Рам Ашад стремительно развернулся, выхватывая меч и вслепую нанося удар по предполагаемому нападающему, но удар угодил в пустоту, а сам лекарь встретился взглядом не с человеком, а со своим же собственным конем, смотревшим на хозяина, как показалось Рам Ашаду, с осуждением. Видимо, Орш просто наступил копытом на какую-нибудь ветку, в очередной раз выставив наездника круглым дураком. "В очередной", потому что характер у коня был сложным, и Ашаду, не отличавшемуся выдающимися способностями к верховой езде, за время путешествия уже не раз случалось вылететь из седла на глазах у случайных попутчиков.
Подавив вспышку досады, Рам Ашад как можно непринужденнее обернулся к парнишке и, к своему удивлению, не увидел на его лице даже намека на улыбку. Мальчик посмотрел на его меч и требовательно спросил:
- Вы воин, да?
- Хкм… - поперхнулся лекарь - Почему ты так решил?
- Ну… когда вы спешились, то выглядели так, как будто ждете нападения. А потом так быстро выхватили меч - я даже не успел заметить.
Во взгляде мальчишки читалось неподдельное уважение. Подумать только. Рам Ашад криво улыбнулся, представив, что сказал бы Ирем, доведись ему увидеть эту сцену. Вообще-то Рам Ашад никогда не стремился обучаться обращению с мечом у одного из лучших фехтовальщиков Империи, и всякий раз прозрачно намекал, что недостоин этой чести, но Валлариксу, к сожалению, нередко удавалось настоять на том, чтобы шад присоединился к ним с Иремом на Малой турнирной площадке. Разумеется, на равных фехтовать с правителем или его Первым рыцарем Рам Ашад никак не мог, но Ирем взялся обучать его тому, как защититься от возможных нападений. Что ни говори, учителем он был внимательным и даже, по большому счету, терпеливым, но вот насмешки и язвительные комментарии обычно сыпались на Рам Ашада, словно мусор из дырявого мешка. Сначала Рам Ашад полагал, что рыцарь просто вознаграждает себя за их долгие и утомительные тренировки, упражняясь в остроумии - поскольку упражняться в обращении с мечом, муштруя настолько бесталанного противника, он уж никак не мог. Потом целитель понял, что насмешливые замечания Ирема, хотя и задевали самолюбие, запоминались куда лучше, чем советы, данные более спокойным и доброжелательным Валлариксом.
Что не мешало ему искренне порадоваться, что нынешнего его промаха сэр Ирем не увидел.
- Нет, - сказал он вслух. - Никакой я не воин, да и фехтовальщик из меня весьма посредственный. Я ведь тебе уже сказал - я шад. Нельзя уметь все сразу. А теперь давай показывай, что у тебя с ногой.
Сапоги на мальчишке был мягкими, сшитыми из хорошей кожи. Именно такие носят в Пелуэре и Мелесе состоятельные люди. Тем не менее, стянуть его с больной ноги, не разрезая голенища, мог бы разве что палач. Теперь Рам Ашад уже ясно видел, что мальчик не соврал. Ходить с такой ногой и вправду было совершенно невозможно.
- Сапог придется разрезать, - предупредил он мальчика.
Тот только покосился на Ашада и кивнул.
То, что незнакомец оказался лекарем, было, конечно, очень кстати - да что там, это было просто неправдоподобное везение! - но Крикс все-таки испытал легкое разочарование, когда тот заявил, что он не воин. Перед глазами до сих пор стоял стремительный удар мечом - вслепую, с разворота. Если это называется "не воин" и "нельзя уметь все сразу", то что говорить о его собственных способностях?
Пока лекарь разрезал узорчатое голенище и осторожно стягивал с него сапог, Крикс с горечью подумал, что в его недавнем плане обнаружилась огромная брешь. Положим, лет через пять-шесть его возьмут в отряд, и кем он тогда будет? Деревенским увальнем с мечом?
Нет, конечно, новобранцев для того и набирают, чтобы научить владению оружием, но одно дело - с горем пополам обученные рекруты, и совсем другое - настоящий фехтовальщик.
- Ну, чего ты загрустил? - чуть усмехнулся лекарь. - Не волнуйся, ногу я тебе не оторву. Или ты о сапогах жалеешь?
- Не жалею, - вскинулся Крикс, уязвленный насмешливым сочувствием в голосе шада. Он хотел сказать, что совершенно не боится, но подумал, что лекарь, неправильно истолковавший его мрачность, вряд ли поверит таким объяснениям.
Ну и ладно.
Интересно, можно будет попросить его дать посмотреть свой меч, когда лекарь - то есть шад - закончит? Крикс вздохнул. Он точно знал, что постесняется задать такой вопрос. Оставалось только рассмотреть оружие на расстоянии. Меч был шире и короче тех, которые носили доминанты. С простой, лишенной всяких украшений рукоятью и самыми непримечательными ножнами он выглядел именно так, как полагается оружию путешественника, ставящего оружие в один ряд с кошельком, дорожной флягой и кресалом. То, что может пригодиться в пути, но не заслуживает какого-то особенного отношения. И может быть при случае легко заменено другим - точно таким же.
С меча Крикс переключился на его владельца. Прямой и тонкий нос, большие черные глаза и темные, невьющиеся волосы давали повод заподозрить, что он был из Такии или с Нагорья. Как и Фила. Крикс впервые видел земляка своей приемной матери, к тому же этот человек, в отличие от Филы, был скорее худощавым, с узким неулыбчивым лицом, но при этом сходство между ними было несомненным и бросавшимся в глаза. Точно так же его самого все сразу принимали за южанина, хотя у настоящих энонийцев и кожа гораздо смуглее, и глаза обычно очень темные, не то, что у него.
В этот момент ступня, освобожденная от сапога, отозвалась на это - в сущности, не резкое - движение такой пронзительной и тошнотворной болью, что все мысли сразу вылетели у него из головы.
Казалось, ступня опухает прямо на глазах. Похоже, мышцу мальчик потянул гораздо раньше, а сегодня просто довел дело до конца.
Рам Ашад прошипел сквозь зубы несколько особо заковыристых такийских ругательств, которыми успешно пользовался всякий раз в присутствии своих больных. Лекарь имеет право быть невоздержанным на язык только в том случае, если уверен, что его не понимают.
- Вы с Нагорья, да? - то ли спросил, то ли отметил паренек, кривясь от боли.
- Да, - немного удивившись, согласился Рам Ашад.
- Я так и думал, - кивнул тот. Голос был сдавленным, но старания изобразить непринужденную беседу вызывали уважение. - Моя мама раньше жила в Таресе. Вы на нее похожи, и к тому же говорите по-такийски.
- А… ты что же, понимаешь айшерит?
- Немного.
Рам Ашад задумался, значит ли это, что парнишка понял все, что он сказал? То есть мать, конечно, не могла учить его подобным выражениям, но, как ни крути, их общий смысл уловить было несложно.
Как же глупо… Нет, ему сегодня положительно везет на нелепые случайности. Кто мог знать, что мальчик, встреченный в двух месяцах пути от Айришера, понимает по-такийски! Лекарь сдавленно вздохнул.
Он наконец добился нужного положения ступни и начал аккуратно бинтовать больную ногу. И, может быть, желая взять реванш за свой недавний промах, как бы между прочим поинтересовался у мальчишки:
- И давно ты убежал из дома?
- Я?… Кто вам сказал?
- Я догадался, - усмехнулся шад. - Ну так что, давно?
- Да.
- Врешь. Судя по твоей одежде и манерам, еще пару дней назад жил дома и ел за обеденным столом. Те, кто бродяжничает не первую неделю, и ведут себя не так, и выглядят совсем иначе. Я почти уверен, что твоя семья осталась в Мелесе.
- Ну хорошо, вы угадали. Я ушел из Мелеса два дня назад.
Тон, которым это было сказано, Рам Ашаду не понравился. Казалось, мальчик про себя посмеивается над собеседником. Это было неприятно, но одновременно вызывало любопытство. Видимо, все не так просто, как ему сначала показалось.
- И за приключениями ты решил отправиться в столицу, - утвердительно заметил он. - Вполне предсказуемо. Но глупо.
- Почему?
- Ну сам подумай, как ты будешь жить в Великом городе один, без средств к существованию? Побираться, что ли? Или воровать?
- Это смотря по обстоятельствам, - серьезно сказал мальчик, но Рам Ашаду показалось, что он опять с трудом удерживается от улыбки.
Неужели у него и деньги есть? Ну, это вряд ли… разве что какая-нибудь мелочь.
Тем не менее, бродяжничать он явно не рассчитывал. Возможно, у него есть родственник или, на худой конец, знакомые в столице.
- Ладно, вижу, что ты все продумал, - хмыкнул шад. - Только прежде, чем как-то обустроиться в Адели, тебе надо до нее дойти. А это в твоем положении довольно затруднительно.
Вот теперь мальчишка в самом деле помрачнел. Но упрямо мотнул головой:
- Ничего, как-нибудь справлюсь! Сделаю костыль и…
- И к концу дороги охромеешь на всю жизнь. Нет уж. У меня другое предложение. Давай-ка я возьму тебя с собой и довезу до города - хотя бы из уважения к своим усилиям поправить твою ногу, которые ты собираешься бездарно загубить. Как тебя звать?
- К-Каренн, - ответил мальчик и скривился, словно разжевал головку чеснока. Возможно, дело было в том, что, пробуя подняться с валуна, он по неловкости задел больную ногу.
- А меня обычно называют Рам Ашадом, - сказал лекарь. Несколько лет назад, когда он только начал жить в Империи, его больше всего удивляла местная привычка при знакомстве напрямую называть случайным людям свое имя, без уклончивых вступлений в духе "Там, откуда я приехал, меня чаще всего звали так-то". У подданных империи не было даже семейных, не предназначающихся для чужих ушей имен. На взгляд такийца, это было так же странно, как круглые сутки держать двери собственного дома нараспашку.
Рам Ашад поймал за повод Орша и подвел его поближе и помог Каренну, морщившемуся от каждого неосторожного движения, вскарабкаться ему на спину.
- Значит, вы тоже едете в Адель?.. - спросил мальчик, с любопытством глядя на такийца сверху.
- У меня свой дом недалеко от улицы Менял. Там я живу и принимаю своих пациентов. А теперь, будь добр, убери ногу со стремени, я тоже должен как-то сесть в седло.
* * *
В третий - и последний - день их путешествия, затянувшегося исключительно из-за того, что Рам Ашад не пожелал ехать по берегу Залива, а предпочел более длинный путь через лесистые холмы, тянувшиеся к западу от города, они остановились на привал у странного нагромождения камней, казавшихся то ли разрушенной от времени, то ли, наоборот, не доведенной до ума постройкой, выглядевшей еще более нелепо оттого, что рядом не было никаких других следов человеческого присутствия. Единственное, что смотрелось завершенным - это арка, образованная двумя массивными восьмиугольными колоннами. Среди остальных обломков эти ворота, ведущие в никуда, выглядели печально и почти торжественно. Крикс, прихрамывая, подошел поближе. Нога заживала хорошо, и с самого утра его так и тянуло постоянно проверять, насколько ему стало лучше. Рам Ашад относился к этим упражнениям неодобрительно, но не мешал ему, прекрасно понимая, что, начиная со следующего утра, его случайный подопечный так или иначе будет предоставлен сам себе. Разводя костер и выкладывая из дорожной сумки остатки провизии, которые нужно было как-то разделить на ужин и на завтрак, лекарь наблюдал за мальчиком и думал, что тот, все-таки, намерен делать, когда попадет в Адель?… Он как-то раз обмолвился о поступлении в ученики, а когда Рам Ашад указал ему - и совершенно справедливо - что для заключения контракта требуются деньги, и притом немалые, мальчишка промолчал, а на его лице опять мелькнула та же раздражающе-самодовольная улыбка. Впрочем, у него, должно быть, были деньги, потому что накануне он допытывался, не знает ли Ашад какой-нибудь недорогой и не особо людный постоялый двор.
Поужинали они быстро - и не только потому, что есть им было почти что нечего. Оба устали и хотели поскорее лечь, чтобы наутро, наконец, закончить свое путешествие.
Крикс по привычке пристроил котомку под голову и подтянул колени к груди. В спину тянуло холодом, а жаркий сухой воздух от костра не позволял придвинуться к огню поближе. Щурясь, мальчик лениво смотрел на оранжевые языки пламени и пляшущие на стволах деревьев тени.
Рам Ашад искоса посмотрел на своего юного попутчика. Когда они устраивались на привал, тот облазил все развалины, как будто вовсе не устал за весь прошедший день, но теперь взгляд у него был совершенно осовелый.
- Мы действительно будем в Адели завтра утром? - сонно спросил он.
- Да. Этот лес только отсюда кажется таким густым. За час доедем до опушки, а от нее рукой подать до городских ворот.
- Тогда почему мы здесь остановились?
- Все ворота запирают с вечера. И открывают только в самых крайних случаях. В ночное время въехать в город может только рыцарь Ордена или гонец со срочным донесением.
- А если…
- Спи уже, - негромко сказал шад, и, нащупав лежащий рядом плащ, укутал им мальчишку.
Он не был уверен, что его слова подействуют на Каренна, так как уже убедился, что тот может долго и дотошно расспрашивать о самых неожиданных вещах, но на сей раз его спутник все-таки притих. Наверное, усталость пересилила проснувшееся было любопытство.
…Укрытый чужим плащом, в который он при желании мог завернуться с головой, Крикс неожиданно для самого себя почувствовал что-то вроде ностальгии. Точно так же он спал дома, натянув до подбородка теплое, хоть и порядком полысевшее от старости волчье одеяло, и точно также сквозь опущенные веки видел свет от догорающего очага. Мысль, что Приозерное со всеми его обитателями осталось где-то очень далеко, не то чтобы впервые посетила его с памятного дня побега - просто до сих пор она еще ни разу не была такой отчетливой и острой.
Крикс подумал, что в их хижине сейчас, наверное, уже все спят. Они же вообще всегда ложились рано… Правда, Вали с Безымянным изредка устраивали шуточные перепалки в темноте, а Валиор ругался и обещал, что, если он услышит из-за занавески хоть еще один смешок, не поздоровится обоим. Но они довольно быстро научились различать по голосу, когда он в самом деле раздражен, а когда можно безнаказанно дурачиться и дальше.
Крикс тихо вздохнул и отвернулся от огня. За эти дни он иногда скучал по маме, но о расставании с другими членами семьи не то чтобы не сожалел - просто как-то не задумывался об этом.
А теперь вдруг оказалось, что их ему тоже будет не хватать.
"Зато без Каттинара, Ленса и Каренна я уж точно обойдусь" - сказал он себе в утешение, проваливаясь в сон.
…Это были странные развалины - чем-то похожие на Мелес, и одновременно - на столбы, которые он видел… дома, в Чернолесье?… Нет, не там. Но, одним словом, где-то уже видел. Даже, кажется, совсем недавно. Крикс бесцельно брел по древнему полуразрушенному городу, не задумываясь, как он вообще здесь оказался, и не удивляясь ни звенящей тишине, ни абсолютному отсутствию людей. Когда он обогнул торец какого-то полуразрушенного здания, его внезапно осенило, что это, наверное, Адель, и, значит, он попал как раз туда, куда хотел.
А потом он разглядел у обвалившейся колонны человека. Тот стоял к нему спиной, ссутулив плечи, неподвижный, как валявшиеся рядом камни. Выглядело это так, как будто он о чем-то глубоко задумался. Крикс остановился и окликнул незнакомца, понадеявшись, что тот расскажет ему, где они находятся.
Но тот даже не пошевелился.
Крикс подумал, что, наверное, стоявший у колонны человек просто не слышал, как его позвали, и, решительно приблизившись, окликнул его снова.
Сначала незнакомец чуть-чуть повернул голову на звук его шагов, а потом медленно, как будто нехотя, развернулся мальчику навстречу. За секунду до того, как они оказались с ним лицом к лицу, Криксу внезапно показалось, что сейчас произойдет что-то неотвратимое и жуткое - настолько жуткое, что от одного предчувствия уже хотелось закричать "Не надо!", или, на худой конец, зажмуриться. Но ни закрыть глаза, ни закричать он не успел.
Потому что в это самое мгновение стоявший у колонны повернулся к мальчику лицом, и оказалось, что лица у него не было. Только мутное, расплывшееся, темное пятно.
Крикс отшатнулся от него, захлебываясь криком.
Ему вдруг показалось, что он падает с огромной высоты. Воздух выходил из легких вместе с криком, и казалось, что к лицу прижаты чьи-то жесткие, холодные ладони, не позволяющие сделать новый вдох.
- А-аааааааа!
- Ааааа!
- Проснись!
- …Да просыпайся же ты, наконец! В чем дело?
Крикс открыл глаза и с перекошенным от ужаса лицом уставился на заспанного темноволосого мужчину, который сидел рядом и тряс его за плечо. Потребовалось несколько секунд, чтобы припомнить, что этот мужчина - нагорийский лекарь Рам Ашад, с которым они путешествуют уже три дня. Потом Крикс сообразил, что сейчас ночь, а он лежит у догоревшего костра, запутавшись в плаще того же Рам Ашада.
Лицо у лекаря было встревоженным, но в то же время на нем проступало выражение досады. Крикс понял, что кричал он не во сне, а наяву, и разбудил попутчика… еще и напугал, наверное. Не очень-то приятно просыпаться среди ночи от истошных воплей.
Крикс смутился.
- Извините, - выдавил он из себя.
- За что? - рассеянно спросил Рам Ашад. Он уже понял, что его попутчику приснился страшный сон, но не мог объяснить себе, почему тот так сильно испугался. Даже в красноватом свете догорающих углей было заметно, что Каренн побледнел так сильно, что это казалось почти невозможным с такой смуглой кожей. Каждый, кто услышал бы, как он кричит, наверняка решил бы, что с ним происходит что-то очень страшное.
- Я не хотел вас разбудить…
- Это понятно, - отмахнулся шад. - И незачем просить прощения. Лучше расскажи, что именно тебе приснилось.
- Это было… - Крикс брезгливо передернулся и замолчал.
Даже такой терпеливый слушатель, как Рам Ашад, через какое-то вынужден был сдаться и признать, что продолжения не будет. Тем не менее лекарь счел своим долгом уточнить:
- Ну хорошо, а часто тебе снятся подобные кошмары?…
- Нет. Вообще никогда, - немедленно ответил ему бледный встрепанный "сновидец".
Лекарь недоверчиво прищурился. Потом, немного помолчав, спросил:
- А тебе раньше никогда не доводилось слышать что-нибудь о Каменных Столбах?
- Об этих?… - Мальчик простодушно указал на каменную арку, проступавшую из темноты. - Нет, никогда. А что?
- Да так… есть всякие легенды… людям нравится выдумывать страшные сказки про места, в которых большинство из них даже ни разу не бывали.
- Понимаю, - неожиданно серьезно согласился тот. - У нас про Жабью Топь тоже все время сочиняли разные истории…
- Как-как? Про Жабью Топь? - заинтересовался лекарь. До сих пор Каренн ни разу не упоминал места, где раньше жил. И вот, пожалуйста, внезапно обмолвился про какую-то там Топь. В окрестностях Мелеса болот нет, а значит, первое предположение шада о происхождении мальчишки было все-таки ошибочным.
Сбивало с толку то, что никаких болот не было не только в Мелесе, а вообще нигде на много дней пути отсюда.
По загоревшимся глазам попутчика Каренн, должно быть, догадался, что сказал что-то не то, и, ничего не отвечая на вопрос, зевнул, полуприкрыв глаза.
- Что, будешь спать дальше? - спросил Ашад.
Тот помедлил, прежде чем кивнуть. Шад был уверен, что его попутчик попросту боится еще раз заснуть и, может быть, увидеть продолжение недавнего кошмара. Но признаться в своем страхе он, конечно же, не мог - из гордости или упрямства, кто там его разберет.