Ну что ж, чем не повод проявить свое "благородство"? Когда я к ним подошел, мужики уже повалили девку на стол и не могли поделить меж собой, кто же будет первым. Мое появление встретили настороженно-насмешливо:
– Че надо? В очередь вставай, если сладкого захотелось!
– Я без очереди, она и так моя.
– Не понял… – начал было старший.
Но я не стал рассусоливать и коротко стукнул кулаком по столу:
– Она моя и пойдет со мной!
Удар получился удачным, по краю тарелки с похлебкой, стоявшей на столе. Тарелка, кувыркаясь, полетела в голову старшего, тот ее рефлекторно отбил, но от брызг закрыться не сумел. Пока он пытался протереть глаза, я врезал одному из мужиков ребром ладони по горлу, второму локтем в солнечное сплетение, затем вырубил ударом по шее. Старший начал было замахиваться, но ему я без всяких изысков просто врезал сапогом в челюсть. Тот приложился к стене и разговаривать больше не пытался.
Я огляделся, но редкие посетители старательно отводили глаза и делали вид, что ничего особенного не происходит. Я схватил девушку за руку:
– Пошли!
Та попыталась сопротивляться, но как-то неуверенно. Когда поднялись в комнату, толкнул ее в сторону кровати:
– Раздевайся! Если хочешь.
Сам тоже стал раздеваться, старательно пугая ее похотливым взглядом. Девушка забилась в угол, глядя на меня со страхом. Если нас сейчас снимают, то кадры получатся очень даже удачные: маньяк-насильник издевается над беззащитной женщиной. Оставшись в одних штанах, задул плошку и улегся на кровать. Девушка сжалась в комочек, а когда я наклонился к ее уху, торопливо зашептала:
– Не надо, прошу вас, не надо!
Я притянул ее к себе и прошипел:
– Заткнись! Массаж делать умеешь?
Наверное, прошло не меньше минуты напряженной тишины. Потом дрожащий голос тоже шепотом спросил:
– А что это?
– Размять мышцы. Погладить, немного помять, растереть. Потом ногтями осторожно поцарапать спину.
На этот раз голос стал удивленным:
– А ногтями зачем?
– Мне – приятно, тебе – нетрудно. А завтра можно будет с чистой совестью сказать, что мы хорошо провели время, и ты в порывах страсти даже исцарапала мне спину.
Я перевернулся на живот:
– Приступай!
Девушка долго молчала, потом несмело коснулась теплыми мягкими ладошками моей спины. Сначала движения были очень осторожными. Мне даже показалось, что ее пальчики испуганно замирают на шрамах, которых у меня оказалось даже слишком много. Постепенно она осмелела, в движениях появилась сила, даже некая ласка, и я поплыл от удовольствия. А уж когда она стала осторожно царапать меня своими коготками, весь покрылся мурашками и даже застонал от наслаждения (стыдно признаваться, люблю я это дело до крайности). Но девушка вдруг замерла:
– Господин, вам хорошо?
– Очень.
– И вам этого достаточно?
Я насторожился:
– Больше я ничего от тебя не требую.
Девушка долго молчала, затем сказала чуть слышно:
– Господин, мне стыдно, что я так плохо о вас подумала. Вы позволите, чтобы я царапала вам спину, лежа под вами?
Сначала я не понял смысл фразы. Затем стало… неловко. Отказать или принять такое предложение? Но может, у меня такое будет в последний раз?
– Это твой выбор.
Послышался шорох платья, и девушка скользнула в постель уже без одежды. Были еще какие-то сомнения, но стоило ей прижаться ко мне, и последние остатки благоразумия покинули меня. В конце концов, подлец я или кто? У других бандитов отобрал, силком толкнул в постель. Пусть и продолжение будет соответствующим. Лишь бы эти сволочи-киношники не додумались использовать инфракрасную съемку…
Проснулся я только к обеду. Долго потягивался, нежился. А когда спустился вниз, наткнулся на взгляд трактирщика. Непонятный взгляд.
– Спасибо вам, господин, что не обидели Теру. Я ее видел утром, она была очень довольная.
Я спесиво вздернул подбородок:
– А чего ей быть недовольной? Я ей денег дал.
Про деньги разговора, разумеется, не было, но должен же я поддерживать образ крутого и подлого бандита, меряющего любые отношения только деньгами! Трактирщик хитро улыбнулся:
– Наверное, очень много дали, если судить по ее сияющему лицу.
Чувствуя, что начинаю краснеть, рыкнул на мужика:
– Поговори еще! Язык враз укорочу!
Тот понятливо кивнул, занялся своими делами, но я еще несколько раз замечал его усмешку. Похоже, мой грозный вид его нисколечко не обманул и он прекрасно все понял, а это непорядок. Не, надо срочно браться за свой образ злого и жестокого, а то окружающие так и будут смеяться за моей спиной!
Делать было нечего, сидеть в четырех стенах бессмысленно, и я решил прогуляться по деревне. Но уже через час откровенно разочаровался. Деревня везде деревня. Дома деревянные, рубленые, но все разные. Были и двухэтажные хоромы, были и развалюхи. Но основная масса – самые обычные середнячки типа наших пятистенок. Большие огороды, плетни, специфический запах навоза. Людей почти не видно. Оно и понятно – время рабочее, мужики в поле, женщины заняты домашними делами. Гулять просто так никто не будет. Но несколько раз я заметил очень пристальные взгляды, которыми меня провожали из окошек. Старательно обходя центр деревни, чтобы даже случайно не встретиться с Вероной, я прогулялся по нескольким улочкам, а потом, заскучав, решил поискать местную речку или пруд и искупаться. Вышел на окраину, уже заметил блеск воды, но тут услышал характерный звон ударов молотка по металлу, и ноги сами повернули на звуки.
Ни кузня, ни сам кузнец не соответствовали тому образу, который был у меня в голове. Кузня – закопченная избушка, больше похожая на сарай. Кузнец был крепок, как любой мужик, работающий физически на свежем воздухе. Никакой бочкообразной груди, бугрящихся мышц. Кожаный передник с подпалинами, серая рубаха с пятнами пота. Никакой эпичности, только привычная работа. Кузнец заметил меня сразу, как только я подошел к дверному проему, но продолжал возиться с какой-то железякой. И только бросив ее в ведерко с водой, соизволил выйти на свежий воздух.
– Че надо? – Голос был спокойный, уверенный.
Меня немного покоробило, хотя формально он мне не грубил. Стараясь не заводиться, я постарался настроиться на разговор. Пока смотрел на его работу, в голове появилось несколько идей. Раз уж я решил избавиться от "героического" оружия, то меч и кольчугу можно спихнуть кузнецу. Но и остаться совсем без ничего тоже не хотелось – мало ли кого еще встречу на местных дорогах. Вот если придумать нечто внешне неприметное, но очень опасное в бою…
– Несколько железяк выковать надо.
– Что именно?
Я присел и щепочкой нарисовал прямо в пыли квадратик со стороной примерно в десять сантиметров.
– Нужно сделать из листового железа толщиной примерно… – Я замялся, не зная, как правильно указать толщину в пять миллиметров. Потом заметил еще одну щепочку подходящей толщины: – …примерно как эта щепка. На гранях сделать одностороннюю заточку. Нужно шесть таких квадратов.
Кузнец несколько раз перевел взгляд с меня на рисунок, потом на щепочку, затем снова на меня.
– Зачем?
– Хочу сделать себе защиту на куртку.
– Значит, нужны дырки для крепления? А зачем заточка?
– Дырки не нужны. А заточка нужна, чтобы сделать их съемными. Из тонкого железа надо сделать квадраты чуть большего размера, края загнуть – я изобразил на пальцах, – получится как легкие открытые ножны. Вот их надо будет пришить к куртке.
Кузнец задумчиво разглядывал меня:
– Шесть заточек на груди и животе? Мудрено как-то. Может…
Я не стал слушать дальше:
– Я так хочу.
Кузнец хмыкнул:
– Будешь платить – сделаю. Каждый сходит с ума по-своему.
Я согласно кивнул.
– Еще нужно сделать вот такую штуку. – Я снова стал рисовать в пыли. – Четыре кольца с шипами, соединенные общей рукояткой.
Кузнец среагировал сразу:
– Головолом, что ли?
– В моих землях это называют кастетом.
– И это можно.
– Следующее. Есть у вас здесь дерево с очень твердой древесиной?
– Как не быть, – хмыкнул мужик.
– Нужно сделать так. – Я снова принялся рисовать в пыли. – Делается два восьмигранника, немного сужающихся к одному краю. Длина вот такая, – я показал на себе от локтя до запястья, – на тонких концах надеваются железные колпачки, фиксируются заклепками для надежности. Колпачки соединяются цепочкой в палец толщиной и длиной с мою ладонь. – Я снова показал на себе. – Нужно два комплекта.
На этот раз кузнец озадачился. Долго рассматривал рисунок, даже веревочкой измерил мои руки.
– И что же это будет?
Я усмехнулся:
– Если получится – увидишь. Следующее… – Я снял со стенки приглянувшуюся веревку, примерил на поясе и отрезал нужный кусок. – Нужно сделать два лезвия примерно с мою ладонь и вплести их в концы веревки, чтобы в обычное время их не было видно, а при ударе они легко освобождались.
– А это зачем?
– Ну… Все время на виду, все время под рукой.
– Может, проще обычный нож?
– И его надо сделать, – согласился я. – Хорошая сталь есть?
– Чего?
– Ну очень хорошее оружейное железо.
– Есть, но совсем немного. – Кузнец порылся в своих запасах и показал узкую полоску синеватого металла. – Достался по случаю, но все никак не могу придумать, куда его приспособить. На нож мало, для шила слишком жирно.
В голове у меня неожиданно что-то щелкнуло:
– Нужно еще пять полосок такого же размера, пусть и похуже.
Кузнец порылся в запасах, но подходящее железо нашел.
– И что дальше?
– Эти прутки надо нагреть и перекрутить каждый пятнадцать раз.
– Зачем? – снова не понял кузнец.
– Мне так надо, – не стал вдаваться я в подробности. – Потом все это складывается так, чтобы хорошее железо было с краю, и вся эта сборка проковывается, пока не получится лезвие. Тут ты лучше меня знаешь, что делать.
Кузнец долго молчал, разглядывая прутки и что-то прикидывая.
– Можно попробовать. А размер, форма?
Я немного растерялся – для меня раньше нож был просто нож. Что я, собственно, от него хочу? Колоть, резать, рубить? Может, можно сделать нечто усредненное? Я неуверенно начал рисовать. Сначала получилась обычная финка, но она мне не понравилась. Я немного подправил, и постепенно вырисовалось нечто странное. Конец клинка расширился, а внутренняя часть немного изогнулась. Получилось нечто напоминающее непальский нож "Кукри" (как я его помню). Или даже нож спецподразделений "Каратель".
Кузнец внимательно следил за моим художеством.
– Именно такая форма?
– Да, хочу такой. Заточка нижней кромки режущая, верхней – рубящая. Рукоятку и гарду сделаешь на свой вкус. Еще мне нужен посох из твердого дерева. Низ и верх окованы железом. А еще…
– Рассчитываться чем будешь? – с усмешкой перебил меня мужик.
– Есть меч и кольчуга. Возьмешь?
– Приноси. Посмотрим, а потом и поговорим, – снова усмехнулся кузнец.
Чуть ли не бегом я быстренько смотался на постоялый двор и притащил свое единственное богатство. Кузнец долго рассматривал кольчугу, меч, чуть ли не на зуб пробовал. Потом вдруг отложил их в сторону и остро глянул на меня:
– Хороший меч, и кровушки он попил немало. После последнего дела его даже не чистили. Уж не тот ли ты боец, что банду Данаора окоротил?
Я неопределенно пожал плечами. Хвалиться особо было нечем.
– Зачем же ты его продаешь?
Я снова пожал плечами:
– Не хочу больше кровь лить.
Кузнец вдруг развеселился:
– Так вот зачем все это надо! Чтоб, значит, не мечом рубить, а тихонечко веревочкой махнул – никто и понять ничего не успеет… – Он засмеялся. – То-то у нас слухи поползли про неведомого героя, что веревочкой с камушком и обычными палочками с целой бандой справился. Как остальным-то пользоваться – покажешь?
Я тоже улыбнулся:
– Ты сначала сделай.
– Заходи завтра после обеда, все будет готово.
Искупаться мне не удалось – пруд оказался маленьким, берега илистыми, а в самом удобном месте плескалась большая компания мальчишек. С завистью поглядев на их плюханье, направился в ближайший лесок – посижу в тенечке, а вечером попробую все-таки искупаться.
Усевшись у дерева так, чтобы деревня и окрестности были видны достаточно хорошо, постепенно расслабился и закрыл глаза. Тихо, тепло, легкий ветерок… Я уже начал задремывать, как вдруг услышал сбоку шорох. Осторожно скосил глаза и увидел Теру, внимательно смотревшую на меня. При дневном свете она выглядела гораздо лучше, чем вчера вечером. Чистенькая, с длинными светлыми волосами, в нарядном платье. Правильное лицо, синие глаза и пухленькие губки. Чем-то напоминает прибалтийку. Смотреть было приятно, но я дал себе зарок друзей не заводить. Пришлось грубить сразу:
– Чего надо?
Девушка вздрогнула.
– Соскучилась, увидеться захотелось. Можно я рядышком посижу?
– Садись, места не куплены.
Тера осторожно приблизилась и уселась рядом со мной, аккуратно поджав ноги. Я постарался снова закрыть глаза, но внимательный взгляд Теры меня беспокоил.
– Жениться я не обещал!
Тера чуть улыбнулась.
– Не обещал, – согласилась она.
– И вообще, рядом со мной, в лесу… Могут подумать что угодно.
Тера улыбнулась еще шире:
– После ночи на постоялом дворе – куда уж больше.
Я немного забеспокоился:
– У тебя будут неприятности? Что в деревне-то говорят? – То, что неприятности должны быть в первую очередь у меня, в голову почему-то не пришло.
– Да разное. А девчонки завидуют.
– Чему? – не понял я.
– Так ведь не каждый день благородный воин приглашает простую девушку в свою постель. Да еще такой ласковый и умелый.
Я невольно заерзал:
– Не такой уж и благородный. И не так уж и приглашал. Наверное, и замуж теперь никто не возьмет.
– Почему? – удивилась Тера.
– Ну как же – я ведь был у тебя первым. – Пусть запоздало, но я уже начал раскаиваться в своем поступке.
Тера с улыбкой перебралась поближе ко мне и прижалась плечиком. Теперь я не стал ругаться.
– Глупенький. Если на деревенскую девушку обратил внимание господин, значит, она очень хорошенькая. А если еще и родит, да еще и мальчика, то это для нее вообще лучше всякого приданого.
– Почему?! – опешил я.
– Потому что сразу ясно, что она не "пустая" и может нарожать еще много детей. А первенцем-мальчиком любой муж гордиться будет.
– Почему?! – еще больше растерялся я. – Ведь сын будет от меня?
– Семя твое, но растить и воспитывать ведь будет муж. И для сада берут семена от лучших деревьев, но вот когда дерево вырастет, гордиться им будет новый хозяин. – Она мечтательно прикрыла глаза. – И будет у меня сын большой и красивый, умный и смелый. Совсем как ты.
Я невольно покраснел:
– Ты ведь меня совсем не знаешь. И еще неизвестно, что у нас получилось.
Тера окинула меня откровенно собственническим взглядом и чуть улыбнулась:
– А мы еще несколько раз попробуем, чтобы наверняка…
Чувствуя некоторый дискомфорт от такого неожиданного предложения, я попытался отвертеться:
– Здесь не совсем удобно – люди могут пройти. Да и грязный я, несколько дней не мылся, не брился.
– Ничего. – Тера плавно потянула завязку на своем платье. – Зато я чистенькая…
Мой взгляд невольно скользнул по открывшемуся богатству. Тера еще ближе подвинулась ко мне, я почувствовал тонкий аромат молодой здоровой женщины, и вся моя решимость вести уединенный здоровый образ жизни сразу рухнула. Уже судорожно стягивая с себя рубаху, дал себе новый зарок: "Только сегодня и только с Терой, а больше – ни-ни". Но об этом я подумаю позже…
В очередной раз исполнив свой приятный долг, я распластался на земле и попытался немного успокоить дыхание. Тера не была красавицей в смысле 90–60–90, но все в ней было настолько к месту и в такой приятной пропорции, что заводился я моментально. И если не случится ничего сверхординарного, то есть шанс побить свой прежний рекорд по количеству и продолжительности в течение одного дня. Вот только немного отдохну, а потом мы еще попробуем… Я снова ощутил поднимающуюся внутри волну желания.
Тера пришла в себя первой. Долго смотрела на меня с непонятной улыбкой. Потом облокотилась на руку и ласково вытерла пот у меня со лба. Хотела что-то сказать, но вдруг ее взгляд переместился куда-то мне на спину. На всякий случай я бросил взгляд по сторонам – мало ли кто приперся, – но вокруг было тихо. Снова повернулся к Тере, но она меня уже не видела. Вернее, все ее внимание было обращено на мою спину. Наклонившись, она стала осторожно водить пальчиком по коже, выводя какие-то плавные линии.
– И что ты там нашла интересного?
– У тебя на спине большой рисунок. Он непонятный, меняет цвет, яркость и как будто живет своей жизнью.
– И что там нарисовано?
– Пока не пойму – он прячется от меня. Но явно какой-то зверь.
Ладно, хоть не инвентарный номер, мелькнуло у меня в голове. А то ведь эти сволочи из съемочной группы могли и его нарисовать, чтобы я случайно не потерялся.
Тера неожиданно спросила:
– Тебе спать хочется?
– Стыдно признаться, но хочется. Может, я полчасика посплю, пока ты там картинки смотришь?
– Нет, лучше попробуй напрячь мышцы и разозлиться.
– Зачем и на кого? – Я невольно зевнул.
– Представь, что за тобой пришли твои враги и смотрят на нас вон из-за того дерева!
Она еще не успела закончить, а я уже стоял, сжимая в ярости кулаки. Ну все, поймаю гадов и убью голыми руками! Ладно, если только убийства и разговоры снимали, но если они и за моими любовными подвигами подглядывали… Убью!
Сзади послышался сдавленный стон. Я резко повернулся, но вокруг никого не было. Только Тера почему-то закрыла рот рукой, стараясь не закричать.
– Что еще?!
– Золотой дракон!
– Что "дракон"?!
– У вас на спине, господин!
Я невольно похлопал себя по спине и почесался, но со спиной вроде все было в порядке.
– Ты можешь толком объяснить?
– У вас на спине татуировка золотого дракона!
– Да хоть черта лысого! – сплюнул я. – Чего орать-то? – Но потом до меня дошел смысл сказанного Терой. – Это плохо или хорошо?
– Так не бывает.
– Раз есть, значит, бывает.
Хотелось обругать Теру за непонятную панику, но она и так выглядела растерянной и ошеломленной. Опустившись перед ней на колени, я отвел рассыпавшиеся волосы с ее лица:
– Ну что еще случилось?
Стараясь не смотреть мне в лицо, она почти прошептала:
– Господин позволит мне еще раз принадлежать ему?
Шутка получалась какая-то странная. Ласково повалив ее на землю, я прошептал ей на ушко:
– С превеликим удовольствием.