Приключения Тома Бомбадила
Том веселый, Бомбадил, ходил в куртке синей,
Шляпа - дрянь, зато перо - белое, как иней,
Кушачок зеленый, кожаные штанцы,
А ботинки желтые - хоть сейчас на танцы!
Жил Том под Холмом, где исток Ветлянки -
Родничок среди травы па лесной полянке.
Том веселый, Бомбадил, в летние денечки
По лугам любил гулять, собирать цветочки,
Пчел пасти и щекотать шмелей толстобоких,
А еще любил сидеть у бочагов глубоких.
Вот однажды бороду свесил с бережочка:
Золотинка тут как тут, Водяницы дочка,
Дерг его за волосье, он - бултых в кувшинки
И пускает пузыри, промочил ботинки.
"Эй, Том Бомбадил, - говорит девица, -
Ты чего забыл на дне? Хватит пузыриться!
Рыб да птиц напугал и ондатру даже.
Шляпу, что ли, утопил и перо лебяжье?"
Том в ответ: "Искать не буду - холодна водица.
Шляпу мне достань-ка ты, милочка-девица.
Да ступай, спи-усни, где спала доныне -
Под корнями старых ив в темной бочажине".
К дому матушки своей, в бучило на донце
Золотинка уплыла. Том прилег на солнце
Средь корней корявой ивы: мол, мы здесь приляжем
Башмаки сушить и шляпу с перышком лебяжьим.
Тут проснулся Дядька-Ива, тихой песней сонной
Убаюкал Бомбадила под разлапой кроной,
А потом - хвать его: сцапал, прямо скажем,
Тома вместе с башмаками и пером лебяжьим.
"Ох, Том Бомбадил, разве же учтиво
Залезать в чужой дом, даже будь он - ива?
С тебя лужа натекла под древесным кряжем,
Еще хуже - щекотаться перышком лебяжьим!"
"Дядька-Ива, отпусти! Что-то ломит спину -
Не похожи твои корни на мою перину.
Чур-чура! Глотни, старик, ключевой водицы.
Баю-бай, спи-усни, как дочь Водяницы".
Дядька-Ива, услыхав это его слово,
Бомбадила отпустил, запер дом, и снова
Закряхтел, забормотал, глядя сон древесный.
Вдоль Ветлянки Том пошел -
день-то был чудесный! -
А потом в лесу сидел, слушал по привычке,
Как свистят, свиристят, чирикают птички;
Над ним бабочки кружились, крыльями играя,
Но под вечер встала туча с западного края.
Том спешит! Закрапал дождь, по воде текучей
Побежали круги, ветер вместе с тучей
Налетел, зашумел, и с листвы на темя
Брызнуло. В нору нырнул - самое время!
А Барсук, белый лоб, - нора-то барсучья! -
Барсучиха, черноглазка, и детишек куча
Понарыли ходов под холмом, и
Тома Хвать за плащ - поволокли в глубь темного дома.
"Ох-ох, Том Бомбадил! - в самом дальнем зале
Вкруг него они уселись и забормотали. -
Влез ты чрез парадный ход к барсучьему роду.
Только выхода там нет назад, на свободу".
"Слышь-ка, старый друг Барсук, брось-ка эти шутки!
Недосуг мне тут гостить. Нету ни минутки.
Черным ходом проводи, где шиповник белый.
Почисть когти, вытри нос. Я сказал - ты сделай!
Чур-чура, спи-усни на своей соломе.
Ива спит и Золотинка - каждый в своем доме".
Тут сказали барсуки: "Просим прощенья!" -
Проводили Тома в сад, прочь из помещенья,
В страхе двери затворили и на всякий случай
Все землею завалили - спит народ барсучий.
Дождь прошел, почти стемнело, небо стало звездно.
Погулял - пора домой, хоть еще не поздно!
Том веселый, Бомбадил, дверь открыл, окошко,
Засветил на кухне лампу - налетела мошка;
За окном, видит он, полумрак сгустился,
Звезды - ярче, юный месяц долу опустился.
Тьма ночная над Холмом. Со свечой шандальной
Том - наверх, скрипят ступеньки;
вот он возле спальной.
"О-хо-хо, Том Бомбадил! Я пришел из мрака!
Я за дверью. Я тебя изловил, однако!
Ты и думать позабыл о кургане давнем,
Об Умертвии с вершины, обрамленной камнем.
А он вырвался на волю! И вот ждет могила
Хладного и бледного Тома Бомбадила".
"Чур меня! Сгинь навек! Прочь, исчадье ночи!
Прочь, загробный хохотун, огненные очи!
Воротись на курган, на каменное ложе,
Спи-усни! Спит Золотинка, Дядька-Ива тоже,
И барсучий спит народец у себя в деревне.
Вернись к золоту в подземье и к печали древней!"
Тут Умертвий - из окна, распахнувши ставни,
Через двор и над стеной на курган тот давний,
За ограду из камней, в темный склеп обратно,
Дребезжа костями мчится, воя неприятно.
Старина Том Бомбадил на своей перинке
Глубже спал, чем Дядька-Ива, слаще Золотинки
И уютней, чем барсук иль Умертвий вечный,
А храпел он, между прочим, будто мех кузнечный.
С первым светом, как скворец, он запел, свистая:
"Дерри-дол, мерри-дол, приди, дорогая!"
Он надел штаны и шляпу, выглянул в оконце:
Шляпа - дрянь, зато с пером, а в оконце - солнце.
Мудрый Том Бомбадил был не без хитринки,
Куртка синяя на нем, желтые ботинки,
Где хотел, там и гулял - по лесной полянке,
По холмам, по долам или вдоль Ветлянки,
Или в легком челноке по реке средь лилий, -
И везде его ловили, да не изловили.
Сам же Том поймал в куге дочь Водяницы:
Дева пела песнь воды, ей внимали птицы.
Хвать ее, не отпускает! Сердце в ней трепещет,
Цапли - в крик, ондатра - шмыг, куга воду хлещет.
И сказал Том Бомбадил: "Вот моя невеста!
В моем доме под Холмом - там твое место,
За столом, где белый хлеб, желтый мед и масло,
Розы все окно увили, стену всю и прясла.
Не войдете ли в мой дом? Замуж не хотите ль?
В бочаге какого мужа вам найдет родитель?"
Том веселый, Бомбадил, на свадебной пирушке
Шляпу снял - из мотыльков венчик на макушке,
А невестин венок - ирис, незабудки,
Платье - зелень с серебром. Скворчьи побудки
Том свистел, гудел пчелой, поспевал за скрипкой,
Горделиво обнимая стаи невесты гибкой.
В доме всюду свет, а в спальне - белые простынки;
Под медовою луной пляшет по старинке
Род барсучий, а на страже до утра, до солнца -
Дядька-Ива, паветыо брякает в оконце;
Водяница же вздыхает в камышах в тумане,
Слыша, как Умертвий плачет у себя в кургане.
Том веселый, Бомбадил, спал, не знал о том он,
Что всю ночь был стук и бряк, топот ног и гомон,
А на зорьке встал, запел, как скворец, свистая:
"Дерри-дол, мерри-дол, моя дорогая!"
На крыльце лозу строгал - будет корзинка,
Пока волосы златые чешет Золотинка.
Прогулка Бомбадила
Старый год побурел, ветер дул с Норд-Веста,
Том поймал сухой листок, сорванный с места.
"Ветерок его принес - хорошая примета!
День счастливый - для чего же дожидаться лета?
Поплыву наугад, починивши лодку,
По Ветлянке вниз, на запад, - это мне в охотку!"
Села птаха на сучок: "Вижу, вижу Тома!
Знаю, знаю, куда собрался из дома.
Хочешь, хочешь я снесу туда весть о госте?"
"Я тебя поймаю - съем, обглодаю кости,
Коли станешь разносить сплетни да вести!
А коль скажешь Дядьке-Иве, я тебя на месте
Испеку, сварю, зажарю! Помолчи-ка, птаха!"
Птаха - порх, задравши хвост, и пищит без страха:
"На, лови, лови меня! Я же не простушка -
Лишь ему одному просвищу на ушко:
На закате, мол, встречай, где Сход и горушка.
Поспеши, мол, поспеши! Будет пирушка!"
Хмыкнул Том: "А может быть, мне туда и надо?
Ведь куда бы ни приплыть - мне туда и надо!"
Залатал свою лодчонку - не в дырявой плавать! -
Из кустов и камышей вывел ее в заводь,
И - вниз по реке. Пел он: "Силли-сэлли,
Где, Ветлянка, твои бочаги и мели?"
"Эй, Том Бомбадил! Ты куда? Куда ты
На скорлупке доплывешь с помощью лопаты?"
"К Брендивину, может быть, - там, быть может, ныне
Ждут меня мои друзья и огонь в камине
На Сенном конце. Они - народ-невеличка,
К ним, быть может, доплыву, синяя птичка".
"Передай привет родне, принеси мне вести,
Как там рыба, много ль есть и в котором месте?"
"Не сегодня, - Том в ответ. Я ведь по теченью
Просто так себе плыву - не по порученью".
"Чив-чив! Дерзкий Том! На корягу, глянь-ка,
Налетит твоя лохань - будет тебе банька!"
"Что ты, Синий Рыбоглот, разболтался?
Лучше Свои перышки почисть косточкой щучьей!
Ты на ветке - франт нарядный, дома - замарашка,
В доме - грязь, а на груди - алая рубашка!
Говорят, вы, зимородки, по небу летали,
Ветер думали поймать. Ну и как, поймали?"
Зимородок-рыболов клюв захлопнул, Тому
Дал дорогу, а сам - фью! - и помчался к дому,
Уронив перо синё - синей самоцвета.
Том поймал перо, сказал: "Добрая примета!
Его в шляпу мы воткнем, старое кинем, -
Было белое перо, стало оно синим!"
Вдруг вокруг водоворот, из водоворота -
Пузыри! Том хлоп веслом и задел кого-то.
"Фу, Том Бомбадил! Ты чего дерешься?
Вот я лодку-то пырну - враз перевернешься!"
"Что? Да я тебя, Усатый, оседлаю сходу,
Чтобы ты не баламутил чистую воду!"
"Фу! А я отца и мать позову, и брата,
И сестрицу! Я скажу: гляньте-ка, ребята,
Спятил Том Бомбадил, он сидит в лоханке
Враскорячку и гребет вниз по Ветлянке!"
"Тебя, выдра, выдрать мало! Пропадешь ты сдуру,
А Умертвии твою выделают шкуру,
Мать родная не узнает - разве по усищам!
Не дерзи! Уж на тебя мы управу сыщем!"
"Ух!" - сказал выдрин сын и нырнул в середку,
Окативши Бомбадила, раскачавши лодку,
А потом на бережок лег, лежебока,
А уж песня Бомбадила - далеко, далёко.
Там, где Эльфов островок, старый Лебедь злобно
Выгнул шею, зашипел, тут, мол, неподобно
Плавать всяким. Том смеется: "Ах ты, краснолапый!
Подари-ка мне перо новое для шляпы!
У тебя, у старого шея - просто диво,
А из клюва только шип! Это некрасиво!
Погоди, король вернется, хвать тебя за горло -
И прочистит, чтобы спесь из тебя не перла!"
Лебедь крылья распустил - и вниз по Ветлянке,
Том вдогонку за ним на своей лоханке.
До Запруды на пути - буруны, стремнина,
Всем известно это место возле Брендивина:
Крутит, вертит меж камней, как на речке горной,
Словно пробку - так до самой Городьбы Отпорной!
"Эй! Глядите, Лесовик, Том с брадатой рожей! -
Весь Сенной Конец хохочет, брередонцы тоже. -
Стой, Том, а не то мы стрелой ошпарим!
Ни лесному тут народу, ни курганным тварям
Нет пути за Бреидивин - ни плоту, ни лодке!"
"Кыш, вы, толстопузые! Не дерите глотки!
Видел я, как хоббиты прячутся в норки,
Испугавшись барсука, а барсук - не орки!
Вы же тени собственной трусите, ребятки.
Орков я нашлю на вас - засверкают пятки!"
"Бородой не подавись, орков призывая!
В шляпе стрелы посчитай - первая, вторая,
Третья! То-то! Коль за пивом ты плывешь в лодчонке,
Знай: в Забрендии малы для тебя бочонки!"
"Брендивин широк, глубок - на моей-то лодке
Мне, пожалуй, не доплыть даже до середки.
Переправьте меня. Вам же за это
Пожелаю доброй ночи, а потом - рассвета".
Заалел Брендивин, солнце катит низом,
Закатилось за холмы, Брендивин стал сизым.
Никого на берегу нет, ни у Причала,
Ни на тракте. Том сказал: "Веселое начало!"
Он потопал по дороге. Сумерки сгустились.
В Камышах, впереди, огни засветились.
"Эй, ты кто?" Лошадки стали, не скрипят колеса.
Том идет, не отвечает на его вопросы.
"Эй! Ты что, из Заболони? Вор? Или бродяга?
Чего ищешь и откуда у тебя, бедняга,
В шляпе стрелы? Воровство боком вышло, что ли?
Эй! Иди сюда, поведай о своей недоле.
Эль у хоббитов хорош! Только ты без денег
Не получишь ничего, коль молчишь, бездельник!"
"Ладно, ладно, грязнопятый! Опоздал, не встретил,
Да еще бранится! - Том ему ответил,-
Ты, Бирюк, бурдюк с одышкой, ты, пивная кадка,
Тебя ноги не несут - так везет лошадка!
Повезло, что нищий мирный! Дело-то за малым:
Прочь с колес, тряси жирами, топай пешедралом!
Эй, подвинься! За тобой будет кружка пива -
Не признать меня, хоть ночью, это неучтиво!"
И поехали, смеются, мимо деревни -
Хотя пивом их манил аромат харчевни, -
И свернули к Бирюку, а дорога тряска -
Тут уж Тома растрясла на колесах пляска.
В небе звезды. В окнах свет. А на кухне ждал их
Очага огонь трескучий, гостей запоздалых.
Бирючата-сыновья поклонились, дочки
Книксен сделали, жена с пивом из бочки
Уже кружки несет. Пили, ели, пели.
Сам Бирюк пустился в пляс - при его-то теле!
Выпив кружку, Том - вприсядку, по-моряцки, лихо,
Дочки - чинно, ручейком; смеется Бирючиха.
Спать легли: кому - солома, а кому - перина.
Том толкует с Шерстолапым, сидя у камина,
О вестях с Пригорков, новостях о Башне,
Про овсы, про ячмени, про пажити и пашни,
Кто где был, куда ходил, пеший или конный,
Что деревья нашептали, ветер заоконный,
О Высоких Стражах там, возле Брода, или
О Тенях, что у границы в этот год бродили.
Наконец Бирюк уснул, пледом укрытый.
А с рассветом Том исчез, как сон полузабытый,
Чуть веселый, чуть печальный и немного в руку;
Дверь открылась и закрылась - ни бряку, ни стуку,
Ливень смыл его следы возле причала,
Ни его шагов, ни песен будто не звучало.
У Отпорной Городьбы лодку-лоханку
Три дня видели. Потом уплыла в Ветлянку.
Будто некий хоббит видел ночью, говорят, там
Ее выдры волокли, вверх по перекатам.
Там, где Эльфов островок, Старый Лебедь встретил,
За бечевку потащил, важен и светел,
Выдры плыли по бокам, чтобы ненароком
За корягу Дядьки-Ивы не задела боком.
Зимородок на корме, а птаха на банке -
Так ее и волокли вверх по Ветлянке
До стоянки. Тут сказал выдрин сын:
"Смогли бы Дураки ходить без ног или плавать рыбы,
Не имея плавников? Весла где, разини?"
У Отпорной Городьбы Тома ждут доныне.
Странствие
Жил-был веселый скороход -
И пешеход, и мореход,
Решил он с вестью по реке
В кораблике поплыть, и вот
Он погрузил провизию
В ладью свою из лопуха:
Взял мандарин с овсянкой он
И кардамон для запаха.
Он ветры звал приятные,
Попутные, чтобы несли
Его за трижды девять вод, -
И вот приплыл на край земли.
Там он один среди равнин,-
Где Деррилин издалека
По камушкам-камениям
Течением течет река,
И обитают Призраки
У той реки ужасные,-
Устал ходить он вдоль реки
На поиски напрасные.
И сел на свежем воздухе
Для роздыха, забыв дела,
Пел песни бабочке одной,
Чтобы женой ему была.
Она же прочь отпрянула
И глянула с презрением.
Учиться стал он всяческим
Магическим умениям.
И сделал сеть воздушную,
Бездушную чтобы поймать,
И крылышки из перышка
Воробушка, чтобы летать.
Волшебной паутиною
Невинную поймал гонец,
Воздвигнул без усилия
Из лилии шатер-дворец,
Фату накинул брачную
Прозрачную, как лунный свет,
Поставил ложе... Но твердит
Она сердито: "Нет, нет, нет!"
Ей дарит он сокровище.
"Ну вот еще! Какая чушь!" -
Ругается красавица,
Не нравится ей этот муж.
Тогда он опечалился,
Отправился он поутру
На крылышках из перышка
Воробушка да по ветру.
Внизу мелькали острова,
На них трава как изумруд,
И золотом блестит гора,
И серебра ручьи текут.
И тут он стал воинственным,
Единственным, чьи шли стези
И в Теллами и в Белмаре,
И за море, и в Фэнтэзи.
Имел он щит опаловый,
Коралловый носил он шлем,
А меч был аметистовый, -
Неистовый, грозил он всем:
И с эльфами, и с Эйери,
И с Фэйери в сраженьях был,
И бил зеленоглазых он,
Не раз он златовласых бил.
Броня на нем алмазная
И грозное при нем копье,
Чье в полнолунье ковано
Серебряное острие,
И дротик изумрудный был -
Столь чудный был! - он сам летел!
И прибыл рыцарь в Парадиз,
Где первый приз добыть хотел.
Стрекозлищ победил сей муж
И Жужалей к тому ж, и Рой,
И первый приз - Медовый Сот
Он взял! И вот поплыл герой,
Руля осиновым листком,
Под лепестком под парусом,
Он чистил латы, песню пел,
И песнь летела к небесам.
Он посетил безвестные
Чудесные те острова,
Что видел сверху, но на них
Нет гор златых - одна трава.
Домой пустился скороход,
Медовый Сот добыв и честь.
Откуда нес, куда принес -
Вот в чем вопрос! - свою он весть?
Повсюду он ходил, бродил,
И победил, и приз добыл,
Но по пути, как ни верти,
Весть отнести совсем забыл!
А значит, завтра, как вчера,
Ему с утра опять в поход!
И весть ту носит до сих пор
Тот очень скорый скороход!
Принцесса Ми
Очень мала
И очень мила
Принцесса Ми, говорят,
Блистают в прическе
Жемчужные блестки,
И золотом вышит наряд.
Платочек на шее
Звезд серебрее,
И паутинки нежней
Накидка из льна,
Бела, как луна,
А то, что поддето под ней
Исподнее платье, -
Украшено, кстати,
Узором алмазной росы.
В плаще с капюшоном
В серо-зеленом
Таится в дневные часы,
В часы же ночные -
Одежды иные,
Сияют, как в небе звезда;
В чешуйки рыбешки
Обутые ножки,
Сверкая, ступают туда,
На пруд танцевальный,
Где гладью зеркальной
Застыла вода в полумгле, -
Там призрачен свет,
Там легкий балет
Танцует она на стекле,
И каждый шажок,
И каждый прыжок
Стежок оставляет на нем.
Глядит она ввысь,
Где звезды зажглись
В небесном шатре, а потом
Глянула вниз,
А там - вот сюрприз! -
Принцесса по имени Ши,
Такой же талант,
К пуанту - пуант,
Так же танцует в тиши.