- Тэвил! - вырвалось у бабушки, когда они обогнули стену и увидели взметнувшуюся к небу стрелу подъемного моста. - Нас тут явно не ждали…
Как и сами они не ждали помощи, которая пришла, откуда никто и не надеялся. Их конь поднял морду и громко заржал. Ему вторил более глухой хохот хромого. Вместе они составили такую пронзительную какофонию, что Пенни стало не по себе. Один раз. Второй. За стеной, вернее, на стене что-то ожило, между острыми верхушками бревен мелькнула чья-то фигура, и молодой женский голос окликнул их.
- Ты помалкивай, говорить буду я, - шепнула бабушка. - Эй, мил-сестрица! Открывай! Свои!
- Вижу, что не чужие. А чем докажешь? - ответил голос.
- Вот ведь коза тупая… - И громко: - Если видишь, зачем доказательства?
- Затем, что приличные люди в такую пору по домам спят.
- Мы бы тоже спали, если бы у нас дела не было. Слышь, стражница, я говорю, дело у нас. - Бабушка сделала значительную паузу. - К матери Корлис.
Никто не вскрикнул от восторга и удивления, мост не обрушился к их ногам, никто не выбежал им навстречу.
- Что за дело? - спросили со стены словно после сладкого зевка.
- И давно у вас так гостей встречают?
- Давно. Все гости - утром.
- Ну, так считай, что мы не гости никакие! Нам срочно нужно к Корлис. Меня зовут Радэлла. А это моя внучка Пенни. Запомнишь? Доложи.
По тому, что им на сей раз не ответили, можно было судить о действенности бабушкиных слов.
- Это что ж, они со всеми так? - тихо удивилась Пенни. - Или мы и в самом деле не вовремя?
- Раньше всегда было вовремя. Теперь, похоже, даже девка на заборе мнит себя матерью.
Пенни невольно прыснула.
Они подвели коней к тому месту, где виноградные кусты прерывались, освобождая пространство для возложения моста, и стали терпеливо ждать.
- Бабушк, а это не опасно? - нарушила надоедливую тишину Пенни.
- Что именно?
- Ну, это… эта… Обитель? Я чего-то не такого тут увидеть ожидала…
- Никогда и ничего ожидать не надо. Что есть, то есть. Иначе тебе всю жизнь придется разочарованной ходить.
- Нет, ну правда… А они не могут нас схватить и в замок отдать?
- Это за что ж?
- Ну, может, тот человек, от которого я сбежала, какой-нибудь важный…
- Слушай, не бреши. Какой он важный! А если и важный, то здесь его нет, чтобы пожаловаться.
- Но ты же им все сейчас сама расскажешь.
- Не все, а то, что мне нужно, и не всем, а Корлис.
Ответы бабушки, точнее, ее тон, не успокоили Пенни. Она уже собиралась было соскользнуть с седла и размять ноги, а заодно и проветриться, когда мост стал рывками опускаться, сопровождаемый скрипом лебедки за стенами.
- Продолжай помалкивать, - предупредила внучку Радэлла. - Отвечай, только если к тебе напрямую обратятся или если я с тобой заговорю.
- Хорошо.
- И ничего не бойся.
- Хорошо…
Они наблюдали, как мост, пошатываясь, ложится в шаге от них, а ворота на другом его конце неохотно распахиваются одной створкой. Ронан, не дожидаясь команды, шагнул на бревна моста.
- Стой! - закричала на него бабушка и больно потянула на себя поводья, чуть не оторвав внучке руки.
Конь ошалело замер, и как раз вовремя. Передние копыта уже стали предательски разъезжаться. Прозорливая Радэлла поняла, что мост мог простоять поднятым под дождем, потом как следует промерз, а если его и дальше не опускали, то и снег не смог припорошить голый лед.
- Спрыгивай.
Пенни не заставила себя уговаривать. Она подхватила под уздцы второго коня, который с нескрываемым ужасом косился на ледяной настил.
- Осторожно и не спеши. Я не хочу оставаться здесь лечить сломанные ноги. И лучше возьми его за поводья, чтобы он видел дорогу, а будет падать, ты успеешь отскочить.
До ворот удалось дойти без происшествий. Пенни почему-то до конца не теряла надежды, что за створкой их будет ждать сама тетушка Корлис. Вместо нее там оказалась низкорослая фигура в плаще и непроницаемом капюшоне, не то девочка, не то мальчик, сутулая и молчаливая.
- Мы пришли к Корлис, - напомнила бабушка, тоже пытаясь украдкой заглянуть под капюшон.
- Я знаю, - ответил из густой тени довольно приятный женский голос. - Мать не ждет вас?
"Служанка", - смекнула Пенни. Ровня наверняка назвала бы ее по имени или сестрой.
- Нет, не ждет, - призналась бабушка. - Меня зовут Радэлла.
- Я знаю, - повторила женщина. - Добро пожаловать в Айтен’гард, Радэлла. И Пенни.
Гостьи обменялись с привратницей поклонами.
- А меня зовут Дилис. Прошу вас следовать за мной.
"А как же ворота?" - спохватилась Пенни, но тут увидела еще одну фигуру, явно женскую, при этом высокую и статную, полную противоположность первой. Она играючи захлопнула створку, положила на место здоровенный засов и принялась накручивать на внушительных размеров катушку трос от моста. Когда она закончила, привратница с бабушкой были уже далеко, и Пенни пришлось их нагонять, внутренне оправдывая свое любопытство хромотой коня.
Поравнявшись наконец с ними, она услышала, как провожатая заканчивает свою мысль:
- …примет вас в такую темень.
Пенни так и не поняла, все-таки примет их тетушка Корлис или не примет, потому что снова остановилась, пораженная открывшейся справа, между избами, совсем не зимней картиной. Стайка девочек, вероятно, ее возраста бегала по заснеженной площадке, в центре которой возвышался теремок, судя по всему, колодца. Пространство неровно освещали воткнутые прямо в сугробы факелы. Девочки играли в нечто, напоминающее салки. Играли сосредоточенно, без обычного в таких случаях визга и хохота. И ничего бы не удивило Пенни, если бы девочки не были совершенно голенькие и при этом не салили друг друга, обливая водой из бутылей с длинными горлышками.
Пенни пробрала дрожь. Она с трудом, но все-таки представила себя на их месте и поняла, что за подобный подвиг расплатилась бы долгой лежкой в постели, кашлем, соплями и еще неизвестно чем. Поразмыслив и понаблюдав, она решила, что, скорее всего, игруний если что и согревает, то только стыд. Возле некоторых факелов из темноты проступали очертания безликих фигур в плащах и капюшонах, как у Дилис. Вероятно, это были наставницы, однако Пенни показалось, что бесстрашные девочки разыгрывают свое срамное представление специально для них.
- Ты сюда глазеть пришла? - поинтересовалась бабушка, вынужденная сама вернуться за непутевой внучкой. Провожатая ждала их на крыльце шагах в тридцати. - Они так закаляются. Пошли.
- Наверное, тут у них очень хорошие лекари, - буркнула Пенни, испытывая неловкость. Ей хотелось еще постоять и посмотреть. Некоторые девочки бегали и уклонялись от ледяных струй очень изящно.
- Спросишь об этом Корлис. Давай. Нам и так делают одолжение.
Здешние избы напоминали те, к которым привыкла Пенни, но были добротнее сколочены, выше и просторнее. В последнем она смогла убедиться, когда они тихо вошли следом за Дилис в сени, которые оказались ничуть не меньше, а то и побольше всего их собственного дома. Тут тоже горели два тусклых факела. Откуда-то поддувало. Дилис кивнула им на две короткие скамьи в углу и велела располагаться и ждать.
- Если она уже легла спать, надеюсь, нас не заставят сидеть до утра? - высказала опасение Пенни, приваливаясь спиной к стене и закрывая глаза. Только сейчас она до конца осознала, как устала после стольких волнений и скитаний. - А может, оно и к лучшему - хоть поспим…
- Я вот тебе посплю! - ткнула ее в бок бабушка. - Не раскатывай губу. Будет столько, сколько мне, тогда отоспишься.
Пенни кивнула, но конец фразы слышала уже в полудреме. Ей ничего не успело присниться, потому что бабушка снова подковырнула ее локтем и сказала на ухо:
- Идем. Не забудь: ты молчишь, я говорю…
Дилис стояла в дверях. Из-за ее спины в сени приятными волнами вливалось тепло дома.
- Вам повезло, - сказала она. - Мать еще не легла спать. Заходите.
"Если не легла спать, то почему нас столько продержали в сенях?" - подумала Пенни. Правда, она не знала толком, сколько именно им пришлось ждать, но, судя по тому, что она успела озябнуть, вероятно, довольно долго.
Их встретила огромная зала, потолок и дальние стены которой терялись в тени. Прямо посреди находился открытый очаг с веселым, приветливым огнем, над которым висела искусно сделанная железная вытяжка, позволявшая дыму уходить в витой дымоход. Ничего подобного Пенни прежде не видела и открыла рот, чем вызвала улыбку на смуглом лице женщины, сидевшей сбоку от огня в широком кресле с высокой, нависающей над ее хрупкой фигурой спинкой. Ноги женщины были прикрыты зеленым пледом, а плечи и впалую грудь закрывала простая серая рубаха из льна, какие дома носит большинство вабонок.
Это и была тетушка Корлис.
Она сделала слабый знак рукой, и дверь за спиной Пенни закрылась. Дилис осталась снаружи. Хотя они теперь были наедине, бабушка застыла в учтивом поклоне и не спешила первой нарушить тишину. Пенни последовала ее примеру.
- Я рада видеть тебя, сестра. - Корлис продолжала улыбаться тонким морщинистым ртом. При этом она не сводила зеленых глаз с Пенни. - Вам повезло, что я сегодня засиделась за чтением. У нас тут свои порядки, и поздние гости, знаете ли, редкость.
- Я понимаю и признательна, что ты согласилась нас принять, - издалека начала Радэлла, выпрямляясь.
Корлис мягко остановила ее взмахом руки и пригласила обеих гостий присаживаться к огню. Мягкий стул, обтянутый кожей, приятно промялся под до сих пор ноющей после скачки попкой Пенни и как будто выдохнул. Спинки не было, и девочка решила, что сделано это специально для того, чтобы не заснуть посреди разговора.
Корлис предложила им угощаться сухофруктами, лежавшими на широком блюде здесь же, на низеньком столике. Пенни заметила между сморщенными ягодами одинокий орешек и поспешно сунула его в рот. Бабушка от фруктов отказалась и перешла к делу. Она подробно, но сжато рассказала о том, что приключилось с ними сегодня, начиная со встречи с незнакомцем на проселочной дороге и заканчивая гибелью десятка мергов. Корлис внимательно слушала ее, иногда поднимая бровь, но больше не прерывая. Когда бабушка замолчала, она посмотрела на Пенни, взяла с блюда дольку яблока, откусила половинку, показав ровные и молодые зубы, и поинтересовалась:
- И чего же ты от меня хочешь, Радэлла?
- Ты сама видишь, что Каур очень опасен. Да и попал в плохие руки. Мы хотим его остановить. К счастью, моя внучка сумела избежать незавидной участи, так что теперь я переживаю за него и за тех, на кого Кауру может указать тот человек.
- Интересно, интересно… И ты понятия не имеешь, кто он?
- Ни малейшего. Но он знает слова тауд’айгена.
- Это я уже поняла.
- И тебя это не пугает?
- Такими вещами не разбрасываются. - Корлис смотрела, как Пенни выуживает из середины кучки еще один орех. - Он не мог узнать их случайно. Отсюда я делаю вывод, что, кем бы он ни был, он из числа посвященных.
- Значит ли это, что он из неприкасаемых?
- Нет, конечно. Его поведение мне тоже кажется подозрительным. Жаль, что ты не можешь его описать. Кстати, Пенни, а ты тоже не запомнила его лица?
- Только то, что он лупоглазый и похож на ящерицу, - ответила девочка, проглотив орех, который не успела разжевать. - И голос такой противный, скрипучий.
- Уже кое-что, - снова улыбнулась Корлис. - На ящерицу, говоришь? Забавно. Если так, то круг подозреваемых сужается.
- Ты догадываешься, кто это может быть? - радостно удивилась бабушка.
- Не совсем. Увы, под это описание попадает несколько человек примерно одного возраста и положения. Если бы мы были уверены в том, что он обитает непосредственно в замке, их круг значительно сузился бы. Но вы ведь не знаете наверняка?
Бабушка покачала головой. Пенни видела, что ее сейчас заботит другая мысль.
- Послушай, Корлис, я боюсь, что мы напрасно тратим драгоценное время. Нельзя ли отправить за нашей телегой погоню? Я понимаю, что пора не слишком подходящая, но их, думаю, еще можно нагнать. Ты ведь наверняка можешь послать кого-то, кто снимет с Каура заклятие и обратит его праведный гнев и гнев его сыновей на этого человека?
- Ночью? - спокойно переспросила собеседница. - Нет.
- Но… - опешила бабушка.
- И утром не пошлю.
- Да почему же?!
- Если бы тебе или Пенни угрожала опасность, я бы что-нибудь придумала. Но ведь вам ничего больше не угрожает…
- …а если он вернется?
- Сестра моя, мы ведь этого не знаем. Слова даются не для того, чтобы их можно было в любой момент забрать обратно или тем более обратить на тауд’айгена. Если тот человек их знает, значит, он того достоин.
- Но он подлец!..
- Очень может быть. Тебе виднее. Я не уполномочена решать такие вопросы.
- А кто ж тогда уполномочен? - едва сдерживалась, чтобы не закричать, бабушка.
- Решение принимают по меньшей мере три матери. Если хочешь, я могу попробовать собрать их завтра.
- Корлис, с каких это пор Обитель перестала приходить на помощь страждущим сестрам? Или ты забыла, как в прошлые зимы мы с тобой делали вещи куда более опасные?
- Тут дело вовсе не в опасности. Тауды - очень тонкая тема…
Она замолчала, поправляя на коленях плед.
- Мне кажется или ты что-то от меня скрываешь? - прямо спросила бабушка.
- Я просто думаю о том, что ты так переживаешь… Решение в сложившейся ситуации найти вообще-то можно. Но я не думаю, что оно тебя устроит.
- Я вся внимание.
- Обитель может пойти навстречу твоей просьбе и рассмотреть разные варианты, но существует твердое условие. Иначе сестры меня не поймут.
- Говори, я готова.
- Нужно подношение, жертва.
Пенни снова почувствовала на себе взгляд женщины и вздрогнула.
- Корлис, ну конечно, никаких вопросов! - обрадовалась бабушка. - Мы привели в подарок Обители коня…
- Очень мило с твоей стороны. Но я веду речь о другом.
Бабушка поняла.
- Корлис, нет!
- Иначе, прости, я ничего не смогу поделать…
Пенни посмотрела на бабушку. Та была бледна. Уклонилась от вопросительного взгляда внучки и встала. Постояла, подумала и снова села.
- Как это будет? - Голос ее изменился и заметно дрожал.
- Ничего необычного. Простой обмен. Я не смогу никого послать, но могу научить словам тебя. Тем более что только ты знаешь, как он выглядит, и наверняка отыщешь свою телегу…
- Зачем?
- Что "зачем"?
- Зачем тебе Пенни? - открыто спросила бабушка, по-прежнему не глядя на потрясенную внучку.
- Я вижу в ней Призвание. Нам сейчас очень не хватает таких. Мы слишком многих принимали до сих пор по нужде, из сочувствия, по просьбе отдающих. То, что я сейчас тебе скажу, здесь не произносится вслух. - Корлис прикрыла глаза и вздохнула. - Обитель вырождается… У нас было несколько сильных леонар еще в позапрошлую зиму, но все они сейчас по той или иной причине вышли. Теперь мы пожинаем плоды нашей открытости. Наши Матери и Матери наших Матерей заповедовали нам хранить цельность Обители, они призывали брать леонарами только тех, кого мы сами сочтем достойными. Но я же не буду объяснять тебе, что и как стало с теми заповедями сегодня. Ты все сама, надеюсь, прекрасно понимаешь. А теперь еще эта история с Ракли…
Слушая ее тревожные, но исполненные внутреннего достоинства слова, Пенни пыталась осознать, к чему все идет. Как ни странно, она не испытывала робости перед этой женщиной, хотя слышала от соседей, да и от бабушки не всегда только лестные отзывы об Айтен’гарде. Это место было окутано ореолом тайны, и проникнуть по ту сторону мечтали многие. Мужчины исходили из своих соображений и посмеивались, а вот женщины и тем более девушки почему-то считали, что здесь их наверняка обучат каким-то таким вещам, которые впоследствии пригодятся в обычной жизни. Так что Корлис наверняка не обманывала и не набивала себе цену, говоря о том, что желающих пристроиться или пристроить дочь за высокими стенами Айтен’гарда последнее время прибавилось значительно. И, как водится, не благодаря, а вопреки слухам. При этом все прекрасно понимали, что речь идет не о вольном или невольном заточении на неопределенное время, а о переходе в иную ипостась с возможностью при желании вернуться обратно. Правда, о таких случаях Пенни слышать не приходилось. Однако не знала она и о том, чтобы кого-то держали здесь насильно, в заточении. Почему же так переживает бабушка?
- У тебя сложности из-за Ракли?
- Пока нет, но всегда кому-нибудь да захочется об этом позаботиться. Сейчас не лучшее время, чтобы это обсуждать, но ты, я думаю, меня понимаешь.
- Понимаю… И на сколько ты возьмешь мою Пенни?
- До конца, разумеется.
Бабушка задумалась, вероятно оценивая услышанное. Впервые посмотрела на внучку. Пенни невольно пожала плечами.
- Ты же не думаешь, - продолжала Корлис, едва заметно повышая голос, - что ей у нас будет хуже, чем у тебя там, извини, на отшибе? Разве ждет ее там будущее? Разве сможет она чего-нибудь добиться, когда останется одна? Я твоя ровесница, поэтому имею право говорить о таких вещах. - Бабушка только отмахнулась. - Ты сама все прекрасно видишь. А здесь мы дадим ей вторую жизнь. Ей понравится. А что ты скажешь, Пенни?
Пенни как раз обдумывала услышанное. Ее немало удивило, что Корлис столько же зим, сколько и ее бабушке. Бабушку она считала старенькой, а Корлис… ну, на худой конец разве что стареющей…
- Я не знаю, - честно призналась она. - Мне не хочется оставлять бабушку одну.
- А разве бабушке кто-то запрещает наведываться сюда, когда ей вздумается?
- Нет, но…
- Дилис! - позвала Корлис и, когда прислужница нарисовалась в дверном проеме, указала пальцем на Пенни. - Проводи нашу новую леонару в ее покои.
Все произошло так быстро и внезапно, что девочка только в сенях сообразила оглянуться и прощально махнуть бабушке рукой. Радэлла сидела ссутулившаяся, одинокая и потерянная. Дверь со скрипом закрылась.
- Куда тебя определили? - как-то слишком буднично поинтересовалась Дилис, когда они снова оказались на промозглом крыльце.
- А я почем знаю? - Пенни закуталась поплотнее и проводила взглядом облачко пара изо рта. Снова подумалось о тех девочках…
- Разве Мать ничего не сказала?
- Да нет. Я думала, вы сами знаете…
- Но хоть что-то она же наверняка сказала, - настаивала приятным голосом совсем не приятная внешне собеседница.
- Она, кажется, сказала, что видит во мне призвание.
Дилис внимательно посмотрела на Пенни, вероятно попытавшись различить то же, что и сказавшая так Корлис, однако результат оставил ее в явных сомнениях. Тем не менее она почти дружески взяла девочку под локоть и показала на луну:
- Сегодня светло. Морозит.
- Да, - не могла не согласиться Пенни, испытывая странное ощущение привычности происходящего. Все должно было случиться именно так и никак иначе.
- От тебя плохо пахнет, - сказала Дилис. - Ты с дороги. Нужно как следует помыться перед сном.