Северное крыло находилось в большом отдалении от покоев императрицы, и это дарило ее гостям обманчивую уверенность, будто за ними никто не наблюдает. Однако за стенами залов здесь тянулся нескончаемый лабиринт потаенных переходов, из которых можно было подсматривать за каждой комнатой, а в некоторые при необходимости и войти. Благодаря этим хитростям Джекоб когда-то смог нанести здесь несколько ночных визитов дочери чужеземного посла. Проникнуть в потайные переходы можно было через искусно замаскированные дверцы, одна из которых имелась и в этом зале. Неотличимая от облицовки стен, она пряталась под привезенной из Лотрингии роскошной портьерой, унизанной редкостными жемчужинами, какие находят только в желудках у дупляков.
Нырнув в темный проем, Джекоб первым делом споткнулся о дохлую крысу. Сколько ни травили их по приказу императрицы, крысы потайные переходы просто обожали. Через каждые три метра в стене был проделан глазок величиной не больше ногтя, искусно замаскированный с другой стороны то лепниной, то зеркалом. В первом зале, куда Джекоб заглянул, горничная вытирала пыль. Во втором и третьем - гоилы оборудовали временные канцелярии, и Джекоб невольно затаил дыхание, увидев за одним из столов Хентцау. Однако он пришел сюда не из-за него.
В тесноте и духоте темных переходов сердце билось сильней. Сквозь тонкие стены он слышал пение служанки, звяканье посуды, но в ту же секунду до Джекоба донеслось едва слышное покашливание, и он поспешно выключил фонарь. Ну конечно. Тереза Аустрийская шпионила за всеми своими гостями. С какой стати она станет делать исключение для своего злейшего врага, даже если тот женится на ее дочке?
Впереди затеплился огонек газовой лампы. Ее блики выхватили из темноты невзрачного человечка, мертвенно-бледного, словно вся жизнь его прошла в этих потаенных застенках. Джекоб, не дыша, вжался в стену, когда императорский шпион крадучись проскользнул мимо и исчез, притворив за собой потаенную дверцу. Если он ушел сменяться, времени остается немного.
Шпион вел наблюдение как раз за тем залом, который Джекоб и искал. Голос Темной Феи он узнал прежде, чем увидел ее саму в крохотный глазок. Лишь несколько свечей скупо освещали помещение. Портьеры были задернуты, но солнечные лучи просачивались сквозь бледно-золотистую парчу, а сама фея стояла возле одного из окон, словно желая заслонить своего возлюбленного даже от такого процеженного света. Но и в затемненном зале ее кожа мерцала, источая лунное сияние. Не смотри на нее, Джекоб.
Король гоилов стоял у двери. Лицо его и в полутьме пылало огнем, и Джекобу почудилось, что даже сквозь стену он ощутил его нетерпение.
- Ты требуешь, чтобы я поверил в сказки. - Каждое слово заполняло собой пространство. В его голосе слышалась сила и умение держать собеседницу в узде. - Когда в эти сказки верят глупцы, требующие, чтобы мы вернулись обратно под землю, не скрою, меня это всего лишь забавляет. Но не жди подобной же наивности от меня. Нельзя одним лишь цветом кожи обеспечить то, за что сражались больше сотни тысяч солдат. Неправда, что я непобедим, и он тоже непобедимым меня не сделает. Даже эта свадьба подарит нам мир лишь ненадолго.
Фея попыталась что-то возразить, но он себя перебить не позволил.
- На севере у нас мятеж за мятежом, царьки на востоке не трогают нас лишь потому, что еще не додрались друг с другом. На западе мне приходится подкупать Дроздоборода, который на мои же деньги вооружается за моей спиной, не говоря о его кузене на острове… Ониксовым гоилам я не угодил цветом кожи. Мои оружейные заводы не успевают штамповать патроны для моих солдат. Лазареты переполнены, а две моих важнейших железных дороги взорвали партизаны. Сколько помню, во всех наших сказках, которые матушка мне рассказывала, обо всем этом ни слова. Предоставь простонародью верить в нефритового гоила и прочую каменную дребедень. Нынешний мир делается из железа.
Взявшись за дверную ручку, он разглядывал узорчатые золотые инкрустации на полотнище двери.
- Красивые вещи делают, - пробормотал он. - Одного не пойму: почему они все так помешаны на золоте? Серебро гораздо красивей.
- Обещай мне, что он будет рядом. - Фея вытянула руку, и в ту же секунду все золото в полутемной зале стало отливать серебром. - Даже когда ты ответишь ей согласием. Прошу тебя!
- Да он же человекогоил! И моим офицерам это прекрасно известно, несмотря на весь его нефрит. Это самый неопытный из всех моих телохранителей.
- И тем не менее он всех их побил! Обещай мне!
Он ее любит. Джекоб видел это по лицу. Так любит, что даже страшно.
- Мне пора. - Он повернулся, но когда попытался открыть дверь, та не открылась. - Оставь это! - прикрикнул он на фею.
Та опустила руку, и дверь распахнулась.
- Обещай мне! - повторила она снова. - Прошу тебя!
Но ее возлюбленный вышел, так ничего и не ответив, и она осталась одна.
Вперед, Джекоб!
Он лихорадочно пытался нащупать потайную дверцу, но под пальцами было только гладкое дерево, а фея уже направилась к двери. Ну давай же, Джекоб! Пока она одна! За дверью - там уже часовые! Можно, конечно, проломить стену. Ну и что? На шум сбегутся гоилы, не меньше дюжины. А фее, наверно, и никакие гоилы не нужны, чтобы его прикончить. Джекоб все еще стоял в тесном переходе, не зная, что предпринять, когда в зал по мановению феи вошел один из охранников.
Нефритовая кожа.
Он впервые увидел брата в сером мундире гоилов. Вилл выглядел в нем так, будто другой одежды отродясь не носил. Ничто не выдавало в нем бывшего человека. Разве что губы чуть-чуть пухлее, волос тоньше, чем у гоилов, зато походка, движения, осанка изменились разительно. И он не сводил с феи глаз, будто на ней, и только на ней свет клином сошелся.
- Я слышала, ты разоружил лучшего королевского телохранителя? - Она погладила его по щеке. Кожа, которую она превратила в нефрит.
- Он и вполовину не так хорош, как похваляется.
Его брат никогда не говорил таким тоном. Он не любил драк, вообще не любил меряться силами. Даже с братом.
Темная Фея улыбнулась, заметив, как Вилл почти с нежностью положил руку на рукоять сабли. Каменные пальцы.
Ты мне за это заплатишь, - сквозь боль и бессильную ярость пронеслось в голове. - Твоя сестрица уже и цену назначила.
Про шпиона он, конечно, запамятовал. А тот так и застыл, выпучив от ужаса глаза, когда свет его лампы выхватил из темноты фигуру незнакомца. Недолго думая Джекоб оглушил его ударом фонаря в висок и даже попридержал оседающее тело, однако бедняга, падая, задел костлявым плечом стену да и лампу выронил, а подхватить ее Джекоб уже не успел.
- Что там такое? - донесся до него голос феи.
Джекоб задул лампу и затаил дыхание.
Шаги.
Он схватился за пистолет, но тут же опомнился, сообразив, кто именно подходит к стене с той стороны.
Деревянную обшивку Вилл прошиб одним ударом, словно она из папье-маше, и Джекоб не стал дожидаться, пока братец продерется сквозь пролом. Он кинулся назад, к потайной дверце, услышав на бегу, как фея зовет охрану.
Не беги, Джекоб! Но ни от кого прежде Джекоб не бежал в таком страхе, как от этого своего преследователя. Вилл наверняка видит в темноте не хуже Лисы. И он вооружен.
Скорее на свет, Джекоб! В темноте он сильнее. Высадив плечом потайную дверь, сорвав портьеру с жемчугами, он вывалился в зал.
Ослепленный внезапным светом, Вилл прикрыл глаза рукой, и Джекоб, пользуясь случаем, выбил у него саблю.
- Не вздумай поднимать, Вилл!
Он наставил на Вилла пистолет. Брат тем не менее нагнулся. Джекоб попытался выбить саблю ударом ноги, однако на сей раз брат оказался ловчее. Он же убьет тебя, Джекоб! Стреляй! Нет, он не может. Все то же лицо, пусть из нефрита.
- Вилл, это же я!
Вместо ответа Вилл ударил его головой в лицо. Кровь хлынула у Джекоба из носа, и он лишь с грехом пополам успел увернуться от клинка, метившего ему прямо в грудь. Следующим ударом Вилл полоснул его чуть ниже локтя. Он дрался как настоящий гоил: поборов страх гневом, неумолимо, с холодной головой, расчетливо и точно. "Я слышала, ты разоружил лучшего королевского телохранителя". - "Он и вполовину не так хорош, как похваляется". Еще удар. Защищайся, Джекоб.
Клинок о клинок, смертоносный металл вместо игрушечных шпаг, которыми они сражались в детстве. Как же давно. Искрится над головами солнце в цветочных плафонах люстры, мелькает под ногами прихотливый узор ковра, на котором ведьмы якобы исполняют танец весны. Вилл уже задыхался. Впрочем, они оба пыхтели так, что императорских гвардейцев заметили, лишь когда те наставили на них винтовки. Вилл при виде белых мундиров отпрянул назад, а Джекоб по старой привычке попытался даже его заслонить. Но на сей раз брату его помощь не понадобилась. Гоилы тоже были тут как тут. Они выскочили из потайной дверцы. Серые мундиры тут, белые там, а они посередине. Вилл опустил саблю, лишь когда один из гоилов резким голосом отдал ему приказ.
Братья.
- Этот человек пытался проникнуть в королевские покои!
Их командир, ониксовый гоил, изъяснялся на человеческом языке почти без акцента. Вилл, встав с ним рядом, не спускал глаз с Джекоба. Казалось бы, все то же лицо, но сходства с братом в нем не больше чем между собакой и волком. Джекоб отвернулся. Нет сил на это смотреть.
- Джекоб Бесшабашный. - Он протянул гвардейцам свою саблю. - Я должен говорить с ее величеством.
Гвардеец, принявший у него оружие, что-то шепнул своему офицеру. Может, в одном из дворцовых коридоров и вправду висит его портрет, написанный по приказу императрицы после того, как он принес ей хрустальный башмачок.
Когда гвардейцы уводили Джекоба, Вилл все еще смотрел ему вслед. Забудь, что у тебя был брат, Джекоб. Он про тебя тоже забыл.
ИМПЕРАТРИЦА
С тех пор как Джекоб в последний раз удостаивался аудиенции императрицы, много воды утекло. Даже когда он или Ханута доставляли во дворец какую-нибудь диковину, которую разыскивали много лет, принимал их, как правило, один из карликов - расплачивался и поручал новое задание. До личной аудиенции императрица снисходила лишь в том случае, если поручение оказывалось - как это вышло в случае с хрустальным башмачком или скатертью-самобранкой - особенно опасным и было связано с жуткой историей, кровопролитиями и смертельным риском. Короче говоря, Тереза Аустрийская и сама могла бы стать азартной охотницей за сокровищами, не уродись она императорской дочкой.
Когда гвардейцы ввели Джекоба, она сидела за своим бюро. Тяжелый шелк платья унизан стразами из эльфового стекла и своим золотистым цветом перекликался с розами в вазе. О красоте императрицы слагали легенды, однако война и поражение оставили свой след на ее лице. Складочки на лбу прочертились глубже, тени под глазами легли темнее, а взгляд стал еще чуть холоднее, чем прежде.
Возле окон, откуда открывался впечатляющий вид на городские крыши и башни, а потом и на горы, уже занятые гоилами, стояли трое министров и генерал. Адъютанта, небрежно прислонившегося к бюсту предпоследнего императора, Джекоб узнал, лишь когда тот обернулся. Доннерсмарк. Он сопровождал Джекоба в трех экспедициях, снаряженных по приказу императрицы. Две из них оказались весьма успешными и принесли Джекобу много денег, а Доннерсмарку орден. Они были друзьями, но по глазам Доннерсмарка об этом сейчас невозможно было догадаться. С тех пор как они виделись в последний раз, его белый мундир украсился еще несколькими орденами, а когда он направился к генералу, стало заметно, что он слегка подволакивает левую ногу. Да, по сравнению с войной охота за сокровищами - невинная забава.
- Самовольное проникновение во дворец. Нападение на моих гостей. Один из моих агентов избит до беспамятства. - Императрица отложила авторучку и подозвала к себе пажа-карлика, что стоял неподалеку от бюро. Тот не спускал с Джекоба бдительных глаз, услужливо отодвигая стул. Карлики аустрийских императоров предотвратили больше дюжины покушений на царственных особ, два последних - на ее отца, и Терезу Аустрийскую неизменно окружали по меньшей мере шестеро из них. По слухам, им случалось справляться даже с великанцами.
Сейчас, когда императрица вышла из-за стола, старший из карликов поправил шлейф ее платья. Она все еще стройна, как молоденькая девушка.
- Что все это значит, Джекоб? Разве не поручила я тебе найти для меня волшебные часы? Вместо этого ты устраиваешь у меня во дворце дуэли с телохранителем моего будущего зятя.
Джекоб склонил голову. Императрица не любит, когда ей смотрят в глаза.
- Он напал, я защищался. - Рука у него все еще в крови. Расписочка от братца.
- Выдайте его, ваше величество, - услужливо подсказал один из министров. - Или, еще лучше, прикажите расстрелять. В знак вашей воли к миру.
- Вздор! - раздраженно фыркнула императрица. - Я что, мало потеряла в этой войне? Он один из лучших моих охотников за сокровищами! Он лучше Хануты!
Она подошла к Джекобу настолько близко, что тот даже слышал аромат ее духов.
- Тебя кто-то подкупил? Кто-то, кому не по нраву заключенный мною мир? Так вот, передай: мне он тоже не по нраву.
- Ваше величество! - Министры пугливо озирались, словно за дверью подслушивают гоилы.
- Да тише вы! - прикрикнула императрица. - Я за все расплатилась сполна своей дочерью.
Джекоб посмотрел на Доннерсмарка, но тот избегал его взгляда.
- Никто меня не подкупал, - ответил он. - И это никак не связано с заключенным миром. Я здесь из-за феи.
Лицо императрицы мгновенно превратилось в маску, почти столь же непроницаемую и пустую, как лицо ее дочери.
- Из-за феи?
Она старалась казаться безразличной, но голос ее все-таки выдал. Ненависть и отвращение. Джекоб хорошо расслышал и то, и другое. А еще злость. Злость из-за того, что она так этой феи боится.
- Что тебе от нее нужно?
- Предоставьте мне возможность пять минут пробыть с ней наедине. Вы не пожалеете. Или вашей дочери нравится, что ее жених даже сюда привез свою возлюбленную?
Осторожнее, Джекоб! Но он был слишком ожесточен отчаянием, чтобы помнить об осторожности. Она украла у него брата. И он хочет его вернуть.
Императрица переглянулась с генералом.
- Он такой же дерзкий наглец, как и его учитель, - бросила она. - Ханута с моим отцом всегда в подобном тоне разговаривал.
- Всего пять минут! - повторил Джекоб. - Ведь ее проклятие лишило вас победы! И многих тысяч подданных!
Она смотрела на него задумчиво.
- Ваше величество! - вякнул было генерал, но под грозным взглядом императрицы тут же осекся. А она, постояв немного, повернулась и направилась обратно к своему бюро.
- Ты опоздал, - бросила она через плечо. - Я уже подписала договор. Гоилам скажете, что он эльфовой пыльцы надышался, - бросила она гвардейцам, которые уже ухватили Джекоба под руки. - Выведите его за ворота и прикажите больше не впускать… Кстати, Джекоб, - крикнула она, когда карлики уже распахнули перед ним двери. - Я все еще жду волшебные часы. И чудо-мешочек хочу!
ДРУЖБА БЫЛЫХ ВРЕМЕН
Джекоб не помнил, как дошел до гостиницы. В стеклах каждой витрины ему виделось искаженное ненавистью лицо брата, в каждой встречной женщине мерещилась Темная Фея.
Нет, это еще не конец. Он ее из-под земли достанет. На свадьбе. На вокзале, когда она со своим новобрачным возлюбленным будет садиться в черный, как базальт, поезд. В висячем дворце, несмотря на всех ее змей. Он уже не понимал толком, что пробуждает в нем такую ярость: надежда вопреки всему все-таки вернуть Вилла, жажда отмщения или просто уязвленная гордость.
В приемном зале гостиницы среди кофров и снующих пажей толпились новоприбывшие гости. Несомненно, все они приехали на свадьбу. Джекоб и нескольких гоилов приметил. Эти привлекали к себе даже больше внимания, чем сестры императрицы.
Свадьба, как успел выяснить Джекоб, состоится завтра утром. В соборе, где и сама Тереза Аустрийская когда-то венчалась, а до нее - ее отец.
Горничная уже заштопала и постирала его платье, и Джекоб, отпирая номер, держал в охапке пухлый сверток. И тут же его выронил, завидев у окна силуэт мужчины, но Доннерсмарк успел повернуться прежде, чем он выхватил пистолет. Мундир его сиял ослепительной белизной, - казалось, он для того только и пошит, чтобы позабыть грязь и кровь - главные цвета солдатской жизни.
- Есть ли на свете покои, которые не откроются перед адъютантом ее величества? - съязвил Джекоб, поднимая сверток и прикрывая за собой дверь.
- О да, каморка Синей Бороды. Там твои таланты пригодны куда больше, нежели мой мундир.
Доннерсмарк заковылял ему навстречу.
- Что у тебя за дела к Темной Фее?
Они не виделись почти год, однако совместный побег из замка Синей Бороды или поиски чертова волоска связывают прочнее, чем узы обычной дружбы. А Джекоб пережил вместе с Доннерсмарком не только это, но и многое другое.
Чертов волосок они так и не нашли, но именно Доннерсмарк отгонял от него бурого волка, что стерег хрустальный башмачок, а Джекоб, в свою очередь, спас друга от дубинки из мешка, которая иначе избила бы его до смерти.
- Что у тебя с ногой?
Доннерсмарк подошел к нему совсем близко.
- А ты как думаешь? У нас тут война.
За окном грохот колес, ржание лошадей, ругань кучеров. Не так уж много отличий от другого мира. Но над букетом роз, что стоит в вазе на ночном столике, кружатся два эльфа, каждый величиной с хорошего шмеля. Здесь в дорогих гостиницах эльфов разводят специально - их пыльца навевает постояльцам сладкие сны.
- Я к тебе с вопросом. Полагаю, ты догадываешься, от чьего имени он будет задан. - Доннерсмарк прогнал с белого мундира муху. - Если ты получишь эти пять минут, увидит ли король гоилов когда-нибудь свою возлюбленную снова?
Джекобу понадобилось несколько секунд, чтобы убедить себя, что он не ослышался.
- Нет, - ответил он наконец. - Никогда.
Доннерсмарк так и впился в него глазами, словно силясь по лицу прочесть, что у него на уме. Потом указал на его шею.
- Ты больше не носишь медальон. Ты помирился с ее красной сестрой?
- Да. И она подсказала мне, в чем уязвима темная.
Доннерсмарк поправил саблю у себя на поясе. Фехтовальщик он был отменный, однако теперь, с такой ногой, это, скорей всего, уже в прошлом. Он доковылял до кровати и сел.
- Ты заключаешь мир с одной из сестер, чтобы объявить войну другой. Это что, всегда так? Мир не во имя чего-то, а против кого-то? Всякий раз засевая семена новой войны? Остается только спросить - зачем? Я-то знаю, тебе эта война безразлична. Тогда чего ради ты рискуешь головой, ввязываясь в схватку с самой Темной Феей?
- Нефритовый гоил, охранник их короля, - мой брат.
Казалось, только теперь, когда он вымолвил эти слова, они окончательно стали правдой.
Доннерсмарк потер свою увечную ногу.
- Я даже не знал, что у тебя есть брат. Впрочем, если подумать, я много чего о тебе не знаю. - Он посмотрел в окно. - Если бы не фея, мы бы выиграли эту войну.