Ее звали Марикой. Они с бабушкой жили в одной из лесных деревень. Девочка в свои одиннадцать прекрасно ориентировалась в этой местности, и вряд ли заблудилась бы, не попади в лапы туманных существ. Впрочем, о странном ритуале, участницей которого стала, она ничего не помнила. Единственное, что врезалось ей в память, - это я. Сначала всклокоченная и с листочками в волосах, а потом грязная и вонючая, нависающая над ней. По словам Марики, убегая от падающей ели, она увидела зеленую вспышку, споткнулась и упала, а очнулась уже здесь, на берегу Черного болота, куда сама бы ни за что не забрела, так как до дрожи боялась этих жутких мест и лордов тьмы, обитающих неподалеку. Пришлось наскоро сочинить байку о стихийном портале, в который она якобы угодила. Поверила мне новая знакомая или нет, утверждать не возьмусь, но выслушала мою версию и даже кивнула. А я тайком порадовалась, что вся эта история с призраками осталась для нее тайной - значит, нет причин мучиться ночными кошмарами.
Девочка была слаба, я тоже едва стояла на ногах, ибо потратила сегодня слишком много сил, как физических, так и магических. Однако это не помешало нам подняться и, опираясь друг на друга, двинуться прочь с серой поляны, над которой больше не властвовало колдовское безмолвие, но приятнее она от этого не становилась. Заросли высокого кустарника не возражали, напротив, они всячески содействовали нашему продвижению сквозь них. И даже ни разу не хлестнули меня, пожалели. По дороге мы подобрали корзину, обсудили настойку из мухоморов, которую готовила бабушка Марики Ефросинья в качестве лекарства от радикулита, а также вспомнили лучшие рецепты картошки с грибами, отчего у меня засосало под ложечкой. Есть хотелось страшно, причем чего-нибудь действительно сытного, а не горсть собранных по пути ягод. Шли медленно, подбадривая друг друга незатейливой беседой и вялыми шутками. Вряд ли попали бы в деревню до ночи, если бы я, вопреки наставлениям Евангелины, не открыла портал. Пришло время нарушить правила, и у меня для этого была уважительная причина.
Моя спутница восприняла прогулку сквозь синее сверкающее зарево как очередной фокус дарквудской феи и очень обрадовалась, когда за деревьями показались силуэты домов. Марика звала меня в гости, обещая растопить баньку, приготовить поесть и даже уступить свою постель, но я отказалась. Не хватало еще стать объектом пересудов деревенских сплетников, которые быстро прознают об ожившей легенде, спасающей детей из болот. Слава, пусть и такая, мне сейчас была ни к чему. Попрощавшись с Красной Шапочкой, я чуть запутала ей память простеньким заклинанием и отправилась к своему дубу, на котором висел маячок вроде тех, что поставила днем на верховного жреца. Раз я уже ослушалась Еву, открыв портал, так почему не повторить? Где один, там и два. Хуже не будет. Я слишком вымоталась, чтобы тащиться пешком по лесу. К тому же… никто ведь не узнает, правда?
По небу разливалось красное золото летнего заката, когда я очутилась возле своего временного жилища. Взяв сменную одежду, пошла к пруду, расположенному неподалеку, в надежде искупаться перед тем, как натрескаюсь ягод вместо сытного мясного ужина и усну в уютном дупле. Дарквуд время от времени вздыхал и ворчал что-то о напрасном игнорировании его предупреждений, но столь любимые им язвительные комментарии не отпускал, будто чувствовал - лимит терпения одной бедовой феечки на сегодня исчерпан. На вопросы о серых тварях, тянувших из Марики энергию, которую пришлось восполнять мне, он ничего толком не ответил, а я, устав с ним бодаться, не стала дальше расспрашивать. Утро вечера мудренее.
Ночью…
Домой Аарон Хэйс возвращался в сумерках. Борг медленно плелся по лесной дороге, не подгоняемый молчаливым хозяином. Мерсиру было о чем подумать. На ужине в резиденции эррисара, где присутствовало не только ближайшее окружение Дарэна: родители, советник, близкие друзья, но и главы темных родов, обсуждали участившиеся в Дарквуде происшествия. Милорды расспрашивали юную прорицательницу, надеясь, что она прольет свет на творящиеся с лесом странности, но леди Андервуд лишь виновато вздыхала и пожимала плечами, говоря, что пока рано делать какие-либо выводы. Видения приходили к ней по-разному. Иногда неожиданно и сами, словно послание, которое она должна была кому-то передать. А порой их требовалось призывать, создавая подходящие условия и регулярно вознося молитву Сияющему с просьбой показать, наконец, искомое. Девушка с такой убежденностью все это рассказывала, что собравшиеся за столом ей верили. Все… кроме Аарона. Уж он-то знал наверняка - бог, чьим голосом мерсир был последние девять лет, к ясновидению не имел никакого отношения.
Но верховного жреца сейчас беспокоила не ложная вера Хельги во всемогущество Сияющего и даже не несчастные люди, ставшие жертвами неведомой напасти. Лорда волновал младший брат и его увлеченность белокурой гостьей. Если утром при виде Хельги в глазах эррисара тьмы читалось вполне обоснованное восхищение, то вечером в его взгляде появилось откровенное обожание с толикой вожделения. Взрывоопасная смесь для мирных отношений двух крыльев Триалина. А прорицательница, как назло, решила задержаться, надеясь, что в правильной обстановке нужные видения не заставят себя долго ждать. Вот только ее искреннее желание помочь темным решить их маленькую проблему могло повлечь за собой грандиозный скандал, раскол ордена и даже войну между соседними землями. И все это из-за одной шестнадцатилетней девчонки! Проклятье!
Когда мерсир приглашал леди Андервуд, он даже представить не мог, что Дарэн так сильно ею увлечется. Следовало срочно отправить гостью восвояси вместе с ее зверинцем. А если упрется, как это часто делают дети, считающие себя взрослыми, придется вызвать сюда еще и снежного эррисара, чтобы сам присматривал за невестой, если она ему действительно дорога. Рисковать дружескими отношениями с Поднебесьем из-за одержимости брата верховный жрец Алин-тирао не собирался. Но и запретить брату, внезапно встретившему свой идеал, желать ее он тоже не мог, потому что по себе знал - без толку! Единственное, на чем Аарон сумел настоять, - это на завтрашнем переселении Хельги в гостевые покои его замка. Пришлось даже соврать, что молитва, прочитанная там, быстрее дойдет до Сияющего. Пару лет назад Хэйс легко мог бы устроить прорицательнице приватный разговор с божеством, но не теперь. Ашенсэн, как на самом деле звали прародителя Триалина, в последние годы упорно не выходил на связь со своим жрецом, а жаль. Уж он-то быстро бы понял, что за тварь мутит воду в Дарквудской чаще.
Замок встретил хозяина тишиной, летней прохладой и ароматом полевых цветов, которые любил расставлять повсюду управляющий. Слуги вместе со своим монструозным предводителем давно закончили работу и расползлись по норам просторного подвала, где предпочитали коротать свободное время, не попадаясь на глаза мерсиру. Аарон не любил суету. В последние годы некоторые темные лорды начали по примеру снежных собратьев заключать рабочие контракты с магически одаренными людьми, которых можно было использовать не только в качестве наемных работников, но и как энергетическую подпитку для хозяев. Однако, в отличие от обитателей Поднебесья, жители Дарквиля от добровольцев требовали пожизненного служения. Хэйс же был приверженцем старых традиций: домашними делами в его владениях занимались исключительно воплощенные духи тьмы.
Пусть внешне они походили на несвежих зомби, зато прекрасно вписывались в интерьер мрачного замка с высокими сводчатыми потолками, узкими прорезями закованных в решетки окон и тяжелыми дубовыми дверями в полтора человеческих роста. Комнаты здесь не сверкали, как "хрустальные" хоромы Ледяного города. И не были пронизаны лучами Алина, как в домах Рассветного. Но Аарон любил свой окутанный тенями замок, в котором он, истинный лорд тьмы, чувствовал себя в родной стихии. Ему нравилось слышать эхо собственных шагов в полупустых коридорах, касаться потемневших от времени рам на украшавших стены полотнах, лежать на черном шелке огромной постели с бархатным балдахином и, закинув за голову руки, любоваться висящей напротив картиной.
Именно это Аарон и сделал, вернувшись домой, - разулся, скинул черный камзол и, ослабив шнуровку на рубашке, завалился на прохладные подушки, чтобы в тысячный раз насладиться шедевром одаренного художника. На холсте с волшебным секретом была изображена женщина его мечты. На самом деле любой мужчина, бросивший взгляд на это чудо, мог узреть там свой идеал. Лицо, фигура, цвет волос и глаз - все неуловимо менялось, подстраиваясь под вкус зрителя. Представительницы же прекрасного пола видели на картине лишь изображение ничем не примечательной девы в развевающихся одеждах. Впрочем, этот удивительный артефакт мерсир мало кому показывал, ему нравилось проводить ночи наедине с златовлаской, посторонним в его странную личную жизнь хода не было.
Взгляд скользил по ее гибкому стану, отмечая приятные округлости восхитительной фигуры, полускрытые под слоем тонкой ткани. Длинные пряди волос искусно нарисованной красавицы сияли, словно Алин, в желтых, как у кошки, глазах светились лукавые искорки, а на губах гостила мягкая улыбка. Эта женщина каждую ночь улыбалась ему и только ему. Она кружила голову несбыточными мечтами, проникала в его сны и оставляла незримый след в реальности. Никто не мог затмить Евангелину. Аарон это знал точно, потому и перестал выискивать среди прекрасного пола подходящий суррогат. Во вселенной была лишь одна Ева. И она, увы, никогда не станет его, потому что выбрала другого. То же самое ожидает и Дарэна, если не пресечь на корню его увлечение прорицательницей. Леди Андервуд - невеста милорда Дигрэ, чьей женой станет, когда ей исполнится восемнадцать. А эррисару тьмы достанется разбитое сердце, пустые грезы и… портрет, который он тоже закажет у талантливого мастера, чтобы иметь перед глазами свой златокудрый идеал. Нет уж! Хватит в семье Хэйсов и одного безответно влюбленного глупца!
Резко поднявшись, мерсир сел на кровати и хмуро посмотрел на холст, будто изображенная там прелестница была в чем-то виновата. Затем решительно встал и затушил тусклые огоньки ламп. Лорды его крыла прекрасно видели в темноте, но Аарону нравилось любоваться картиной при свете. Немного помедлив, он принялся раздеваться. Завтрашний день обещал новые трудности, так что немного отдыха не помешает. Но едва маг успел снять рубашку, как иссиня-черный бархат звездного неба за окном заслонил серебристый силуэт снежного дракона.
- Какого демона? - пробормотал Аарон, глядя на девичью ножку в аккуратной туфельке, которая лежала на чешуйчатом боку воплощенного духа, вплотную подлетевшего к решетке. Сахарий начал медленно опускаться, и вскоре взору мага поздняя гостья предстала целиком. Растрепанная, в наспех надетом домашнем платье и со странно блестящими глазами. Плакала? Напугана? Неужели Дарэна так сильно перемкнуло, что он не смог удержать себя в руках?!
- Мерсир, вы здесь?! - крикнула леди Андервуд, старательно вглядываясь в полумрак его комнаты. И откуда только узнала, где находится хозяйская спальня? Хотя… она же ясновидящая. - Мне надо вам сказать нечто очень важное! Пожалуйста, откройте! - Голос Хельги сорвался на крик, и это послужило своеобразным сигналом для очнувшегося от удивления лорда. Он быстро натянул рубашку и, не заправляя ее в штаны, подошел к окну, намереваясь распахнуть решетчатые створки.
- Что случилось, Хельга? - спросил Аарон, втайне боясь услышать подтверждение своей догадки. Но прорицательница его удивила.
- Нам срочно надо в лес! - воскликнула она, затем кивнула на место позади себя и требовательно заявила: - Запрыгивайте, мерсир!
В лесу…
Спать на перине из листьев, завернувшись в полотно, заменявшее мне в походах и одеяло и полотенце, было не очень удобно, но привычно. Обычно я отключалась, едва падала на лежанку, сегодня же сон упорно не шел, несмотря на слабость. И ладно бы думала о серых сущностях, как о самом ярком приключении прошедшего дня. Но не-э-эт, в голове теснились совсем иные мысли, а память упорно воскрешала образ лорда с глазами, полными беспросветной тьмы. Странно, но эти черные прорези на его смуглом лице смотрелись весьма гармонично. Я до мельчайших черточек запомнила внешность мужчины, похитившего перстень наставницы, но так и не удосужилась толком разглядеть само кольцо. Видимо, от переизбытка адреналина в дивной крови вектор моих приоритетов сдвинулся. Или черноокий вор оказался интереснее предмета, за которым меня послали? Забавно!
Рассуждать на эту тему можно было до бесконечности, но не на пустой желудок. Ягоды, корешки и дикие яблоки, съеденные вечером, лишь на время притупили голод, усиленный потерей магических сил, потраченных на восстановление Марики. И чем дольше я лежала, глядя на видневшееся из дупла небо, тем сильнее хотелось есть. Поэтому размышления о верховном жреце начали перебивать картинки с печеной тушкой, всплывавшие перед мысленным взором при каждом уханье совы. Сглотнув слюну, я зажмурилась. Спать… спать… быстро спать! Поворочалась еще немного, уговаривая себя расслабиться и отключиться, плюнула на это дело и села. Совладать с организмом, который сегодня недокормили, оказалось сложнее, чем справиться с усталостью. Ради ночной охоты за мясным ужином у меня открылось второе дыхание. Завязав в короткий хвост влажные после купания волосы, я принялась натягивать курточку, когда услышала, как где-то неподалеку недовольно загалдели переполошившиеся птицы.
"Дарквуд, - спросила подозрительно, - что там за переполох? На ловца и зверь бежит?" - пошутила, стараясь скрыть напряжение. На ответ особо не рассчитывала, но лес отозвался. Глухо, ворчливо, с недовольным перестуком веток, качнувшихся от порыва ветра, и зловещим шелестом листвы.
"Бежит-бежит, - прошипел он, - целое с-с-стадо вооруженных до зубов… зверей".
"Люди?" - уточнила я, хотя уже знала ответ, видя рыжие огни факелов и слыша недовольный гул голосов. Негромких, без резких выкриков. Они напоминали мне гудение разъяренного пчелиного роя, готового кинуться на обидчика. Но… кто же мишень?
"Животные, - стоял на своем лес. Немного помолчав, он пояснил: - Сложно назвать людьми озверевшую толпу".
Я думала пересидеть это странное нашествие в своем уютном дупле, не замеченная никем, но не получилось. Народ целенаправленно окружил мой дуб и, размахивая кто вилами, кто факелами, а кто и просто кулаками, принялся требовать моего появления. Вот прямо так и вопили: "Фея! Выходи!", хотя все чаще добавляли, что я тварь иномирная (в принципе почти верно), отродье Аштарэта (а это уже наглый поклеп!) и что мое дерево очертят защитным контуром и сожгут вместе со мной, если не спущусь к ним сейчас же. Вот зачем, спрашивается, лорды тьмы продают населению волшебные порошки с эликсирами? Без них бы дуб трогать поостереглись, боясь лесного пожара, а так… эх!
Откуда только эти воинствующие олухи узнали, где я живу? Марике, помнится, я память затуманила, да и не бывала она у меня в гостях. Дарквуд… хм, вряд ли в округе есть носители крови фейри, способные понимать язык растений. Неужели серые сущности таким образом мне отомстили? А что - вариант! Обвинили в своих преступлениях бедную маленькую феечку и натравили ораву мстителей. Значит, есть кто-то, связанный и с жителями близлежащих деревень, и с призраками. Но кто? Как бы ни хотелось мне разгадать эту тайну, расспрашивать ночных визитеров я не рискнула. Прячась в тени дупла, упорно изображала, что дома никого нет, сама же тихо одевалась и думала, как отсюда сбежать, не привлекая к себе лишнего внимания. О том, что порой творит распоясавшаяся толпа, мне довелось узнать не понаслышке на одном из прошлых заданий. Наказать виновного, по их мнению, человека для людской своры - сущий пустяк. А я никакой вины за собой не чувствовала.
Тоже мне, крайнюю нашли. Хрен вам и репей под мышку! Я фея, а не вселенское зло! Но… могу и передумать.
Заброшенный в дупло факел поймала прежде, чем он успел упасть на мою постель из лапника. Прошипев заковыристое ругательство, подцепленное в одном из гномьих миров, спрятала нож за голенище высокого ботинка, плотнее запахнула куртку, закинула на плечо рюкзак и, накрыв себя заклинанием отвода глаз, поднялась по свисающей сверху лиане к небольшой дыре в могучем стволе. Она пряталась в густой кроне, что добавляло плюсов моей затее. Дуб было жалко, но себя больше. К тому же Дарквуд и сам мог погасить пламя, если эти глупцы осуществят угрозы. Успокоив совесть, я шепнула приютившему меня дереву "Прощай!" и выбралась наружу.
Сидя на толстой ветке в окружении темных листьев, раздумывала, куда двигаться дальше, как вдруг заметила странные волнения внизу. Люди начали сходиться аккурат под моим насестом. Задрав головы, они внимательно вглядывались в темноту и тихо перешептывались. А потом в меня попал кем-то брошенный камешек. От кулона, спрятанного под рубашкой, полыхнуло непривычным жаром, но подумать об этом я не успела, потому что чары… мои проверенные временем защитные чары как рукой сняло! И тут началось…
- Вон она! Смотрите! Там! - завопила низенькая старушка, подскочив на месте, точно бешеная белка.
- Зажигайте шаруши! Спалим мерзавку, - приказал мужичок с пивным брюшком, тыча в меня вилами.
- Не уйдешь, тварь! - гаркнул бородатый здоровяк, выхватывая у соседа второй факел, чтобы скрестить их над головой, словно готовые к битве клинки.
- Лови колдовку иномирную! - Женский голос с визгливыми нотками больно резанул по ушам. Я поморщилась, а тетка продолжила: - Жги ее, жги! - призывала она. - Жги ведьму, на людей покусившу-у-уюся-а-а-а! - вопила эта малахольная, и народ вторил ей, подвывая.
Толпа… безумное, бесконтрольное, тупое стадо, движимое одной-единственной целью. Они были не способны остановиться и рассмотреть ситуацию с другой точки зрения. Эти люди просто не допускали, что могут ошибаться. Я, фея, стала олицетворением их бед, и они с радостью назначили меня козлом отпущения. Р-р-р… узнаю, кто подставил - прибью! Понять бы только, как меня смогли вычислить в темноте среди пышной кроны? Это сложно даже без маскирующих чар!