Ему придется учиться у нее, больше не у кого. Без наставника освоиться с ощущениями и не наломать дров Алику будет сложно. Ни былое благоразумие, ни принятые им на вооружение рамки жизни его не спасут. Как там выражались в двадцатом веке, от таких возможностей "крышу сносит"? Грубо, но верно. Не удержать ему себя без тонких знаний Владыки о силе, корой он обладает. Единственный близкий их источник - она. Есть еще надежда, что Тиамит смилостивится и поможет ему, но он с момента видения даже имени Алика ни разу не назвал.
Только что она давала себе слово не думать о плохом. От последних событий у нее возникает постоянное подозрение, что добром вся эта эпопея не кончится, а быть может, она переобщалась с Дмитрием. Их взаимопонимание, взаимопроникновение начинает образовывать запутанный клубок, который, того и гляди, гордиевым узлом обернется.
Есть еще подсказки и знаки судьбы, их следует ловить и читать с осторожностью. Эл вспомнила Лаодику и ее вещицу, которая теперь была спрятана в дорожной сумке. К оракулу, что ли, при случае заглянуть? Эл улыбалась этой затее. Попадется настоящий провидец и свихнется тут же, пытаясь понять, кто перед ним. Довольно ей уже было в прошлом мороки с предсказаниями и предсказателями.
Эл решила стоять упрямо на этом месте и ждать, пока кто-нибудь из ее необычно одаренной команды найдет ее. Ну, если не Алик, то Дмитрий устанет от общества Ольги. Еще Ника снует поблизости. Эл не знала, кто приедет.
Она обернулась, посмотрела на дюну за спиной, которая более крутой стороной наползала на берег и почувствовала, что сейчас на вершине дюны кто-нибудь появится.
Ее ждало настоящее театральное представление.
На вершину дюны вдруг выскочил мужчина, его кудрявые черные волосы были острижены коротко. Он обернулся в сторону моря. Эл увидела его безбородое лицо. Он, сделал театральный жест, будто поддерживал облако идущее в сторону моря, в одной руке он сжимал пучок цветных лент, видимо оставшихся от венка. Эл видела лицо и фигуру, которые принадлежали человеку молодому. Двигался он порывисто и манерно. Он был одет в хитон с длинными рукавами, он сполз на одно плечо, полностью окутав левую кисть, а другая рука бала обнажена по локоть, потому что он держал в ней ленты и все время ими размахивал, точно привлекая к себе внимание. Эл решила, что это эйфорически настроенный участник недавнего шествия или актер. Просторная одежда доходила ему только до середины щиколоток, хитон был ему короток, хоть сам он был не высокого роста. Увидев внизу ее, он дернулся, замер, а потом протянул в ее сторону руки, сделав нарочитый жест, словно увидел старую знакомую и готов помчаться навстречу и заключить ее в объятья.
Следом за ним на вершину дюны высыпало с десяток зрителей. Едва они показались на вершине, возбужденный молодой человек, стремительно перебирая тощими ногами, рискуя кубарем скатиться с дюны, побежал вниз, песок скользил под подошвами высоко завязанных старых сандалий.
Эл пренебрегла осторожностью и двинулась ближе к дюне, чтобы перехватить его и не дать ему свернуть себе шею. Он спустился удачно, не добежав до нее четырех-пяти шагов о замер, воздев руки к ней или к небу. Он не выглядел безумным, но его порывистая манера двигаться заставила Эл замереть. Лучше его не провоцировать, не предпринимать попыток уйти.
- Гимн! Ты обещал гимн! - крикнул ему кто-то из зрителей.
Эл рефлекторно подняла глаза наверх.
Молодой человек рядом не заговорил, а заорал, при этом он подошел близко к ней, бухнулся на одно колено и подался к ней всем телом, замерев в просительной и неудобной позе:
- О, Паллада - светлоокая дева! Владычица мысли! - с тягучими интонациями гомеровским размером вопил он, -
Силой своей надели, вразуми недостойного взора поэта!
Не Аполлону славу пою, не Фемиде
Чашу весов не склонившей, к мольбе о пощаде глухой!
Музы пускай не гневятся, сегодня умом моим правит Афина!
За справедливость тебе воспеваю я гимн!
Его истошный вопль был скорее предназначен для просторов амфитеатра, чем для берега, поэтому его крик перекрыл шум волн и другие шумы береговой полосы.
- Смилуйся, - продолжал он, - грозная дева,
Если слова мои слух твой не смогут ласкать!
К грубости речи моей будь милосердна!
Внемли гимнам моим, о Афина!
Тебе воспеваю хвалу за спасение и справедливость,
Волей твоей правда явилась мне ныне!
Жертву прими и словами, и сердцем поэта
В знак благодарности за снисхожденье и милость.
И так же театрально он бухнулся ей в ноги. Эл решила, что если он попробует схватить ее за одежду или за ноги, то бурные излияния придется унять, но пока он ее не касался, ей была даже интересна эта ситуация.
- На алтари твои жертвы клянусь возлагать троекратно!... Три года!!!... - он заорал громче, что уже трудно было вообразить, таким криком легко сорвать голос, при этом он поднялся, оставаясь стоять на коленях, обернулся к зрителям и сделал жест, заклиная.
- Три года!!!
Более прочего впредь никого ни обижу, ни словом,
Ни делом, ни жестом, ни мыслью!
Если же данное слово богине нарушу,
Пусть покарает богини десница клятвопреступника страшною карой!
Он завершил этой клятвой спонтанный прием гимносложения и воздел к ней руки в мольбе. Выражение его лица было сообразно тому, что он только что изрек. Эл решила пошутить. Она вспомнила недавнюю выходку старца Луи. Везет ей на чудаков. Не припомнив более из Виргилия, который еще не родился, она придумала фразу сама.
- С миром ступай и впредь не противься закону! Жертву твою я приму. В красноречии смертный услышан, - копируя его интонации и громкость, ответила она и сверкнула на него для убедительности глазами.
Эл еще какое-то время смотрела на актера, устроив растерянному человеку театральную паузу. С дюны слышались аплодисменты и возгласы.
Он встал с колен, сглотнул нервно и попятился от нее, Эл состроила ему милую улыбку.
Человек отскочил от нее и, еще раз воздев к небу руки, что-то крикнул, а потом так же порывисто, в своей манере, развернулся и кинулся бежать по берегу прочь. Одежды его развивались, образовав серое облако. Группа зрителей, улюлюкая, бросилась за ним вдогонку. Среди них царило веселье. Один все-таки задержался и спустился к ней.
- Добросердечно прошу простить моего друга. Он актер. Не дивись его порыву, боги не отняли его разум. Сегодня в честь праздника судья отменил ему суровый приговор, известие достигло его слуха, когда от отчаяния он взывал к Афине. Он вообразил тебя посланницей богини и сообразно обряду произнес слова благодарности.
- Я понимаю, что он сделал, - ответила ему Эл.
- Он не испугал тебя? - с заботой в голосе спросил молодой мужчина.
- Нет. Сегодня праздник. Таких, как он, не мало.
Ее собеседник был удовлетворен ответами. Он собрался уходить.
- Ты одна здесь? Присоединяйся к нам.
- Нет. Я жду здесь человека. Вот он идет, - Эл показала ему за спину на приближающуюся фигуру. Алик спешил к ним.
Ее собеседник спешно ушел догонять своих спутников.
Алик шел к ней и попутно провожал незнакомца внимательным взглядом. Она то смотрела на него, то в след шумевшим людям.
Он был одет как вчера, в короткую тунику, чуть ниже колен, снова отпустил бородку. Эл в таком облике не могла его прежде представить. Он выглядел мускулистым и крепким мужчиной, взгляд прямой, суровый, ни одежда, ни обувь его не стесняли. Эл показалось сначала, что он сердит. А потом уловила его вполне ровное настроение, его напрягла компания во главе с актером.
Поскольку Эл смотрела в след удаляющейся группе людей и при этом улыбалась, Алик не усмотрев угрозы, спрашивать, не стал о том, что тут происходило. Эл с нескрываемой радостью оказалась в крепком кольце его объятий. Его напряжение сменила радость. Он издал вздох, томный, полный восторга и вожделения, чуть приподняв ее над песком. Он поцеловал ее.
- Я тебя услышал, - сказал он с гордостью.
В ответ она пылко его поцеловала.
Она ощутила его внутреннее ликование: "Ну, наконец-то!"
Они, не размыкая объятий, стояли на песке и молчали. Алик, спустя время, потерся щекой о ее волосы, и щедро запустил в них пальцы, не скрывая своего желания.
- Борода тебе все-таки идет, - похвалила она.
- Ты была так хороша издали на фоне этого моря. Тебя преобразила эта одежда. И завидев рядом с тобой постороннюю фигуру, я понял, что этот наряд сделал тебя привлекательнее туалетов девятнадцатого века. Вокруг тебя опять кто-то вьется. Можно, я буду в каждом времени объясняться тебе в любви? Снова и снова. Каждый раз заново и на новом языке. Это мое святое право. Это будет справедливо и очень романтично. На этот раз мне досталась Елена троянская?
- На что ты намекаешь? - Эл не поняла его шутку.
- Я полагал, аналогия очевидна, если ты выбрала это имя, - он засмеялся, снова легонько чмокнул ее в висок. - Мы вломились в это время, как Одиссей в Трою, с тем же коварством. И коль скоро цель - привлечь сюда не только патрули, но и историков, то стоит поработать на всю широту наших возможностей.
- Ух! - восхитилась Эл. - Ты ли это?
- Я, - заявил он. - Ты же хотела меня таким видеть?
Эл отстранилась, опешила, рассматривая его лицо.
- Ты утром исчез, я думала, ты все еще пребываешь в мрачном состоянии и сердишься. Мне показалось?
- Ты была так занята, что тебе некогда отслеживать моё настроение. Ты сама поручила мне присматривать за командой. Я делал то, что мне полагается. Я застрял из-за вашего визита в библиотеку, ночевать вне дома я никак не планировал. Оля и Ника остались одни, Игорь должен был вернуться с борта Геликса под утро, странно выглядело бы, если бы меня не нашли в доме. Тут тесная коммуникация между людьми, трудно оставаться незамеченным.
Он говорил просто и деловито. У Эл отлегло от сердца. Выходка актера позволила ей забыть о собственных размышлениях, и Алик на удачу застал ее после маленького театрального представления веселой. Он выглядел уверенным и вдохновленным. Его шутливые намеки на ее имя звучали с добротой, ему в голову пришли объяснения имени, которых Эл и в мыслях не имела. Выбрала имя созвучное собственному, ничего более.
Она привстала на цыпочки и еще раз сильно обняла его за шею, в ответ он тоже ее обнял. Кажется, первый шквал эмоций в нем утих, он заговорил о любви без стеснения. Время и обстановка уняли его метания.
Потом она повернулась к нему спиной, посмотрела на море и подумала, что хотела бы побыть с ним наедине еще какое-то время. Он обнял ее за плечи, привлек к груди, и они вместе замерли.
Со времен их свадьбы он так остро еще не чувствовал ее и окружающее. Пространство здесь было наиболее проницаемым для подобных сил. Они будоражили его обостренное восприятие реальности. Было бы не верно считать, что способности появились вдруг, скорее он эти годы продвигался к пониманию того, что не все вокруг он ощущает так, как все остальные. Объяснения событий поменялось. Кстати ли Эл сказала ему о своих догадках, он пока оставил ее наблюдения в категории догадок, отрицать свои уже нечеловеческие качества было бы глупо, по меньшей мере. Однако, принять происхождение как результат родства с Эл ему было пока трудно. С той позиции, на какой настаивала она, все объяснялось, все имело истоки и смысл. Годами чувствовать за собой аномальность, потом махнуть на все рукой и в итоге понять, что это норма. Отдаться ощущениям и понять механизм - вот чего он теперь хотел. Пережив первый всплеск протестных чувств, он осознал, что теперь быть ближе к Эл у него больше прав, чем прежде. Дмитрий надоумил его не оставаться в стороне.
Он был доволен тем, что Эл оставила где-то Дмитрия, он бы желал потеряться с ней где-нибудь в этом городе. Он не утерпел и спросил:
- Как ты относишься к тому, чтобы остаться наедине на время? И что я должен сделать, чтобы ты согласилась?
Эл повернула голову и посмотрела на него. Он ждал сосредоточенного или строгого взгляда, но глаза ее источали радость и удивление.
- Наши друзья не пропадут, - заверил он. - Игорь знает все инструкции, он получил их заранее.
Эл посмотрела вопросительно.
- За две недели ничего не случилось и за день ничего не произойдет. Не успеют, - заверил он. - Или вы видели наших преследователей? Или у тебя уже есть безотлагательные дела? Такие безотлагательные, что несколько месяцев разлуки ни в счет?
Эл не думала об отдыхе, впрочем, как и о личной жизни. Она повернула голову в сторону маяка, где остался Дмитрий.
Алик угадал ход ее мыслей и сильнее прижал к себе:
- Дмитрия необходимо отправить на корабль. Я вчера слышал, как он разговаривает. Его с трудом можно понять. Ты выдержишь сутки без него? - Алик умышленно поставил вопрос именно так, он точно понимал, кто без кого плохо себя чувствует. - Его отправят вечером на борт Геликса Игорь или Ника, или Оля.
Эл размышляла и не торопилась отвечать. Он добавил последний и решающий аргумент:
- Нам необходимо побыть вдвоем. Мне это нужно, Эл. Очень. Как воздух.
Глава 9
Трап корабля бесшумно закрылся за ее спиной. Контраст того, что снаружи, далекого прошлого, и изобретения инопланетной мысли, каким был ее корабль, заставили Эл осмотреться, а потом осмотреть себя с улыбкой. Она была последней из компании, кто пришел сюда для работы.
- Как ощущения, Геликс? - спросила она.
- Это мой вопрос, - поправил корабль.
Эл улыбнулась в потолок.
- Как тебе мой греческий? - спросила она опять.
- Он не столь архаичен, как тот, которым изъясняются здесь, но уместен, ты хорошо подбираешь выражения. Это выдает в тебе уровень образования. Если ты начнешь цитировать поэтов местные люди начнут считать тебя не просто женщиной. Я следил за тобой. Ты говоришь правильно. Собеседник усмотрит простоту и легкость твоих выражений. Но так ты можешь попасть по мнению местных в категорию женщин-компаньонок.
- По-твоему, я сойду за гетеру?
- Кроме речи, ничто не сообщает о такой социальной принадлежности. Если ты сообщишь о замужестве, подозрений будет больше, все сочтут, что муж позволяет тебе много вольностей, а значит, он слаб характером.
- Ты собираешься применить ко мне какое-то кодирование? Поправить мои навыки или форму подачи себя?
- Мне бы не хотелось. Я только передал впечатление.
- Те, кто общался со мной, пришли к таким выводам или это результат твоих аналитических трудов?
- Ты не придумала себе внятную легенду и без нее начала действовать. Неосторожно.
- То есть мне не стоит проходить общую процедуру?
- Твой понятийный аппарат позволяет избежать этого и дополнительной нагрузки на нервную систему. Ты не взяла меня в свой последний рейс. Без моей помощи, ты подверглась нападению, пережила падение с большой высоты, до конца не вылечила руку, переброски замедлили ход восстановления. Это вызывает мое волнение.
Геликс не умел волноваться. Эл улыбнулась. Подыгрывает.
- У меня нет речевого барьера. Я без напряжения понимаю собеседника, а понимать мне важнее, чем изъясняться. Тебе не стоит тревожиться обо мне. Здесь не космос и уровень цивилизации и технологий не позволяет уличить меня или ребят в нарушении чего-либо. Мы сойдем за странных людей. Немного мистики нам не повредит. Обстановка к этому располагает.
- Технически ты права, твои способности позволяют использовать речь только как один из способов синхронизации, ты воздействуешь на сознание, что попадает под категорию чуда в местном мировоззрении. Но, осторожно, местные боги делятся на плохих и хороших, злых и добрых. Твое воздействие вызывает не однозначную реакцию. Ты уже загипнотизировала лошадь.
- Ш-ш-ш, это тайна, - пошутила Эл.
- Все думают, что лишь Ника так умеет.
Эл с удовольствием села в кресло управления, а потом сладко потянулось.
- Геликс, все знают как появилась Ника. У Алика такой же аппарат воздействия, как мой?
- Да.
- И так же развит?
- Нет. Ему предстоит тренироваться.
- Ты давно с ним не работал. Сравни недавние параметры, с тем, что было в предыдущие фазы. Когда произошли основные перемены?
- Еще на войне.
- Значит, давно. Как, однако, долго тянулось это его незнание своих потенциалов. Что-то я не уверена в своей предыдущей версии, что я их катализатор. Может быть не так? Лондер прав, он не знал о них - они не работали.
- У него развитый самоконтроль.
- Способности такие как, как мои?
- Не такие проникающие.
- Объясни?
- Аллегорией?
- Давай аллегорией.
Увлечение Геликса аллегориями могло быть данью обстановке.
- Ты, как вода, или раскаленный металл, проникаешь, занимая то пространство, какое предложено. Он, как контролируемая материя, течет умеренно, туда, куда себе позволяет, настолько, насколько возможно без ущерба.
- А я с ущербом?
- Зависит от степени приложения, - добавил корабль.
- Понятненько, то есть я не контролируемая, - Эл забавлялась, тем, что над ее способностями шутит среди прочих и Геликс. Наличие у него чувство юмора стало бесспорным за эти годы. Он хорошо изучил людей.
Эл откинулась в кресле назад, оперлась локтем о подлокотник, и положила голову на ладонь, глядя в потолок.
- Я не шучу, - заявил Геликс. - Я серьезен. Ты контролируешь, а он контролируем.
- Это как же? И кем?
- Не знаю.
- Ты не знаешь?
- Есть энергии, которых я не чувствую.
- А Дмитрий? - задала Эл следующий вопрос.
- Его нынешнее состояние пройдет, он долго был в среде энергий того места, которое ты в шутку зовешь островом, мое сознание тоже там путается. Его биологический прообраз не изменился, расширение коридора его возможностей связано с изменением его насущных задач в заданной среде.
- То есть с Дмитрием ситуация проще, чем с Аликом. Остров на него повлиял? Сильно?
- Твой опыт в изучении цивилизаций должен подсказать варианты развития событий. Тебе с ним придется работать. В реакциях Алика намечается пограничный уровень, сила дает возможности выйти за пределы прежнего опыта, а это провоцирует аффективное поведение.
- Мрачные варианты?
- Это тебя преследует чувство опасности.
- Да. Но все же Дмитрий вызывает меньше опасений. Алик способен на меня влиять. У него получилось, по крайней мере на правах супруга. Мне придется уступать, иначе будет конфликт.
Ей нужно было еще раз все обдумать и учесть наблюдения и ощущения. Геликс едва ли обладал тем аппаратом, какой люди называют чувствами, но интонации голоса, как иллюзию чувств, он копировал хорошо, что порой вводило в заблуждение.