***
Через три дня, когда они подлетели к какой-то заброшенной крохотной планетке, на главном экране возникло лицо неприятной на вид старухи, напоминавшей высушенную до капли сливу. Увидев Аргзу, она хитро улыбнулась беззубым почти ртом.
- О, Паук! - обрадовалась она. - Сколько лет, сколько зим, сколько вёсен!
- Да-да, Крига, и тебе здравствуй. Давай сразу к делу. Я, как обычно, за товаром. Всё сжёг по пути сюда, так что давай-ка без долгих приветствий.
Старуха расхохоталась каким-то каркающим, хриплым смехом. Сильвенио от этого смеха едва заметно передёрнуло: в его детстве ему никто не читал сказок про страшных ведьм (это считалось непедагогичным), но позже ему хватило немного почитать такие сказки самому.
- Что, и даже не поговоришь с бедной старушкой, хитрый Паучок? - она всё ещё смеялась, но глаза у неё были холодные и расчётливые, как у хищной птицы. - Ай-ай, все сейчас спешат, все суетятся, никто и слова доброго не молвит…
- Крига, - её кривляния произвели эффект: Аргза улыбнулся, но голос его звучал предупреждающе.
Больше ничего говорить не понадобилось - Крига перестала разыгрывать из себя несчастную добродушную бабушку, и улыбка её сразу стала какой-то кривой и такой же хищной, как и её взгляд.
- Плата, как всегда? - спросила она быстро.
- Разумеется. Я пошлю к тебе кого-нибудь из младших рабочих.
- Нет. Я выбираю мальчишку, который стоит рядом с тобой.
Аргза, до того весёлый и непринуждённый, разом напрягся. Сильвенио вздрогнул повторно, почувствовав на себе цепкий, пронизывающий насквозь взгляд старухи, пробирающий даже через видеоканал.
- Послушай, - сказал Паук уже с гораздо большей угрозой и с гораздо меньшим дружелюбием. - У меня нет времени и настроения на твои капризы, Крига. Я сказал, что пошлю кого-то из младших рабочих, а не своего личного помощника. И я не сказал, что предоставляю тебе выбор.
- На нет и суда нет, Паучок, - старуха снова неприятно рассмеялась. - Ты, конечно же, помнишь, что у моей маленькой планетки система защиты такая, что может уничтожить даже твой боевой корабль, если вздумаешь напасть? Помнишь ведь и то, что без моего топлива ты никуда не улетишь отсюда? Вот и отлично. Передумаешь - я на связи.
Аргза смачно выругался.
- Чёрт с тобой! Лиам пойдёт к тебе. Но клянусь, если ты…
- Вот и договорились, Паук! - и она, не дожидаясь, пока тот договорит, отключила связь.
Аргза резко помрачнел. С минуту он не произносил ни слова, и это молчание встревожило Сильвенио, которого помимо его воли, похоже, подписали на что-то опасное. Он осторожно коснулся плеча пирата, обращая на себя его внимание.
- Что я должен сделать, сир?
- Пошли. На месте узнаешь.
Аргза поднялся из кресла и молча куда-то пошёл. Сильвенио, вздохнув, направился за ним. Они дошли до экстренного телепорта, откуда можно было связываться исключительно с такими же телепортами во избежание того, чтобы оказаться в открытом космосе - Тёмную технику Аргза мог использовать только для себя, да он никогда и не был лично в этом месте назначения. Сильвенио хотел шагнуть в телепортационный круг, уже смирившись, что ему не собираются ничего объяснять, но Аргза, до этого не произнесший ни слова, вдруг сильно, резко схватил его за плечо, наклоняясь к нему так, чтобы смотреть в глаза.
- Сир… мне больно… не могли бы вы…
- Слушай меня внимательно, Лиам, - взгляд Паука был какой-то странный, неопределимый. - Эта ведьма обожает, когда к ней приходят какие-нибудь малолетние курьеры. Когда я дам сигнал, ты окажешься внизу, и от того места, где ты будешь, до её дома идти строго на запад часа два-три - это единственная ближайшая постройка в округе. Там отдашь ей это, - он вручил ему раздобытый в недавнем грабеже какой-то артефакт. - И возьмёшь два мешка с товаром - это основная задача. На деле же… на деле же Крига пока вернула мне только двух из пятидесяти посланных к ней в разное время подчинённых. Не знаю, что она с ними делает - и знать не хочу. До сих пор мне было на это совершенно похрен. Однако на этот раз она запросила кое-что поценнее обычного служащего. Я намерен вернуть тебя оттуда во что бы то ни стало, ты меня понял? Ты должен запомнить: зови меня на помощь, если что случится. Ты ведь уже хорошо владеешь телепатической связью?
Сильвенио, которого этак завуалированно поименовали "ценной вещью", безразлично кивнул.
- Да, сир. Я вполне способен открыть для вас двусторонний мысленный канал.
Аргза чуть усмехнулся одобрительно и наконец отпустил его руку, наверняка снова оставив внушительные синяки. У Сильвенио осталось привычное уже ощущение того, что его плечо побывало в железных тисках. Но потом варвар зачем-то осторожно, ласково погладил его по волосам, как любимого домашнего питомца, и взгляд его стал ещё более странным.
- Хорошо. Тогда можешь идти. Помни, что я приду на помощь сразу же, если ты позовёшь. Непременно приду, ясно?
Честно говоря, Сильвенио вовсе не думал, что когда-либо станет звать этого человека на помощь, но его слова на всякий случай принял к сведению.
Это была третья важная фраза в его жизни, которую он решил воспринимать как непреложную истину. Первой из них было указание леди Хенны про слёзы и слабость. Второй - предсказание Юнбы. И вот теперь третьей была эта нехитрая аксиома: если с ним случится что-то плохое, нужно звать на помощь Аргзу Грэна, своего хозяина. По крайней мере, до тех пор, пока он будет для этого хозяина полезным…
Телепорт переместил его в безлюдную степь, сплошь покрытую жёсткой жёлтой травой. Сильвенио долго стоял, пользуясь редкой возможностью побыть в полном одиночестве, и какое-то время просто бездумно смотрел на синеющее в вышине небо, задрав голову. Он пытался разглядеть в этой ослепительно-яркой безмятежной синеве корабль Паука, но не разглядел даже чёрной точки - слишком далеко. Потом шея окончательно затекла, и только тогда он наконец сдвинулся с места, вдруг вспомнив о встроенном в ошейник маяке и о нетерпении Аргзы.
Полуразвалившуюся хижину он нашёл в указанном направлении сразу же: вокруг, и правда, не видно было никаких других соседей. Крига - низкая, скрюченная, одетая в какие-то драные неопределимого цвета лохмотья - встретила его у порога с явным неудовольствием, будто уже действительно давно его ждала, и без всяких слов затащила внутрь. Никак не отреагировав на его церемонные приветствия, принялась что-то готовить, отвернувшись спиной и не особенно любезно указав ему на лавочку за покосившимся столом, и ему ничего не оставалось, кроме как сесть на лавочку и молча ждать своей участи.
В прочитанных им сказках у таких злобных ведьм в доме обязательно хранились всякие жуткие вещи: засушенные головы, человеческие глаза в банках, отрубленные конечности животных и прочее. Однако, оглядевшись, здесь Сильвенио видел только связки каких-то ароматных трав и несколько рваных тряпиц, и оттого ему становилось даже более дискомфортно: уютный домишко в деревенском стиле никак не желал увязываться в его голове с образом страшной колдуньи, которая куда-то девала сорок восемь молодых рабочих и угрожала Пауку уничтожить его корабль. Неизвестность томила, он был готов уже практически к чему угодно, когда шёл сюда - но явно не к тому, что его посадят на лавочку и будут игнорировать. Ведьма же, очевидно, догадывалась о том, что неизвестность всегда разъедала гораздо хуже самых неутешительных результатов, потому что обращать своё внимание на гостя она явно не спешила.
- Пожалуйста, не убивайте меня, - сказал он вдруг, не выдержав. - Я не хочу умирать.
Старуха вдруг неожиданно развернулась к нему, проницательно прищурившись.
- Значит, твоя жизнь тебя вполне устраивает, маленький слуга большого Паучка?
Сильвенио задумался. Разумеется, его не устраивало существующее положение вещей, его не устраивало абсолютно ничего из того, что с ним произошло за последние пять лет, включая сам момент похищения. Его не устраивало и то, что с каждым днём он становился всё больше равнодушен к собственной жизни, научившись смиряться с абсолютно любыми её поворотами.
- Нет, - ответил он тихо. - Мне совсем не нравится быть слугой. Но умирать я всё равно не хочу.
- А чего тогда хочешь?
Он моргнул.
- Пожалуйста, уточните свой вопрос.
Старуха глядела на него неотрывно, по-прежнему щурясь, будто бы пробегая взглядом по самой его душе и вызнавая все его тайны. Но - у него не было никаких тайн, и в этом она здорово просчиталась.
- Представь, что я могу исполнить любое твоё желание. Чего бы ты пожелал, мальчик? Может быть, денег столько, чтобы купить весь мир и никогда больше не знать той беды, в которую ты попал?
- Нет.
- Может быть, ты пожелал бы такого зелья, которое мигом бы убрало из памяти все плохие воспоминания и ощущения?
Он на мгновение задумался, а потом так же решительно замотал головой.
- Нет.
- Тогда, может быть, ты пожелал бы мести? Мести тому, кто сделал тебя своим рабом? Власти над ним?
- Нет. Я не хочу этого. Месть - слово не из моего языка. Мой народ… не мстит. И не добивается власти.
Старуха усмехнулась и, кажется, взгляд её стал несколько озадаченным.
- Удивительно, что ты всё ещё помнишь заветы своего народа после всей той грязи, в которую наш Паучок тебя окунул, мальчик… Но чего же ты тогда, в таком случае, хочешь?
Он посмотрел на неё - замученно и устало. Все мышцы его тела, казалось, болели после сегодняшней ночи, которую Аргза опять заставил провести в его постели, болела и душа, истосковавшаяся по хоть каким-то положительным эмоциям за все эти годы. Сильвенио сделал глубокий вдох и на медленном выдохе отчаянно закрыл лицо руками.
- Покоя, - проговорил он с безысходностью. - Я пожелал бы покоя. И вернуться домой… да, домой… Мне больше ничего не надо…
И тогда Крига поставила перед ним на стол… стакан молока. Свежего, судя по запаху и виду, при том, что в округе не водилось ни одного млекопитающего. На удивлённо-вопросительный взгляд Сильвенио она только усмехнулась и кивнула на молоко.
- Выпей это, мальчик. Ты терзался тайной, куда подевались предыдущие посланники Паука, и вот этой тайны решение: это молоко я давала абсолютно всем его курьерам, а потом они засыпали и видели во сне то, чего больше всего в жизни желали - с той оговоркой, что потом получали во сне всё, что честно заслужили. Сорок восемь твоих предшественников умерли, не просыпаясь, и смерть тридцати из них была очень мучительной. Пей, и ты тоже получишь, что заслужил. Не бойся старой ворчливой Криги.
Сильвенио выпил, и его мгновенно потянуло в сон. Последняя его мысль была о том, что Вселенная, похоже, до сих пор полна поистине изумительных неизведанных уголков…
…Аргза собирался уже пойти к ведьме лично, наплевав на все возможные последствия. Лиама не было слишком, слишком долго, и неясная тревога уже ощутимо царапала где-то под крепкими рёбрами. Мальчишку терять сейчас совершенно не хотелось, и Аргза даже позволил себе признаться, что причина этого крылась не только в несомненной выгоде, которую он приносил. В чём ещё эта причина крылась, Аргза не знал и словами сформулировать для себя даже не пытался: это всё равно было бесполезное занятие. Но желание сохранить при себе мальчишку любой ценой от этого нисколько не уменьшалось.
И вот тогда, когда он уже опасно близок был к тому, чтобы идти на посадку, Сильвенио возник прямо на полу кабины, укрытый какой-то ободранной шалью и в обнимку с двумя мешками нужного для топлива химического порошка. Он спал, свернувшись клубком вокруг мешков, и улыбался сквозь сон до того безмятежно и счастливо, что Аргза почему-то не решился его будить. Никогда в жизни он не страдал ничем, даже отдалённо напоминающим нерешительность, но теперь, когда хрупкий синеволосый подросток лежал перед ним и улыбался сквозь сон, он определённо познал это явление на себе. Чёрт его знает, почему эта улыбка так ему понравилась, почему ему вообще было хоть какое-то дело до этого малолетнего слабака с планеты надменных и заносчивых чудаков, считающих себя умнее всех на свете - но факт был в том, что он не только не разбудил его, но и аккуратно перенёс на кровать. На свою - чтобы не искать к ночи.
Самому Аргзе Грэну, грозному варвару, лидеру Альянса Пиратов, главнокомандующему огромным флотом Паука, сны не снились никогда.
[Запись в бортовом журнале номер МК0JU12765_34:]
"Мам, пап… Не волнуйтесь там за меня, ладно? Я не скажу, что у меня всё хорошо - у меня всё плохо. Но я жив, жив и всё ещё могу надеяться на лучшее. А это главное."
[Запись удалена.]
ГЛАВА 3. Василёк
Такой подарок может означать предложение дружбы или желание возобновить прерванное знакомство.
Эрлана, святая мать Эрлана, горела. Апельсиново-оранжевое небо сделалось совершенно чёрным от закрывшего его дыма, нежные переливы изумрудной травы превратились в море безжалостного пламени, пожирающего плодородную землю. Леса, чудесные девственные леса кричали от боли, корчилось в агонии каждое дерево, и жители Эрланы (Эрландераны, как называли её невежественные пришельцы) всем сердцем ощущали эту боль своей планеты.
Мама взяла его за руку, и её красивые сине-зелёные глаза были полны слёз. В свете красного зарева, приближающегося с каждой минутой к их дому, лицо мамы казалось отлитым из тонкой акариновой стали. Зелёные кудри отца в этом свете приобрели ядовито-жёлтый оттенок. Сильвенио было снова десять, и он, в отличие от родителей, которые пытались остановить огонь непрекращающимися заклинаниями, абсолютно ничего не мог поделать. Он только стоял и смотрел на окружающее их со всех сторон пламя, в одной руке сжимая ладонь матери, а в другой - связку перепуганно жмущихся к нему любимых книг. Мама дрожала от перенапряжения и страха, она никак не могла понять, почему вся магия эрланцев вдруг оказалась бессильной - в их истории ещё никогда такого не случалось. Зато папа улыбался, как всегда. Улыбался спокойно и обречённо, как будто ни капельки не боялся, и Сильвенио вдруг стало ужасно стыдно за то, что он не такой смелый, как папа. Когда огонь подступил к дому вплотную, папа тоже взял маму за руку и обнял их с Сильвенио - на прощание. Мама сказала: "Ничего. Спасибо, что вы были у меня, мои дорогие. Я люблю вас обоих." Сильвенио не сказал ничего - ему было слишком страшно…
…Реальность вернулась так резко, что Сильвенио едва не задохнулся от столь внезапного выброса из сна. Он рванулся, закричал, выдираясь из липких щупалец кошмара и - тут же попал в железное кольцо чужих рук, вынужденно уткнувшись в широкую, словно стена, грудь лежавшего рядом варвара.
- Тихо, тихо, - прогудел Аргза недовольно и сонно, и низкий голос отдался в его груди лёгкой вибрацией. - Чего скачешь? Не буди меня лучше, или я наплюю на твоё "не надо сегодня" и успокою тебя сам.
Сильвенио не ответил: он всё пытался успокоить дыхание и выбросить кошмар из головы. Аргза медленно и задумчиво провёл ладонью от его затылка до поясницы, продолжая прижимать его к себе.
- У тебя как будто температура, - заметил он. - Заболел, что ли? Где умудрился-то? Или кто-то по моему кораблю заразу разносит, а я не знаю?
И как он, интересно, определяет чужую температуру, если сам вечно горячий, как будто у него внутри, по меньшей мере, атомный реактор спрятан? Сильвенио в сравнении с ним казался почти что ледяным.
- Нет, я… всё в порядке, сир. Я не болен. Просто… перенервничал из-за кошмара. Не хочу, кстати, ставить вам это в упрёк, но замечу, что до встречи с вами мне кошмары не снились никогда раньше, потому что это явление - признак не совсем здорового психического состояния. А до знакомства с вами я был… здоров.
- Мне не снятся ни кошмары, ни какие-либо другие сновидения, однако при этом ты постоянно намекаешь мне в последнее время, что моя психика заслуживает тщательного лечения.
Сильвенио прикрыл глаза, постепенно успокаиваясь. Как ни странно, в горячих руках варвара о кошмарах думать не хотелось. Когда пират говорил, грудная клетка его издавала забавные вибрации, и это делало реальность достаточно уютной, чтобы немного расслабиться. Старое, вбившееся в голову иррациональное утверждение, что Аргза не даст его в обиду - ну конечно, он же может обижать его только сам - неизменно действовало даже сейчас.
- Вам не снятся кошмары, потому что вы творите их наяву. И это тоже весьма говорящий признак… милорд.
Аргза опрокинул его на спину и навис сверху, жадно приникнув губами к его шее. Губы у него были жёсткие и обветренные, сухие, тоже неизменно горячие. Что-то такое было в его поцелуях, которыми он поначалу совершенно не баловал, что заставляло почувствовать на себе жаркое дыхание неприветливых Архаглских степей, почувствовать дикий и злой тамошний ветер, одновременно лихой и свободный. Как будто разума вместе с каждым прикосновением его губ осторожно, изучающе касались какие-то особые степные бесы - жадные, огненные, с разбойничьими замашками и хитрыми мордами. У Сильвенио закружилась голова.
- Скажи ещё, что тебе не нравится. Руки в стороны.
Он подчинился, раскинув руки ладонями вниз - чтобы заранее вцепиться в простынь. Но не от боли, а от того, что подобными поцелуями Аргза начал покрывать всё предоставленное ему тело - чуть прикусывая кожу, вбирая её губами и оставляя цепочки вызывающих красных следов, вылизывая сгибы локтей и ключицы. В последнее время это стало у пирата любимым развлечением - и обязательно, чтобы при этом Сильвенио держал руки широко раскинутыми, потому что именно в таком положении тот сильнее всего ощущал свою беззащитность. Сильвенио понимал, зачем Аргза это делает: он приучал его подсознательно доверять ему, не закрываться, не защищаться от него, показывая, что не причинит ему вреда. Сильвенио понимал и то, что вред ему всё равно так или иначе причинят, что эта мнимая безопасность - всего лишь иллюзия. И если инстинктивно он уже готов был ему довериться (инстинктам нужен был только один довод: открытый живот не атакуют - значит, друг), то разумом он по-прежнему боялся Аргзы.
Честно говоря, Сильвенио не знал, нравится ему это или нет. Та гамма самых разнообразных констрастирующих между собой ощущений, которая открывалась ему в результате таких вот манипуляций пирата с его телом из-за излишне острого восприятия, не позволяла ему определиться с собственным отношением к этому. И ощущения эти никак не желали вписываться в рамки даже его богатого словарного запаса: и не "больно", не "приятно", не "возбуждающе", не "противно" - он никак не мог описать это заурядными словами. Единственное, что он мог сказать - от всех этих ощущений у него неотвратимо кружилась голова, и ещё ему становилось от них душно и как-то… стыдно.
- Сир… скоро рассвет… Я думаю, вам всё-таки нужно выспаться… Вы говорили, что нам предстоит сегодня очень важное дело, и я дерзну предположитnbsp;ь, что это дело - Приём в честь Дней Мира…