Девочка подошла к полулежащему Олафу. Рыцарь ощутил, как его рука сама приняла кубок, как поднесла к губам, и как он сделал глоток. По всему телу растеклось приятное тепло. Огонь, начавший гаснуть, разгорелся вновь.
-- Спасибо, -- поблагодарил он.
Девочка улыбнулась и скользнула назад, во мрак.
-- Тебе стало лучше? -- спросил старик.
-- Да, как-то легче, -- задумчиво ответил Олаф.
-- Так, куда ты должен идти?
-- Я должен найти, -- начал было Олаф, но тут же осекся.
-- Продолжай, -- улыбнулся старик, -- я люблю тайны.
И Олаф, сам не ведая почему, все рассказал старику. Все догадки, все опасения и надежды. Старик внимательно слушал, время от времени, подбрасывая маленькие аккуратные поленца в огонь. Когда Олаф закончил, то ощутил небывалую легкость.
-- Интересная история, -- старик отхлебнул вина, -- мне нравится твое упрямство, Олаф.
Рыцарь вздрогнул, он ведь не называл своего имени.
-- Ты знаешь трактир со смешным названием "Пегий хвост", что в Грюндорфе?
-- "Пегий хвост"? -- переспросил Олаф, -- я рассказывал про трактир в Доргхейме. "Пегий хвост" там.
-- Там, -- словно эхо отозвался старик, -- я же слышал, что он в Грюндорфе. Наверное, что-то опять напутал.
Произнося последнее слово, старик вновь улыбнулся, но глаза его были серьезны.
-- Тогда я повторю свой вопрос. Что ты здесь делаешь, путник?
-- Не знаю, -- честно ответил Олаф.
Старик кивнул и подбросил в костер еще дров. Огонь становился все ярче и ярче, а Олаф смотрел на пламя, как завороженный. Потом смотреть стало невыносимо больно, и рыцарь закрыл глаза.
***
-- Эй, -- Олафа трясли за плечи, -- проснись же ты!
Олаф отрыл глаза и ничего не увидел. В первый момент он подумал, что ослеп от яркого света, но тут его глаза стали различать очертания человека, склонившегося над ним.
-- Олаф, я же знаю, что вы живой, -- продолжал трясти тот.
-- Что случилось? -- спросил Олаф, еле ворочая языком.
-- Наконец-то! Я уже начал опасаться, что вы умерли. Как вы себя чувствуете?
-- Пока не знаю. Где мы?
-- Ах, это, -- усмехнулся голос, -- был большой взрыв и мы провалились под землю. Это какой-то старый тайный ход или лабиринт, я его почти не осматривал. Вы помните взрыв?
-- Да, -- вздохнул Олаф, пытаясь подняться. Крепкая рука ухватила его за плечо и рыцарь сел. -- Кроме нас, больше никого нет?
-- Никого, -- сказал голос, -- я и вас-то нашел почти случайно.
Олаф начинал приходить в себя. Он всматривался в темноту, желая понять, кто с ним говорит. Не Стефан, Мартин, Густав и уж, конечно, не Уоррет. Члены ордена обращались к нему не иначе, как брат Олаф. Может, это кто-то из солдат? Голос был определенно знаком.
-- Там, где мы упали, можно выбраться?
-- Нет. Все засыпано землей и камнями. Именно там я вас и нашел. Меня отбросило дальше, а вы лежали, засыпанный землей. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем я вас откопал. Но вторая часть хода должна куда-нибудь вести. Думал, приведу вас в чувство и пойдем вместе. Кстати, вы можете разжечь огонь? Я нашел тут пару корней, сгодятся как факел.
-- Использовать магию опасно, здесь могут быть вроменовские кристаллы.
-- А что это? -- спросил голос.
-- Это то, из-за чего мы здесь и оказались. Возле дома они были повсюду.
-- Идти в темноте опасно. Мне кажется, тут могут быть ловушки.
Олаф попробовал встать на ноги. Его сильно шатало, в глазах была пестрая рябь. Старый рыцарь оперся о стену, переводя дух. Стена была из обработанного камня. Тот, кто строил потайной ход, определенно не жалел денег на материалы. Возможно, он не поскупился и на установку ловушек.
-- Где ваши корни? -- спросил Олаф. Слова, по-прежнему, давались ему с трудом.
-- Здесь, -- рука протянула ему облепленные землей корни.
-- Они же совсем сырые!
-- Лучше, чем ничего. Хотя, можно намотать какую-нибудь тряпку.
Послышался треск разрываемой ткани.
-- Держите.
Олаф плотно обмотал корни толстой тканью. Перед его глазами пронесся странный сон, где он не мог использовать магию. После минутного колебания, старый рыцарь все же произнес заклинание, и тряпка вспыхнула. Огонь осветил узкий туннель, уходящий во мрак. Олаф посмотрел на солдата. Перед ним сидел Гроган. Его шея была перевязана розовым от крови платком.
-- Вы ранены? -- спросил Олаф.
-- Пустяки, -- отмахнулся капитан, -- когда мы полетели, ваш ножик немного поцарапал меня, но ничего страшного.
-- Я сожалею, -- искренне сказал Олаф, -- у меня не было выбора. Брат Густав должен был вытянуть к нам Уоррета, но видимо, немного ошибся.
-- Ничего, -- пожал плечами Гроган, -- вы действительно ухватили командора, и я уже видел, как тот болтал ногами, вися в воздухе. Неизвестно, что бы делал я, окажись в вашем положении. Вот, держите.
Капитан протянул Олафу кинжал.
-- Это как-никак ваш.
-- Но тогда вы будете безоружны, -- вымолвил Олаф, принимая клинок.
-- Ха, -- опять усмехнулся Гроган, -- у меня есть свой.
-- Кинжал?
-- Меч, -- поправил капитан, беря у Олафа факел, -- ладно, не будем напрасно терять время. Вы можете идти?
Силы постепенно возвращались к рыцарю. Олаф сделал несколько шагов, опираясь о стену. Затем попробовал идти самостоятельно, но его вновь начало клонить в бок и пришлось опять опереться о гладкую стену.
-- Да, крепко же вас, -- протянул Гроган, -- давайте помогу.
Он взял рыцаря под руку. Олафу оставалось только передвигать ногами.
-- Не слишком быстро? -- спросил капитан.
-- Нет, все хорошо, -- ответил Олаф, утирая пот, -- сейчас приду в норму.
Они шли молча, потом Олаф решил спросить.
-- Тот человек, что был с вами, сэр Мэтью, кто он?
-- Мэтью Спанглер, тайный инспектор самого герцога. Больше я про него ничего не знаю. Меня вызвал бургомистр и приказал сопроводить Спанглера в резиденцию ордена, после чего мы и отправились за вами. Тот еще молчун. Знаете же, иногда кожей чувствуешь, что не стоит беспокоить человека?
-- То есть, командор за вами не посылал? -- уточнил Олаф.
-- Можно и так сказать, -- согласился капитан, -- когда командор сказал, кого мы едем ловить, я сильно удивился. Но он уже тогда отправил за вами этих бледных.
-- Мрачных, -- поправил Олаф.
-- Да, мрачных. Ехать в дождь не лучшая затея, но против начальства не пойдешь. Бургомистр приказал оказывать помощь, и мы ее оказали.
-- Вы знали, что сэр Мэтью маг?
-- Видел. Это он остановил ваш вихрь. Да и перед самым взрывом. Вы видели пламя из пальца?
-- Значит, мне не показалось, -- прошептал Олаф.
Ни один маг, будь то рыцарь ордена, маг песка или же волхв Севера, не может управлять сразу двумя стихиями. В Великой библиотеке ордена есть упоминание только об одном человеке, способном повелевать всеми силами. Если, конечно, его можно считать человеком. Он начал свой путь много веков назад и история не сохранила его имени. Во всех трактатах и хрониках он упоминался, как Первый. В ранней юности, когда Олаф только начинал изучение традиций братства, его рассмешило такое напыщенное прозвище. Он всегда в шутку спрашивал, если есть первый, то где же второй и третий? Пока однажды, сам магистр не ответил на его вопрос. Тогда Верховным магистром был Бастлид, мрачный и нелюдимый, отличный от Гилкриста, как ночь ото дня. Услышав смех юного Олафа, он поманил мальчика к себе сухим, словно прутик, пальцем и сказал, что Вторым был основатель ордена Торгейн. Олаф тогда очень удивился. Ведь Торгейн жил почти пятьсот лет назад, а историям, которые он слышал про Первого, было не более трехсот лет. Магистр ему ответил, что Первый живет и поныне, только не хочет себя проявлять. Эти слова крепко засели в памяти Олафа и ему почему-то всегда казалось, что он встретит Первого. Вот и встретил.
-- Жаль беднягу, -- продолжал капитан, -- кем бы он ни был, все равно страшная смерть.
-- Ты видел, как он умер? -- оторвался от своих мыслей Олаф, -- его разорвало на куски?
Лучик надежды закрался в его душу.
-- Скажете тоже, -- усмехнулся капитан, -- я человек невпечатлительный и много чего повидал, но все же. Я очень рад, что отвел глаза во время взрыва.
-- Отвели глаза?
-- Да, ваш ножик начал грозить моему горлу скорой расправой. Пришлось принимать меры. Смотрите, развилка! Уверен, что в одном из них ловушка.
Перед ними туннель разделялся на два хода. Левый выглядел старым и пыльным, а правый же, наоборот. Будто в нем, всего час назад, кто-то основательно убрался.
-- Левый, -- одновременно сказали Олаф и капитан.
Они пошли по заросшему паутиной туннелю.
-- Почему вы без кирасы? -- спросил Олаф.
-- Помялась при полете, зато спасла от пары крепких камней. Кстати, потом еще из нее вышел замечательный совок. Я до сих пор бы откапывал вас, если бы не она. Надо же было додуматься, надеть парадные доспехи, -- вздохнул он, -- хотя, из плаща получился отличный факел.
Они медленно брели по каменному туннелю. Несколько раз останавливались, чтобы передохнуть и сделать новый факел. Когда от красного плаща, окаймленного золотой нитью, остался жалкий лоскут, капитан спросил:
-- Как думаете, может, нам нужно было выбрать правый ход?
-- Что сделано, то сделано, -- сказал Олаф, переводя дух, -- возвращаться обратно нет смысла. Сейчас, наверное, уже ночь?
-- Не думаю, -- усмехнулся капитан, -- там, где нет солнца, трудно судить о времени, но пока мы приходили в себя, прошло часов семь и уже идем часов пять или шесть. Скорее всего, сейчас раннее утро. Пить не хотите?
-- Пить? -- удивился Олаф.
-- Держите, -- Гроган протянул небольшую флягу, -- к сожалению, это всего лишь вода.
-- Лучший из напитков, -- сказал Олаф, отрываясь от фляги, -- в пустыне многие отдали бы самое дорогое, ради одного маленького глотка.
-- Я слышал от Уоррета, что вы много лет провели в песчаных землях. Меня всегда интересовало, правда ли там нет ничего, кроме песка и зноя?
-- Неправда. Большая пустыня протянулась полосой, разграничивая наши владения. Большинство стычек происходило именно в песках, оттого и пошло название песчаники. Сами песчаники называют себя Моарин, что на их языке означает люди Древа. Возможно, мы для них такие же песчаники. Как-то раз моему отряду довелось пройти через пустыню и я увидел лес. Поистине, удивительное зрелище. Он рос ярусами. Сначала мы думали, что это гора и все деревья равны, но чем глубже мы заходили в лес, тем больше они становились. Пять, десять, двадцать обхватов -- такова была толщина стволов. Но долго мы там не пробыли. Нас обнаружили и пришлось отступить.
Последние слова Олаф договорил с трудом.
-- Может, устроим привал? -- спросил Гроган.
-- Не возражаю, -- согласился Олаф, -- можешь потушить свой факел.
Олаф щелкнул пальцами и возле них вырос бледно-алый шар. Туннель озарился призрачным светом.
-- А как же кристаллы? -- спросил капитан.
-- Уже бы сработали, окажись они где-нибудь рядом, -- пожал плечами Олаф.
Отдыхали несколько часов. Потом шли, шли и шли, а впереди катился все тот же бледно-алый шар, освещая им путь. Никакого другого света не было. Олаф уже начал думать, что они попали в зачарованный лабиринт, из которого нет выхода. Чтобы отогнать мрачные мысли, они много разговаривали. Олаф рассказывал о походных буднях рыцарей, о сражениях и нравах песчаников, но постепенно все разговоры свелись к смешным историям. Гроган знал много азартных игр и секретов благополучного выигрыша, как он это называл. Вода во фляге подошла к концу. По самым скромным подсчетам, они шли уже несколько дней. Изголодавшие, они по очереди рассказывали о самых редких, дорогих и просто вкусных и любимых блюдах.
-- Как-то раз, -- проговорил Олаф, -- поймали повара песчаников. Он все норовил откусить себе язык, чтобы не выдавать врагам секретов родной кухни. Но его допросили и, -- Олаф сглотнул подступившую слюну, -- все тщательно записали в журнал.
Олаф замолчал.
-- Что же они ели? -- спросил Гроган.
-- Свет, -- только и вымолвил Олаф.
-- Свет? -- удивился капитан, -- Олаф, я понимаю, что ты очень устал, -- к тому времени они уже перешли на ты, -- но как можно есть свет?
-- Нет, -- выдохнул Олаф, -- впереди свет.
-- Где? -- капитан прищурился, но ничего так и не увидел.
-- Вот, -- Олаф указал на свой шар, -- он начал менять цвет. Смотри, уже почти совсем белый.
-- Догорает что ли?
-- Да нет же! -- махнул рукой Олаф, едва не потеряв равновесие, -- это значит, что впереди свет, впереди выход!
Они побежали, если это можно назвать бегом. Впереди, всегда на одинаковом отдалении от них, катящийся белоснежный шар засветился еще ярче и исчез. Вдалеке белел другой, настоящий свет. Спотыкаясь, путники из последних сил добрались до него. Это оказалось маленькое окошко в большой железной двери. Они навалились на нее всем телом, желая скорее выбраться наружу. Медленно, с душераздирающим скрипом, дверь подалась. Они стояли на вершине горы, а прямо перед ними открывался живописный вид на город, окруженный вековыми соснами.
-- Это же... -- тяжело дыша, проговорил Олаф.
-- Грюндорф! -- удивленно воскликнул Гроган. В отличие от Олафа, в нем все еще остались силы для эмоций. -- Но как? До него же идти больше недели!
Глава 14
В комнате Ингрид старый слуга зажег пару свечей. Клод бережно положил спящую девушку на кровать, непроизвольно поправляя складки ее платья. Сейчас она напоминала ему сказочную принцессу из заколдованной башни, такую беззащитную и такую несчастную. Ее губы внезапно искривились в усмешке.
-- Ты спрашиваешь меня, что такое розги, щенок? -- сонно пробормотала она.
Сказочный замок, вместе с образом плененной принцессы, тут же рассыпался в мелкую пыль, от которой у Клода вновь засвербело в носу.
-- Том, -- устало позвал он, -- зачем ты все время ей подливал? Она же едва ли не полбочонка выпила!
-- Ты и сам понимаешь, -- проскрипел где-то у самого уха голос старика, -- я простой слуга и моя задача следить, чтобы господский кубок не пустел.
-- Так и следил бы за своим господином!
-- Но таков этикет, -- прошептал старик.
Клод нахмурился. Перед ужином он и сам говорил об этикете, наливая Ингрид крепкого вина.
-- В прежние времена, -- задумчиво проговорил Том, -- молодые девушки любили хорошие вина, но теперь нравы совсем изменились и сейчас они не пьют ничего, кроме клюквенного сиропа, от которого сплошные колики в животе. Ты должен гордиться своей госпожой!
"Чем тут гордиться!" -- раздраженно подумал Клод и бросил косой взгляд на слугу. В отблесках пламени свечей Том выглядел еще более сухим и сморщенным, нежели накануне, и лишь в черных глазах старика искрился огонь жизни.
-- Сегодня выдался веселый денек, -- проговорил старик, направляясь к выходу.
-- Да, -- поспешно согласился Клод, -- вряд ли я завтра проснусь с первыми петухами.
-- У нас и нет петухов, -- пожал плечами слуга, -- они слишком шумные.
За своей спиной Клод услышал шепот.
-- Клод, подожди, -- тихо позвал Алан.
-- Странно, -- задумчиво сказал старик, остановившись в дверях, -- ты сейчас не слышал никакого писка?
-- Писка? -- притворно удивился Клод, -- вроде нет. Наверно, это какой-нибудь мышонок.
-- Как неудобно! В Эверсфилде раньше никогда не водилось мышей. Нужно будет проверить оберег.
Клод не стал уточнять, какой оберег решил проверить старик. Понимающе кивая, он закрыл дверь. Оказавшись у себя, Клод не торопился прощаться со старым слугой. Порывшись в сумке, он достал, казалось бы, бездонный бурдюк Джорджа. Старик поначалу отказывался, но потом откуда-то достал две пыльные кружки. Небрежено обтерев рукавом их глиняные бока, Том с улыбкой наблюдал, как льется темное благоухающее вино.
-- За былое! -- сказал Клод, поднимая свою кружку высоко над головой.
-- За доброе прошлое! -- поддержал Том.
Бурдюк опустел почти сразу, но старый слуга, вздыхая и кашляя, извлек из недр комнаты небольшой бочонок. Горестно поставив его возле ног приятеля, Том утер пот со лба и сипло рассмеялся.
-- Тут много чего припрятано, -- доверительно проговорил он.
Клод не знал, сколько прошло времени, но когда бочонок опустел примерно на четверть, старик икнул и с храпом повалился на кровать. Повар не стал тревожить старого слугу. Несмотря на выпитое, его голова оставалась ясной и совсем не хотелось спать, а раз уж кровать оказалась занята, Клод решил немного поболтать с мальчишкой. Отворив смежную дверь, повар прошел в покои девушки. Когда он закрывал дверь, пламя свечей колыхнулось, населив комнату замысловато пляшущими тенями.
-- Алан, это я, -- прошептал Клод.
-- Я не мышонок! -- обиженно воскликнул маг.
--Мышонок? -- удивленно переспросил Клод, не сразу поняв, что имеет ввиду парень. -- Ах, ты про это! Сам виноват, что старина Том услышал тебя. Ты же не хочешь, чтобы он узнал про нашу тайну?
-- Нет, -- сухо ответил тот.
-- Устроил же ты сегодня, -- проговорил Клод, усаживаясь на пол возле кровати, -- хорошо, что старый барон плохо слышит, иначе выгнал бы нас взашей, да еще пустил бы вдогонку парочку зажженных стрел.
-- Он рассказывал о герцоге, -- смущенно ответил Алан, -- я никогда не слышал таких подробностей.
-- Помешались вы все на нем что ли?
-- Почему помешались? Эдмунд -- это легенда, ведь он живет уже более двух сотен лет и не стареет! Я мечтал увидеть его...
-- И поговорить с ним... -- продолжил Клод.
-- Верно, -- удивленно проговорил Алан, -- как ты догадался?
-- Я слышу подобное, едва ли не каждый день.
-- От кого? -- еще больше удивился молодой маг.
-- От нее, -- угрюмо отозвался Клод. -- Только и делает, что рассказывает, какой хороший герцог, хоть сама ни разу его не видела. Говорит, что мне не понять. Еще бы. Ему же двести лет -- о чем с ним можно толковать?
-- Расспросить о былом, к примеру. Разве не интересно узнать, какие раньше были люди? Ведь он сразил демонов. Он герой.
-- Герой, -- повторил Клод. -- Может, сейчас твой герой выглядит, как старый мухомор? Может, он вовсе разучился говорить, а только и делает, что спит в склепе своей ненаглядной жены?