– Ты не пыли… парень, – медленно произнес первый. – Здесь, в песках, чего только не бывает. Иной раз смотришь на человека, а он-то, оказывается, и не человек вовсе. Вот и интересно нам, ты здесь как долго – недавно зашел или уже лет сто околачиваешься…
Я помолчал. То, что где-то здесь в пустыне имеются твари, неотличимые от человека, – ценная информация. А вот повстречавшихся охотников желательно убедить в том, что я к таким тварям никакого отношения не имею.
Попытка искренне и дружелюбно улыбнуться вызвала у них неоднозначную реакцию в виде напрягшихся на спусковых скобах пальцах, так что я в подтверждение своих добрых намерений еще и продемонстрировал открытые ладони.
– Я человек, из Хрустального, – как можно более мирным тоном взялся я за рассказ. – Шел с группой на поиски редкостей. Вышли давно, с месяц назад, пытались найти новые, неизвестные поселения, курсировали по пустыне и около побережья.
Подозрительности в глазах у людей стало поменьше. Тот, кто изначально первый со мной заговорил, видимо, старший, кивнул.
– Продолжай.
– А чего там продолжать. Мы ничего толком не нашли, зато в одном из мелких оазисов на нас устроили охоту какие-то подземные твари.
Заметив недоумение в глазах собеседника, я пояснил:
– Какие-то огромные сволочи, шагов десять, наверное, в длину, передвигаются в песке… На каменистую почву не выбираются. С легкостью утаскивают в песок верблюда, не то что человека. Собственно я спасся только потому, что успел удрать в сторону, а затем очень долго бежал. Они бегущего человека догнать не могут, но преследуют часами. Так вот и бегал от одного каменистого участка до другого, пока к морю не вышел.
Старший задумчиво кивнул, переваривая информацию, а женщина длинно выругалась.
– Теперь хоть по пескам не ходи.
– Тихо. Что было дальше?
– Дальше я отсиживался на берегу, а когда до меня дошло, что там можно просидеть вечность, отправился в путь по побережью. По дороге на меня устроила охоту какая-то тварь, один раз даже зацепила, – я показал раны на ноге. – Затем встретил призрачный караван и следовал туда, куда он шел. Потом заночевал, а наутро увидел город. А что с ним не так?
– То есть, все же пришел за караваном, – пробормотал старший задумчиво. – И увидел его случайно?
– Ну да, а что здесь такого? Призраков бояться – в пустыню не ходить.
– Призраки – дело десятое, – отмахнулся собеседник, опустив арбалет. – Просто в этот город не попадают без провожатого. И знают о нем единицы. Те, кто вот так же, как и ты, случайно за караваном увязались.
– А как ты внутрь попал? – поинтересовался тот, который был без арбалета. – Через пролом в стене или через ворота?
– По лестнице попал. Потому что в проломах что-то неприятное творится, да и на стене тоже.
– Маг? – резко спросила женщина и вся четверка заметно напряглась.
– Недоучка, но рисунки энергии вижу, – пробурчал я. Время для хвастовства было явно неподходящее.
Старший некоторое время о чем-то размышлял, задумчиво рассматривая мою персону.
– А что в рюкзаке?
– Личные вещи, – невольно огрызнулся я.
– Судя по тому, что на тебе надето, эти вещи – явно не одежда. Покажи, будь добр. Не заставляй нас прибегать к… ммм… крайним мерам убеждения.
– Давай-давай, снимай рюкзак, – неожиданно тонким голосом проговорил молчавший до этого второй арбалетчик. – И показывай, что внутри.
Пришлось снимать, понимая, что в случае неповиновения в меня просто отправят пару стрел, да и все.
– Доставай все.
В тот момент, когда на мостовую легла первая книга, женщина не сдержала восторженное ругательство. Ну все, мне точно хана. Пристрелят и оставят здесь валяться рядышком с другими скелетами. Можно попробовать удрать, но охотники явно выносливые и отдохнувшие, а у меня ранена нога…
Из рюкзака были извлечены ингредиенты из лаборатории Ольда, а затем еще одна книга. Мне показалось, что люди начали дышать чаще от все больше охватывающей их жадности. У меня за спиной до сих пор работает какой-то портал – если я в него прыгну, куда он меня приведет?..
Когда я достал еще несколько книг, алчный огонь в глазах охотников достиг такой температуры, что мне стало окончательно ясно – убьют. За такие деньги, какие можно получить от продажи моих книг, они смогут обеспечить себе безбедное существование до конца жизни. И цена этому – две арбалетные стрелы…
В рюкзаке почти ничего не осталось, но, самое главное, там все еще была книга про демонов. Я, помня ее на ощупь, старался доставать и выкладывать другие. Если уж пытаться сохранить что-то, то самое ценное. Все остальное я читал и худо-бедно помню. Пожалуй, пришло время.
– Ой, что это?! – сжимая в руке лямку почти опустевшего рюкзака, я вытаращил глаза за спины охотников и приподнялся с земли, делая вид, что смертельно испуган.
Думаю, не будь их мозги затуманены жадностью, фокус бы не прошел. Но сейчас они на мгновение обернулись, все четверо, страшась неизвестности у себя за спиной. Я, вцепившись в рюкзак, рванул к скульптуре. Прыжок, другой, третий…
– Стой, сволочь!!!
– Стреляйте!
Последним усилием я прыгнул прямо в кольцо, составленное каменными руками, чувствуя одновременно с этим удар и боль от впившегося в плечо арбалетного болта.
Вспышка. Укус холода, бьющего прямо по нервам. Боль… И все прошло. Я, по-прежнему сжимая в руке рюкзак, шлепнулся на землю, ударившись о край острого камня и вскрикнул от боли. Поднялся, развернулся и, выхватив нож, принялся ждать преследователей.
Но минуты шли, а рядом со мной никто не появлялся. Похоже, лезть в непонятное свечение вслед за мной желающих не нашлось.
Я немного расслабился и занялся раной, впрочем, не забывая посматривать в то место, откуда появился сам. К счастью для меня, болт прошел почти вскользь, лишь немного пропоров руку и разорвав куртку. Ну, ей уже не привыкать, как и мне, в общем-то. От рубашки был отрезан очередной кусок, которым я замотал новую рану. Наверное, со стороны у меня был даже несколько героический вид – весь в крови и шрамах, потрепанный, но гордый и несломленный.
Весело фыркнул. Настроение потихоньку улучшалось – я опять остался жив. Правда, непонятно, куда меня занесло – вокруг, на сколько хватало глаз, расстилалась ровная каменистая пустошь, слегка оживляемая торчащими кое-где скалами. Пожухлая трава, гораздо более теплое солнце, чем светило только что, но при этом достаточно холодный ветер. Низкие облака, величаво плывущие, кажется, над самой землей.
И где я, спрашивается?
Глава 8.
– Проклятье… – эмоций у меня уже почти не оставалось.
К концу дня я с абсолютной уверенностью определил, куда меня выплюнуло свечение. Сложно было не определить, стоя на самом краю бездны и рассматривая крохотные деревца далеко внизу. Конечно, в мире может быть всякое, но зачем придумывать сложности – в самой Пустоши похожих мест больше нет, а, значит, я стою там, куда уже сотни полторы лет не может забраться ни один путешественник – на Мертвом плато, так кстати воспетом Галлардом в своей книженции.
Это произведение, кстати, осталось со мной вместе с двумя полупустыми тетрадями Ольда и книгой про демонов. Повезло, называется. Кроме этого, в рюкзаке нашелся бутылек с ядом, будь он неладен, а также слиток какого-то серебристого металла. И изрядно увядший плод джуги.
Встреча с охотниками лишила меня почти всего ценного, что было за душой. И понимание этого заставляло время от времени скрипеть зубами и слать проклятья в пустоту. Бессмысленное занятие, особенно, если учесть, что я даже не знаю, в каком городе искать грабителей. Просидишь год в Чернолесье, пылая жаждой мести, а они в это время будут радоваться жизни где-то в Золотом треугольнике. Тьфу.
Я пнул ногой лежащий рядом валун и с любопытством стал наблюдать, как он падает вниз, становясь все меньше и меньше. Тут у меня внезапно закружилась голова, а тело чуть было не последовало вниз вслед за камнем. Ну его к демонам… Сев на край плато и немного откинувшись назад, чтобы ненароком не свалиться, я вытянул ноги над пропастью.
Положение у меня было, скажем так, весьма неопределенное. То, что меня единым махом отнесло чуть ли не на пятьсот миль в сторону – в общем, рядовое событие. Барахлящие порталы в Пустоши попадаются, иногда люди в них по глупости суются, а иногда даже остаются в живых, рассказывая потом, куда их занесло. Скажем, немного в стороне от дороги из Дозорной башни к Золотому треугольнику есть портал, стабильно выкидывающий любого желающего в сотне миль от Янтарного. Пройти за один шаг пару недельных переходов – очень соблазнительно. Вот только места там такие, что до самого Янтарного только каждый пятый потом добирается.
Ну и еще штуки три есть, но не такие стабильные, так что ими вообще никто не пользуется, если в здравом уме.
А меня вот, получается, забросило в самую недоступную часть Пустоши. Одно время, лет сто назад, попытки сюда залезть предпринимались чуть ли не каждый день. Со всех сторон народ приходил, с чего-то решив, что именно здесь находятся спрятанные сокровища разрушенной страны. Может быть, так и есть – никто проверить не смог. Слишком уж отвесно вздымаются к небу края плато – как ни цепляйся, все равно, рано или поздно, навернешься вниз. А лететь до земли можно очень долго.
Я опять поболтал ногами над пропастью, задумчиво рассматривая проплывающие практически над моей головой облака.
Вот и получается, что уже полтораста лет плато стоит нетронутое. Люди здесь, наверное, побывали – раз уж меня закинуло, то и других могло. Но вот спуститься обратно ни у кого так и не вышло. И в итоге я даже не представляю, что здесь может быть. Какие опасности или, наоборот, приятные открытия.
Впрочем, не исключено, что здесь вообще никого и ничего нет. Кроме птиц – я приметил среди облаков несколько жирных кружащихся точек. В любом случае, прямо сейчас нужно было решать, что мне теперь делать и куда идти. Находился я на южном краю плато – солнце недвусмысленно намекало на это. Что располагается в центре – неизвестно, значит, туда идти довольно глупо, разве что совсем от отчаяния. На нашем полуострове лучший способ выжить – это не соваться в неизвестные места. На что мне действительно можно ориентироваться – так это на небольшой водопад, который расположен на восточном краю плато, неподалеку от Каххара и Орлиного Утеса. Вода – это жизнь, особенно с учетом того, что у меня ее запасов опять не осталось. Это уже начало утомлять – в дикой Пустоши оказалось очень сложно раздобыть какую-нибудь емкость, а, пока ее у меня не было, приходилось жить буквально от водопоя до водопоя.
Идти до водопада мне в самом худшем случае миль сто. С учетом того, сколько я хожу в последнее время, – сущие пустяки. Тем более, что нога чувствовала себя на удивление хорошо. Не иначе, как прокачка энергии действительно действовала как лекарство. Надо будет еще с плечом такой трюк провернуть – я дотронулся пальцем до пропитанной кровью повязки и поморщился от боли.
Итак, предстоит сделать новый переход по незнакомым краям. Несколько минут я честно пытался вспомнить еще что-нибудь о плато. Но ничего больше не вспоминалось – забраться наверх нельзя, на востоке есть небольшой водопад, все, информация исчерпана.
Ладно, значит, идем на восток. Поднявшись и посмотрев еще разок на далекую землю внизу, я поудобнее пристроил за плечами заметно полегчавший рюкзак, а затем отправился в путь.
Дорога по краю плато, если ее можно так назвать, по сравнению с ходьбой по пескам была просто чудесной. Я спокойно топал по ровной, как стол, поверхности, иногда, развлекаясь, кидал камешки с обрыва, рассматривал окрестности и считал черные точки над головой. Их потихоньку становилось все больше. Не сказать, что меня это как-то особо волновало, но на небо я все же иногда посматривал с опаской.
Шел неторопливо, так что к вечеру одолел, наверное, миль двадцать, не больше. Местность на краю оставалась все такой же ровной и пустынной, но со стороны центра плато, милях в двух от обрыва, теперь виднелись нагромождения скал, кое-где покрытых зеленью и даже деревьями. Пока что идти в ту сторону не очень хотелось – я понятия не имел, что там может быть, кроме этой самой зелени, а заниматься исследованиями маня как-то не очень тянуло.
Сверху в очередной раз прозвучал пронзительный крик, заставивший меня вздрогнуть и поднять голову.
В небе все так же кружили птицы. Но, если раньше они летали где-то высоко среди облаков, то сейчас заметно снизились. И количество их в очередной раз увеличилось.
У меня появилось ощущение, что я упускаю что-то очень важное. Прямо-таки жизненно важное. Стервятники у нас, в районе Хрустального, попадались повсеместно, были трусливыми и никогда не считались чем-то, достойным внимания. Но сейчас они вели себя необычно, неправильно. А в Пустоши, если что-то идет не так, как полагается, то это однозначное предупреждение об опасности.
Появилось и начало стремительно разрастаться нехорошее предчувствие.
Еще раз глянув вверх, я решительно свернул в сторону скал. С неба донесся хор возмущенных воплей и птицы спустились еще немного ниже. Я ускорил шаг, втянув голову в плечи и снова начиная чувствовать все свои раны.
Совсем рядом на землю шлепнулась увесистая лепешка вонючего помета, заставив меня переместить рюкзак на голову и еще больше ускорить шаг.
Когда я добрался до скал, тени уже заметно удлинились, обещая скорое наступление сумерек. И на стервятников, в отличие от всех нормальных птиц, приближение темноты подействовало весьма бодряще – упитанные туши теперь носились всего в десятке локтей надо мной, непрестанно крича и поливая все внизу пометом. Гнусные твари. От рюкзака уже шла такая вонь, что я всерьез задумался о том, чтобы его выбросить. Останавливало только понимание того факта, что без него весь помет будет прилетать сразу в меня.
Спрятаться среди камней мне удалось далеко не сразу. Да и сами скалы оказались лишь небольшой каменистой грядой, выступающей над плоской поверхностью плато максимум на три-четыре человеческих роста. Куски гранита, причудливо торчащие из земли, позволяли иногда на время скрыться от птиц, но те все равно быстро находили меня, продолжая угрожающе вопить и кружиться над головой. Спустя двадцать минут петляний между камнями и редкими деревьями я окончательно понял, что, пока не отыщу какую-нибудь нору или пещеру, эти твари от меня не отстанут.
А пещера находиться не собиралась. Я целенаправленно прочесывал гряду, имеющую ширину всего-то шагов в сто, ходя от одного края до другого и периодически ругаясь на пернатых, но ничего подходящего видно не было.
Стервятники, тем временем, начали аккуратно присаживаться на камни и землю вокруг меня, продолжая покрикивать, щелкать здоровенными клювами и смотреть на меня блестящими голодными глазами. А когда я уходил от них в сторону, вразвалочку топали следом. Этак вальяжно и самоуверенно.
– Кыш! – я попробовал напугать ближайшего, топнув ногой и махнув здоровой рукой. Птица, отскочив на шажок, завопила в ответ, захлопала крыльями и, раззявив устрашающий клюв, бочком вернулась на прежнее место. А вот я отошел и не вернулся. Смелости с наступлением вечера у птиц стало больше, а у меня – меньше.
В конце концов, я нашел не пещеру, а лежащее на земле высохшее деревце. После чего, время от времени делая угрожающие жесты в сторону преследователей, оттащил его к двум камням, образующим небольшой закуток. Птицы заволновались – появление преграды явно не входило в их планы. Я же, орудуя ножом, как мог быстро принялся обрубать ветки, стараясь оставлять торчащие острые щепки.
Через час, когда окончательно наступил вечер, дерево, превращенное в импровизированную колючую преграду, лежало перед моим закутком, отгораживая его от толпы нерешительно мнущихся птиц. А я, сидя внутри, складывал из нарубленных веток два костерка, рассчитывая отпугнуть пернатых огнем.
Появившееся пламя было воспринято с явным неудовольствием. За деревом то и дело раздавались сердитые вопли, а отсветы огня плясали в многочисленных глазах, наполненных голодом и негодованием.
Заснуть в эту ночь мне так и не довелось – костров хватило всего на несколько часов, а затем мне пришлось поджигать уже все дерево. И следить потом за тем, чтобы оно не откатилось куда-нибудь в сторону, лишив меня защиты. Подремал, конечно, урывками, но утро встретил со слезящимися от дыма глазами, не выспавшийся и пропахший птичьим дерьмом – рюкзак благоухал настолько сильно, что запах за ночь въелся во все вокруг, в том числе и в меня.
С восходом солнца окружавшие меня птицы словно начали терять уверенность. Сначала немного отодвинулись от тлеющих остатков дерева, затем, когда стало совсем светло, начали улетать. По одной, по две. И, в конце концов, я остался в одиночестве, рассматривая медленно кружащиеся в вышине точки.
В этот день я старался не отходить далеко от каменистой гряды, высматривая хоть какую-нибудь дыру в камнях, в которую можно было бы залезть и выспаться, не опасаясь проклятых птиц. И ближе к полудню нашел-таки. Несколько скал, сомкнувшись, образовали под собой нечто вроде низенькой пещеры. Покидав внутрь камешки и не дождавшись реакции, лег на живот и прополз внутрь. Я, в принципе, готов был заснуть даже в этой узкой каменной кишке, но она через пару метров неожиданно расширилась в стороны и вверх – я смог даже встать на ноги, хоть и пришлось немного пригнуться.
А затем я чуть было не удрал обратно из найденного убежища прямо сквозь скалу. Ибо неожиданно разглядел мирно сидящий недалеко от меня и весело скалящийся скелет.
– Чтоб тебя.
Все же нервы у меня изрядно закалились в последнее время, чтобы я боялся какого-то скелета. Так что, показав ему неприличный жест, я осмотрел остальное пространство. Не очень просторно, но, на первый взгляд, вполне надежно. Через многочисленные щели между камней проходит достаточно света, чтобы можно было даже читать. С трудом, правда. И щели эти были слишком малы для жирных птиц, так что оставалось только забаррикадировать вход и можно будет полноценно расслабиться.
Не обращая больше внимания на скелет, вылез обратно наружу, срубил небольшой ветвистый куст неподалеку от входа и вернулся. Рюкзак, оставленный перед входом, отбросил подальше, предварительно забрав содержимое – терпеть вонь больше не было сил.
Снова полез внутрь, таща за собой куст. Затем, затейливо ругаясь, принялся выталкивать его обратно – до меня дошло, что книг, из которых можно было бы сложить постель, больше нет, а значит, если я не хочу заболеть, валяясь на холодной земле, мне придется натаскать веток для постели.
Закончил со всем этим я только часа через два, зато, закупорив все тем же кустом вход и растянувшись на ветках по соседству со скелетом, смог, наконец, заснуть, ничего не боясь.
Разбудили меня странные звуки, доносящиеся из лаза. Некоторое время я пытался понять, что вообще происходит – наступила ночь и в убежище ничего не было видно. А потом до меня дошло – проклятые птицы пытались вытащить наружу преграждающий дорогу куст.
Пришлось тоже залезть в каменную кишку, немного подтащить куст в свою сторону и обложить пернатых руганью. Вроде, помогло, попытки добраться до меня прекратились.