- А коли вы будете в наших краях, заходите без предупреждения, - отозвался Бильбо. - Чай я обычно пью в четыре, но вам буду рад в любое время.
После этих слов он поспешно отвернулся.
* * *
И вот войско эльфов двинулось в обратный путь. Его ряды поредели, но ликования все же было больше, чем печали: ведь на многие годы в северные земли вернулась радость. Дракон погиб, гоблинов разбили в пух и прах, - сердца эльфов рвались навстречу весне и веселью.
Гэндальф и Бильбо ехали в передовом отряде, позади короля эльфов, а рядом с ними шагал Беорн, вновь принявший человеческий облик. Он смеялся и горланил песни. Так добрались до опушки Лихолесья, севернее того места, где вырывалась на простор лесная река. Там задержались, ибо маг с хоббитом не собирались входить в лес и вежливо отказались от приглашения погостить в королевском дворце. Они намеревались обогнуть чащобы с севера, проехать по пустыне, что пролегла между Лихолесьем и хребтами Серых гор. Путь предстоял долгий и не слишком веселый, но все же он казался лучше ужасной тропы через лес - тем более что гоблинов в Серых горах почти не осталось. Беорн тоже выбрал этот путь.
- Прощай, о король, - сказал Гэндальф. - Да будет весел зеленый лес, пока мир еще молод, да будет весел твой народ!
- Прощай, о Гэндальф! - отозвался король. - Не бросай своего обыкновения - появляйся, когда ты больше всего нужен и когда тебя меньше всего ожидают. Чем чаще я буду видеть тебя в своих чертогах, тем сильнее будет моя радость.
- Прошу тебя, государь, - проговорил с запинкой Бильбо, поджав в смущении одну ногу, - прими от меня это. - Хоббит протянул эльфу жемчужное с серебром ожерелье, подарок Дайна.
- Чем же я заслужил столь щедрый дар? - удивился король.
- Ну... Ты вряд ли знаешь... - Бильбо польстило изумление короля. - В общем, это... плата за гостеприимство, что ли. Я хочу сказать... Грабители - народ порядочный. А я съел много твоего хлеба и выпил много вина.
- Я принимаю твой дар, Бильбо Великолепный, - промолвил король. - И нарекаю тебя отныне другом эльфов! Да не станет короче твоя тень, да будет прибыльным твое ремесло! Прощай.
Эльфы двинулись к лесу, а Бильбо поворотил пони на север.
* * *
По дороге домой ему выпало немало трудностей и опасных приключений. Дикий Край оставался все таким же диким, и в те дни там хватало опасностей и без гоблинов. Но Бильбо хорошо охраняли и заботливо опекали - ведь с ним были маг и Беорн, так что по-настоящему он больше ни разу не испугался. К середине зимы, обогнув лес, Бильбо с Гэндальфом подъехали к дому Беорна. Хозяин закатил пир, на который собрались многочисленные гости. Гоблинов в Мглистых горах осталось раз-два и обчелся, да и те настолько перепугались, что не казали носа из своих подземелий, варги тоже куда-то подевались - посему от приглашения никто не отказался.
Впоследствии Беорн стал великим вождем и правил всеми землями от гор до Лихолесья; говорят, что его потомки на протяжении многих поколений обладали способностью превращаться в медведей. Некоторые из них были угрюмыми и даже злыми, но большинство походили на Беорна - хотя бы добрым сердцем, если не размерами и силой. Именно они изгнали последних гоблинов из Мглистых гор, и по всей границе Дикого Края воцарился мир.
В чудесный весенний денек, когда уже вовсю пригревало солнце, Бильбо с Гэндальфом покинули дом Беорна. Бильбо рвался домой, но от человека-медве-дя уезжал с сожалением, ибо весной цветы в садах Беорна были не менее прекрасны, чем летом.
Долгий и утомительный путь по горам привел к тому самому проходу, где на путников когда-то напали гоблины. Добрались туда утром и, когда оглянулись, увидели в небе ослепительное солнце. Вдалеке синело Лихолесье; его ближняя опушка была темно-зеленой, даже по весне. За лесом возвышалась Одинокая гора. На ее вершине до сих пор лежал искрившийся на солнце снег.
- Где полыхало пламя, выпал снег, и даже драконы погибают! - сказал Бильбо, поворачиваясь спиной к местам своих похождений. Беспокойный дух Старого Тука слабел с каждым днем, зато вторая часть его натуры заявляла о себе все настойчивее. - Эх, очутиться бы сейчас в моем креслице! - прибавил он со вздохом.
Глава 19.
ПОСЛЕДНИЙ ШАГ
Первого мая путники достигли ущелья, в котором стояла Последняя (теперь получалось, что первая) Приветная Обитель. Сгущались сумерки, пони заметно устали - особенно тот, который вез сундуки с золотом и серебром. Всем хотелось отдохнуть. Дорога нырнула вниз, и послышалась песня. Бильбо подумалось, что эльфы Раздола не переставали петь с тех самых пор, как он с гномами здесь побывал. Как только въехали на лужайку, эльфы запели новую песню, удивительно похожую на ту давнишнюю. Звучала она приблизительно так:
Ах, змей, - ах, он что же?
Распался на части!
Ни кости, ни кожи,
Ни чести, ни власти!
Ах, меч, он заржавлен,
Престол пошатнулся,
Но будет исправлен -
Король-то вернулся!
Ах, люди в надежде,
Ах, гномы с их кладом,
Все будет как прежде,
Все будет как надо -
Тра-ли-ли-лине! -
Как в нашей долине!
Алмазы на своде,
Ах, кажутся близки,
А месяц, он вроде
Серебряной миски!
И золота краше,
И ярче, и чище
Сокровище наше -
Лесное огнище!
Тра-ля-ля-ля-лину!
Спешите в долину!
Откуда, куда вы?
И что же так поздно?
Затихли дубравы,
И ночь уже звездна.
Отбросьте унынье -
С добычей вы ныне
Вернулись к долине!
И ныне в долине
Танцуют эльфини!
Тра-ля-ля-ля-лину -
Спускайтесь в долину!
Тра-ля-ля!
Тра-ля-ля!
Тра-ля!
Эльфы приветствовали путников, помогли переправиться через реку и проводили к Элронду. Владыка Раздола радушно встретил гостей. Эльфам не терпелось послушать, что произошло у Горы. Гэндальф принялся рассказывать, а Бильбо сидел и подремывал. Поначалу маг пересказывал то, что узнал от хоббита по дороге и в доме Беорна; но потом речь зашла о том, что Бильбо не было известно; хоббит встрепенулся, приоткрыл один глаз и прислушался.
Из разговора Гэндальфа с Элрондом наконец-то выяснилось, где маг пропадал. Оказывается, после расставания с гномами Гэндальф направился прямиком на большой совет белых магов, хранителей мудрости и доброй магии. Всем вместе, магам удалось изгнать Некроманта из его черной твердыни на юге Лихолесья.
- Скоро лес изменится, - сказал Гэндальф. - Надеюсь, мы прогнали его надолго. Как жаль, что не навсегда!
- И вправду жаль, - согласился Элронд. - Увы, ни в эту эпоху, ни в последующие, боюсь, окончательно его победить не удастся.
Когда Гэндальф кончил рассказ, эльфы принялись вспоминать древние сказанья, петь новые песни и пересказывать неподвластные времени предания. Бильбо забился в уголок, свесил голову на грудь и крепко заснул, похрапывая во сне.
Проснулся он в постели, на белоснежной простыне, а в распахнутое окно светила луна. От реки громко и отчетливо доносились звонкие голоса эльфов:
Пойте все вместе, пойте все хором!
Ветер над вереском, ветер над бором!
Звезды в цвету, и луна расцвела -
Лунная башня бела и светла.
Пляшите все разом, пляшите все вместе!
Ноги, танцуйте, не стойте на месте!
Река под луною полна серебра.
Будем сегодня гулять до утра.
Тише вы, тише! Как в колыбели -
Баюшки-баю! - на мягкой постели
Спит наш скиталец. Сны навевай -
Баюшки-баю! - ласковый май.
Тише вы, Ясени, Ивы, Ольшины,
Сосны, Дубы! Не шумите, вершины!
Скройся, луна! Смолкни, ручей!
Баюшки-баю - до первых лучей!
- Эгей, добрый народ! - окликнул Бильбо эльфов, высовываясь из окна. - Вы хоть знаете, который час? Да ваша песенка разбудит и пьяного гоблина! Но все равно - спасибо вам.
- А от твоего храпа проснется и каменный дракон, - со смехом отозвались эльфы. - Но и тебе спасибо. Дело к рассвету, а ты почиваешь с самого вечера. Пожалуй, отоспишься за всю дорогу!
- В доме Элронда и сон - лекарство, - сказал хоббит, - будем лечиться, покуда есть возможность. Еще раз доброй ночи, друзья. - С этими словами он нырнул в постель и проспал до самого утра.
Усталость как рукой сняло, он много шутил, пел и танцевал с эльфами. Но даже чудесный Раздол не мог его удержать - он не переставал думать о доме. Через неделю хоббит попрощался с Элрондом, вручил ему на прощание маленький подарок, который тот благосклонно принял, и они с Гэндальфом вновь тронулись в путь.
Едва выехали из долины, небо на западе потемнело, в лицо ударил ветер с дождем.
- Вот тебе и весенний ветерок! - пробормотал Бильбо. - Ну да ладно, мы едем домой. Будем считать, это - привет из дома.
- Впереди еще долгий путь, - возразил Гэндальф.
- Зато последний, - отозвался Бильбо.
Добрались до реки, обозначавшей границу Дикого Края, переправились бродом - вы, должно быть, его помните. В горах таял снег, каждый день шли дожди, поэтому вода в реке поднялась, но перебрались без приключений и поскакали дальше - к Хоббитанпи.
Все было как прежде, лишь компания уменьшилась и стала тише, да троллей на сей раз не встретилось. Бильбо припоминал прошлый год - что было, о чем говорили (казалось, минул добрый десяток лет), - а потому сразу приметил то место, где свалился в реку и где свернули с тропы после встречи с Томом, Бертом и Биллом.
Неподалеку от дороги нашлось и золото троллей - в целости и сохранности.
- Мне и так хватит до конца дней, - сказал Бильбо, когда они с Гэндальфом выкопали золото. - Бери его себе. Вдруг пригодится?
- Безусловно пригодится, - ответил маг. - Но, знаешь ли, от тюрьмы да от сумы... По-моему, оно тебе скоро понадобится.
Наполнили золотом переметные сумы, навесили их на пони, которые оказались далеко не в восторге от прибавившейся поклажи, а сами пошли пешком. Кругом зеленела листва, трава вымахала уже в рост хоббита, солнце припекало. Бильбо частенько останавливался отдохнуть и вытирал лицо красным носовым платком - этот платок он одолжил у Эл-ронда.
Все на свете имеет конец, и наша история - не исключение. Одним июньским днем перед путниками раскинулся край, где Бильбо родился и вырос, где все пригорки и деревья были ему знакомы не хуже собственных пяти пальцев. Поднявшись на взгорок, он увидел вдалеке свою Кручу, остановился и вдруг нараспев произнес:
Дорога - это значит путь
По чащам, по горам
И под горой, где тьма и жуть,
И по речным волнам,
Зимой - в мороз, а летом - в зной,
Ведь путь всегда таков -
Всегда под солнцем, под луной,
Коль нету облаков!
Дорога - это надо знать -
Всегда на край земли!
А ноги сами тянут вспять
Туда, откуда шли;
Пускай огонь и тьма кругом,
Пускай враги вокруг, -
Всегда я вижу милый дом,
Любимый сад и луг!
- Мой милый Бильбо! - проговорил Гэндальф. - Что с тобой случилось? Ты ли это?
Вот пересекли мост, миновали мельницу и подошли к норке господина Торбинса.
- Хо! - вскричал Бильбо. - Что тут такое?
У дверей толпился народ, хватало всяких - и почтенного вида, и не слишком, а многие сновали в дверь и выбегали обратно. Мало того, при этом они даже не вытирали ноги!
Если господин Торбинс удивился, то все прочие изумились, если не сказать больше! Ведь Бильбо появился в разгар аукциона. На воротах висело большое объявление, где красным и черным было написано: "Июня двадцать первого числа господа Грабл, Грабл и Копанец будут продавать с аукциона вещи господина Бильбо Торбинса. Аукцион состоится в Торбе-на-Круче, Хоббитания. Начало в десять ноль-ноль". Так как близился полдень, многие вещи уже успели продать по сходной цене - как поется в старых песнях (и как обычно бывает на аукционах), распродали ни за грош. Родичи Бильбо, Лякошель-Торбинсы, старательно измеряли комнаты, прикидывая, поместится ли там их мебель. Короче говоря, Бильбо объявили пропавшим без вести, и отнюдь не все в Хоббитоне обрадовались, когда он нежданно возвратился.
Вообще возвращение господина Торбинса наделало много шума. Добрых десять дней на Круче и в Приречье не утихали разговоры. А на то, чтобы власти официально признали Бильбо живым, потребовалось несколько лет. С вещами дело обстояло проще: убедившись, что от уговоров толку мало, Бильбо просто-напросто взял да и выкупил свою собственную мебель и прочую хозяйственную утварь. К сожалению, серебряные чайные ложки так и не нашлись; Бильбо подозревал, что они осели у Ля-кошель-Торбинсов. А те никак не хотели признавать в нем господина Торбинса и даже отворачивались, когда встречали его на улице. (Понимаете, им очень уж хотелось переселиться в чудесную норку Бильбо.)
Вскоре выяснилось, что Бильбо расстался не только с чайными ложками, но и со своей репутацией. Он был другом эльфов, его уважали гномы, маги и тому подобные личности, заглядывавшие порой к нему на огонек, а вот в Хоббитании к Бильбо относились иначе. Соседи держали господина Торбинса за сумасброда; дружили с ним разве что племянники и племянницы по линии Туков, и то тайком от родителей, которые вовсе не поощряли дружбы с "этим Торбинсом".
Мне неловко это говорить, но мнение соседей нисколько не тревожило Бильбо. Он наслаждался спокойной, размеренной жизнью; и даже котелок на огне, казалось, посвистывал теперь куда мелодичнее, нежели в те дни, что предшествовали Нежданному Угощению. Свой меч Бильбо повесил над каминной полкой, а кольчуга висела в гостиной, пока он не сдал ее в борошень, то бишь в музей. Золото и серебро господин Торбинс расходовал в основном на подарки, полезные и роскошные, - хотя бы по этому можно судить, как он относился к своим племянникам. А кольцо никому не показывал и надевал, лишь когда надо было спрятаться от незваных гостей.
Соседи качали головами, приговаривали: "Совсем Торбинс спятил", - и стучали себя по лбу; мало кто верил его россказням. А Бильбо писал стихи, порой навещал эльфов и был счастлив до конца своих дней (а прожил он долго-долго).
* * *
Осенним вечером несколько лет спустя Бильбо сидел в кабинете и писал воспоминания, которые собирался назвать "Туда и обратно, или Прогулка хоббита". И тут в дверь позвонили. Это оказался Гэндальф, и не один, а с Балином!
- Входите, входите! - засуетился Бильбо. Вскоре все расселись у огня. Балин, наверное, заметил, что жилет господина Торбинса раздался вширь и пуговицы на нем из чистого золота; а Бильбо бросились в глаза удлинившаяся борода гнома и роскошный, отделанный самоцветами пояс. Стали вспоминать былые дни; Бильбо не терпелось узнать, как обстоят дела в окрестностях Горы. Там все было в порядке. Бард построил в Доле новый город, куда переселились многие жители Эсгарота, а также люди с юга и с запада; Дол вновь стал плодороден и богат, а в заброшенных землях пели птицы и цвели цветы, осенью там собирали плоды и пировали. Озерный город тоже восстановили, и он сделался краше и богаче прежнего. Вверх и вниз по реке ходили корабли с товарами, а эльфы, гномы и люди жили в мире и согласии. Но прежний градоправитель кончил плохо. Он не устоял перед соблазном (ведь драконьи чары продолжали действовать) - похитил золото, которое Бард отдал ему на восстановление Эсгарота, бежал и умер с голоду в пустыне, брошенный даже своими слугами.
- Новый градоправитель вроде поумнее, - сказал Балин. - Его все любят, и он немало потрудился на благо Эсгарота. Горожане складывают песни, в которых поется, что реки ныне стали золотыми.
- Значит, пророчество все-таки сбылось, - задумчиво проговорил Бильбо.
- Разумеется! - подтвердил Гэндальф. - А почему бы ему не сбыться? Или ты не веришь пророчествам с тех пор, как сам помог осуществиться этому? Знаешь, мой милый, это уж слишком. Ты еще скажи, что всем своим богатством обязан одной удаче, опекавшей тебя всю дорогу! Господин Торбинс, вы, конечно, достойная личность, и я не могу на вас налюбоваться, но не забывайте, что на самом деле вы - мелкая сошка в этом огромном мире!
- Вот и славно, - засмеялся Бильбо и протянул магу табакерку.
КУЗНЕЦ ИЗ БОЛЬШОГО ВУТТОНА
© А. Лактионов, 2001 © Т. Велимеев, 2001
Случилось это не так чтобы давно - для тех, у кого долгая память, и не так чтобы далеко - для тех, у кого ноги длинные, а шаг широкий. Стояла на лесной опушке деревня, прозывавшаяся Большим Вуттоном, - не потому, что и вправду была большой и богатой, на зависть прочим, а чтобы не путали с Вуттоном Малым, расположенным в нескольких милях по соседству, в глубине леса. В ту пору в Большом Вуттоне жили не тужили самые разные люди - и хорошие, и плохие, и серединка на половинку, все вместе, как ведется испокон веку.
Деревня эта славилась на всю округу своими умельцами, мастерами на все руки и в любом деле; особым же почетом у окрестного люда пользовались вуттонские повара. Деревенской Кухарней заправлял Мастер Повар, особа столь значительная, что отдавать ему распоряжения мог только Совет деревни. Дом Мастера Повара и сама Кухарня помещались подле Хоромины, старейшего в деревне здания, самого большого и самого красивого. Сложенная из доброго камня, сбитая из крепкого дуба, была она главной вуттонской достопримечательностью и по-прежнему радовала взор, пускай даже краска на ее стенах облупилась, а позолота поблекла от времени. Обыкновенно в Хоромине заседал Совет; простые же вуттонцы сходились туда потолковать о заботах повседневных да хлопотах житейских, а еще - задавали пиры, на которые созывали всех родных и знакомых. А пировали они по всякому поводу, и столы на пирах ломились от яств (какой же это пир, коли угощение скудное да простецкое?). И потому Мастер Повар круглый год не ведал покоя - кому другому, как не ему, было следить, чтобы на столах всегда и всего было вдоволь.