Дваркин походил от одного края входа в пещеру до другого, время от времени останавливаясь, чтобы приподнять руку в мою сторону. Каждый раз не решаясь и отдергивая ее.
- Что такое? - спросил я. - В чем дело? Почему вы здесь?
- Я пришел, чтобы вернуть тебя к тому путешествию, которое ты бросил.
- И что это за путешествие?
- Поиски заблудившейся где-то леди, которая недавно прошла Образ.
- Корал? Вы знаете, где она?
Дваркин поднял руку, опустил ее и скрипнул зубами.
- Корал? Это ее имя? Позволь мне войти. Мы должны обсудить это.
- Кажется, мы и так славненько разговариваем.
- У тебя что, нет никакого почтения к предку?
- Есть. Еще у меня есть брат-оборотень, которому не терпится набить мою голову опилками и повесить это чучело на стенку своей берлоги. И провернуть это ему явно под силу, причем весьма шустро - если я только дам ему хоть полшанса. - Я сел и протер глаза, мои извилины вновь перешли на рабочий режим. - Итак, где Корал?
- Идем. Я покажу тебе дорогу, - сказал Дваркин, протянув руку вперед. В этот раз она миновала моего стража и незамедлительно обрисовалась огнем. Казалось, он этого не заметил. Глаза Дваркина стали парой темных звезд, заставивших меня встать и потянувших меня к нему. Рука его начала плавиться. Плоть сбегала и капала, будто воск. Внутри были не кости, скорее, какая-то необычная геометрическая конструкция - словно бы кто-то несколькими штрихами нарисовал трехмерную основу руки, а потом обтянул ее подобным плоти покрытием. - Возьми мою руку.
Я обнаружил, что против воли поднял руку и потянулся к похожим на пальцы изгибам костяшек. Дваркин вновь хихикнул. Я чувствовал силу, что тянула меня. Интересно, а что произойдет, если я несколько необычным образом пожму эту странную руку?
Так что я призвал Знак Логруса и послал его вперед, вершить это рукопожатие вместо меня.
Выбор оказался не самым лучшим. Я моментально ослеп от последовавшей яркой, шипящей вспышки. Когда зрение восстановилось, я увидел, что Дваркин пропал. Однако быстрая проверка показала, что стражи мои удержались на своих позициях. Я оживил костер простым кратким заклинанием; заметив, что моя кофейная чашка наполовину пуста, я подогрел ее тепловатое содержимое укороченной версией того же заклинания. Затем закутался заново, уселся и отхлебнул глоток. Анализируя со всех сторон, я так и не сумел понять, что же все-таки только что произошло.
Я не знал никого, кто видел бы этого полусумасшедшего демиурга в последние годы, хотя, если судить по рассказу моего отца, разум Дваркина должен был бы в значительной степени восстановиться. Если же в действительности это был Джарт, пытавшийся обманом проникнуть ко мне и прикончить, то облик для этого он выбрал странный. Доперев до этой мысли, я понял, что вовсе не уверен, что Джарту вообще известно, как выглядит Дваркин. Я прикинул, не лучше ли вызвать Колесо-Призрак, чтобы разузнать не человеческое мнение по этому вопросу. Прежде чем я успел что-то решить, звезды за входом в пещеру затмила другая фигура, много большая, чем Дваркин, - к тому же героически громадная.
Один-единственный шаг - и фигуру выхватил из темноты свет костра; увидев лицо, я пролил на себя кофе. Мы никогда не встречались, но я видел его портреты во многих залах Замка Янтаря.
- Вообще-то, по-моему, Оберон умер, вычерчивая Образ заново, - сказал я.
- Ты присутствовал при этом? - спросил он.
- Нет, - ответил я, - но из-за вот такого вашего прибытия, следом за несколько причудливым явлением Дваркина, вы должны извинить мои подозрения в ваших bona fides.
- о, там ты столкнулся с фальшивкой. Но я - настоящий.
- Тогда что же я видел?
- Это была астральная форма практикующего шутника - колдуна по имени Джолос из четвертого круга Тени.
- О! - отозвался я. - А как я узнаю, что вы - не проекция кого-нибудь по имени Джалас из пятого?
- Могу рассказать наизусть полную генеалогию Королевского Дома Янтаря.
- На это способен любой хороший писарь у меня дома.
- Включая незаконнорожденных.
- Кстати, много их?
- Сорок семь - тех, что знаю.
- Вот это да! Как вы ухитрились?
- Различные временные потоки, - сказал он, улыбаясь.
- Если вы пережили воссоздание Образа, как получилось, что вы не вернулись в Янтарь и не продолжили царствование? - спросил я. - Почему вы позволили Рэндому короноваться и замутили картину еще больше?
Оберон рассмеялся.
- Но я не пережил, - сказал он. - Я был уничтожен в этом процессе. Я - призрак, возвратившийся, чтобы призвать нового чемпиона, живого бойца во славу могущества Янтаря, против растущей мощи Логруса.
- Допускаю, arguendo, что вы тот, за кого себя выдаете, - ответил я, - тем не менее у вас плохое соседство, сэр. Я - посвященный Логрусом и сын Хаоса.
- Ты также посвященный Образом и сын Янтаря, - ответила величественная фигура.
- Верно, - сказал я, - и это дополнительный довод, чтобы не выбирать ни одну из сторон.
- Всегда приходит время, когда мужчина обязан выбирать, - заявил он, - и для тебя это время настало. На чьей ты стороне?
- Даже если я и поверил, что вы тот, кем называетесь, я не вижу необходимости такого выбора, - сказал я. - К тому же при Дворах есть предание, что Дваркин сам был посвященным Логрусом. Если это верно, то я лишь следую пути почтенного предка.
- Но он отрекся от Хаоса, когда основал Янтарь.
Я пожал плечами.
- Как хорошо, что я ничего не основывал, - сказал я. - Если вы хотите от меня чего-то определенного, скажите, чего именно, назовите вескую причину, и, может быть, я стану сотрудничать.
Он протянул руку.
- Пойдем со мной, и я помогу тебе шагнуть на тот новый Образ, которым ты должен следовать в той игре, что начнется между Силами.
- Я вас по-прежнему не понимаю, но уверен, что реального Оберона эти простые стражи не остановили бы. Итак, вы идете ко мне, пожимаете мою руку, и я буду рад сопровождать вас куда угодно и изучать все, что вы пожелаете мне показать.
Он подтянулся и стал еще огромней.
- Ты хочешь проверить меня? - спросил он.
- Да.
- Будь я человеком, едва ли это затруднило бы меня, - заявил он. - Но сейчас, будучи образованным из этой невещественной чепухи, - я не знаю. Я бы предпочел не рисковать.
- В таком случае я должен ответить по-вашему на ваше же собственное предложение.
- Внук, - ровно сказал он, и в его глазах разгорелся красный огонек, - никто из моего отродья не смеет обращаться так ко мне, пусть даже к мертвому. Теперь я иду за тобой, отнюдь не преисполненный дружелюбия. Теперь я иду за тобой, и в этом путешествии повлеку тебя чрез огонь.
Когда он двинулся вперед, я отступил на шаг.
- Не нужно воспринимать это на личный… - начал я.
Я заслонил глаза, когда он столкнулся с моими стражами и засверкали вспышки. Глянув украдкой, я заметил повторение огненного истечения плоти, так же как и с Дваркина. Кое-где Оберон стал прозрачным; в прочих местах он растаял. Внутри него, сквозь него - как только исчез некоторый внешний слой, - я увидел какие-то завихрения и изгибы, узкие перемычки и желобки - очерченные черными линиями, расположенные абстрактно внутри общего контура большой и статной фигуры. Тем не менее, в отличие от Дваркина, изображение не поблекло. Проходя мимо моих стражей, оно замедлилось, но продолжало двигаться ко мне, протягивая "руку". Какой бы ни была его истинная природа, раньше ни с чем более пугающим я не сталкивался. Я попятился, поднял руки и вновь вызвал Логрус.
Между нами возник Знак Логруса. Абстрактная версия Оберона продолжала тянуться ко мне, и ее нечеткие призрачные руки встретились с извивающимися щупальцами Хаоса.
Я не стал тянуться сквозь изображение Логруса, чтобы направить его против призрака. Даже на таком расстоянии я чувствовал редкий страх перед этим созданием. Я просто швырнул Знак в изображение короля. Потом нырнул мимо них обоих вон из пещеры и покатился по склону, шаря по сторонам руками и ногами, а потом крепко ударился о валун и обнял его, как раз когда пещера взорвалась оглушительно и с такой вспышкой, будто в склад боеприпасов угодил снаряд.
Я лежал, дрожа и зажмурившись, наверное, с полминуты. Я чувствовал, что в любую секунду что-то может взять меня за задницу - если только я не замру и не попытаюсь прикинуться булыжником…
Тишина была глубочайшей; когда я открыл глаза, свет исчез, а очертания входа в пещеру остались неизменными. Я медленно поднялся на ноги и еще медленнее двинулся вперед. Знака Логруса не было, и по каким-то причинам, которые я не мог постичь, мне не хотелось вновь вызывать его. Внутри пещеры ничто не указывало на то, что там что-то произошло, - только мои стражи пропали.
Я шагнул внутрь. Одеяло по-прежнему лежало там, где упало. Я протянул руку и потрогал стену. Холодный камень. Взрыв, должно быть, грохнул на каком-то другом уровне реальности. Мой костерок еле теплился. Я вновь оживил его. Но единственное, что я увидел сейчас при свете и чего не заметил раньше, была моя разбившаяся кофейная чашка.
Я оставил руку на стене. Оперся на нее. Через некоторое время диафрагма моя неудержимо напряглась. Я засмеялся. Не знаю, с какой стати. Груз всего, что случилось после тридцатого апреля, обрушился на меня. Единственными альтернативами смеху могли быть либо битье себя в грудь, либо вой.
Я думал, что мне известны все игроки в этой запутанной игре. Льюк и Джасра теперь вроде были на моей стороне - вместе с моим братом Мандором, который постоянно присматривал за мной. Мой сумасшедший брат Джарт жаждал убить меня и пребывал в союзе с моей бывшей возлюбленной Джулией, которая, похоже, тоже не слишком-то доброжелательно расположена ко мне. И еще тай’ига - демон-сверхзащитник, вселившийся в тело сестры Корал, Найды: ее я оставил в Янтаре спать под заклинанием. Наемник Далт - я только сейчас сообразил, что он вдобавок еще и мой дядя, - свалил с Льюком непонятно почему и с какими целями, после того как вздул того же Льюка в Ардене на виду у двух армий. Он вынашивал опасные для Янтаря замыслы, но военных сил хватало только на то, чтобы проводить редкие вылазки в партизанском стиле. И затем Колесо-Призрак, мой кибернетический банкомет и механический полубог из низшей лиги, который, похоже, завершил развитие от торопливой маниакальности до вдумчивой паранойи, - и я не имел абсолютно никакого понятия, куда он отсюда направился, но по крайней мере он оказывал некое сыновнее почтение, смешанное с общепринятой детской трусостью.
Этого уже хватало по горло.
Но вот эти самые свежие проявления, кажется, свидетельствовали о том, что в этой игре участвует еще что-то, и это "что-то" хотело уволочь меня еще куда-то, совсем в другую сторону. Я вспомнил заверения Призрака, что это нечто - достаточно могуче. Я понятия не имел, что оно представляло собой в действительности. И не имел желания доверяться ему. Это сильно затрудняло понимание.
- Эй, малыш! - донесся хорошо знакомый голос откуда-то со склона. - Трудновато тебя отыскать. Вечно тебя нет на месте.
Я быстро повернулся, шагнул вперед и уставился вниз.
Вверх по склону с трудом поднималась одинокая фигура. Крупный мужчина. Что-то вспыхивало возле его шеи. Было слишком темно, и черты лица было не различить.
Я отступил на несколько шагов, творя заклинания, которые могли бы восстановить моих взорванных стражей.
- Эй! Не убегай! - воскликнул человек. - У меня к тебе разговор.
Стражи упали на место, а я вытащил клинок. Держал я его в правой руке острием вниз и повернулся, скрыв от взгляда со стороны входа в пещеру. Вдобавок я приказал Фракир невидимкою свисать с левой руки. Второй призрак был сильнее первого, что и позволило ему пройти мимо моих стражей. Если третий окажется сильнее второго, мне понадобится весь мой арсенал.
- Да? - откликнулся я. - Кто ты и что хочешь?
- Дьявол! - услышал я произнесенные им слова. - Да вообще-то никто. Просто твой предок. Мне нужна кое-какая помощь, хотя мне и не нравится выносить сор из семьи.
Должен признать, что когда фигура достигла зоны, которую освещал свет от костра, то оказалась очень хорошей имитацией принца Корвина из Янтаря, моего отца, укомплектованной черными плащом, сапогами и штанами, серой рубашкой, серебряными запонками и пряжкой - и даже серебряной розой, - и он криво улыбался, как иногда улыбался настоящий Корвин, рассказывая мне свою историю, давным-давно… Я почувствовал, что у меня внутри все сжалось. Я хотел узнать отца получше, но он пропал, и мне так и не удалось отыскать его. И вот теперь эта тварь - чем бы она ни была - натянула на себя эту маску… Мне очень не понравилась столь явная попытка манипулировать моими чувствами.
- Первой фальшивкой был Дваркин, - сказал я, - второй - Оберон. Ты будто спускаешься вниз по фамильному древу, не так ли?
Он прищурился и в замешательстве склонил набок голову - еще одна подлинная привычка.
- Не знаю, о чем ты говоришь, Мерлин, - ответил он. - Я…
Затем это нечто вошло в область стражей и дернулось, как будто коснулось раскаленной проволоки.
- Срань господня! - сказало оно. - Ты никому не веришь, верно?
- Семейная традиция, - ответил я, - поддержанная недавним жизненным опытом.
Впрочем, меня сбило с толку, что после столкновения не произошло никаких пиротехнических эффектов. К тому же я не понимал, почему не началось превращение этой твари в орнамент из завитков.
С проклятием оно закрутило свой плащ, обматывая вокруг левой руки; правая потянулась к великолепному факсимиле ножен моего отца. Инкрустированный серебром клинок тихо выдохнул, по дуге поднимаясь вверх, и упал точно на стража. При соприкосновении стража с клинком взлетел сноп искр высотой в фут, и клинок зашипел - словно его раскаленным сунули в воду. Узор на клинке вспыхнул, вновь рассыпались искры - в этот раз в рост человека, - и в то же мгновение я почувствовал, что страж разбит.
Затем нечто вошло, и я развернулся, взмахнув своим оружием. Но клинок, так похожий на Грейсвандир, опустился и поднялся вновь, в сужающемся круге отводя острие моего клинка вправо и прямиком устремляясь к моей груди. Я просто парировал in quarte, но противник скользнул под клинок и продолжал двигаться внутрь пещеры. Я отразил удар sixte, но противника там не оказалось. Его атака была финтом. Он ушел еще глубже в пещеру и теперь вел нападение снизу. Я поменял стойку и вновь парировал, когда он всем корпусом скользнул вправо от меня, уронив острие своего клинка и меняя хватку, одновременно взмахивая левой рукой перед моим лицом.
Слишком поздно я заметил поднимающуюся правую руку, в то время как левая скользнула мне за голову. Головка рукояти Грейсвандир направлялась точно к моей челюсти.
- Ты действительно… - начал я, а потом мне припечатали рукоятью.
Последнее, что осталось в памяти, - серебряная роза.
Вот она, жизнь: верь - и предадут тебя; не верь - и предашь себя. Как и большинство моральных парадоксов, этот ставит тебя в уязвимую позицию. И слишком поздно для принятия нормального решения. Я не мог выйти из игры.
Очнулся я во тьме. Очнулся озабоченный и настороженный. Как обычно, когда я озабочен и осторожен, я лежал совершенно неподвижно и продолжал дышать в естественном ритме. И прислушивался.
Ни звука.
Я слегка приоткрыл глаза.
Сбивающие с толку узоры. Я вновь зажмурился.
Я хотел уловить телом вибрации под каменной поверхностью, на которой распластался.
Вибраций не было.
Я совсем открыл глаза, подавил импульс закрыть их. Приподнялся на локте, затем подтянул колени, выпрямил спину, повернул голову. Очаровательно. Так дезориентирован я не был с тех пор, как пил с Льюком и Чеширским Котом.
Вокруг меня нигде не было ничего цветного. Все было черным, белым или имело оттенок серого. Я словно попал в фотонегатив. То, что я решил считать солнцем, черной дырой висело по правую руку в нескольких своих диаметрах над горизонтом. По темно-серому небу неторопливо плыли эбонитовые облака. Моя кожа была чернильного цвета. Каменистая поверхность подо мной и вокруг меня тем не менее сияла полупрозрачным матово-белым. Я медленно поднялся на ноги, оглядываясь. Да. Земля будто светилась, небо было темным, а я был тенью меж ними. Это ощущение мне совсем не понравилось.
Воздух был сух и прохладен. Я стоял у подножия гряды гор-альбиносов, столь окоченевших с виду, что на ум пришло сравнение с Антарктикой. Кряж тянулся налево от меня вдаль и ввысь. Направо - низменная и холмистая - по направлению к тому, что, по-моему, следовало считать утренним солнцем, раскинулась черная равнина. Пустыня? Мне пришлось поднять руки и заслониться от… чего? Антисвечения?
- Дерьмо! - попытался произнести я и немедленно заметил два обстоятельства.
Первое - это то, что слово осталось непроизнесенным. Второе - моя челюсть болела - там, куда мой отец или его подобие сильно мне приложил или приложило.
Я повторил мое беззвучное замечание и вытащил Козыри. Долой все ставки, когда такая путаница с почтовыми отправлениями. Я вытасовал Козырь Колеса-Призрака и сосредоточился на нем.
Ничего. Для меня он был абсолютно мертв. Но ведь Призрак и говорил мне лежать тихо, и поэтому, может быть, сейчас отказывается откликнуться на мой зов. Я просмотрел другие Козыри. Остановился на Флори. Обычно она бывала не против помочь мне выпутаться из затруднительного положения. Я вгляделся в это очаровательное лицо, посылая к нему свой вызов…
Не шевельнулся ни один золотой локон. Температура не упала ни на градус. Карта осталась картой. Я попытался еще, вдобавок тихо произнеся усиливающее заклинание. Никого нет дома.
Тогда Мандор. Несколько минут я провел над его картой с тем же самым результатом. Я попытал счастья с Козырем Рэндома. То же самое. Козыри Бенедикта, Джулиэна. Нет и нет. Фиона, Льюк, Билл Ротт. Еще три отрицательных ответа. Я даже вытащил пару Козырей Судьбы, но не смог ни дозвониться до Сфинксы, ни добраться до строения из костей на вершине зеленой стеклянной горы.
Я подровнял колоду, сунул в чехол и положил в карман. Со времени хрустальной пещеры я впервые столкнулся с феноменом такого рода. Способов блокировать Козыри - множество, и блокировать их можно по-разному, но в данный момент этот вопрос представлял академический интерес, а меня заботило другое. Гораздо насущнее переместиться в более подходящее окружение. Исследование этого явления можно отложить на будущее, сейчас - недосуг.
Я пошел. Шаги мои были беззвучны. Когда я пнул голыш и он запрыгал передо мной, я не услышал ни звука.
Белое - налево, черное - направо. Горы или пустыня. Я свернул налево. Больше на ходу, кроме черных-черных облаков, я ничего не увидел. С подветренной стороны каждого обнажения породы были почти слепящие области все усиливающегося свечения: безумные тени в безумной стране.
Опять повернуть налево. Три шага, затем обогнуть валун. Вверх. Через гребень. Вниз. Поворот направо. Скоро прожилка красного среди скал слева…
Нет. Тогда в следующий раз…
Краткий укол боли в лобной пазухе. Красного нет. Двигаемся дальше.
Расщелина справа, следующий поворот…