- Почему вы такие? - На душе становится так горько, что не хватает слов, чтобы выразить эту боль. - Почему не оставите нас в покое… меня?
Ньер с рассеянным видом оглядывается на дверь, за которой исчез Орино.
- Мы ответственны за вашу расу, если хотите - виноваты в том, что она существует. Вы - наша ошибка. Увы, ее уже не исправить. Но в каком-то смысле это связало нас… наши цивилизации. Вы, Регина, лишь исключительное подтверждение этой связи. Мы стыдимся этой ошибки, для нас ваша раса - невыносимый позор, наглядное подтверждение единственного срыва одного из нас. Мало кто из верлианцев соглашается работать на Земле, хоть как-то контактировать с вами. Это слишком трудно для нас - наблюдать за вами и осознавать, что вина за вашу губительную суть во всем наша. А Орино вот может. Тем он ценен для нашего общества, в чем-то незаменим. И то, что так получилось с вами… Мы не предвидели подобного варианта. Но и среди высших верлианцев, - Ньер судорожно и грустно выдыхает, - не все справляются с собой. Вот и Орино. Он не первый. Был в нашей истории и еще один драматичный случай, еще один… одержимый.
- А я?
- Вы не виноваты ни в чем, вам просто не повезло изначально родиться такой. Именно поэтому я пытаюсь спасти вас, не могу игнорировать действия друга или молча ликвидировать вас. И открыто пойти ему наперекор я не способен - нас так мало и каждый слишком важен, общие интересы представителей нашей ступени преобладают. Поэтому повторюсь - рассчитывать вы можете только на себя. Бегите! Спасайтесь! Не ставьте меня перед выбором - обнародовать ошибки друга или устранить вас. Мое решение очевидно.
Я вздрагиваю, отшатываясь от него. Все звучит так обреченно, так лживо. А я так никчемна для них.
- Но как?
- Снова скажу, что вижу для вас только один выход - прошлое. Вы в любом случае больше подготовлены к этому шагу, чем кто-то другой. И эту базу вам не покинуть иначе. Перемещайтесь.
Я уже откровенно ничего не понимаю, окончательно запутавшись в их мотивах и целях, отупев от душевной боли и поддавшись напору его убеждения. Возникает желание сорваться с места и немедленно сделать то, что предлагает Ньер. Неужели и тут гипноз?
- Как я смогу переместиться? Кроме верлианцев, никто не умеет пользоваться этим механизмом, я даже не знаю, где этот процесс осуществляется, как выглядит… э-э-э… устройство. Я совершенно ничего не знаю о перемещении и работе водной матрицы.
- Я вложу эти знания в ваше сознание! И дам вам ключ. В любой момент вы сможете запустить процесс взаимодействия с памятью, которая хранится водой, и сумеете исчезнуть. Только не тяните, делайте это прямо сейчас, иначе…
- Что?
- Орино опять заблокирует ваши воспоминания об этом разговоре!
- Регина!
Громкий призыв вернул меня в реальность. Судорожно вцепившись руками в бортик ванны, я потрясенно смотрела на так и лежащий на дне камень. А ведь он, кажется, не один!
- Регина!
Голос Орино прозвучал гораздо ближе, позволив мне осознать, что еще минута - и он войдет сюда. Сейчас попасться ему на глаза было бы катастрофой. Наверняка у меня на лице написано потрясение, и он немедленно заподозрит нечто из ряда вон выходящее, а потом заставит рассказать обо всем.
- Не входи! - отозвалась я, как никогда радуясь, что с моего запрета на Верлинее между нами установилось правило: ко мне в купальню без разрешения он не врывался. Хотя… Можно ли сейчас быть уверенной хоть в чем-то?
Времени на обдумывание не было. Все потом! Сейчас крайне важно взять себя в руки, скрыть признаки возбуждения, вернуться в характерное за последние дни для меня состояние апатии, не выдать собственных воспоминаний.
Но Орино… Я слышала, чувствовала кожей, что он рядом - за дверью!
- Сейчас выйду. Я моюсь, - отозвалась я, стараясь говорить как можно более безразлично и расслабленно, чтобы у него не возникло никаких подозрений.
Как же сейчас выдержать его взгляд, каждую секунду ожидая, что мелькнет угрожающая желтизна в его зрачках?! Набрать воздуха в грудь и с головой кинуться в омут - в жизненно важную игру. Спасительную показуху. Надо укрыться за маской, войти в образ, оставаясь при этом собой! Если в Казани я играла королеву, будучи боязливым зверьком в душе, то теперь, наоборот… Желание и, самое главное, появившаяся наконец надежда на спасение вселили в мое сердце неукротимую жажду обыграть его.
Значит, чтобы хоть как-то исправить ошибку, допущенную "королевой", скроюсь за маской безвольной и смирившейся рабы. Я просто притворюсь, что по-прежнему живу по инерции. А сама буду ждать момента. Необходимо опустить в воду и остальные камни. Понять, какое отношение они имеют к побегу, и "вспомнить", как, собственно, осуществляется этот побег!
Решительно поднявшись, я мысленно стерла с лица все признаки того, что мне открылись новые знания. "Я - жалкая раба!" - прошептала про себя. И с этим настроением, с каждой секундой ощущая, как жалость к себе окутывает и пропитывает меня все сильнее, укрывая своей маской, я завернулась в ткань и шагнула к двери.
Орино, впрочем, был слишком сосредоточен на каких-то своих думах, чтобы серьезно приглядываться ко мне.
- Ты опять не ешь? - скользнув по мне рассеянным взглядом своих неземных глаз, недовольным тоном задал верлианец такой привычный уже вопрос.
Аппетита в последнее время у меня не было, я через силу заставляла себя есть. Но сейчас, на волне невероятного внутреннего возбуждения, я ощутила голод. Для борьбы нужны силы! А у меня появился реальный шанс что-то изменить. Но, опасаясь выдать себя и провалить роль смиренной пленницы, я с сомнением пожала плечами и грустно шепнула, отведя в сторону взгляд:
- Не хочется.
- Ешь немедленно!
Я знала, что он это скажет. И была рада такой предсказуемой реакции: кушать очень хотелось.
Орино все чаще в последние дни составлял мне компанию во время еды, контролируя, чтобы я не заморила себя голодом. И сейчас я была благодарна судьбе за такую заботу.
Орино по-своему старался создать для меня сносные условия жизни. Если бы еще не помнить про его мотивы и мои перспективы! Мужское внимание со стороны верлианца, учитывая наши нынешние взаимоотношения, было мне неприятно, я страшилась его. Но даже при этом о насилии речь не шла, слишком многое связывало нас в прошлой совместной жизни, слишком хорошо наши тела знали друг друга. И если душа оставалась безразличной к его вниманию, а сердце не трогали ласки, то вот тело… Пусть и против моей воли, вопреки всему инстинктивно оно отзывалось, предавая меня в попытке сохранить хотя бы крохи собственного достоинства. Слишком хорошо он успел изучить меня и старался удержать хотя бы такую форму контакта, а рано или поздно поработил бы меня окончательно.
Появившийся так неожиданно шанс сбежать от инопланетного маньяка и начать жизнь заново, перечеркнув прошлое, воскресил во мне уверенность, что я справлюсь со всем, лишь бы навсегда оказаться вне пределов его досягаемости.
- Хорошо, - скрывая внутреннее ликование, безжизненно шепнула я.
Совместную трапезу еле вытерпела. Приходилось делать вид, что ем с нежеланием, и ждать, когда же он уйдет, оставив меня одну, дав мне возможность воспользоваться информацией и от остальных камней. Я терпеливо играла свою роль, прячась за маской безволия, понимая, как много поставлено на кон!
Мы молчали. Я никогда не спрашивала его об успехах, о том, что происходит за стенами моей тюрьмы. Орино тоже не заговаривал об этом. О будущем рассуждать было бессмысленно - это мы понимали оба. О настоящем… А что тут скажешь? Прошлое же для каждого из нас погибло на дне той самой пропасти, в которую на моих глазах сорвался из-под купола искусственного неба Денис.
Фактически живя совместной жизнью, мы были как никогда ранее чужими друг другу. Пленница и тюремщик, подопытный материал и безжалостный экспериментатор - такими были новые формы наших отношений. Они не предполагали тепла, открытости и общения. Между нами была бездонная пропасть из моих обид, горя и ненависти.
Наконец он ушел.
ГЛАВА 4
Регина
На всякий случай я выждала полчаса - вдруг Орино еще чем-то обеспокоится? Перевернув косметичку, высыпала все содержимое на пол верлианской купальни и методично перерыла в поисках чудесных камешков. Обнаружила еще пять. И сразу меня обожгла мысль о том, что значительная часть жизни вообще прошла мимо! В душе вспыхнула злость и желание отомстить Орино, сбежав и тем самым лишив его возможности осуществить заветное намерение. Эта основополагающая цель оттеснила на время даже тоску по маме, как, впрочем, и всякую осторожность.
Страстно желая воссоздать истинную картину прожитого года, я сразу все камни зашвырнула в воду и уселась в ванну сама. Взяла в руки первый попавшийся и…
И снова прекрасное преображение, бесконечная лазоревая глубина и очередной нырок в воспоминания. Всматриваясь в блики воды над лежащими на дне ванны минералами, я вновь услышала пленительную мелодию и поняла, что именно "пение" этих камней разрушает поставленные чужой волей блоки в памяти. И это вполне логично - в мире, где существуют такие гипнотизеры, обязательно должно быть нечто, способное нейтрализовать их действия.
Я вновь окунулась в странный, до боли узнаваемый сон, который - теперь я знала это - был самой настоящей правдой.
Мы с Орино, укрытые полумраком, целуемся в его кабинете. Я испытываю невыразимое счастье, он улыбается, в невероятных верлианских глазах светится любовь. И пусть он сам еще не осознает этого - я подожду, он обязательно поймет. А пока главное - это то, что Орино рядом. Его широкие плечи укроют от любых бед, а на сильную мужскую грудь я смогу преклонить голову, позволив себе быть просто слабой, женственной и желанной. Наконец-то и я нашла во Вселенной того, с кем я хочу быть всю жизнь рядом. Я больше не одинока.
- Реги, - он с усмешкой шепчет мне на ушко слова поддержки, ведь сегодня я получила нагоняй от Кузьмина. И заслуженный, надо признать! Впрочем, ради такого утешения стоило пережить пять минут позора.
- Он меня та-а-ак отчитал! К себе вызвал и прямо заявил, что в курсе, чем я сегодня в рабочее время занималась! - наигранно жалобным тоном ябедничаю я.
- Мм… - с интересом отзывается мой верлианец, плавно проводя языком по внутреннему краю моего ушка.
В груди на миг все замирает от восторга! И я еще крепче прижимаюсь к нему.
- Я слишком увлеклась, зачиталась подробностями про время, к перемещению в которое мы готовимся. - Я шумно выдохнула, почувствовав, как меня ловко прижали к тягучей поверхности верлианского стола. - В Службе времени столько информации, о которой я никогда раньше не знала. Например, о футболе. Была когда-то такая игра на Земле.
Последнюю фразу Орино ловит губами, целуя, и плавно укладывает меня на спину…
Внезапно, разрывая все очарование момента, мутное верлианское зеркало светлеет, отображая кого-то. Я отчетливо слышу недовольный скрип зубов своего возлюбленного.
- Опять Ньера принесло, - шипит он в сторону, поднимая меня и помогая вернуть на прежнее место уже полустянутую с меня униформу.
И начинается! Верлианцы, стоит гостю бросить в мою сторону быстрый, отдающий желтизной взгляд, страшно ссорятся, заставляя меня в испуге и недоумении отбежать в дальний угол кабинета.
- Ты отвратителен в своем ослеплении. Что ради тебя испытывает Кьело, ты представляешь? Ты не намерен подумать о том, чтобы навестить ее в пещерах трансформации, поддержать? Нет! Вместо этого ты развлекаешься тут с бестолковым домашним питомцем! Когда ты признаешь абсурдность своей задумки? Когда отпустишь земную женщину проживать отведенную ей жизнь? Хватит вмешиваться в ее судьбу! Если сам не способен поступить благоразумно, не мешай мне, - негодует Ньер.
- Мне надоело повторять, что тебе не разобраться в ситуации, пока не будет запущен процесс пробуждения твоих ньех! И я прав, я знаю, что делаю, - не менее эмоционально парирует Орино.
- Регина! - Вопль пришельца адресован уже мне. В панике замираю, я-то ему зачем? - Он вас использует. Вы инкубатор, ходячая лаборатория для его эксперимента, безвольная эпизодическая игрушка.
- Ты так заботлив? - саркастическим тоном необычайно холодно перебивает его мой верлианец. - Я теряюсь в догадках, не посетило ли и тебя желание обзавестись эпизодической игрушкой?!
- Нет! - Ньер буквально подпрыгивает на месте. - Я бы себе никогда не позволил такой слабости. А ты… Тебе и так дано больше, чем любому из нас. Кьело пошла твоим путем, чего тебе еще? Зачем тебе - она?
Ньер грозно наставляет на меня палец, отчего я вздрагиваю.
- И самое отвратительное, - не давая противнику вставить слово, продолжает он свои обличения, - ты не оставляешь ей никакого выбора! Она разумное существо. По какому праву ты заблокировал ей воспоминания о наших разговорах?!
- Потому что Регина - моя!
Орино резок и лаконичен. А его ответ отзывается в моей душе ликованием. Я на все согласна, только бы быть вместе.
А этот Ньер… Да он просто завидует!
- Ты думаешь, я стремлюсь навредить вам?
Словно услышав мои мысли, он разворачивается ко мне. Я растерянно сглатываю и ищу взглядом Орино. Тот смотрит в сторону.
- Я спасаю тебя, неразумная, - в неподдельном отчаянии выкрикивает Ньер. - Как проклятый прилетаю сюда снова и снова ради того, чтобы помочь тебе. Но ты упрямо слушаешь не меня.
Орино зло рассекает воздух резким взмахом ладони и выскакивает из комнаты. Кажется, он еле сдерживает себя, чтоб не накинуться на друга. И я остаюсь наедине с этим… И снова слышу кошмарную правду. И понимаю, что да, я - инкубатор, игрушка, питомец. Снова душевная боль и горечь пронзают тело, сковывают движения и мешают дышать.
- Как спастись? - еле слышно, едва шевеля губами, глухо выдыхаю я.
- Снова повторяю вам, убегайте в прошлое! В настоящем для вас места уже не будет, - с состраданием в глазах шепчет Ньер.
- Бесполезно! - Рыдания душат меня, я с огромным усилием подавляю их, чтобы ответить. - У меня, как у сотрудника Службы времени, специальный имплант. Даже сумей я переместиться, меня через него выдернут обратно. Ничего не получится.
Ньер озадачен.
- Одно это уже говорит о многом. Вы все подвластны его воле, в какой бы форме это ни выражалось, - отмечает он с усмешкой. - Орино определенно очень полезен для нашего дела, им нельзя рисковать. А вы - огромная помеха.
В его словах мне слышится угроза. И это наводит на другую мысль.
- Вы специально провоцируете меня! Вам что-то надо. И вовсе не ради спасения меня вы снова и снова прилетаете сюда! Вы преследуете свои интересы!
- Да, - нисколько не смущаясь, уверенно кивает Ньер. - Интересы у меня свои, вот только я не готов, как Орино, ради них принести в жертву столь многое - сломать жизнь вам, разрушить свою.
Я недоуменно всматриваюсь в него сквозь мутные от соленой влаги глаза.
- А что касается импланта. - Ньер вновь возвращает нашу беседу в нужное ему русло. - Все элементарно просто: пусть с вами всегда будет анемон. Он заблокирует любую попытку воздействовать на вас через матрицу воды.
И он вкладывает в мою ладонь прохладный, невероятной красоты голубой камень.
- Храните его, молчите о нем. Спрячьте! В нем ваше спасение! - наставляет он меня как перед прыжком в бездну.
Я так растеряна, так раздавлена внезапно открывшейся правдой об истинном отношении ко мне любимого мужчины, что безропотно подчиняюсь, принимая камень.
С резким звуком поднимается дверь, являя нам уже успокоившегося Орино. Ньер деловито направляется к нему и, словно не было только что нашего невероятного диалога, заговаривает о чем-то, понятном только им двоим:
- Она гаснет, придется нам отдавать звезде свои жизни. Необходимо собраться всем Высшим и решить, как будем выбирать, кто отправится в свой последний полет.
Но сейчас его слова меня не интересуют. Внутри бурлит смертельный коктейль из страха, непонимания и отчаяния. Кажется, и Орино не слушает друга, сосредоточенно всматриваясь в меня такими знакомыми глазами, которые, я чувствую, в любой момент готовы пожелтеть.
Мне плохо, еда стремительным рывком стремится наружу. Все, что я только что услышала, - ужасно, и я совершенно не представляю, что делать. Зажав рот ладонью, бросаюсь к открытой кабине лифта, той самой личной переместительной системе главы Службы. Я не думаю о впечатлении, которое произвожу на присутствующих там верлианцев. Они наблюдают за моим маневром в звенящей тишине. Только в самый последний момент, за мгновение до того, как меня скрывает дверца кабинки, Орино, как будто решившись, делает шаг в моем направлении.
- Регина…
Дверь захлопывается, и меня плавно уносит в мою каюту. Выскочив, я первым делом устремляюсь к унитазу. Так плохо, кажется, не было никогда. Или было? Да, когда я заболела по пути на Верлинею.
- Регина!
Голос Орино звучит совсем рядом, за дверью. Он тут! В моей каюте. А я думала, что это мое личное пространство.
- Не входи! - сдавленно кричу я, и вновь меня скручивает резкий спазм.
Позади тишина, но я чувствую кожей - он там. Слегка отдышавшись, умываюсь, стараясь потратить совсем немного воды, полощу рот. И думаю, думаю, думаю… Анемон! Я должна спрятать его. Но куда? И тут взгляд падает на косметичку. Не задумываясь, бросаю камешек внутрь. Сейчас избавлюсь от Орино и рассмотрю его как следует.
Он ждет меня, наши глаза встречаются. И не успевают с моего языка сорваться горькие слова обличительной правды, как зрачки верлианца наливаются янтарем.
- Регина, иди ко мне. - Это и будет то единственное, что я запомню из всего происшествия.
Я и так знаю, что было дальше: весь вечер мы провели вместе, долго купались вдвоем в его ванне и… Орино был так нежен.
Пришла в себя от резкого ощущения боли и тут же почувствовала во рту солоноватый привкус - я прокусила губу. Память или то, что мне от нее оставили, с легкостью вытащила из своих закоулков еще несколько случаев, когда мой мужчина был особенно, просто невероятно нежен. Неужели за каждым из них стоял такой вот откровенный разговор?! Забытый мной по воле хозяина…
Задушив приступ отчаяния в зародыше, я схватила другой камень. Надо выяснить все! Теперь я поняла, что белых пятен еще немало.