Приказ остановиться на ночлег прозвучал где-то через звон. До руин, по моим прикидкам, идти еще около трех звонов. До леса – чуть меньше, но ненамного. Посмотрел на небо – вечер уже близко. Аккурат, до темноты дошли бы до тех руин. Права все-таки Нарив. Учитывая, что основная масса оживших мертвецов, пусть и неопасных в своем большинстве, полезла на нас из замеченных в лесу строений... Кто знает, какая еще пакость может водиться в тех развалинах. Лучше не лезть туда на ночь глядя.
Разбивая лагерь, мы столкнулись с одной очень серьезной проблемой. Судя по всему, провести эту ночь нам придется в темноте. Вокруг – ни одного дерева или даже жалкого кустика. Одна трава. Да, позади нас, неподалеку, стоит темной стеной лес. Но... Даже Ламил не приказал никому вернуться и набрать дров для костра. А если бы приказал – не знаю, выполнил бы хоть кто-то такой приказ. Лично я, скорее всего, отказался бы – лучше всю жизнь сортиры закапывать, чем вернуться в сгущающихся сумерках в тот лес с его ходячими скелетами и атмосферой ужаса.
– Вы дежурите в первую смену, – объявил нам десятник, – до половины первой ночной стражи. Дальше вас сменит десяток Жорена.
– Повезло. – шепнул Крамм. – Первая смена – не придется сон разрывать...
– Какое там 'повезло'! – так же тихо ответил ему Дони. – Я уже не помню когда последний раз спал нормально!
– 'Нормально' – это на подушках и с бабой под боком? – съехидничал Молин.
– Если так, то ты, сопляк, 'нормально' вообще никогда не спал небось? – не остался в долгу Дони.
– Тихо вы! – шепнул Баин. – Десятник идет!
Привлеченный перешептываниями, Ламил подошел к нашему концу строя.
– Сплетничаем, девочки? – поинтересовался он. – Обсуждаете, у кого девка помягче будет? Так давайте, я попробую каждую – сразу ваш спор разрешу.
Кто-то заржал с другой стороны строя, а мы стоим молча – едим глазами десятника.
– На всякий случай, если вы так увлеклись своими разговорами, что не услышали того, что я только что говорил, – Ламил на мгновение умолк и обвел нас взглядом, – я специально для вас, недоумки, повторяю: если хоть у кого-то из вас я увижу закрытые глаза – даже если вы просто моргнете в этот момент! – я повырываю их лично и сварю себе из них неплохой супец! Повторить еще раз, или до ваших задниц, по недоразумению оказавшихся на плечах, что-то дошло?
– Дошло, господин десятник! – мы гаркнули все, как один, вызвав недоуменные взгляды наемников из других десятков.
– Тогда, какого эльфа вы еще стоите здесь? – рявкнул Ламил. – Живо – по местам!
Шаг... Еще шаг... Десять шагов в одну сторону, вдоль границы лагеря, десять шагов в другую сторону... Нет, это невозможно! Спать хочется так, что я уже всерьез подумываю о том, чтобы придерживать, сами собой закрывающиеся, веки пальцами. Вокруг темно – хоть глаз выколи. Слабый свет чужих звезд никоим образом не рассеивает ночную тьму. Кое-что, конечно, видно, но настолько неверно и искаженно, что, почитай, вообще не видно ничего. На севере, как раз там – куда мы направляемся, видно какое-то слабое фиолетовое сияние. Оно стало заметно как только стемнело и мы уже успели высказать несколько предположений о том, что это такое. Но обсуждение то было вялым, неохотным – все слишком устали. Впрочем, разговоры все равно не утихали – хоть так можно попытаться отогнать сон.
– Храпят-то как, сволочи! – сплюнул Молин. – Сами дрыхнут, а мы...
– Погоди, – ответил Баин, – вот, скоро их черед придет – ты на них своим храпом и отыграешься.
Откуда-то из глубины лагеря донесся тихий смех.
– А этим чего не спится? – поинтересовался я, чуть не вывихнув челюсть в очередном зевке.
– Говорят, что кто-то из баронских там, – Молин указал в направлении леса, – в лесу, подобрал череп, отвалившийся от одного из костяков...
– Зачем? – удивился я.
– А он, говорят, как отвалился – так продолжал зубами клацать. Ну, кто-то его и подобрал, забавы ради.
– Вот, как угрызет его – будет забава. – сказал Баин.
– Эй, Алин! – мы как раз проходим мимо Робана.
– Чего тебе?
– Слушай, а баба та, которая все вокруг тебя вьется...
– Это еще кто вокруг кого вьется! – хмыкнул Молин.
– В общем, это... – отмахнулся от него Робан. – Она в нашем десятке, или как?
– А что? – спросил я.
– Да мы, вот, думаем...
– Кто это – 'мы'? – поинтересовался Молин. – Ты же один здесь стоишь! Или ты завел себе невидимого друга?
– Молин, я тебе сейчас нос сломаю! – пообещал Робан. – Мы с Дони тут размышляли. Он сейчас отлить отошел. Так о чем я? Вот, смотри – баба та – Нарив, да? – все у нашего десятка вьется. И в бою, и так – когда идем. Получается – в нашем же она десятке?
– Ну... – я задумался. – Наверно, получается, что так...
– Тогда почему она спит, когда мы тут ходим?
– Спроси у нее сам! – почему-то я разозлился. Даже спать расхотелось. – Давай, разбуди ее и спроси!
– Да я же просто... Интересно... – тут же пошел на попятную Робан.
– Робан, она – наш проводник. – вступил в разговор Баин. – В нашем десятке она потому, что только Алин понимает ее речь. И потом, думаю, если бы она должна была дежурить с нами – Ламил ей об этом сказал бы.
– Ага... Скажешь ей... – пробурчал Робан, но мы уже пошли дальше, продолжая отмерять шаги вдоль границы лагеря.
Ночь, тишина, разрываемая храпом спящих, мерный шорох шагов по траве. Кажется, что это все мне уже снится, а не происходит на самом деле. Шаг... Шаг... Справа, со стороны лагеря, мелькают какие-то тени. Я остановился и, стараясь сфокусировать взгляд, пригляделся. Наконец-то! Это, недовольно ворча и позевывая, идет наша смена.
– Это мне снится, или нас все же соблаговолили сменить? – высказал мои мысли вслух Молин.
Вместо ответа я только зевнул. Дождался, пока те, чья сейчас очередь сторожить лагерь, подойдут поближе и, не говоря ни слова, потащился в лагерь. До места, отведенного нашему десятку, всего-то пройти – чуть более двадцати шагов. Но какие длинные и тяжелые эти, последние перед сном, шаги! Как я упал и отрубился, уже не помню.
– Тревога! – чей-то крик настойчиво, как червь-древоточец, ввинчивается в мой сон. Дарен, как не вовремя! Я ведь как раз, показав Нарив чудеса рынка у Крепостных Ворот, полакомившись странным, но изумительно вкусным заморским фруктом, пригласил ее к себе... Какая тревога в спокойном Агиле?
То, что это был лишь сон, дошло далеко не сразу. Но – дошло. И весомую помощь в этом мне оказали крики и беготня, царившие вокруг. Проморгавшись, я пару мгновений тупо наблюдаю за тем, как наемники спешат занять свои места в строю, поправляя на бегу доспехи и оружие. Посмотрел на небо – судя по розовой полосе на востоке и тому, что стало значительно светлее – уже рассвет. Мотнул головой, прогоняя остатки сна, и вскочил на ноги. Кольчугу я так и не снимал – остается только подобрать лежащее рядом оружие и шлем.
– Что случилось? – Молин подавил зевок и привстал на цыпочки, пытаясь разглядеть происходящее впереди. Мы оказались в одном из задних рядов выстроившейся армии и перед нашими глазами маячат только спины и затылки стоящих впереди.
– Где Нарив? – тут же спросил я, оглядываясь.
– Вперед куда-то побежала. – ответил Баин. – Я как раз вставал, когда она пронеслась мимо меня.
Прошло еще пять-шесть мгновений, за которые вопросы, общим смыслом которых было – 'Что случилось?', я услышал по меньшей мере десятка полтора раз.
– Какая-то армия, вроде, на нас наступает... – наконец-то прозвучал ответ откуда-то из передних рядов.
– Снова мертвецы? – скривился Навин и суеверно посмотрел на небо, видимо обращая молитву кому-то из Богов.
– Это зависит от исхода боя. – попытался пошутить Молин, но замолк, получив от кого-то тычок в спину.
Еще пять мгновений, за которые я окончательно проснулся. Голова прояснилась, но и остальной организм тоже проснулся. Тело стало настойчиво требовать обычных утренних процедур. Желудок громким урчанием напомнил, что неплохо бы позавтракать... А мы все стоим, поглощая вместо сушеной козлятины, предоставленной нам Байродой в горах, слухи, доходящие спереди. 'Большая армия!', 'Строем идут!', 'Уже на полет стрелы подошли!' – доносится со всех сторон.
– Приготовится! – крикнул откуда-то спереди Ламил.
Я вытащил меч из ножен, взвесил его в руке... Снова засунул его в ножны, вытащил из-за пояса булаву. Перехватил поудобнее щит.
– Я – Нарив, жрица Роаса, посвященная Третьего круга Храма мечей, командующая пятой сотней Двадцать девятого легиона... – донесся спереди звонкий голос.
– Алин, чтоб тебя, ты где? – взревел голос капитана.
Насколько возможно быстро, протолкавшись сквозь строй, я подбежал к Седому. Теперь и я вижу происходящее впереди. Действительно, армия. На глаз – сотни три наберется. И они уже меньше чем в ста шагах. Идут медленно, плотным строем, закованным в панцирь овальных щитов и ощетинившимся иглами коротких копий. Идут молча, почти беззвучно. А впереди строя – трое. Именно к ним приковано мое внимание. Высокие, облаченные в странные, окрашенные красным, кожаные доспехи, идут на несколько шагов впереди. Щитов у этой троицы нет. Зато оружие держат так, что кажется – они родились уже с ним в руках. А главное – руки. Обычные руки, насколько я могу видеть. Но светятся они так же, как светились в бою руки Нарив. Жрецы?!!
– Переводи! – рявкнул тот, но я и так знаю, зачем он меня позвал.
Нарив говорит, я, эхом, перевожу ее слова капитану и каждое мое слово, эхом эха, разлетается среди наемников, шепотом передаваемое от одного к другому.
– ...Кто вы и почему нападаете на нас?
Один из троицы со светящимися руками резко остановился. Так же резко, словно по команде – хотя, насколько я видел, ни один не произнес ни слова – остановились остальные двое и вся армия. Как один человек!
– Я – Переф, жрец Роаса, посвященный Третьего круга Храма копья, – сильным (я даже не могу представить иного) голосом ответил тот, который остановился первым. В его руках, я заметил, действительно – копье. – командующий второй сотней Третьей Пограничной армии Храма.
– Я – Амис, жрец Роаса, посвященный Третьего круга Храма топора, – сказал второй, вооруженный огромным топором, – командующий седьмой сотней Третьей Пограничной армии Храма.
– Я – Брот, жрец Роаса, посвященный Третьего круга Храма молота, командующий восьмой сотней Третьей Пограничной армии Храма. – представился третий.
– По какому праву ты, назвавшаяся Нарив, называешь себя жрицей Роаса, посвященной Третьего круга Храма мечей? – снова отозвался первый, назвавшийся Перефом. – По какому праву ты называешь себя командующей несуществующей сотней несуществующего легиона?
– Уже больше трехсот лет на этой земле нет легионов. – добавил Амис. – Последний легион трусливо бежал отсюда в подземные норы гномов вместе с остальными безбожниками.
– По праву, данному мне испытанием Третьего круга, которое я прошла в Храме мечей. – ответила Нарив Перефу, проигнорировав высказывание Амиса. – По праву, дарованному указом Его Величества, короля Гайриха.
– Как ты можешь подтвердить свое право? – спросил Переф.
– Свое право я могу подтвердить своим оружием, если будет на то воля Роаса.
– Они что, сейчас устроят здесь поединок? – нахмурился капитан, доселе молчавший.
Я пожал плечами. Даже если будет поединок, думаю – Нарив сможет постоять за себя. Она не раз уже это доказала.
– Я требую доказательств твоего права. – Переф шагнул вперед, даже не оглянувшись на остальных. Амис и Брот остались стоять как стояли. И шеренга щитов за их спинами тоже не сдвинулась с места ни на палец.
Шагнула вперед и Нарив. Каким-то кусочком сознания, не занятым наблюдением за происходящим впереди, я отметил, что сзади принялись довольно бурно обсуждать предстоящий поединок. В том, что он состоится – ни у кого нет сомнений. Один раз я вроде даже услышал, как кто-то предлагает сделать ставки.
Подготовка к поединку заняла какие-то мгновения. Собственно, вся подготовка заключалась лишь в том, что противники приблизились друг к другу и остановились, когда их разделяло не больше десяти шагов. Переф поудобнее перехватил копье, Нарив обнажила мечи и они поклонились друг другу – Переф – держа копье обеими руками параллельно земле и подняв его над головой, а Нарив – широко разведя руки в стороны. А дальше... То, что происходит пересказать довольно сложно. Руки Нарив окутало то же сияние, как и руки Перефа. Она прыгнула вперед, преодолев одним прыжком разделяющие их расстояние! Змеей бросился ей навстречу наконечник копья Перефа. Я даже не успел вдохнуть – только сердце екнуло в ожидании того, что тело Нарив сейчас затрепыхается на древке копья, пронзающего его словно вертел. Нет, она увернулась! Не знаю как – смерть, казалось, была неизбежной, но Нарив ловко извернулась прямо в полете. Один из клинков клацнул об древко копья, преградившее ему путь к голове Перефа. Свист второго клинка – жрец снова заблокировал удар. Сверкнув, острие копья проскальзывает в пальце от уха Нарив, снова клацанье клинка по копейному древку и... Противники замерли, будто творение какого-то скульптора. Они стоят вплотную друг к другу, словно любовники, сблизившиеся для поцелуя. Только Нарив стоит в пол-оборота – к противнику обращен ее правый бок – к Перефу. Копье практически лежит на ее левом плече, сдерживаемое левым мечом Нарив. А правый меч... Когда случившееся дошло до остальных, сзади раздались одобряющие крики. Правый меч Нарив приставлен к горлу Перефа! Даже Седой облегченно вздохнул.
– Я признаю твое право, Нарив, жрица Роаса, посвященная Третьего круга Храма мечей. – произнес Переф и они, пятясь, на шаг отступили друг от друга. Снова последовал поклон – такой же, как перед началом боя.
– Я свидетельствую о твоем праве, Нарив, жрица Роаса, посвященная Третьего круга Храма мечей. – эхом отозвался Амис и ему вторит Брот.
– Но я не пропущу этих безбожников, – копье Перефа указало на нас, – в земли Храма.
– Ну-ка, переводи. – быстро сказал капитан. – С чего вы взяли, что мы безбожники?
Переф перевел взгляд с меня на капитана, обратно на меня. Догадался, что я перевожу слова Седого?
– Вы пришли из гор, – чуть помедлив, ответил он, – где живут только гномы и безбожники. Ваши доспехи такие же, как у безбожников. Кем вы еще можете быть?
– В горы я пришла вместе с ними из Южных джунглей, – снова взяла слово Нарив, не давая сказать капитану, который уже открыл рот для ответа, – и даю слово, что к жителям гор эти люди не имеют никакого отношения.
– В Южных джунглях никто не живет кроме, может быть, остатков эльфов. – покачал головой Переф.
– Слушай, сотник, – снова сказал капитан, – давай договоримся так. Сейчас мы все здесь расслабимся – мы не хотим с вами драться! – и я расскажу тебе нашу историю. А потом уже будешь решать.
* * *
Рассказ о наших приключениях не занял много времени. Гораздо больше времени заняли вопросы, которые посыпались просто неиссякаемым потоком. Вообще, пока я рассказывал (точнее – переводил), у меня сложилось впечатление, что трое, сидящие напротив нас с капитаном и Нарив, не особо верят моим словам. Хотя, честно говоря, я бы тоже не поверил, расскажи мне кто-то подобную историю. Но прямых обвинений во лжи не было. Были вопросы, ответы на которые, думаю, гораздо больше убедили Перефа, Амиса и Брота в правдивости нашей истории. Особенно много вопросов касалось, казалось бы, обычных вещей – нашей жизни до того, как мы оказались на пустынном пляже. Устройство Радонианской Империи, жизнь в Агиле и других городах, война с эльфами и особенно заинтересовались собеседники, когда капитан упомянул магов. Здесь я позволил себе проявить некоторую самостоятельность и, для того, чтоб убедить собеседников в том, что мы не имеем отношения к тем, кого они называют 'безбожниками', рассказал о Храме Дарена в Агиле. Седой только кивнул и прервал меня лишь тогда, когда мой рассказ затянулся – я так увлекся, что принялся даже пересказывать Писание, прочно въевшееся в память еще с детства. И, хотя полностью пересказать запомненное мне не дали – думаю, что это сыграло довольно весомую роль в убеждении жрецов. Потом свою историю принялась рассказывать Нарив. И снова мне пришлось переводить – на этот раз для капитана. Снова вопросы, ответы – в большинстве своем о штурме эльфийской столицы...
– В общем, вас мы и искали. – подытожил Седой, когда все уже было сказано. – Мы просто хотим вернуться назад, домой. Нарив сказала нам, что ее Храм посещали маги. Такие же, как те, которые живут на Мерцающем острове. Магия перенесла нас сюда – магия, думаю, может и вернуть обратно. Вот мы и отправились на север, искать Храм, где надеялись встретить магов...
Переф, Амис и Брот переглянулись. Словно ведут какой-то беззвучный разговор.
– В вашу историю сложно поверить. – наконец осторожно произнес Переф. – Но у нас нет доказательств, что вы – безбожники. Нет и обратных доказательств, кроме ваших слов. Поэтому, я мы не будем сейчас вас убивать. Пусть вопрос вашего будущего решает кто-то, кому это подобает. А я – лишь простой сотник, который командует пограничным гарнизоном и следит, чтобы безбожники не возвращались живыми в свои норы.
– И что дальше? – поинтересовался Седой.
– Дальше... Дальше, я свяжусь со своим командиром и сюда пришлют кого-то из жрецов высшего ранга. – Переф немного помолчал, подумал и добавил. – Или сразу пришлют решение – жить вам или умереть.
– Вот так, значит... – Седой покачал головой.
– Ты пойми, – вступил в разговор Брот, – наша обязанность здесь – убивать всех, кто приходит в эти земли с юга. И вы живы еще только потому, что с вами оказалась наша сестра, подтвердившая свое право в поединке. Такого еще никогда не бывало. И лишь поэтому мы, нарушая приказ, отдаем решение вашей судьбы в руки высших жрецов.
– Понимаю. – кивнул капитан. – Выбора у нас ведь все равно нет.
– Нет. – подтвердил Переф, а остальные согласно кивнули.
– Только я сразу хочу предупредить, – твердо сказал Седой, – что разоружить своих людей я не позволю...
– Мы и не требуем этого. – пожал плечами Переф. – Вы – воины. А Роас позволяет разоружать воинов только если те сдаются в плен или мертвы. Вы же не сдаетесь в плен?
Капитан захохотал, а трое жрецов снова принялись переглядываться, словно не понимая, что так рассмешило их собеседника. Хотя, может они и не понимают. Говорил Переф совершенно серьезно, как о чем-то само собой разумеющемся. Они подождали пока капитан перестанет смеяться.
– Лагерь можете оставить здесь или перенести ближе к руинам. – заявил Переф. – Но с условием, что никто, кроме сестры, не будет приближаться к ним больше чем на двести шагов.
– Ваша воля. – ответил Седой. – И долго нам ждать окончательного ответа?
– Сообщение я передам сегодня. А сколько потребуется времени для принятия решения...
Снова молчание. На этот раз его нарушила Нарив.
– Когда мы шли через горы, то нам довелось говорить с одним гномом. – сказала она. – По его словам, после того, что они называют Карой, здесь не осталось ничего живого...
– Почти ничего живого. – перебил ее Переф и принялся рассказывать.