Готен громко рассмеялся, и Деа тут же почувствовала себя просто маленькой дурочкой. Она и сама могла бы сообразить, насколько глупо такое предположение: ведь она уже достаточно хорошо знала своего отца.
- Я - предводитель всех охотников за ведьмами?! - вскричал Готен. - Да сохрани меня Господь от такого почета! Уж лучше бы мне было прыгнуть в ближайшее лесное озеро и утонуть, чем надевать на себя это ярмо.
- Почему "утонуть"? - недоуменно переспросила Деа, но потом догадалась: - Ты не умеешь плавать!
Он хмуро поглядел на нее:
- Да, и что же?
- Но… я думала, каждый умеет плавать. - Она была так поражена, что ей с трудом удавалось подбирать нужные слова - подбирать с особой тщательностью, - вдруг он обидится и рассердится на нее. - По крайней мере, в наших местах…
- Есть очень много людей, которые не умеют плавать, - возразил Готен ворчливо. По нему было видно, что он охотно поговорил бы о чем-нибудь другом.
- О, отец… Ты хочешь выучить меня чтению и письму, а сам даже не умеешь плавать? Это… по-моему, это так несправедливо!
Готен усмехнулся, но вслух ничего не сказал.
Деа вдруг решительно заявила:
- Я научу тебя!
- Об этом не может быть и речи.
- Почему же?
- Я ненавижу воду!
- Ой, да перестань…
- Гм… может быть, потом.
- Конечно, потом. Ведь сейчас еще очень холодно.
- Нынешняя зима будет долгой, я это чувствую.
Деа улыбнулась:
- Да уж, могу себе представить.
Так они и ехали дальше, оставив позади город, болтали о том о сем или подолгу молчали, погрузившись каждый в свои мысли.
На следующее утро Деа спросила Готена, куда они теперь направляются.
- Посмотрим, - неопределенно ответил он.
- Что значит "посмотрим"? Ты не хочешь мне говорить? - Это немного обидело девочку, хотя она знала, как отец любит напускать на себя таинственность.
- Просто потерпи немного! - посоветовал Готен.
- Но мне так хочется знать! Мы опять едем в какой-нибудь город?
- Возможно.
- Ты мне не доверяешь.
Он удивленно посмотрел на нее:
- Почему? С какой стати я не должен тебе доверять?
- Иначе у тебя не было бы тайн от меня.
Готен вздохнул:
- Я еще не знаю, куда мы едем.
- Но у тебя же есть какие-то мысли по этому поводу!
- Пока нет.
Надувшись, Деа взобралась на повозку. Эта детская игра в вопросы и ответы показалась ей глупой. Если отец так себя ведет, она может вообще избавить его от своего присутствия.
Однако через некоторое время ей наскучило считать себя обиженной, и она, отложив в сторону свою книгу, снова уселась на скамью рядом с Готеном.
- Абакус мне очень не нравится. В нем есть что-то жуткое, - сказала Деа.
- Большинство людей сказали бы то же самое обо мне.
- Ты совсем другой, не такой, как он.
- Да? Интересно, какой же?
- Ну, не знаю… - Она подумала. - Абакус очень жестокий.
На лице Готена появилась улыбка.
- Еще совсем недавно ты упрекала меня в том, что я жесток.
- Но с тех пор я поняла, что ты бываешь жестоким только тогда, когда этого требует справедливость.
- Справедливая жестокость? Ты и правда веришь, что такое может быть?
Деа замотала головой.
- Понятия не имею. - Она подмигнула отцу. - Ты сказал, что я ребенок. Уже забыл? Я ничего не знаю о таких вещах.
Готен вздохнул:
- Я не привык к таким разговорам, Деа. Боюсь, что ты мне не по плечу.
- Ты все время пытаешься найти какие-то отговорки.
Он улыбнулся:
- Как бы то ни было, в одном ты права - я совсем не такой, как Абакус.
- Не такой, - задумчиво подтвердила она. - Тебя я не боюсь.
- Может быть, мне надо быть с тобой построже? - осведомился он с самым невинным выражением лица.
- Вот именно, - дерзко ответила она. - Самое время для порки. - И начала с притворным ожесточением колотить его обоими кулаками по спине до тех пор, пока он, смеясь, не отпустил поводья, пытаясь отбить ее атаку.
Так, шутя и смеясь, они продвигались дальше, и Деа уже в который раз спрашивала себя, что подумали бы люди, боявшиеся Готена, как самого черта, если бы увидели его вот таким - хохочущим и озорным, как мальчишка. Он оставался загадкой - и для нее тоже! - и, чем больше дочь узнавала отца, тем необычнее, но также и милее он ей казался.
Уже совсем стемнело, а на их пути по-прежнему не встречалось никакого приюта. Только темный зимний лес. Чуждый и враждебный, он навевал страх. Неудивительно, что дорога, по которой ехали путники, была так пустынна.
- Похоже, нам придется разбить лагерь в лесу, - промолвил Готен и, свернув с дороги, направил коня между деревьями. Проехав расстояние, равное полету стрелы, он остановил повозку и спрыгнул с козел.
Вскоре они уже расчистили от снега небольшое местечко под деревом и смастерили из одеял два лежака. Трескучий костер отогрел их закоченевшие руки и ноги. Они зажарили кролика, убитого Готеном, и запили еду, растопив снег в кожаных кубках. Готен предложил Деа глоток вина из рога, к которому он иногда прикладывался по вечерам, с удовольствием потягивая его содержимое, но она отказалась. Девочке совсем не нравился этот вкус, и она не верила, что выпивка может согревать изнутри.
Раньше в такой обстановке Деа пыталась расспрашивать отца о своей матери, но Готен сразу становился грубым и резко менял тему. Сегодня она даже не стала заводить этот разговор, хотя днем твердо решила возобновить его; ей не хотелось нарушать воцарившееся ощущение близости и уюта, раздражая отца своими вопросами.
Деа и не заметила, как заснула, придвинувшись к огню ровно настолько, чтобы не отморозить во сне кончик носа.
Ее разбудил шум и незнакомые голоса. Открыв глаза, девочка обнаружила, что они с Готеном уже не одни. Она быстро села на своем лесном ложе и в замешательстве откинула в сторону одеяло.
Болезненный укол окончательно привел ее в чувство. В подбородок упиралось острие меча, впиваясь в кожу на горле.
- Сидеть смирно, - приказал кто-то с угрозой в голосе.
Подняв глаза, Деа увидела широкоплечего молодца в разодранной одежде. Рука, сжимавшая меч, выдала девочке, как сильно парень замерз: она посинела и была покрыта гусиной кожей.
Двое других мужчин направили свои клинки на Готена, который тоже проснулся и с тревогой поглядывал на Деа. Убедившись, что дочь сидит спокойно и не собирается защищаться от непрошеных гостей, он твердо посмотрел в глаза одному из них.
- Да знаете ли вы, с кем имеете дело? - прошипел он таким тоном, будто уже выносил молодцу смертный приговор.
- Я знаю, кто ты, охотник за ведьмами, - ответил мужчина, угрожавший Деа. По-видимому, он был предводителем бродяг. - Но если ты замерзнешь так же, как и мы, если ты голоден так же, как и мы, и если тебе, как и нам, нечего терять - имена не имеют значения. Будь ты хоть королем или императором, мы точно так же перерезали бы тебе глотку.
Деа пыталась сообразить, что можно сделать. Положение было ужасным. Трое вооруженных бандитов против безоружного Готена, сидевшего на земле. Она сама - никудышная помощница: в случае сопротивления разбойники, скорее всего, взяли бы ее в заложницы. Она была не настолько самоуверенной, чтобы вообразить, что сможет справиться хоть с одним из них.
Но все оказалось еще хуже: из-за угла повозки выступил четвертый бродяга. До этого момента он молча осматривал лошадь - разумеется, для того, чтобы оценить, сколько можно будет выручить за нее на ближайшем базаре.
- Вы все умрете, - очень спокойно сказал Готен.
- О, конечно, господин, - ответил главарь. С его бороды свисали крохотные сосульки. - И даже очень скоро, если не освободим вас от всего вашего добра и не добудем немного еды для себя и своих семей. Неужели ты и правда веришь, что твои угрозы могут нас испугать?
- Почему вы хотите нас убить? - спросила Деа.
- Гляди-ка, малышка-то умеет говорить! - глумливо заметил бандит, стоявший у повозки. - А я было подумал, что она проглотила язык от страха. Да, крошка, недолго тебе осталось жить. Ну, что ты на это скажешь?
Предводитель на краткий миг отвел свой клинок от Деа, отступил на шаг и изо всех сил ударил сотоварища кулаком в зубы. Тот, охнув, отлетел в снег.
- Она всего-навсего ребенок! - с яростью закричал главарь. - Ужасно, что мы вынуждены перерезать ей глотку! Но это не повод насмехаться над ней! Понял, ты, пес паршивый?!
- Ах, - презрительно бросил Готен, разбойник с честью и совестью… Как благородно!
Предводитель короткое время пребывал в нерешительности, потом снова направил свое оружие на Деа. Но острие меча больше не врезалось ей в кожу.
- Давайте убьем их наконец, - сказал побитый, с трудом поднимаясь и отирая кровь с губы. - К чему вся эта болтовня?
Главарь бросил на него гневный взгляд, но на сей раз ничего не сказал. То, что он должен был совершить, явно претило ему, но он хорошо знал, что выбора нет. Никто, обобрав на лесной дороге одного из самых грозных охотников за ведьмами и отпустив его живым, не мог бы поручиться, что больше не встретится с ним. Только тогда они поменяются ролями.
- Ладно, - махнул рукой предводитель, - пора кончать.
Деа и Готен обменялись прощальными взглядами. Даже в этот последний миг девочка пыталась отыскать в глазах отца какую-то надежду на спасение. Но густые тени окутывали его лицо, и она не прочитала на нем ничего, кроме холодной, мрачной решимости.
Бродяги подняли свои мечи и занесли над их головами…
Впереди у повозки фыркнула лошадь…
Раздался шелест…
Главарь замер с поднятым мечом…
Что-то со свистом устремилось к нему, рассекая воздух. В первый момент Деа показалось, что это черпая птица ударяется о его грудь. Однако, когда сраженный грабитель рухнул в снег, она сообразила, что это стрела с черным оперением.
Деа напряженно вглядывалась в темноту. От огромного облегчения после пережитого ужаса у нее кружилась голова, по страх не отпускал ее, сжимая будто железными тисками, какими пользуются гонители ведьм, выбивая признание.
Еще три стрелы-птицы вылетели из ночной тьмы. Трое разбойников упали навзничь, в груди каждого торчал стержень с черными перьями.
Из чащи леса выступила фигура в просторном черном одеянии. Абакус!
После того как первое волнение девочки улеглось, она спросила себя, где же тот лук, из которого он выпускал стрелы. При главном охотнике за ведьмами не было свиты: ни солдат, ни слуг.
Готен вскочил. Абакус поспешил к нему и заключил в отеческие объятия.
- Мы у тебя в долгу, - сказал Готен, и это звучало очень искренне.
Абакус отмахнулся:
- Ведь мы друзья, не правда ли?
- Конечно, - отвечал Готен, хотя не далее как нынче днем он отрицал это.
- Тогда не будем более тратить слов по этому поводу.
- Но что привело тебя сюда, да еще в такой час? - спросил Готен.
- Я только ненамного опередил вас на дороге, - объяснил Абакус. - Ты не знал об этом?
Готен отрицательно покачал головой:
- Иначе я предложил бы тебе ехать вместе с нами.
- Какое совпадение, не правда ли? - Абакус улыбнулся, но в его улыбке и тоне было что-то неискреннее. - И какое счастье!
Деа показалось, что о ней забыли. Девочка тоже поднялась.
- А как вы узнали, что мы в опасности? - Черные птицы-стрелы все еще не выходили у нее из головы: острые клювы, сложенные крылья… Неужели это и вправду был только обман зрения?
Абакус высоко поднял бровь:
- Я уже раньше заприметил этих четверых. Они шли по дороге мне навстречу. Я едва успел скрыться в чаще. А немного позже услышал их голоса - и ваши.
Сказав это, он отвернулся от Деа и более не удостаивал ее своим вниманием, обращаясь только к Готену:
- Похоже, судьба хочет связать нас, мой друг. Я помню, что ты сказал во время нашего разговора в цитадели. И все же вновь спрашиваю тебя здесь и сейчас: не хочешь ли ты еще раз подумать над моим предложением? Нам очень нужен такой человек, как ты. И когда настанет время, ты мог бы поддержать меня.
Когда настанет время? Деа наморщила лоб. О чем говорит Абакус? И какое предложение он имеет в виду? Готен ничего не рассказывал ей.
- Нет, Абакус, - ответил ее отец, и было видно, что ему явно не по себе. - Я… еще не готов к этому.
- А когда ты будешь готов? - Абакус испытующе смотрел на него.
- Я не знаю, и это правда. Дай мне еще немного времени. Я должен все как следует обдумать.
- Ну что ж, это уже не такое решительное "нет", как в прошлый раз.
Готен кивнул:
- Ты спас жизнь мне и моей дочери.
- Я не хочу, чтобы это стало единственной причиной подумать над моим предложением.
- Нет. Есть и другие, ты же знаешь.
- Не испытывай мое терпение слишком долго, Готен.
Абакус повернулся и снова исчез в темноте. Чуть позже по ту сторону деревьев раздался звон подков лошади, быстро удалявшейся по дороге.
В ту ночь Деа так и не получила ответа на свои многочисленные вопросы да и в последующие дни тоже.
Готен молчал.
И раздумывал.
Ужас из северной страны
Хотя февраль уже близился к концу, снегопады вновь усилились. Земля промерзла настолько, что падавшие на нее снежинки больше не таяли, и конь с трудом тащил повозку по пушистым сугробам. Готен и Деа очень медленно продвигались вперед.
Однажды вечером они сидели в общем зале придорожного трактира, грелись у открытого камина, жевали жесткое мясо и обжигались горячим медовым напитком.
Целая компания угольщиков, одиноко живших в лесах и встречавшихся только по вечерам в трактире, оживленно беседовала о чем-то. Трактирщик, толстый мужчина в грязном кожаном фартуке, балансировал между столами, разнося деревянные кружки и кубки, перебрасывался словечками с некоторыми из гостей и время от времени бросал робкие взгляды на Готена. Он, конечно, не знал своего нового посетителя: путники слишком далеко уклонились от обычных маршрутов Готена. Тем не менее хозяин трактира чувствовал, что от незнакомца в темном облачении исходит нечто угрожающее. И тут Деа впервые поняла, что мрачная аура отца охватывает и ее: всюду люди смотрели на нее с недоверием и явной тревогой. От стола угольщиков до них доносились обрывки фраз:
- Они уничтожают все, что подвернется под клинки…
- Никто не может справиться с ними…
- У них на головах рога, а волосы растут даже из глаз и ртов…
- Я собственными ушами слышал, как они призывали на помощь черта…
- Они приносят в жертву людей, и особенно молодых девушек…
- А знаете ли вы, что они превращаются в демонов?.. Да, это правда - если у них начинает кипеть кровь, они становятся настоящими бестиями!
Только теперь Деа начала прислушиваться к разговору. Это была не просто болтовня за кружкой пива и вина. К ее удивлению, отец оставался невозмутимым и не отрывался от еды.
- Ты слышал это? - шепнула она ему.
- А?
- Слышал ли ты, что рассказывают эти люди?
Он кивнул:
- Ага.
- Ну и?..
- Что "и"?
- Разве тебя это не интересует, о великий гонитель ведьм?
Он отстранению посмотрел на нее:
- Сейчас я ужинаю.
- Это я вижу. - Деа не собиралась сдаваться. - Но ведь эти люди говорят о демонах! О человеческих жертвоприношениях! О служителях черта! Тебя это совсем не волнует?
- Не в данный момент. - Он положил в рот очередной кусок мяса и начал без всякого удовольствия пережевывать его.
- Что с тобой стряслось?
- Я голоден и пытаюсь кое-что предпринять против этого.
Равнодушие отца вывело девочку из себя. С ним что-то происходит, но что? Таким она его еще не видела.
Она с негодованием отодвинула свой табурет и встала.
- Если ты не хочешь заниматься демонами, - сказала Деа с отчаянной решимостью, - то займусь я.
Готен вздохнул и закатил глаза.
- Они болтают всякую чепуху. Мне это знакомо, поверь.
- Ах, вот как? А что, если они правы?
- Все равно у нас нет времени возиться с подобной ерундой.
- Но это же твоя дурацкая обязанность! - Она говорила так громко, что трактирщик удивленно уставился на нее.
- Деа, пожалуйста! У нас есть более серьезные дела. Нечто… большее!
- Да? И что же это такое? Я уже много дней прошу тебя рассказать мне о твоих планах. Но ты ничего не говоришь. Ни словечка! Проклятие, я же не твоя лошадь, я - твоя дочь! Иногда я размышляю о тебе, о твоем поведении. И от этих мыслей становится не слишком весело.
Кажется, впервые за весь вечер Готен действительно ее услышал.
- Что ты хочешь сказать?
- Ах, не обращай внимания! - Она вскочила, пылая от возмущения, поправила свою длинную фуфайку и твердым шагом направилась через весь зал к столу, за которым сидели угольщики.
Мужчин окутывала жуткая смесь запахов пота и сапог, которые все они сняли под столом и выставили для просушки. Но даже это не отпугнуло Деа. Она чувствовала: настало время что-то доказать Готену. Показать, что за время, проведенное с ним, она повзрослела. Что она уже достаточно выросла и сама может схватиться с ведьмами и демонами. Разве события в городе не доказали, что она обладает особым талантом? Именно она разоблачила демона, разглядев его под маской проповедника. Пусть кто-нибудь еще попробует сделать то же самое!
- Приветствую вас, - громко сказала Деа, протиснувшись между двумя угольщиками и придвинув к себе табуретку.
Шестеро мужчин мгновенно умолкли. Они глядели друг на друга, будто спрашивая, что понадобилось здесь этой хорошенькой малютке.
- Тебе нужна наша помощь? - спросил один из них, который был моложе других, бросив через плечо Деа подозрительный взгляд на Готена.
- Я услышала ваш разговор, и мне стало любопытно, - простодушно объяснила девочка. Если угольщики сочтут ее всего-навсего глупенькой малышкой, ей это только на руку.
Те пошептались, с ухмылкой поглядев друг на друга. Деа опасалась, что они разозлятся на нее из-за подслушанного разговора, но опасения были напрасными.
- Путешествуешь через леса, не так ли? - спросил один из угольщиков.
Деа кивнула:
- Да. И в них довольно жутко, надо признать.
Самый молодой с гордостью заявил:
- Мы живем в лесах. Каждый сам по себе, совсем один. И я тебе так скажу: в них чертовски жутко… Но мы к этому привыкли.
Деа с заговорщицкой миной подалась вперед.
- А как насчет демонов? - спросила она шепотом.
- Это не для детских ушей, - отрезал один из угольщиков. - Маленьким девочкам нечего слушать такие разговоры.
- Они разрезают девочек, таких, как ты, сверху донизу, и то, что от них остается, приносят в жертву своим богам.
- Но откуда вы знаете, что это демоны, а не люди? - полюбопытствовала Деа.
- Они пришли с севера.
- Да, из далекой северной страны.
- Поговаривают, что они прискакали по морю на драконах.
- А сейчас поселились в наших лесах. Они убивают всех и вся, они грабят, поджигают и молятся своим злым божкам.
- Если в бою они отведают чужой крови, то меняют свой облик. Да-да, правда! Превращаются в бестий! Тут-то они и показывают свое настоящее лицо!