Тизана улыбнулась. Она хотела сказать, что испытание НИЧТО, просто шутка, обряд, а настоящее Испытание имело место задолго до сегодняшнего дня, но Фрейлис дошла до всего этого сама. Огромное пространство разделило их теперь - Тизану, ставшую толковательницей снов, и Фрейлис, все еще заступницу. И Тизана сказала просто:
- Все хорошо.
- Хорошо? Здорово, ой, как здорово, Тизана! Я так рада за тебя!
- Спасибо, что помогла мне,- сказала Тизана серьезно.
Внезапно тень накрыла двор. Тизана взглянула вверх. Небольшое темное облако, вроде вчерашнего, плыло в небе - наверное, осколок шторма с далекого побережья. Оно повисло, будто зацепилось за шпиль главного здания и вдруг разразилось крупными и тяжелыми, каплями дождя.
- Смотри,- сказала Тизана,- смотри, снова дождь. Идем, Фрейлис! Идем, потанцуем?
Девять
Воровка В Ни-Мое
К концу седьмого года вторичного воцарения на престоле Властителя Валентайна Лабиринта достигла весть, что Венценосец скоро прибудет с визитом - весть, заставившая сердце Хиссуна забиться сильнее. Увидит ли он Венценосца? Вспомнит ли о нем Властитель Валентайн? Один раз Венценосец вызвал его в Замок Горы, когда состоялась его вторая коронация, конечно же, он помнит кое-что о мальчишке, который…
А может быть, и нет, решил Хиссун. возбуждение спало, он вновь вернул себе холодный самоконтроль. Конечно, если он, что совершенно невероятно, попадется на глаза Венценосцу, то тот вспомнит его, но чтобы сам Властитель Валентайн поинтересовался им - такое вообще сверхъестественно. Скорее всего, Венценосец спустится вниз, а затем покинет Лабиринт, никого не увидев, кроме Понтифика. Говорили, что он устраивает грандиозное шествие к Алэйсору, а потом к Острову Снов (хочет повидаться с матерью), и обязательно остановится в Лабиринте в такой поездке. Но Хиссун догадывался, что Венценосцу вовсе не по душе Лабиринт, встретивший его так неприветливо, когда он вновь поднимался в свой Замок. И знал, что Понтифик Тиверас - скорее мертвый, чем живой, потерявшийся в непроницаемых снах внутри кокона, поддерживающего его существование, не способный уже разговаривать. Он скорее символ, чем человек, которого следовало похоронить много лет назад, но тлеющему в нем огоньку жизни не давали угаснуть, чтобы продлить царствование Властителя Валентайна. Что, по мнению Хиссуна, было хорошо, не только для Венценосца, но и для всей Маджипуры. Но это уже не его ума дело.
Он вернулся к Счетчику Душ, продолжая лениво размышлять над грядущим визитом Венценосца, и так же лениво вытащил новую запись из картотеки горожан Ни-мои. Казалось, она ничего интересного не обещает, и Хиссун чуть было не сунул ее обратно, но ему захотелось просто посмотреть великий город другого континента. Ради Ни-мои он позволил жизни маленькой лавочницы поглотить себя, и скоро уже не жалел об этом.
Мать Иньянны, как и бабушка, содержала лавку в Велатхусе, и было похоже, что такая же судьба уготована и ей. Ни мать, ни бабушка не обижались на жизнь, но Иньянна - ей исполнилось девятнадцать и она была единственной наследницей - чувствовала, что лавка слишком тяжелое бремя для ее плеч, невыносимо давящий горб. Она часто подумывала предать имущество и попытать счастья в каком-нибудь городе подальше отсюда: в Пилиплоке, Пидрайде или даже в величественной столице провинции Ни-моя на севере, о которой говорили, будто она превосходит всякое воображение. Того, кто ее не видел.
Но времена скучные, дела шли не очень, и Иньянне пока не попадались охотники приобрести лавку, а кроме того, Велатхус, пусть даже и опостылевший, был родиной для многих поколений ее семьи, и покинуть, его просто так было нелегко. Каждое утро она поднималась с рассветом, выходила на маленькую, облицованную камнем террасу, умывалась в каменном чане с дождевой водой, которую специально собирала и хранила для купанья, потом одевалась, завтракала сушеной рыбой с вином, спускалась по лестнице и открывала лавку.
Торговала Иньянна самым обыденным товаром: застежками для одежды, глиняными горшками с южного побережья, бочонками с пряностями и прессованными фруктами, кувшинами с вином, острыми ножовками Нарабала и дорогостоящими вырезками мяса морских драконов, сверкающими изящными фонариками, сделанными в Нарабале, и многим подобным. Помимо ее лавки, в Велатхусе был еще десяток точно таких же, и ни одна особо не процветала. После смерти матери Иньянне приходилось вести счета, изобретательно управляться с покупателями, мыть полы и полировать прилавки, заполнять правительственные бланки и разрешения на торговлю - и она устала от всего этого. Но что же делать? Она ничем не примечательная девушка в ничем не примечательном дождливом городке предгорья и никогда по-настоящему не надеялась на счастливые перемены в ближайшем будущем, да и позже.
Покупателей-людей было немного. За десятилетия этот район Велатхуса заполонили хьерты и лимены… и метаморфы, поскольку Пьюрифэйн - земли метаморфов - находился сразу за горной цепью на севере и значительное число Меняющих Форму просачивалось в город. Она считала все само собой разумеющимся, даже метаморфов, обычно больше всего заставляющих человека тревожиться. Лишь об одном сожалела Иньянна: мало видела среди покупателей своих соплеменников, потому, хоть и была высокой, мальчишески стройной и привлекательной, с вьющимися рыжеватыми волосами и поразительно зелеными глазами, с трудом находила любовников и никогда не встречала кого-нибудь, с кем хотелось бы разделить жизнь. Конечно, совместное владение лавкой намного облегчит труд, но, с другой стороны, за это придется расплачиваться свободой, а заодно - расстаться с мыслью о том времени, когда она избавится от лавки.
Однажды после полуденного дождя явились два путника, первые покупатели за весь день. Один невысокий и толстый - этакий огрызок человека, зато второй - бледный, тощий и длинный, с костлявым лицом, угловатым и бугристым, похожий на некую горную тварь. Оба носили тяжелые белые туники с ярко-оранжевыми кушаками, покрой одежды наводил на мысль о больших городах севера. Быстро, презрительно оглядели помещение, давая понять, что привыкли к иному уровню торговли.
Потом коротышка осведомился:
- Вы Иньянна Форлэйн?
- Я.
Он справился по бумажке, которую держал в руке.
- Дочь Форлэйн Хаурон, дочери Хаурон Иньянны?
- Вы правы. Могу я спросить…
- Наконец-то! - воскликнул длинный.- Наконец-то этот давний след привел куда надо! Знали бы вы, сколько вас искали! Пришлось рекой подниматься до Кантора, огибать Дэлорн, перебираться через проклятые горы - тут когда-нибудь бывает без дождя? - а потом ходить из дома в дом, от лавки к лавке по всему Велатхусу, расспросы, расспросы…
- Вы меня искали?
- Если сумеете удостоверить свое происхождение, то вас.
Иньянна пожала плечами.
- Конечно, есть документы. Но какое у вас дело?
- Давайте познакомимся,- сказал коротышка.- Я Безан Ормус, а моего товарища зовут Стойг. Мы официалы в штате Понтифика Тивераса из Бюро по наследству в Ни-мое.- Из богато отделанного кошелька Безан Ормус достал связку бумаг, перебрал их и продолжал: - Ваша бабушка была старшей сестрой некой Сэлин Иньянны, которая на двадцать третий год понтифика Кинникена при Венценосце Властителе Осиере поселилась в городе Ни-моя, где вышла замуж за Хелмиота Кавона, третьего двоюродного брата герцога.
Иньянна в изумлении смотрела на них.
- Я ничего не знаю об этом.
- Ничего удивительного,- кивнул Стойг.- Сменилось несколько поколений. Сомневаюсь, чтобы обе ветви вашей семьи поддерживали связь, принимая во внимание разделявшее их богатство.
- Бабушка никогда не упоминала ни о каких богатых родственниках в Ни-мое,- заметила Иньянна.
Безан Ормус откашлялся и порылся в бумагах.
- Вполне возможно. У Хелмиота Кавона и Сэлин Иньянны родилось трое детей. Старшая, девочка, унаследовала семейное состояние. Она погибла в результате несчастного случая на охоте довольно молодой, и богатство перешло к ее единственному сыну Кавону Диламэйну, оставшемуся бездетным. Он умер в десятый год Понтифика Тивераса, то есть десять лет назад. С той поры, пока велись поиски наследников, имущество остается без хозяина. Три года…
- Выходит, я наследница?
- Ну да,- вежливо подтвердил Стойг, широко улыбаясь.
Иньянна, давно понявшая, куда клонится разговор, тем не менее, поразилась. Ноги задрожали, губы и рот пересохли; сбитая с толку, она нечаянно смахнула на пол дорогую вазу, сделанную в Альханроеле. Смутившись, взяла себя в руки, спросила:
- И что же мне предстоит наследовать?
- Огромный дом под названием Ниссиморн Проспект на северном берегу Зимра в Ни-мое и три поместья в Долине Стейши, которые сданы в аренду и приносят прибыль,- ответил Стойг.
- Мы вас поздравляем,- сказал Безан Ормус.
- И я вас поздравляю - откликнулась Иньянна,- с успехом девятилетних поисков. Благодарю вас. А сейчас, если вы не хотите чего-нибудь купить, прошу вас пройти в смежную комнату, показать ваши бумаги, свидетельства и…
- Вы скептик,- заметил Безан Ормус,- все правильно. Мы явились с фантастической историей, и вы вправе отнестись к нашим обещаниям с недоверием, Но смотрите,- мы из Ни-мои. Неужели тащились бы за тысячи миль в Велатхус пошутить с лавочницей? Теперь взгляните сюда.- Он развернул связку бумаг и протянул Иньянне. Она приняла их подрагивающими руками, осмотрела. Картина большого особняка, подборка документов о наследстве и генеалогии, бумаги с печатью Понтифика и вписано в них ее имя…
Она смотрела, ошеломленная.
Потом спросила слабым голосом:
- Что я должна теперь делать?
- Порядок совершенно обычный. Вам следует написать и зарегистрировать письменное показание под присягой, что вы действительно Иньянна Форлэйн, а также подписать обязательство уплатить налог с имущества и накопленных доходов, раз уж вы вступаете во владение. Еще надо уплатить гонорар за регистрацию вашего вступления во владение наследством. Если хотите, можем помочь.
- Гонорар за регистрацию?
- О, всего несколько роалов.
- Я могу их выплатить из доходов с полученного имущества?
- К сожалению, нет,- покачал головой Безан Ормус.- Деньги необходимо уплатить до того, как вы вступите во владение наследством, и, разумеется, вы не получите доступа к доходам с поместий до тех пор, пока не зарегистрируете официально свои права, так что…
- Формальность, конечно, досадная,- перебил его Стойг - но пустячная, если смотреть в будущее.
Оказалось, что гонорар за регистрацию составит двадцать роалов. Для Иньянны это была огромная сумма, почти все ее сбережения, но просмотр документов показал, что одни только доходы с ферм составляют девятьсот роалов в год, а ведь были еще другие доходы - с особняка, капитала…
Безан Ормус и Стойг оказывали неоценимую помощь в совершении всех формальностей. Весь день они просидели в маленькой конторке, приводя в порядок ее дела, скрепляя документы производящей впечатление печатью Понтифика. Потом она пригласила их отпраздновать событие в таверне у подножия холмов несколькими флягами вина. Там Стойг настойчиво отталкивал руку Иньянны, желая расплачиваться сам. Они наслаждались отменным вином из Пидрайда по полкроны за фляжку. Иньянна поражалась такой расточительности - сама она обычно пила вино намного дешевле,- но потом вспомнила о грядущем богатстве, и когда фляжка опустела, заказала еще одну.
В переполненной таверне сидели в основном хьерты и лимены, было несколько скандаров, и чиновники с севера выглядели довольно непривычно среди всех этих нелюдей. Время от времени то один, то второй зажимали носы, будто их беспокоил запах чужаков. Иньянна старалась развеселить чиновников разговором о том, как она благодарна, что они разыскали ее в этом забытом Дивине Велатхусе.
- Но ведь это наша работа,- протестовал Безан Ормус.- В этом мире мы служим Дивине, внося свою лепту в хитросплетения жизни. Закон и справедливость требуют, чтобы владелец вступил во владение особняком и принадлежащими ему землями. На нас лишь пала приятная обязанность исполнить это.
- Все верно,- согласилась Иньянна, подливая в бокалы вина и чуть ли не кокетливо подавая его то одному, то другому.- Но ради меня вы перенесли тяготы большого путешествия, и я всегда буду вам обязана. Закажу еще фляжку?
Было очень поздно, когда они наконец покинули таверну. В свете висевших на небе лун горный хребет, опоясывающий город, вернее, вытянутые клыки великого Конгарского Кольца, казались зубчатыми колоннами черного льда в холодном блеске. Иньянна показала гостям ночлежку, притулившуюся с краю Площади Деккерета, и в опьянении даже пригласила их к себе на ночлег. Но чиновники, очевидно, не стремились к этому и распрощались.
Чуть пошатываясь, она поднялась к своему дому и вышла на террасу подышать ночным воздухом. В голове били молоточки. Слишком много вина, слишком много болтовни, слишком много неожиданных вестей. Смотрела на свой городок. На эти небольшие с оштукатуренными стенами домишки, крытые черепицей, парочку обтрепанных парковых полос, несколько площадей и особняков, на герцогский ветхий дворец, примыкающий к городу с востока, на дорогу, поясом окружающую город,- видела все это из своего гнезда, на вершине холма. Прощай! Не безобразный, но и не любимый город,- подумала она, - просто место - тихое, спокойное, холодное, сырое, ленивое, заурядное место, известное мраморными карьерами и искусными каменщиками, захолустный городок на захолустном континенте. Боялась, что всю жизнь проведет здесь. Но вторглись чудо, и теперь казалось нестерпимым остаться на один лишний час, когда ждет сияющая Ни-моя… Ни-моя! Ни-моя.
Спала Иньянна беспокойно, урывками…
Утром встретилась с Безаном Ормусом и Стойгом в нотариальной конторе позади банка и вытрясла из своего кошелька полновесные роалы, большей частью старые некоторые очень старые, с изображениями Кинникена, Тимина Осиера и даже времен царствования великого Конфалума. Взамен ей выдали лист бумаги: расписку извещающую об уплате двадцати роалов, которые официалы Безан Ормус и Стойг обязались уплатить за регистрацию передачи наследства. Ей объяснили что все остальные документы пока останутся у них для утверждения старшим управляющим службы Понтифика. Но сама она может отправляться в Ни-мою и вступать во владение имуществом.
- Приглашаю вас в гости,- величаво сказала Иньянна,- в свои поместья, когда будет желание.
- О, нет,- мягко возразил Безан Ормус.- Едва ли стоит таким, как мы, надоедать госпоже из Ниссиморн Проспект. Но мы понимаем ваши чувства и благодарим
Иньянна пригласила их отобедать, но Стойг ответил, что им необходимо ехать, работа не ждет, нужно разыскать других наследников в Нарабале, Тил-омоне и Пидрайде пройдет много месяцев, прежде чем путешественники увидят своих родных в Ни-мое. И это означает, спросила она, вдруг встревожившись, что регистрации о передаче наследства не произойдет пока они не завершат свою поездку?
- Не совсем так,- объяснил Стойг - Мы сегодня же ночью отправим ваши бумаги с посыльным в Ни-мою. Там все сделают. Вам дадут знать из нашего Бюро… ну, скажем, недель через семь-девять.
Иньянна проводила чиновников до гостиницы, подождала снаружи, пока соберутся, смотрела, как они усаживаются во флотер, и махала вслед, стоя посреди улицы, пока ехали к шоссе, ведущему на юго-западное побережье. Потом снова открыла лавку.
В полдень заглянули двое покупателей, один приобрел на восемь весов гвоздей, другой попросил три ярда искусственного атласа по шестьдесят весов за ярд, так что доход за весь день не принес и двух крон. Ну и что? Скоро она будет богатой.
Прошел месяц, вести из Ни-мои не приходили. Еще месяц - такое же молчание.
Терпение, державшее Иньянну в Велатхусе девятнадцать лет, было смирением безнадежности и неизбежности. Но теперь ей светили большие перемены, и терпения не осталось. Нервничала, металась, делала пометки в календаре.
Лето, с ежедневными дождями, подошло к концу, началась сухая живительная осень, когда листья деревьев огненно сверкают в подножиях холмов. И ни одной весточки.
Приближалось суровое дыхание зимы, тяжелые массы воздуха, плывущие с Зимра на юг, пересекали земли метаморфов, леденились резкими горными ветрами. Снега на высоких кольцах Конгара не бывает, и по улицам Велатхуса неслись потоки грязи. Из Ни-мои ни слова. Иньянна вспоминала о двадцати роалах, страх постепенно начал примешиваться к раздражению. Она отметила свое двадцатилетие в одиночестве, выпив немного кислого вина и воображая, как бы повеселилась в такой день в Ниссиморн Проспект. Почему же так долго? Несомненно, Безан Ормус и Стойг, как и обещали, послали документы в службу Понтифика и, видимо, бумаги ее пылятся в чьем-то столе, дожидаясь действий хозяйки имущества…
В конце концов накануне Дня Зимы Иньянна решила отправиться в Ни-мою и лично заняться своими делами.
На поездку требовалось немало денег, а у нее жалкие крохи от сбережений. Пришлось взять под залог своей лавки у семейства хьертов. Десять роалов. Сошлись на том, что хьерты станут торговать ее товаром, но выручку брать себе, если же доходы покроют долг прежде, чем она вернется, будут продолжать торговлю от ее имени и выплатят впоследствии арендную плату. Договор удовлетворял, в основном, хьертов. но Иньянну это не заботило. Знала, только никому не говорила, что больше никогда не увидит ни лавки, ни этих хьертов, ни самого Велатхуса. Ее интересовало лишь одно - добраться до Ни-мои.
Путешествие нелегкое. Самый короткий путь от Велатхуса до Ни-мои лежал через Пьюрифэйн - земли Меняющих Форму, но соваться туда опасно и опрометчиво. Иньянне предстояло воспользоваться кружным путем на запад через Проход Стиамота, затем подняться по длинной и широкой долине, так называемой Дэлорнской Трещине со стенами в милю высотой, а после того, как доберемся до Дэлорна, придется пересечь еще половину Зимроеля сначала по суше, потом баржей, прежде чем окажется в Ни-мое. Но Иньянна видела во всем этом лишь славное приключение, каким бы долгим оно ни оказалось. Она никогда нигде не была, только в десятилетнем возрасте мать (дела тогда шли великолепно) отправила как-то ее на месяц в теплые края южного Конгара. Другие города были для семьи так же недостижимы, как иные планеты. Мать побывала однажды в Тил-омоне и часто вспоминала его, как место ослепительного солнечного света, золотистого вина и мягкого, никогда не кончающегося лета. Бабушка гостила еще дальше, в Нарабале, где сырой и тяжелый воздух облегал тело, как мантия. Но другие города - Пидрайд, Пилиплок, Дэлорн, Ни-моя…- были для Иньянны лишь названиями на карте, а мысль об океане - вообще за пределами воображения. И она никак не могла душой поверить в материк за океаном с десятью громадными городами - такими же, как самый большой город Зимроеля, с тысячами миллионов жителей, не верилось, что где-то есть место под землей, именуемое Лабиринтом, и Гора тридцатимильной высоты. Размышления над подобными вещами ничего, кроме головной боли у нее не вызывали. Внушающая благоговейный страх непостижимость Маджипуры была слишком большой конфетой, чтобы проглотить ее сразу, особенно для человека, который один только раз выезжал за пределы Велатхуса.