Но князь Михаил решительно поднялся с кровати, где присел на край, утешая плачущую жену.
- Я сам пойду, - заявил он, поверх поданной лакеем сорочки накидывая сюртук. - А ты останься с княгиней. Не позволяй ей вставать.
- Доктора не позвать ли?
- Позови, - подумав, согласился князь и вышел.
Конечно, он не собирался искать пропавшую падчерицу - он был уверен, что девушка сбежала еще ночью. Вместо этого Михаил Чарович поднялся на капитанский мостик.
Капитан "Царицы Елизаветы" уже был там, рядом с только-только сменившимся вахтенным матросом, и внимательно смотрел вперед. Пароход двигался против течения, постепенно наращивая ход.
- Мы немного опаздываем, - сообщил он вошедшему пассажиру, уверенный, что того интересует точность прибытия к пристани. - Нам удалось немного наверстать упущенное, но все равно до Ружи еще идти и идти. Мы делаем все возможное, но будем там на полчаса позже. Прошу меня извинить.
- Это очень прискорбно, милостивый государь, - ответил князь Михаил, - потому что мне надо быть в Руже как можно скорее.
- Увы, если бы не задержка в Дмитрове… Вы опаздываете?
- Я хотел сделать заявление в полицию.
- Что-то случилось? - мигом насторожился капитан.
- Да. Ночью пропала моя падчерица, княжна Владислава Загорская-Чарович, девица семнадцати лет. Необходимо как можно скорее принять все меры к задержанию.
- Простите, - капитан усмехнулся, - но я не совсем понимаю… лево руля на три, - между делом бросил он рулевому, - как могла ваша падчерица исчезнуть с парохода? Она вернулась на него вчера после вечерней остановки в Дмитрове? Мы стояли там долго, девушка могла бы…
- Не могла. Она вернулась на пароход вместе со мной, мы поужинали, она рано отправилась к себе, а утром выяснилось, что княжна не ночевала в своей каюте.
Капитан поднес к глазам подзорную трубу, но тут же опустил.
- Ничего не понимаю, - признался он.
- И понимать нечего. Она сбежала. И скорее всего, не одна. Прикажите осмотреть судно, опросить остальных пассажиров и вахтенных. Может быть, кто-то что-то видел, что прольет свет на эту историю.
На самом деле Михаилу Чаровичу было нужно узнать, не видели ли его самого, когда он "беседовал" с водяным чудовищем. Учитывая, что на "Цесаревиче Андрее" накануне произошло кровавое убийство, дело могло принять нежелательный оборот. А ему нужно было как можно дольше скрывать свое инкогнито.
В этом смысле ему повезло - ни один пассажир, ни один матрос или вахтенный не заметил ничего подозрительного. Но тщательный обыск и многократные расспросы выявили, что, во-первых, исчез один из пассажиров второго класса, купеческий посыльный из Закаменья, Петр Михайлик, а вместе с ним и одна из запасных шлюпок. Всего их на борту "Царицы Елизаветы" было две, и третью держали привязанной у борта, потому как на палубе не было места. И вот эта запасная исчезла.
Услышав об этом, Михаил Чарович не удивился.
- Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что надо быть в Руже как можно скорее? - спросил он капитана. - Подозреваю, что этот самый Петр Михайлик так или иначе причастен к исчезновению княжны Владиславы Загорской. Может быть, они бежали вместе. Может быть, он похитил ее с целью получения выкупа.
- А может быть, девушка просто оказалась не в том месте не в то время, - послышался за спиной чей-то голос. Князь обернулся - на пороге капитанского мостика показался один из пассажиров. Владислава бы узнала его, это именно он беседовал с пожилой графиней. Узнал бы его и Лясота - того самого инквизитора, который из всех собравшихся на пристани Дмитрова выбрал и заговорил именно с ним.
- Что вы имеете в виду, сударь? Э-э… не имею чести…
- Юлиан Дич, к вашим услугам, - отрекомендовался вошедший. - Я имел честь беседовать с некоторыми из пассажиров и могу утверждать со всей уверенностью, что по крайней мере один из них не тот, за кого себя выдает.
- Это он! - воскликнул князь Михаил. - Он похитил мою падчерицу!
- Вполне может быть, - кивнул Юлиан Дич. - Во всяком случае, я бы не отказался побеседовать с этим человеком еще раз.
- Хорошо, - кивнул капитан. - Мы постараемся прибыть в Ружу как можно скорее, чтобы вы сделали в полицейском участке заявление о розыске вашей падчерицы и ее спутника.
Михаил Чарович подавил вздох и потихоньку отступил подальше, стараясь встать так, чтобы между ним и предложившим свои услуги Юлианом Дичем было хоть какое-нибудь препятствие. Едва колючий, тяжелый взгляд инквизитора скользнул по его лицу, он сразу понял, что этот человек способен видеть невидимое. И конечно, он быстро сообразит, кем на самом деле является так называемый "князь Чарович" и какой у него на самом деле интерес к исчезнувшей девушке. Он так у долго ее выбирал, так тщательно обхаживал, подбирая обходные пути, так стремился подобраться поближе, что теперь просто не мог допустить, чтобы все его труды пошли прахом.
8
Луч солнца скользнул по лицу молодой девушки, пощекотал сомкнутые веки, погладил по лбу и щекам теплой ладошкой. Владислава поморщилась, чихнула, неловко дернув головой, задела борт лодки и, ахнув, выпрямилась. С удивлением огляделась по сторонам, выбираясь из объятий сна. Ей понадобилось минуты две, чтобы понять, где она находится и почему тут оказалась. Пароход, противные ей объятия отчима, отчаянный поступок, побег с незнакомым ей мужчиной, ночь наедине, сон…
А кстати, где он? Лодка наполовину вытащена на берег, вещей никаких нет, она одна. Неужели этот человек ее бросил? Он вроде бы не похож на проходимца.
Высвободившись из одеяла, Владислава осторожно приподнялась в лодке, хватаясь за борта, добралась с кормы на нос и осторожно ступила на берег. Высокая трава цеплялась за подол, ветки тянулись к самому лицу, мешая осмотреться. Отводя их рукой и на каждом шагу сражаясь с буйной растительностью, девушка кое-как продралась сквозь заросли на открытое пространство… и чуть не наступила на пропажу.
Ночной спаситель полусидел, опершись спиной о мешок со своими вещами, вытянув ноги и склонив голову на грудь. Он казался спящим, но едва трава зашелестела под ногами девушки, встрепенулся, выпрямляясь.
- Вы?
- Я… - Владислава огляделась. - А где мы?
- На берегу. Почему вы бросили лодку?
- Я?
- Ну не я же! Вы оставались на борту, вам и должно о ней заботиться.
- Но я не… - девушка вспыхнула, - я вам ничего не должна! Это вы должны помочь мне добраться к отцу, в Загорье. Я вам заплатила. - Рука сама поднялась к ключицам, где еще недавно висел бриллиантовый кулон.
- И на этом основании думаете, что сделали меня своим слугой? Я никому и никогда не служил, запомните это!
Владислава задохнулась от возмущения. Что он себе позволяет?
- Что вы себе позволяете? - слова сорвались с языка прежде, чем она успела подумать. - Как вы со мной обращаетесь?
- А как?
- По-хамски! И извольте встать, когда разговариваете с дамой! - Она притопнула ногой.
Лясота, развалившись на траве, снизу вверх изучающе глядел в ее лицо. Ночью в лодке и на палубе парохода рассмотреть невольную попутчицу было некогда. Девушка как девушка. Темно-русые волосы, сине-серые глаза под густыми бровями, упрямо сжатый маленький рот. Можно даже сказать - симпатичная, а для кого-то и красивая. Роста обычного, среднего, и на вид совсем юная, хотя под платьем проглядывает соблазнительная фигурка! На каторге Лясота видел женщин только из числа жен и подруг своих товарищей по несчастью, потом около года, пока скрывался у биармов и работал на торговца пушниной, все-таки встречал их иногда, посему не слишком оголодал без женского общества и мог спокойно смотреть на эту девушку.
Владислава тоже уставилась на своего невольного спасителя. Ростом он был выше нее, сложением так же крепок, как ее отчим, но намного моложе. Волосы, золотисто-русые, взлохмачены, острижены кое-как - видно, что стриг не парикмахер. И вообще он явно давно не стригся. Лицо… приятное лицо, с правильными чертами. Даже неожиданно для человека неблагородного происхождения. Глаза серые с золотистыми искорками. Правда, все портил шрам на подбородке и проступившая щетина. Владиславе нравились гладко выбритые мужчины.
- Ишь ты, - промолвил он. - Дама…
- Да! - воскликнула Владислава, теряя терпение. - А вы - хам и невоспитанный тип! Я - княжна и…
- А я - не ваш холоп. Учитесь вежливо разговаривать с людьми.
- Я и так вежлива. - Владислава сжала кулаки, пытаясь удержать себя в руках. Дома мама вечно выговаривала ей за то, что дочка бывает несдержанна в речах. Она в свое время наговорила отчиму много дерзостей. Княгиня Елена ее одергивала, а князь Михаил только подтрунивал. Додерзилась на свою голову…
- Что-то не похоже. Ладно, дело прошлое. - Лясота все-таки встал, отряхивая штаны от травы. - Сейчас я проверю лодку и немного отдохну. А вы пока покараульте.
- Ну, знаете… - начала Владислава, но мужчина ей не ответил, направляясь в заросли.
Зашуршали ветки, потом все стихло и послышалось журчание. Девушка покраснела. И что он себе позволяет? Практически в ее присутствии! Потом опять послышался шорох, тихий хруст, плеск, шелест распрямляющихся веток, и Лясота показался из кустов.
- Вы не… - начала Владислава и осеклась. И так же все понятно!
- Что "не"? Не уплыл? Не бросил вас одну? Барышня, во-первых, вы мне заплатили, и я намерен отработать эти деньги. А во-вторых, днем я бы все равно никуда не отправился. Я просто загнал лодку подальше в заросли, чтобы ее не увидели с реки. С берега ее тоже не вдруг увидишь, да и нас тоже. - Он огляделся. - Место вроде глухое, можно переждать.
- Что переждать?
- Светлое время суток. Как я понимаю, вас будут искать ваши родители. Да и мне тоже не стоит часто показываться людям на глаза. - Лясота успел подумать и решил, что полуправда лучше откровенной лжи. - Поэтому днем, когда слишком много посторонних ушей и глаз, будем отсиживаться в кустах и отдыхать, а плыть только по ночам. Сейчас утро, - он посмотрел на солнце, попытался определить время по его высоте, - мы тронемся в путь часов через восемь. Можете пока привести себя в порядок, а я вздремну. Если услышите или заметите что-то подозрительное, будите меня.
С этими словами он полез за пазуху и вытащил пистолет. У Владиславы глаза на лоб полезли. Но ее спутник как ни в чем не бывало устроился на траве, положив оружие рядом и накрываясь полой сюртука.
- Можете пройтись туда-сюда, - пробормотал он из-под синей суконной ткани, - только далеко не забредайте. Мало ли что…
Владислава огляделась, чувствуя себя потерянной и брошенной.
Вдоль берега реки раскинулись буйные заросли. Не такие уж густые, но все равно девушка ощущала себя как в лесу. Впереди, шагах в тридцати-сорока, виднелся просвет - то ли большая поляна, то ли дорога. Загоревшись любопытством, Владислава пожелала узнать, что там на самом деле. Но вначале она все-таки, поминутно озираясь на спящего мужчину, попыталась привести себя в порядок. Было неудобно и немного унизительно. Даже в детстве она не позволяла себе такого - няня, гувернантка и мама зорко следили за манерами княжны и с раннего детства приучили ее к дисциплине. Это сейчас она отбилась от рук…
Встав и отряхнув платье, девушка немного подумала и вернулась к спящему спутнику. Он лежал неподвижно, накрыв голову сюртуком. Присев на корточки, Владислава потрясла его за плечо:
- Эй! А… Ай!
Лясота вскочил мгновенно, как подброшенный. От резкого рывка Владислава откинулась назад, на траву, ударившись спиной и локтем, и завизжала - прямо в лицо ей смотрело дуло пистолета.
- Цыц ты, дуреха! - Лясота бросился к девушке, зажимая ей рот ладонью. - Не ори!
- Вы… - она захлебнулась криком, - как вы м-меня… н-н…
Пистолета мужчина не выпустил, и дуло упиралось ей в плечо, когда он удерживал ее на месте.
- Не надо было так резко будить. Что случилось? - Он прислушался. - Вроде все тихо.
- Я только хотела спросить, а завтракать когда будем? Я просто…
- Понятно. - Лясоте самому хотелось перекусить, но он привык терпеть голод. Да и припасы следовало экономить, появление этой девушки спутало ему все карты.
- У меня в сумке хлеб, ветчина и сыр, - сказал он. - Возьмите немного. Напиться можно из ручья, я слышу его неподалеку. - Он указал направление.
- А вы? - Девушка нерешительно потянула к себе дорожный баул.
- Я пока не хочу. Оставьте мне немного. Потом поем, вечером.
Он улегся опять, накинув сюртук на голову.
Взволнованная приключением, Владислава так и набросилась на еду. Она не думала, что ветчина с простым хлебом может быть такой вкусной. Девушка еле заставила себя не съедать все и, завернув остатки в тряпицу, отправилась искать ручей.
Она нашла его по журчанию бегущей воды. Подобрав подол платья, встала на колени, напилась из горсти, глядя в воду, кое-как пригладила волосы. Она умела заплетать косу, но где тут возьмешь гребень? Не просить же у мужчины? Они обычно такое редко носят при себе.
Все же, поев и напившись, она почувствовала себя настолько уверенно, что направилась в сторону просвета, твердо решив разведать, что там да как. Придерживая платье, она зашагала сквозь редкий кустарник, росший у подножия толстых деревьев - лип, осин и рябин, если она правильно помнила уроки ботаники. И действительно через каких-то полсотни шагов вышла к обычной проселочной дороге. Деревья и кусты расступились в стороны, и между колеями дороги виднелась вытоптанная конскими копытами полоса.
Здесь есть люди! Эта мысль почему-то обрадовала девушку. К ним можно напроситься на отдых. Надо только определить, в какую сторону двигаться. Да не все ли равно? Дорога в любом случае выведет куда надо!
Окрыленная, девушка поспешила назад, к своему спутнику. Раздвигая ветки встающих на пути кустов, несколько раз споткнувшись о какие-то коряги и корни, она выбежала на прогалину и остановилась, вертя головой. Деревья, кусты, трава - все было на месте, но никаких следов Петра Михайлика и его мешка с вещами не было и в помине.
- Эй! - позвала Владислава. - Вы где? Это что, шутка? Выходите и не пугайте меня.
Тишина была ей ответом. Только ветерок шелестел листвой деревьев, в вышине распевала какая-то птица, ей отзывалась другая - и все.
- Как вас там… господин Михайлик! - громче крикнула девушка. - Отзовитесь, пожалуйста!
И снова ничего. Владислава заволновалась, но постаралась взять себя в руки. Человек не может пропасть просто так, без следа. Он, наверное, решил, что она ушла совсем, и тоже решил уплыть. Надо вернуться к лодке, и тогда все выяснится.
Проход к воде отыскался быстро. Девушка продралась сквозь заросли болотной травы, цепляясь подолом за ветки, ступила на крутой заросший берег - и не поверила своим глазам. Лодки тоже не было. Владислава почувствовала страх, быстро переросший в панику. Она еще никогда не оставалась совсем одна.
- Кто-нибудь! - завопила она во всю силу легких. - Помогите! Я…
Треск ветвей и шорох травы заглушили все прочие слова. Кто-то подскочил к ней из зарослей. Владислава завизжала, шарахнулась в сторону, едва не потеряв равновесие, все-таки ступила в воду башмачком - нога по щиколотку оказалась в илистой воде, - замочила подол… И в этот миг ее сильно, до хруста в суставе, дернули за локоть, вытаскивая на берег.
Совсем близко девушка увидела сузившиеся в две щелочки, потемневшие от гнева глаза Петра Михайлика. Он крепко держал ее за плечи, впиваясь твердыми пальцами в кожу и встряхивая через каждое слово.
- Вы что, совсем ополоумели - так орать? Не знаете, что над водой все звуки разносятся далеко? Вы бы еще и свое имя прокричали! С чего вы вообще подняли крик?
Он сам почти кричал свистящим шепотом, и Владислава только хлопала глазами и хватала ртом воздух, как выхваченная из воды рыба.
- Вы… вы, - удалось ей пролепетать, дождавшись паузы, - откуда вы взялись?
- Оттуда, - мотнул он головой. - Я вздремнул, услышал ваши вопли…
- В-вы не уплыли?
- Куда? - Лясота усмехнулся наивности вопроса и детским интонациям в голосе девушки.
- Не знаю. - У нее прыгали губы, но она старалась сдерживаться. - Я нашла тут рядом дорогу. Подумала, что мы можем добраться по ней до какой-нибудь деревни, вернулась, чтобы рассказать, а вас не было. И лодки тоже не было. И я испугалась…
Слезы были совсем близко, готовые вот-вот пролиться.
- Лодки? Вы тут искали лодку? Вы бы еще дальше ушли от места стоянки! Как можно было заблудиться в трех соснах?
До Владиславы наконец дошло, что приключилось. Она просто-напросто свернула не туда. А Михайлик ее не бросил. Он тут, здесь. Держит за плечи. Он ее не бросил! От облегчения слезы все-таки прорвались дождем, потекли по щекам и из носа.
- У-у-у…
Лясота чуть отодвинулся, словно этот слезный поток грозил смыть и его. И любят же женщины лить слезы! Вот у его возлюбленной Поленьки глаза практически никогда не были на мокром месте. Так, раз или два всплакнет, да и то тайком, чтоб никто не видел ее слез. И подруги и жены его товарищей по каторге тоже умели держать себя в руках. А эта рыдает в тридцать три ручья!
- Ну извините, барышня, коли что не так сказал. Но, право, расстраиваться из-за такого пустяка… С кем не бывает!
- Много вы понимаете! - сквозь слезы запричитала Владислава. - А я, может быть, впервые осталась совсем одна. Незнакомое место, и никого рядом! Я просто не знала, что делать. Я думала… думала…
- Думать вредно, - назидательно изрек он. - А женщинам - особенно. От этого портится цвет лица.
- Да? - У Владиславы от удивления даже слезы высохли. - А мне мама говорила, что это от слез бывает.
- Как бы то ни было, сейчас ваше лицо испорчено. И советую перестать реветь. Идемте. И запомните раз и навсегда, - он выпустил ее плечи и жестом предложил следовать за ним, - что в вашем положении кричать во все горло опасно.
- Почему?
- Вы же сбежали от отчима и матери, - напомнил Лясота, шагая впереди. - И скрываетесь. Они наверняка уже заметили ваше отсутствие и объявили розыск. Если вы хотели только их немного напугать, то валяйте, дайте знать всей округе, где находитесь, чтобы первый встречный доставил вас на "Царицу Елизавету" в объятия родни. А если вам хочется увидеть своего отца, советую помалкивать и скрываться. Да и мне тоже…
Последние слова он произнес тихо, но девушка все равно услышала.
- Почему вам тоже надо скрываться? Вы ведь собирались покинуть пароход прошлой ночью. Зачем?
- Сел не на то судно и понял это слишком поздно, - вывернулся Лясота, ругая себя за длинный язык и не желая открывать своих тайн. - Но это все мелочи по сравнению с похищением человека…
Они вышли на ту прогалину, где хозяина сиротливо дожидался мешок с вещами, а трава была слегка примята. И, услышав последние слова, Владислава так и села:
- Каким еще похищением? Какого человека?
- Вас, барышня. Ваш отчим наверняка так и представит дело полиции - мол, нашелся негодяй, который украл любимую дочку с целью… ну, не знаю, что он там наплетет. Может, с целью получения выкупа или чтобы надругаться, или… не знаю и знать не хочу. Мне за это в любом случае грозит виселица. А я ведь только собирался помочь.