки, поерзал на стуле, устраиваясь основательно.
-Чем ты занимаешься, учишься, работаешь? – деловито осведомился он. – На кого учишься, кем работаешь?
Карька немного расслабилась.
-Работаю сборщицей в издательстве, буду учиться на художника.
-На художника? Хм-м… И хорошо получается?.. Хотя нет, все равно это – не дело. Иди учиться на модельера, а я помогу, у меня есть связи.
От неожиданности Карька громко захохотала, откинувшись на спину. Что?! Ей, придумывающей идеи картин, целые миры, светлых героев с трудной судьбой, отражающейся в глубине их глаз, прекрасные пейзажи иных пространств – рисовать всего-навсего глупые примитивные платьица?
Он не обратил внимания на этот смех.
-Но лучше, пожалуй – на юриста. У тебя серьезные глаза, должно быть, голова варит неплохо, лучше иди учиться на юриста, а я все устрою.
Перестав хохотать, Карька села очень прямо. В конце концов, это уже было не смешно даже, а как-то нелепо. Он что же – всерьез полагает, что она выполнит эти идиотские распоряжения?
Она собралась прочесть ему ехидную лекцию по поводу самоуверенности взрослых вообще и мужчин в частности.
-А теперь разденься, - неожиданно приказал он.
-Что? – Карька опешила.
-Что слышала. И побыстрее. Я на тебя посмотрю.
Карька снова засмеялась, только более натянуто.
-И не подумаю.
-Тогда я помогу.
Он встал и шагнул к ней. Карька метнулась было к двери с воплем "мама, Чак, помогите!", но была повалена на пол и прижата к ковру.
-Идиот! – сквозь зубы процедила Карька, задыхаясь от ярости. – Чего ты добьешься таким путем?
-Всего, чего хочу, того и добьюсь, как всегда добиваюсь, - процедил мужчина. – Я с женщинами жестокий, они по-другому не понимают, они признают только силу!
-Ничего ты не получишь, дурак, хоть тресни! – Карька взбесилась так, как еще ни разу в жизни не ярилась. Хватит ею распоряжаться всяким кретинам!
Она поняла, что ни Чак, ни Наталья ей на помощь не придут, что они попросту сговорились с этим боровом. Она попыталась вывернуться из-под него, но с такой увесистой тушей сладить не сумела. На удары ее слабых рук он просто не обращал внимания. В волосы ему вцепиться не удалось – слишком короткая стрижка. Зато он тут же поступил именно так с Карькой – схватил ее за волосы, сразу вырвав несколько непрочных прядей.
Судорожно пошарив вокруг себя, Карька нащупала на полу под кроватью одну из Чаковых гантелей, но пока ей удалось ее приподнять одной рукой (двенадцать килограммов – не шутка!), мужчина уже перехватил ее руку, а потом вырвал гантель, приподнял Карьку с пола и ударил ее кулаком сначала в глаз, а потом по ребрам.
Кожа на лбу у Карьки лопнула, кровь залила пол-лица, ребрам было очень больно, к тому же она налетела спиной на спинку никелированной кровати и даже на миг испугалась, что у нее сломан позвоночник.
Своей яростью ты провоцируешь его ярость и можешь добиться только того, что он тебя убьет, спокойно сообщил Карьке ее внутренний голос. Не глупи, будь мягче, ты же женщина. Прояви понимание. Ни о каком понимании уже не может быть и речи, мысленно возразила своему внутреннему голосу Карька.
-Я так полагаю, что вы с моей дурой-мамашей сговорились, - сказала она спокойно, пока он деловито сдирал с нее джинсы. – А она хоть сказала тебе, что я несовершеннолетняя?
Мужчина замер, изменившись в лице.
-Моей мамочке-то ничего не будет, у нее – справка из дурки, она и квартиру таким путем получила.
-Они сказали, что ты родилась в ноябре.
-Но до дня рождения еще две недели.
Мужчина вскочил, натянул брюки, сквозь зубы процедил "спасибо", отпер дверь и вышел. Карька без сил осталась лежать на полу.
--- --- --- --- ---
В большой комнате истошно завизжала Наталья, завопил Чак, что-то с грохотом ударилось о стену и об пол.
Беги, подсказал внутренний голос Карьке, беги, пока он еще не ушел. Но она медлила, лежа на полу, один глаз у нее заплыл и не видел, ребра не давали дышать.
Хлопнула входная дверь, так что стены затряслись, в большой комнате все стихло, и Карька решилась выйти.
У комода валялся раздолбанный телефонный аппарат, мелкие детали из его нутра разбежались по всей комнате до самых дальних углов. Возле распахнутого окна сидела на полу, подвывая, Наталья и осторожно ощупывала кончиком среднего пальца разбитое в кровь лицо. Чак сидел в кресле боком, неуклюже согнувшись.
-Ну, мать, ты нам устроила! Чего уперлась рогами-то? Всем хорошо бы было, и тебе, и нам! Ты даже не представляешь, на кого гавкала, это же крутой авторитет в районе, и богат, как гез!
-Как кто? Может быть, Крез?
-Неважно. Чего ты уперлась, как овца? А может, тебе целка мешает? Сломать ее, что ли?
-Я тебе сломаю, кобель недотраханый! – заорала Наталья, вскакивая на ноги. – А ты что тут выставилась, шалава? Чужого мужика увести хочешь? Заявилась на мою голову объедать да обворовывать! Дрянь!
Бесцельно покружив по комнате, Наталья кинулась к комоду и принялась судорожно рыться в ящиках и ящичках, уронила большое тройное зеркало, стоявшее на нем, и оно разбилось. Она подхватила самый крупный осколок и пошла на дочь с этим осколком наперевес, кровь текла у нее по пальцам, а глаза стали совершенно безумными.
-Где мое кольцо с сапфиром?! Я его уже неделю найти не могу! Ты его украла, сволочь, ты! Больше некому!
Карька поняла, что сейчас будет убита, и заторможено попятилась к двери. Беги, дура, вопил-надрывался ее внутренний голос. Наталья медленно наступала, Карька с той же скоростью пятилась. В ее памяти вспыхнула картинка.
-Кольцо за комодом, - быстро сказала она. – Там, куда ты его уронила.
Наталья остановилась, немного подумала. Потом повернулась и направилась к комоду. Попыталась его отодвинуть, но комод был тяжел, сработанная на совесть современная подделка под старинное красное дерево.
-Чак, помоги! – прокряхтела Наталья.
Чак нехотя поднялся, подошел поближе, взялся руками за комод и не столько подвинул означенный предмет мебели, сколько затолкнул за него Наталью, а сам оглянулся на Карьку и мотнул головой по направлению к двери, беги, мол.
Допятившись до двери, Карька осторожно потрогала ее. Дверь оказалась незапертой, и Карька отодвинула стопудовую створку и вывалилась в коридор, не веря, что жива.
-Вот оно! – раздался у нее за спиной радостный Натальин вопль. – А где дрянь?
И тогда Карька бросилась бежать изо всех сил. Теперь Наталья не смогла бы ее догнать, хоть и одного с ней роста, но несравнимо более тяжеловесная…
--- --- --- --- ---
На улице было уже темно, но хорошо освещено и полно народу. Задыхающаяся Карька немедленно перешла с бега на шаг, при людях мать не решится ни на что плохое, потому что не захочет попасть в тюрьму или в дурку. Ребра болели так, что не давали дышать, Карька кое-как переводила дыхание одной диафрагмой.
По пути к метро прохожие делали вид, что не видят Карькиного разбитого лица. Кто-то из бабушкиных знакомых (просто знакомых, не сослуживцев) однажды изрек:
-Вот говорят: не проходите мимо. Но если не проходить мимо, то все и стой.
Никто из попавшихся Карьке навстречу стоять не хотел, а искать приключений на собственную задницу, вникая в чужие проблемы – тем более. Карька на них не обижалась, она считала такое поведение естественным и в какой-то степени сама была такой же…
Она даже не размышляла, куда ехать, ноги сами несли на конкретную ветку метро – разумеется, к Рису и Регги. В какой-то момент она, впрочем, остановилась. Зачем она убегает? Она вспомнила ненавидящие глаза матери. Наталья всерьез решила, что дочь хочет увести у нее Чака. Это означает конец. Куда ни спрячься, Наталья отыщет и укокошит. Может, лучше всего не мучиться, а разом со всем покончить? Все равно ведь жизни не будет. Да и идти, в общем-то, особо некуда. И сил уже нет. Вон рельсы, вон многоэтажка, вон пруд – на выбор. Есть и другие способы…
Не вздумай, предостерег внутренний голос так громко, что Карька вздрогнула. Помнишь, что сказал Шаман? Что бы ни случилось, ничего не бойся и знай, что все будет хорошо. Не соверши ничего непоправимого, помни, что все будет хорошо… Шаман! Вот к кому она на самом деле бежала, да почему-то замедлила бег на пол-пути. Ладно, ничего страшного, даже на четверти дыхания можно доползти туда, куда нужно.
--- --- --- --- ---
Дверь открыла Регги, охнула и немедленно закричала, повернувшись к кухне:
-Шаман!!! Иди скорей! Тут твоя подопечная в таком виде, что я чуть не родила, когда ее узрела!
Последние слова были сказаны чуть тише молниеносно появившемуся из кухни Шаману. Вдвоем с Регги они бережно завели Карьку в квартиру, усадили на стул в ванной комнате и, пока Регги обмывала холодной водой Карькино лицо, Шаман туго перевязал длинным шарфом ее ребра.
-Никакой не перелом, просто сильный ушиб, через неделю и думать об этом забудешь… Чем пока дышать? А чем ты сейчас дышишь? Пузом? Вот им и дыши.
Ее напоили вкуснейшим куриным бульоном с приправами по рецепту Регги, завернули в знакомый мех, увесистый и теплый – чей-то старый овчинный полушубок, и уложили отдыхать.
Среди ночи Карька проснулась и с криком "нет! не надо!" куда-то побежала. В коридоре она на кого-то налетела и, рыдая, повисла у него на шее. Этим кем-то оказался Шаман.
-Она не хотела меня убивать! Она просто сошла с ума! На самом деле она меня любит! Если ее вылечить, она об этом вспомнит!
Он молча гладил ее по голове. Что тут можно было сказать? Не она первая, не она последняя – нежеланный ребенок у родителей. Он и сам когда-то обнаружил это… Сама все поймет со временем, притерпится, успокоится и будет жить дальше…
-Но сейчас, если она меня найдет, то тут же убьет!
Шаман молча гладил ее по голове. Пока он не мог ей сказать, что ее мать уже никому и ничего не сможет сделать, а ей, Карьке, придется многому учиться гораздо раньше, чем намечено, учиться тому, от чего ее пыталась уберечь бабка, иначе…
Когда она успокоилась и перестала рыдать, он отвел ее на кухню, усадил на стул, а сам мешком повалился в стоявшее неподалеку кресло, словно разом лишился всех сил.
-И не кричи так громко. Будет тебе твоя банда байкеров завтра утром.
Беззвучно шевелившая губами Карька удивленно вскинула голову. Разве она молилась вслух? Но спрашивать было уже невозможно: Шаман спал в кресле, свесив голову на грудь. Длинные нечесаные волосы густой массой закрывали лицо, и одна прядка мерно взвивалась и опадала от дыхания спящего. Карька постеснялась отвести волосы с его лица, какое-то время смотрела, пытаясь различить черты, которые до сих пор не удосужилась разглядеть толком, а потом удалилась на цыпочках.
Глава 8
-Просто сейчас больше никого здесь нет, - пояснил Шаман, заводя мотор мотоцикла. Мотоцикл у него был впечатляющий, огромный, черный, блестящий, ревущий, как лось во время гона, и так же мощно, как лосиные рога, растопыривающий в стороны массивный руль – "Харлей Дэвидсон". – А я и один отлично справлюсь. Если один байкер вполне заменит целую банду, то какая тебе разница?
-Шаман-байкер, - засмеялась Карька, держась за ребра.
-Садись ко мне за спину. Где лежат твои документы?
-В комоде, если ничего не изменилось. Я имею в виду, если с ними… никто ничего не сделал.
-Думаю, что нет.
Через весь город на мотоцикле – это, конечно, намного медленнее, чем на метро, но зато очень весело. В лицо летел теплый бензинный ветер вперемешку с мокрым снегом, серая облачная пелена выглядела так светло, словно ее вот-вот прорвут, брызнув на город, сияющие солнечные лучи. Из под переднего колеса "Харлея" росли два огромных водяных веера, как у лодки-глиссера, на которой когда-то в Крыму каталась с бабушкой маленькая Карька. А сейчас Карька держалась за Шамана и смеялась почти так же, как тогда.
По дороге остановились возле одного из многочисленных продуктовых киосков, Шаман купил себе и Карьке по порции пива и чего-то хрустяще-слоеного с горячей сочной мясной начинкой, пахнущей пряно и невыносимо вкусно. В ответ на Карькин взгляд, брошенный вроде бы незаметно, объяснил:
-Нам незачем торопиться. Мы можем ехать столько, сколько захотим, и все равно все нужные действующие лица будут на своих местах, когда мы явимся.
Посмотрев на него с откровенным восхищением, в следующий момент Карька чуть не подавилась.
-Вот именно – все! А нас только двое. А если там еще и этот бизнес-бугай будет?
-Бизнес-бугай? – засмеялся Шаман. – Чем больше шкаф, тем громче падает.
Карька тоже засмеялась, потом снова нахмурилась. Тогда он сказал:
-Не бойся, все будет хорошо. И вообще никогда ничего не бойся.
Неопределенно поведя плечами, Карька настороженно оглядела все вокруг. Когда становится очень хорошо, тут-то и жди какой-нибудь неприятности. Легко ему говорить "не бойся", такому сильному… Она вздохнула, дожевала свою порцию, вытерла жирные пальцы о бумажную тарелочку, выбросила ее в урну и… с удовлетворением подумала, что оказалась права, так как неприятность не замедлила появиться.
Пьяненький мужчина, невесть откуда взявшийся, комплекцией напоминающий бизнес-"авторитета", фактически отрезал им обоим дорогу к шоссе и припаркованному у обочины "Харлею". Он вроде не вытворял ничего особенного, просто клеился ко всем оказавшимся поблизости женщинам, на всех падал и весело задирал мужчин. На него никто не обижался. Но вышло так, что с одной стороны у Шамана и Карьки оказался киоск с едой, с другой – стена дома, с третьей – небольшая, но плотная толпа желающих перекусить на скорую руку, а с четвертой – вот этот пьяница.
Сверля глазами неожиданную угрозу, Карька судорожно сунула руки в карманы косухи, достала и натянула свои перчатки с металлическими клепками, размяла пальцы и морально приготовилась драться.
Шаман крепко взял ее за локоть, так что она почувствовала, что не сможет сдвинуться с места ни на миллиметр, пока он ей не позволит это сделать.
-Успокойся. Он ничего нам не сделает, он безобиден. Отвыкай видеть опасность там, где ее нет.
И, когда Карька расслабилась и сняла перчатки, а пьяница благополучно удалился, даже не обратив на них внимания, Шаман прибавил, подчеркнуто четко выговаривая слова:
-Отучайся стервенеть. В тебе слишком много ярости. Это недопустимо.
-Недопустимо для чего?
-Для тебя же. Ты быстро сожжешь себя.
-Значит, туда мне и дорога.
-Нельзя так говорить. И думать – тоже.
Ничего не ответив, Карька поглубже засунула в карманы перчатки, правую – в правый, левую – в левый, и молча пошла к мотоциклу. Шаман тоже больше ничего не прибавил и так же молча пошел следом за ней. Они сели верхом на "железного лося", Шаман – за руль, Карька – у него за спиной, мотоцикл взревел и полетел дальше, шумно расплескивая воду и снежную жижу…
--- --- --- --- ---
Струны натянулись до предела. А что, если сейчас будет драка, притом серьезная? Она, идиотка законсервированная, до сих пор даже драться как следует не удосужилась научиться. Как же она сможет помочь Шаману?
-Я же сказал, не бойся.
Негромкий голос, полный несокрушимого спокойствия, чуть-чуть приободрил Карьку.
Дверь долго никто не открывал. Карька жала на кнопку звонка снова и снова.
-Может, никого нет дома? – неуверенно предположила она, испытывая одновременно облегчение и разочарование.
-Звони-звони, - велел Шаман.
Тогда она нажала на кнопку и не отпускала до тех пор, пока в замке не заскрежетал ключ. Затем загремела цепочка, взвизгнул засов, и дверь неуверенно приоткрылась.
-О-о-о, К-Каринька! Ик!
Цепочка снова загремела, и дверь распахнулась. За нею стоял и покачивался, улыбаясь во весь щербатый рот, вдребезги пьяный Чак. Тут он заметил Шамана, вздрогнул так, что чуть не грохнулся на пол, суетливо переступил ногами, запнулся за складку коврика и снова чуть не упал, и застыл, вглядываясь в неясную фигуру, маячившую на полутемной лестничной площадке рядом с дочерью сожительницы.
-А это кто еще там с тобой, а?
-Не бойся, гражданин хороший, мы ненадолго. Только документы забрать. Вот ее документы.
Шаман кивнул на Карьку, шагнув в полосу света, падавшего из глубины квартиры. Голос его прозвучал как-то по-особому, ниже и значительнее, чем обычно. Так в боевиках и вестернах говорят ковбои и джентльмены, готовясь выстрелить, и при этом всегда опережают нападающего. А выглядел Шаман, как кобра перед броском или барс перед прыжком – именно так выражаются в боевиках, описывая вид героя в сценах противостояния с врагами.
Впервые в жизни Карька видела, как в стельку пьяный человек стремительно трезвеет, одновременно еще быстрее серея лицом. Чак попятился вглубь квартиры на негнущихся ногах, то и дело спотыкаясь о ковровую дорожку и нелепо взмахивая руками, словно отгоняя осу или приснившийся кошмар. Шаман спокойно шел следом за ним, потом остановился в большой комнате и обернулся к Карьке.
-Где лежат твои бумаги?
Карька молча кинулась к комоду и принялась перерывать содержимое всех ящиков подряд. Шаман стоял посреди комнаты и неторопливо озирал квартирный бардак. Клетчатый плед свисал с его плеч, наброшенный поверх куртки-косухи наподобие плаща, штаны с бахромой потемнели от растаявшего на них снега, "казаки" с окованными металлом носами оставили на полу черную дорожку из глинистых отпечатков подошв.
Чак бочком подобрался к Карьке.
-Ты кого привела, идиотка? Ты хоть знаешь, с кем связалась? Ты знаешь, кто это? – прошипел он ей на ухо.
Шаман усмехнулся.
-А кто? – удивленно прошептала Карька.
-Это же известный колдун!
-Чак, во-первых, ты гонишь. Ни в газетах, ни по телику, ни по радио о нем ничего не говорили…
-…Так это – настоящий, а не из тех, что по телику…
-…А во-вторых, ну и что? Если колдун, так сразу сожрет тебя, что ли?
-…Короче, с народом общаться надо, а не книжки слюнявить, тогда и была бы в курсах. А сейчас нам бы надо обмусолить один вопрос теть-а-теть. Ты в курсах, что твоя мать…
Шаман резко взмахнул рукой и сделал шаг в их сторону. Чак мгновенно заткнулся и отскочил от Карьки, как ошпаренный, а потом вдруг бухнулся на колени и заголосил, словно в кино.
-Не губите, господин хороший, я ничего плохого ей не делал и не сделаю, я только хотел сказать, что мамки ейной дома нету, и все, и все, и больше ничего!!!
Карька смотрела на это зрелище, подняв брови и недоуменно улыбаясь. Ей казалось, что Чак спьяну паясничает, строит из себя клоуна без особой необходимости. И спьяну же несет полный бред значительным тоном. Что Натальи дома нет, это и так было видно. А что еще Чак хотел сказать?
Слегка наклонив голову, Шаман пристально посмотрел на Чака.
-Понял! Понял! Я все понял!