- "Потом"? Это было самое начало. Наверное, начало конца… Если считать вместе с Тарской, я в пяти рейдах участвовал. Собрали нас с четырех флотов, с бору по сосенке, сколотили сводный батальон морской пехоты и послали воевать против джихадистов в горы. И это правильно, наша морская пехота воевала в горной местности и в восьмидесятые, в Афгане, и в девяностые, на Кавказе. У потенциального противника - я имею в виду пиндосов - корпус морской пехоты также на всех ландшафтах воюет. В общем, зря Лялин нас недооценивал, по ходе делу мы стали настоящими "земноводными"; по чести с прежними морпехами, наверное, не сравнялись, но и особо её не уронили. Загвоздка в другом оказалась, гадов-то сперва в родном городе давить надо было. Да и что за сабля такая, я, в общем, не понял. Антиквариат ли с мистическим уклоном, прибор ли замаскированный.
- Вы в каком звании уволились, Василий Савельевич?
- Да какое там "вы". Я - простой бомж. Так и уволился, если точнее уволили, старлеем. Вернулся на побывку в Питер, а у Кронштадта уже вражий флот стоит, приплыл по просьбе прогрессивной общественности. А в городе взрывы и убийства, долбают всё подряд, детей, женщин; солдатики, конечно, бегают, но никого споймать не могут, будто киллеры и террористы - совсем невидимки. Ну, думал, сейчас морская пехота порядок наведет, мало не покажется. Начали было зачищать местность от джихадистов, вяжем подряд всю шантрапу со следами пороха и взрывчатки на ладонях; иногда с мордобоем и перестрелкой получается, но чаще тепленькими берем, из хороших авто, из кроватей с бабами. Тут правозащитники возбухли - нарушаете-де права гражданина. Мы им - вы же сами просили защитить, какие-такие права у террориста? А они нам - мы не вас просили защитить, а натовские войска, они сделают всё красиво и с политесом.
- И что, те разве не с политесом сделали? - подколол Антон.
- Ты слушай, что за политес случился. Командование нас, в самом деле, снимает с операций внутри города, потому что еще более высокое начальство хочет выглядеть паиньками в глазах "мирового общественного мнения", а нас пресса уже изобразила сборищем вурдалаков, "черной смертью", царистами-коммунистами и так далее. С пехотной службой кончено, возвращаюсь на корабль. Идем топить вражеские борта, один там западенский крейсерок очень хорошо подставился, однако опять начальство нас заворачивает, потому что еще более высокое начальство снова задрейфило. А в городе к тому времени совсем бардак наступил - эти так называемые ингерманландские демократы, среди которых полно заезжих "туристов" из Прибалтики и заморских стран, берут приступом последние оборонные объекты, вламываются даже в спецлабораторию ВМФ, где делают покрытия-невидимки для кораблей. В один непрекрасный момент, как и следовало ожидать, на улицах нате вам - америкакесы и прочие натовцы появляются, а над головами дроны их порхают и вертушки месят воздух. Супостаты сразу нас к "общечеловеческим ценностям" начинают приобщать. У меня друга-каплея застрелили, так сказать, за косой взгляд. Думал, нас наконец начальство спустит с цепи, мы пиратов этих порвем на куски, город-то ведь наш русский.
- Так это вам лишь казалось, - поддел Антон.
- Может и казалось, да только у меня дед под Ленинградом в Отечественную голову сложил, потому я его считал и считаю нашенским. Короче, командование погрузилось в кому, а толпа педиковатых "ингерманландцев" на Дворцовой площади орало "НАТО, защити от неэффективных российских властей и эффективных джихадистов" - их, конечно, показывали на весь мир, типа "глас народа". НАТО тут как тут, с их крейсера прибивает еще несколько рот морской пехоты США и теракты вдруг как рукой сняло. Натовская солдатня ходит в обнимку с девками и кривозащитниками, американским морпехам придают статус ооновских миротворцев, а мы - в жопе. Вот так на месте Питера появился ОПГГ, то бишь "Открытый Петербург - Ганзейский Город", а я был уволен без пенсии, как "враг свободы". Зато в параллельном измерении я уже капитан первого ранга - мне одна бабка-вещунья сказала.
- Но теракты-то действительно прекратились, а, Василий Савельич? - опять подколол Антон, не забывая ковырять палкой в своих лошадиных зубах.
- Прекратились, хотя натовские патрули больше по кабакам шастали. Весь город был сразу разделен между десятком ЧОПов, в которых, наверное, те самые киллеры и террористы нашли себе работенку почище. По прежнему кого-то резали и насиловали по ночам, но уже без взрывов и битого стекла. Джихадисты из невидимых сделались видимыми и занялись легальным бизнесом - нелегального бизнеса в ОПГГ вскоре не осталось. Продавать наркотики в любых видах, от героина до диффузных нейроинтерфейсов - пожалуйста, вырезать и вытаскивать органы - пожалуйста, хватать женщин и сплавлять их в гаремы по всему Ближнему Востоку и Центральной Азии - пожалуйста. Ну, разве что требуется от того, кого режут и продают, сдать подпись или кликнуть кнопку "согласен" на экране - при современных психопрограммных средствах это - как два пальца обоссать. И вся законность соблюдена, тем более что защищать нищего совка никто не будет, ни богатый адвокат, ни право-, вернее, кривозащитник.
- Утрируете, мил человек. Да и всё это иллюзия, майя, - утешил, как ему казалось, Антон.
Василий Савельевич замолчал, наверное задумался.
С тех пор, как его уволили со флота и родился Саша, прошло девять лет - лет, в течение которых любой неудачник из подающего кучу надежд молодого здоровяка превращается в серого никому не интересного желчного субъекта с учащенным мочеиспусканием и сердцебиением. В персональном случае Василия Майкова он вдобавок обратился из вполне элегантного морского офицера в тошнотворного иждивенца с брюшком и залысинами. Он не интегрировался в современное глобальное общество, не сдал экзамены и не получил ни одного сертификата Европейской комиссии, подтверждающего его либерально-рыночную ориентацию: "севропа","распа" или "амраша".
Как многие неудачники Василий Савельевич попробовал стать сценаристом, но опять упустил свой шанс, когда ему предложили написать сценарий для компьютерной игры "Убей ветерана", а он не справился. И со сценарием для детского мультика "Спаситель Петрограда" о бароне Маннергейме тоже не совладал. Родной дед, тот, что сложил голову на Карельском перешейке и лежит в Агалатово, во сне явился и запретил.
Попробовал Василий Савельевич и коммерческие романы пописать; думал, раз у него все предки были мастера байки травить, таки получится.
"Ночные бабочки" рассказывал о том, как стая насекомых, сплоченная коллективным разумом, занималась сексом по телефону. "А вместо члена пламенный мотор" - здесь шла речь о том, как одна часть тела, отторгнутая хирургом от остального организма и брошенная в банку с некачественным спиртом, смутировала в злобную тварь и стала заниматься насилиями в подъездах и лифтах. Роман "Чужой в супермаркете" содержал такие строки: "Женщина, внутри которой сидел Чужой, то и дело воровала фарш в магазинах. Как увидит фарш, так сразу и сжирает, не заплатив. Чужому требовалось много. К тому времени, когда её должны будут разоблачить, он превратится в стокилограммового монстра". Потом один добрый издатель показал "писателю" пачку таких же текстов, сочиненных компьютером, только без орфографических ошибок, и Василий Савельевич снова стал читателем, читая, в основном, напоминания об оплате счетов.
Попробовал он стать программистом - аутсорсером, но тут сгубило его незнание иностранного языка, на котором говорит заказчик. Да еще, чтобы получить "свидетельство о доверии", которое выдают четыре ведущие транснациональные корпорации, занимающиеся производством программного обеспечения, надо было сдать электронные отпечатки мозга и внести залог в пять тысяч желтодолларов (залог возвращается в том случае, если анализ отпечатков не покажет преступных замыслов, направленных на подрыв "устоев демократического общества"). А без такого "доверия" ты не программист, а пропекинский хакер-вонякер.
Давно растаяли аплодисменты почитателей и улыбки друзей - почитатели и друзья вымерли и были сменены на новых жителей ОПГГ, "мало-мало" понимающих "руски език"; давно здоровый стул сменился бесконечной драмой, состоящей из запоров и поносов, давно всё, что льется потоком на стенные стереоэкраны, стало скучным и противным; давно деньги сделались мечтой, давно жена стала грымзой, переходящей в стерву, давно ребенок оказался двоечником, которому учеба пофиг.
Дерьму никогда не кажется, что его уже слишком много. Майкова начали вызывать в прокуратуру по ордеру, выписанному гаагским трибуналом по Кавказу. Кто-то сдал Василия Савельевича как участника боевых действий, а гаагцы старались дотянуться до всех, кто воевал за Россию против джихадистов, сепаратистов и тому подобных "борцов за свободу". Оказалось, тот Юнус из Тарской, которого подстрелил старлей Майков, был из такой уважаемой семьи, обильно представленной банкирами, учеными и бизнесменами. Помимо повесток наведались в гости и криво-право-защитники, в сопровождении представителей "уважаемой семьи" - судя по повадкам, "банкиры, ученые и бизнесмены" еще недавно грабили и насиловали беззащитное "совковое" население на Кавказе и в ОПГГ.
От первых набегов и наездов удалось отбиться. От кривозащитников - шваброй, от "ученых и бизнесменов" огромной рогаткой, стреляющей кирпичами и изготовленной по Сашкиному рецепту, однако надлежало по-быстрому замести следы. Продали квартиру и купили новую, более дорогую и маленькую в охраняемом районе. Адвокаты из конторы "Розенкранц и Гильденстерн" оказались бойкими ребятами, они сильно отсрочили выдачу Василия Майкова в Гаагу, где русских подсудимых обычно ждал скорый "сердечный приступ". Чтобы запутать преследователей, поменяли фамилию Майков на фамилию жены Маши, то есть Берг. Однако смена адреса, фамилии и добрые услуги адвокатов оказались дорогим удовольствием, и счета майковской семьи оказались в глубоком минусе.
Потом, уже на новый адрес и фамилию, стали приходить письма от неправительственной организации "Элизиум - Елисейские поля", ненавязчиво предлагающей мягкую эвтаназию. Появился и ее представитель, сказал, что ее спонсирует Сорос, Карнеги, Маккартуры и прочие высокоуважаемые фонды. Рассказал о том, как важно вовремя и красиво уйти из жизни, чтобы не мешать ближним и дальним. Механизм красивого ухода таков. Гражданин ОПГГ, very very sorry невписавшийся в рынок и неспособный к сертификации, страдающий из-за большой задолженности и низкого качества жизни, получает своего рода кредит. Если точнее, продает последний свой товар - фьючерс на жизнь. Стоимость органов, крови, зародышевых клеток и других "запчастей" обеспечивает высокий уровень потребления и замечательное качество получаемых услуг в течение целого года! Счастливый год исполнения всех желаний, затем утилизация тела покрывает расходы фирмы… Все крайне демократично и свободно. Вы можете связаться с вами и мы вам поможем с правильным оформлением ухода из жизни, которому будет предшествовать феерически веселое время на Карибском море. Нашими услугами уже воспользовались тысячи жителей ОПГГ!
Василий Савельевич с поджопником выпроводил представителя "Элизиума", но понял, что счетчик тикает. Что без него всем будет лучше, в том числе и семье. Не будь его, жена получала бы пособие от Европейского сообщества - для "лесбиянок-одиночек, воспитывающих асоциально настроенных детей противоположного пола". Жена не была лесбиянкой, но оформить "лесбиянство" было легко.
Единственное, что удерживало Василия Савельевича от того, чтобы сказать Элизиуму "да", была вера. Он мечтал не о памятнике в виде бронзового красавца с земным шаром в руках, где на граните высечено: "Прадеду - правнук" или о чем-то в таком роде. Пусть на могиле будет, как и водится, одна лишь табличка с нелепо процарапанной физиономией, а еще лучше православный крест, как у предков, но под ним будет лежать чел, осуществивший свое предназначение. Не герострат какой-нибудь, а четкий русский мужик, спасший прошкина, вытащивший лялина, утопивший вражеского пирата, поспособствовавший Родине снова стать единой и могучей. А пока ничего такого не сделано, надо жить и надеяться.
Мечты мечтами, но кольца змея свивались вокруг отставного морячка все плотнее и плотнее. В ОПГГ он попал в число самого неэффективного населения. А кто виноват? Кто мешал продать себя? Вертеться надо быстрее, на то вам и дали свободу, как сказала госпожа губернатор Гольдмахер. А еще она сказала: это автократы принуждали учиться и работать и загоняли в счастье, а мы вам свободу дадим, свободу испытать все несчастья, тогда вы к счастью сами побежите. Ну да, можно было выучив финский язык и биографию "великого Маннергейма - спасителя Петрограда", получить сертификат "северного европейца". Можно было сдать экзамен на знание голливудских фильмов, стать активным потребителем, правильно и своевременно отзываться на рекламу, собрать тысячу этикеток от коробок с попкорном, десять тысяч фантиков от жвачки, попасть в базы данных разных торговых сетей, получить от них тонны спама, показать, что твой труд и отдых принадлежит мировому рынку и сделаться амрашем. Но всё как-то не ладилось. И Маннергейм - гад, на котором половина блокадных смертей, и от Голливуда с попкорном тошнит, и в супермаркет не тянет.
Можно было, в конце концов устроиться в "Блюуотер", так называемую голубую полицию, или в какую-нибудь другой ЧОП - они же весь город поделили. Это ведь не выращивание прямо в себе органов на продажу в рядах "печёночников" (особенно быстро, при генной стимуляции, растёт печень и продавать ее можно ломтиками), это же не предоставление сексуальных услуг извращенцам (чем занимается большинство несертифицированного населения ОПГГ). Это хорошая работа для "настоящих мужчин", желающих защитить "свободу и демократию". Легко на сердце и тяжело в кошельке, когда у тебя есть лицензия на отстрел "комми"!
Но Василий Савельевич решил спасаться бегством. Линять из "открытого ганзейского города" в единственно возможном направлении, к российской границе, а там на Алтай, баранов пасти, или хоть на ближайшую Вологодчину, на лесопилку.
Да только уже оказалось поздновато. При попытке сесть на самолет или поезд, борт-компьютер считывал его индивидуальный боди-чип, в котором значилась сумма задолженности банку "Чейз Купчино бэнк". Стальная рука робостража разворачивала неудачливого беглеца в обратную сторону, а стальная рука давала ему под зад…
Месяц назад Василий Савельевич попытался удрать из ОПГГ на автомобиле жены. Город-то самый открытый, какие вроде проблемы… Ему удалось проехать по пятиярусному скайвею, проходящему над картинно-голубыми напичканными ПАВ водами питерской лагуны. Уже остались позади фаллосы-переростки, то есть громады наноплантовых небоскребов, уже были разогнаны мокрым ветром стаи макромолекулярных пузырей, несущих рекламу на своих боках… И тут система дорожного контроля потребовала от него немедленно оплатить проезд и через пять минут отключила автоматику на машине. А как платить-то, если нет своего счета в банке? Но штраф в триста желтодолларов прибывшие дорожные полицейские приняли наличными. Еще двести "йеллов" взяли за буксировку обратно - как с куста, никуда не денешься. Жена, забирая ключи от машины, стукнула пару раз - больно было. Она ж ходит на курсы борьбы крав-мага, оплачиваемых Международной федерацией доминантных женщин.
Позавчера Василий Савельевич решил бежать на своих двоих…
Да, еще позавчера он стоял в теплой чистой комнатке, где нет ни комаров, ни мух. Поднявшись с кровати, смотрел в окно несколько осоловевшим взглядом. Город выглядел прекрасно - если точнее, его высотная часть, видимая через оконное стекло - все остальное заслонял биллборд на наружной стене. С искусственных облаков, представляющих аэрозоль из нанодисплеев - сияла реклама прокладок для мужчин и лились выпуски последних новостей мира потребления. Облачная красотка - рекламирующая искусственных женщин "Надуй себе сам" от фирмы Surreal Doll - настойчиво звала в сад наслаждений. Её спущенная с неба нога как бы поглаживала наноплантовые небоскребы питерской лагуны, смахивающие на кактусы-переростки.
Однако Василий Савельевич осознал, что настал предел и попросил Бога, который был однажды человеком, сделать чудо. Такое чудо, которое может быть явлено самому никудышному придурку, который не думает о своей душе, пьет, курит, смотрит порно и употребляет легкие наркотики, который не молится и не очень думает о ближнем своем, но все же хочет, чтобы ему перестало быть стыдно за свою жизнь, чтобы воспоминания не мучили его, а совесть не терзала.
Затем Василий покидал в вещмешок манатки типа автоматической мочалки-грязеедки и универсальной щетки, которой можно было чистить хоть зубы, хоть башмаки, набил котомку саморазогревающимися консервами, прилепил к животу дешевый боди-компьютер, от которого скоро начнет зудеть кожа, и направился к двери. Жена Маша промолчала. Кажется, она была не против, по крайней мере не отвлеклась от одновременного просмотра двух документальных и двух художественных сериалов: "Совковая пионерия. Кровавый галстук", "Транссексуал. Сделай себя сам", "Охота на ортодокса" и "Жизнь Мафусаила Борисовича", занявших все четыре стены. Она - после смены, ей надо отдохнуть. Это раньше отдохновение был личным делом каждого, а в постиндустриальном обществе время твоего отдыха, как и время твоего труда, принадлежит хозяевам жизни.
Жена-врач получила сертификат "северного европейца", была интегрирована в профессиональную, политическую и социальную жизнь ОПГГ и по праву ходила в супермаркет, а зарабатывала тем, что вытирала задницы престарелым демократам, приезжающим в город дешевых услуг даже из-за трех морей.
У двери Василий Савельевич еще раз оглянулся. На стенном трехмерном экране исключительно честный триллионер Мафусаил Федерковский праздновал свой пятисотый год рождения в окружении далеких потомков, которые с унылыми лицами все еще боролись за его наследство и в тысячный раз принялся рассказывать героическую историю становления крупного капитала в северной Евразии.
Сашка тут оторвался от своей любимой компьютерной игры в "Монтану Джонса", снял 3D-шлем и сказал солидным голосом: "Па, а ты кнут не забыл?"
Папа не забыл пакетик, в котором было сорок миллиграмм чистого наркода, то есть десять желтых пилюль диффузного нейроинтерфейса, где десять самых главных оттягов на свете, включая "ностальжи". Исполнено на языке психопрограммирования "Джамайка"! Ни один из наркотрипов не отличим от глубокого сна своей достоверностью! Так гласит реклама, которую несут на своих боках стаи пузырей, летящие через питерскую лагуну.