- Всё? Теперь уходи и забирай свой фонарик, я буду спать, - она напоказ зажмурилась. - И скажи своему мужу, что я не приду ночью его убивать, пусть не волнуется.
- Дурочка, - улыбнулась я. - Если он и волновался, то за тебя. Что ты вообще делала в воде?
- Плавала.
- Лицом вниз, изображая утопленницу?
- А что, нельзя? - она открыла глаза и оскалилась. - Как хочу, так и плаваю.
Маленькая волчица злилась, и, кажется, я догадывалась почему. Кто-то, вопреки ожиданиям, не задержался, что бы узнать, как она. Похоже, Сэл и впрямь зря беспокоился: если у Ная и было что-то с этой девочкой, то он не придал этому значения. И не заметил, что разбудил в ней не только зверя.
- Всё, уходи, - повторила Вель.
Я развернулась к двери, но остановилась, поняв, что смутило меня, едва я сюда вошла: сквозь терпкий аромат трав пробивался совсем другой запашок, еле-еле уловимый, но, тем не менее, неприятный.
- У тебя тут мышь сдохла. Или крыса.
- Нет здесь никаких мышей, - девчонка отвернулась к стене, давая понять, что не намерена больше со мной разговаривать.
- Странно, я думала, у оборотней хороший нюх.
Источник непонравившегося мне запаха был где-то в углу, там, где стоял накрытый рогожей сундук. Я подошла к нему, взялась за уголок ткани...
- Не трогай!
Поздно. Я несколько раз моргнула, убеждаясь, что мне не померещилось, и глубоко вдохнула, прогоняя приступ тошноты. Нет, не от запаха, он едва чувствовался. Но аккуратно разложенные на широкой деревянной крышке человеческие уши - сами по себе хороший повод распрощаться со съеденным за ужином.
- Их нельзя всё время держать в мешке, преют, - мгновенно оказавшаяся рядом Авелия выдернула из моих негнущихся пальцев рогожку и снова накрыла... это.
- Ты их... собираешь?
Прав был Арай, странностей у его бойцов хватает. И у этой конкретной особы их с лихвой.
- Мне нужно.
- Для чего?
Сотня отрезанных ушей. Может, больше. Ожерелья из них делать, что ли? Себе и всем своим друзьям? Правда, не похоже, что у нее так много друзей.
- Нужно. И... уходи...
Бред какой-то. Я вдруг подумала о Ларе. Представила, что это моя дочь, повзрослевшая и потерянная, живет деревянном сарайчике под кривой липой, спит на накрытом тряпками сене и хранит рядом с этой убогой постелью страшные сувениры войны. Сердце сжалось, а оставленный на миг без контроля светящийся шарик погас. В воцарившейся темноте слышно было, как шмыгнула носом маленькая лучница.
- Вель? - я нашарила ее руку, но холодная ладошка тут же вырвалась. - Зачем тебе эти уши?
Зашуршала сухая трава - девчонка вскарабкалась на лежанку.
- Вель?
- Мы жили в лесном поселке, - голос был сухим и бесцветным. - Охотники с семьями, всего пятнадцать дворов. Была одна корова и четыре козы на всех. А еще куры. Керы были: один у старосты, и два общинных тягача - их запрягали в повозку, когда ездили в Галаэ... Отец умер еще за лето до того от моховой лихоманки, а с вдовьей доли жить было не сытно, вот я и стала в лес ходить. Сама, потому что другие охотники меня не брали. Потому что... потому что девчонка. Но мне и без них неплохо было: я тропки знала, следы читать могла. Хватало. В тот день как раз двух зайцев принесла... Принесла, а уже некому. Пока меня не было, пришли имперцы... или йорхе... Йорхе - не только имперцы, всякие бывают, даже проклятые гитаэлле среди них есть. Пришли и убили. Всех. Скот увели. Кур порезали. Мамино колечко забрали, а оно и не золотое было - просто желтенькое... А еще уши отрезали. Всем. У нас остроухи-полукровки были, пять семей. Но они всем отрезали, даже людям. Даже детям...
Чем дольше она говорила, тем труднее ей было сдерживаться, в голосе то и дело проскакивали плаксивые нотки, совершенно детские. Да и я чувствовала, что из глаз вот-вот потекут слёзы - отвыкла я за последнее время от войны с ее бессмысленной жестокостью, даже слушать тяжело.
Авелия перевела дух и продолжила:
- У нас жили хорошие люди, я знаю. После смерти они не пошли во Тьму, их забрали ауры в свои сады. Там хорошо: тепло и не нужно самим добывать еду. Цветут красивые цветы, и играет музыка. И ауры поют. Говорят, нет ничего прекрасней, чем пение ауров... А они там без ушей. Как они будут слушать ауров без ушей? Вот я собираю для них... Собрала. Только теперь нужно вернуться и каждому в могилку положить. Это далеко. Арай сказал, может, к осени в тех местах будем. А уши в мешке преют...
Снова зажигать свет я не стала: не хотела видеть, как она плачет, не хотела, чтобы она видела, что и у меня глаза на мокром месте.
- Сейчас кто-нибудь живет в поселке, или все ушли?
- Ушли. К аурам. Я же тебе сказала, что всех убили. Я их похоронила...
...Дождь. Не прекращающийся третий день ливень. Холодно и одежда вымокла. Но вода смывает с трупов кровь, а раскисшую, недавно оттаявшую землю легче ковырять лопатой. Неглубоко - иначе не хватит силенок на всех. А чтобы зверье не разрыло могилы и не добралось до тел, она привозила на тележке камни из обвалившегося забора и крупную глиняную черепицу, что староста купил в Галаэ. Хотел крышу по весне перекрыть... вот и будет ему крыша. И ему, и всем остальным. А еще вспомнила, как собирали старшие покойников и обошла дома. Охотникам - луки или ножи. Их женам - цветные платки или бусы. Детям - игрушки. Маме положила серебряную ложечку, что лежала в тайничке за печкой. Братишке - деревянного петушка, которого отец купил, когда последний раз ездил на ярмарку. А Кае... Каине отдала свои бусы из ракушек. Когда-то у той были такие же - потеряла прошлым летом, когда купалась в реке. Потом просила свои подарить: все равно, мол, охотнице украшения ни к чему, а она бы к синему сарафану надевала...
Сестру похоронила последней. Долго, как в зеркало, смотрелась в посеревшее личико той, что всегда была рядом - с рождения и даже раньше, еще в материнской утробе. И все не решалась засыпать родное лицо землёй. Каине же и сделала первый подарок. Напавшие на поселок бросили труп одного из своих - крупного, бородатого мужика в мохнатой дохе, которому кто-то из односельчан расколол топором голову. Доху она взяла себе, труп оставила волкам, которые все три дня бродили вокруг поселка, в котором убили всех собак. А уши, кривые и мясистые, отрезала для Каи. Ничего, что они такие некрасивые. Главное, что есть. Ауры приложат их к ее головке и сделают такими же маленькими и хорошенькими, как у нее были раньше. Осталось только найти уши для остальных семидесяти двух человек...
Холод зимнего дождя еще отзывался дрожью в теле, когда я вынырнула из чужой памяти. Собственный голос тоже показался чужим:
- Сколько уже прошло?
- В феврале было два года.
Глаза привыкли к темноте, и я различала забившийся в угол живой комочек: отважная лучница, свирепая волчица... маленькая девочка, лишившаяся всего и ставшая взрослой в один день. Хотелось присесть с ней рядом... Но жалость - это то, чего она мне никогда не простит.
- Сколько тебе лет, Вель?
- Семнадцать. Скоро. Так ты уйдёшь или нет?
Злость в последних словах показалась неубедительной, но я шагнула к двери и опять остановилась на пороге.
- Знаешь, не обязательно класть их в могилы. Можно просто сжечь. Как в храмах сжигают дары для богов и усопших. Вы же делали так?
- У нас не было храма. Даже пятибожика. По праздникам староста выносил из дома лики и ставил на большой стол под яблоней, там и молились. И ничего не сжигали.
- Я не обманываю. Так будет даже лучше. Если не веришь, спроси у местного мольца.
К дому, где нас поселили, я не шла - бежала. С ходу бросилась на шею нервно мерявшему шагами двор мужу.
- Что? Что случилось? Нас Арай позвал, а парни не хотели ему говорить... Что-то с девочкой?
- Мы вернулись, но вас уже не было, - подошел прятавшийся в тени дерева Най.
Наверное, и Ферт тут.
- С ней всё хорошо. Она у себя, спит.
Надеюсь, ему не придет в голову проведывать ее сейчас. Хотя ему она, возможно, и будет рада.
А может, ее уже нет в той лачужке - не стала дожидаться утра, связала в узел "подарки", ушла за деревню и разложила большой костер. Сидит, жжет уши убитых врагов и плачет: не так как при мне, тихо размазывая по щекам слезы, а громко, взахлеб, до волчьего воя...
- С ней правда всё нормально? - переспросил Ил, когда друзья ушли.
- Конечно нет. Что нормального в ребенке на войне?
Потом я долго не могла уснуть. Ворочалась, думала о своих детях. О том, как они там без нас. О том, что будет, если наш поход не увенчается результатами, и мы все же останемся в этом раздираемом войнами Мире. О том, что случится, если мы с Ларом вдруг не вернемся домой...
***
Дэви лежал в саду на траве и вприщур смотрел на зависшую над городом тучу. Лара сидела рядом и держала брата за руку.
- Маме грустно, - сказала она задумчиво. - Будет дождь.
- Не будет, - мальчик закрыл глаза и крепко сжал маленькую ладошку.
Две теплые искорки взлетели в грозовую мглу. Два любящих сердечка послали горячий привет той, что так нуждалась в них сейчас: не грусти, не тревожься, мы рядом, мы всегда с тобой... Спи...
Солнечный лучик пробился сквозь тучи и заплясал на золотых лепестках украшающего каштановые кудряшки цветка.
- Не будет, - повторил Дэви. - Можем шалаш под вишней построить.
- Ласси позовём?
- Нет.
На Ласси, которого теперь зачем-то нужно было звать Рином, он был обижен. Брат называется! Взял вчера их с Ларой посмотреть старый дом на берегу, но так до него и не довел - свернул на пасеку. Сказал, что меда купить, а сам битый час любезничал за амбаром с рыжей девчонкой, бросив их на растерзание ее болтливой сестре. Потом говорил, что это его подруга детства. Как будто друзей так и положено при встрече тискать. Дэви, может, и маленький, но не дурак. И не нужны ему в шалаше такие братья. А то еще рыжую свою приведет, а их с Ларой отправит мяч катать.
- Тина позовем, - решил мальчик, поднимаясь.
Как-то он застукал Тина, когда тот обнимался с приходящей кухаркой, но тэвк же не стал врать, что это его подруга, а просто попросил не говорить маме и папе. И Дэви не сказал. Тин ведь тоже много чего не рассказывает о них с Ларой. Потому что настоящий друг. А значит, может жить в их шалаше.
...Две маленькие теплые искорки скоростными метеорами перелетели через океан и яркими звездочками повисли на ночном небе Саатара. Легкий ветерок качнул их, и они покатились вниз, к спящей деревеньке, к маленькому домику, к приоткрытому окошку. Упали на мягкие подушки, запутались в светлых волосах женщины, согнали тревожный туман с лица мужчины. Не грустите, мы рядом, мы всегда с вами. Спите...
Глава 6
О ночном происшествии Сэл узнал только утром, когда вернулся в дом, где жил брат.
- Еще одна причина, по которой я не хочу, чтобы ты оставался, - полушутя, полусерьезно отметил Най, рассказав о том, что случилось на озере. - Один вечер, и уже девушку у меня увёл.
- Она не твоя девушка, - напомнил Буревестник.
Как провел ночь, не распространялся. Да и рассказывать было нечего. Как-то само собой получилось, что отделились от остальных, разговорились. Разговор вышел странный - вроде бы и ни о чём, но такой... душевный, что ли? Как будто всю жизнь были знакомы, потом расстались на день, а вчера снова встретились. Вот так и проговорили почти до утра. И всё...
Не выспался. А отдыхать уже не было времени: Лар зашел, как и договаривались накануне, чтобы вместе пойти к Араю. Командир обещал поговорить кое с кем из своих ребят и подобрать им сопровождение, но полностью полагаться на полуэльфа Сумрак не хотел: путь неблизкий, и в тех, кто пойдет с ними, он должен был быть уверен.
- А где Галла?
- Еще спит, ночь была суматошная, - Иоллар поёжился. - До конца жизни буду чувствовать себя идиотом.
Сэллер не стал продолжать эту тему, хватило объяснений брата.
- Она придет позже?
- Нет, сами разберемся.
Совсем как когда-то. За бойцов и их действия всегда отвечал Лар. Значит, и обсуждать пришедшую в голову мысль нужно было с ним.
По дороге к дому Арвеллана маг выбрал момент, чтобы спросить:
- Как бы ты отнесся, если бы я предложил Лилэйн пойти с нами?
Иоллар остановился.
- Странная логика, - его полумаска не скрывала улыбки. - Тебе понравилась девушка, и ты решил предложить ей романтическую прогулку к демону на рога. Дорога в Пустоши опасна. Сами Пустоши еще опаснее.
- Она тут, знаешь ли, тоже не ромашки на платочках вышивает.
- И то правда.
- Так как?
- Я бы не возражал. Хороший мечник, и к походной жизни привычная. Только... Ладно, поговори с ней, если хочешь.
Сэл понял, о чём друг промолчал, запнувшись: в команде всегда была только одна женщина - его жена. Но вряд ли, чтоб появление ещё одной стало помехой, Галла хорошо ладит с людьми.
- А может, ты сам Лил спросишь? Чтобы это не выглядело...
Долгий испытывающий взгляд из прорезей в темной ткани ощущался едва ли не кожей.
- Она действительно тебе понравилась?
- Ну...
Товарищ покачал головой:
- Классический случай: не к месту и не ко времени. Хорошо, я спрошу её. Но сначала разберемся с теми, кого позвал Арай.
Командир Кровавой сотни ожидал их в своём кабинете. То бишь восседал на крыше голубятни, а заметив гостей, махнул рукой, приглашая подняться к нему.
- Ребята сейчас подойдут. А я пока расскажу, кто есть кто.
Отдавать кого-либо из своих полуэльфу не хотелось, делал он это скрепя сердце, и, как подумалось Сэллеру, узнавшему от друга о вечерней встрече Галлы, без прямого приказа Аэрталь тут не обошлось. Королева была уверена, что их цель - Император, а для такого дела Арвеллан должен был выделить лучших.
- Ослаблять отряд не в моих интересах, - Лар'элланский страж, успешно притворяющийся зелёным мальчишкой, задумчиво грыз соломинку, - поэтому дам не больше десятка. Ровно десяток. Считайте Белку, он придет завтра, и Исору. Это его эээ... жена, скажем так. Без нее он не пойдёт, сразу предупреждаю.
Буревестник заметил, как Лар недовольно поджал губы. Еще одна женщина! Но без проводника никак, придется терпеть.
- Потом Лони и Мэт Заноза. Вообще-то прозвище подходит к обоим, но Мэт получил его первым. Мальчишки - не подарок, но в команде работать умеют. Отличные следопыты, неплохие мечники, но куда более хорошие арбалетчики. Тикота. Вот, кстати и он, - Арай вынул изо рта соломинку, чтобы указать ею в подошедшего к воротам парня. - Боец.
Видимо, это слово было исчерпывающей характеристикой для темнокожего (не только из-за загара), темноволосого гиганта. Скорее всего, Тикоте, как и всем здесь, было немногим больше двадцати, но выглядел он лет на десять старше благодаря внушительной комплекции - он был на голову выше совсем не низкого Иоллара и в два раза шире его в плечах.
- Полуорк. Он один из немногих тут, чья семья жива и в безопасности. Потому и намного спокойнее остальных. И добрее.
Здоровяк поднял вверх голову и приветствовал сидящих на крыше теплой улыбкой ребенка. Действительно, добряк.
- Заходи! - крикнул ему Арай. - Сейчас мы спустимся.
Он понизил голос до шепота и продолжил:
- Тикота - только так. Имя не сокращается. Это тоже отличает его от других. Не Тик, не Ти, не Кот. Помилуй вас боги, если забудете об этом.
Сэл оценил мускулатуру бойца и кулаки размером - да и весом, наверное, тоже - с атлетическую гирю, и мысленно дал себе зарок никогда не сокращать его имени.
Следом за полуорком пришли еще двое: худой нескладный коротышка обритый налысо и пепельноволосый красавчик-полуэльф. Винхерд и Орик, как назвал их командир. Потом - уже отрекомендованные Лони и Мэт, ребята лет двадцати, похожие, как родные братья. Оба русоволосые, коренастые, небритые, в одинаковых серых безрукавках на голое тело, обрезанных по колено штанах и босые. Явились они в компании курчавого брюнета со щегольскими усиками.
- Эйкен, - кивнул на него Арвеллан. - Отличный мечник. Ничем не хуже Лил. О ней вам, наверное, можно уже не рассказывать?
Буревестник, сомневаясь, что правильно понял эту фразу, недоверчиво покосился на командира партизан.
- Да. Она вызвалась идти с вами. Но если возражаете, с радостью оставлю её тут.
Сумрак сделал вид, что задумался - не для Арая, скорее для Сэла, и тому пришлось незаметно для полуэльфа его ущипнуть, чтобы добиться делано-снисходительного: "Не возражаю". Это известие на пару минут выбило из колеи, и маг пропустил информацию о следующем парне. Услышал только имя - Дуд.
- Десять, - подвел итог Арай. - Сколько и обещал. Спустимся, пообщаетесь с ребятами. Но я уже уверен, что вам подойдут все. Потому что если не подойдут, замены не будет. Просто вычеркиваем человека из списка.
Дуд оказался вихрастым лопоухим мальчишкой, долговязым и худым как щепа. Но рукопожатие у него было крепким, а взгляд раскосых карих глаз - недетским. Он пришел практически сразу же за Лил, присевшей рядом с остальными на длинное толстое бревно, заменявшее лавку. Иоллар, прошелся вдоль этого бревна, сверху вниз поглядывая на тех, кого Арай назначил ему в попутчики, и кивнул полуэльфу: подходят. Он неплохо чувствовал людей, но вряд ли, чтобы так сразу разобрался, что представляют из себя эти - просто выбора ему не давали.
Объяснять собравшимся детали Сумрак не стал, сказал лишь, что идти предстоит далеко, путь может быть опасным, и награды за это не обещают. Говорил он резко и коротко, речь была направлена лишь на одно - сразу показать, кто здесь главный. И Лар с этим прекрасно справился: когда он умолк, новоявленные члены их маленького отряда еще больше напоминали детей, теперь уже изрядно оробевших. Кажется, их напугало неоднократно повторенное слово "дисциплина". Безмятежным оставался только добряк Тикота, очевидно, вообще не знавший о таком понятии.
Сэл видел, что после вымуштрованных охотников Алеза Марега или гвардейцев герцога Катара разношерстный молодняк в команде Иоллара не радует. Но тот сам отказался от людей, которых предлагала Беата, а отправляться в Пустоши втроём было бы самонадеянным ребячеством, из которого они давно уже выросли. Хотя бы до Черты нужно было сопровождение - телепортационные прыжки предстояло чередовать с пешими переходами, обходя раскинутую эльфами сеть, а в Лесу было всё еще неспокойно. Да и на той стороне, где, как сказал Тин, маги теряют силу, не помешает поддержка тех, кто хорошо владеет другим оружием. Плюс проводник, который, в соответствии с прозвищем, так и представлялся Сэллеру юрким рыжим зверьком с пушистым хвостом... Вот интересно, его самого кто-нибудь представляет птицей?