- Не скрою от вас, о мой король и повелитель, - проговорил Гро, - что глухой ночью к моему ложу явился сон, воззревший на меня взглядом столь страшным, что волосы мои стали дыбом, и бледный ужас охватил меня. И привиделось мне во сне, что шатер над моим ложем распахнулся в полуночную тьму, исполненную огненных знаков, и хвостатая звезда блуждала в бесприютной ночи. И узрел я, что крыша и стены покрыты запекшейся кровью. И голос во сне прокричал, как кричит сова-сипуха: "Утратишь Витчланд, о король!" И при этих словах весь мир охватило пламя, и с воплем великим в поту я очнулся ото сна.
Но король обратил гневный взор на Гро и воскликнул:
- Хорошие же у меня слуги, коли все они - плетущие интриги проныры вроде тебя. Видно, не в твоих интересах, чтобы я положил конец этому делу собственными руками, и, ослепленный собственной наглостью и безрассудством, ты приходишь пугать меня россказнями для маленьких детей, умоляя меня отказаться от славы, чтобы ты со своими приспешниками могли завоевать себе признание силой оружия.
- Повелитель, это не так, - возразил Гро.
Но король и слушать его не желал:
- Думается мне, верные слуги ищут величия лишь в величии своего короля, не пытаясь добиться собственной славы. Что же до этого Демона, то, говоря, будто я одолел его, ты грубо и нагло лжешь. В этом раунде я лишь сравнялся с ним. Но теперь я знаю наверняка, что он не сможет противостоять мне, когда я начну сражаться в полную силу; и все вы скоро увидите: как ломают стебелек дягиля, так я сломаю и сокрушу члены этого Голдри Блусско. Что до тебя, ложный друг, коварная лиса, неверный слуга, то я, в конце-то концов, устал от того, как ты шныряешь по моему дворцу, занимаясь своими темными делишками, о которых мне ничего не известно. Ты родом не из Витчланда, ты лишь чужеземец, гоблинский изгой, змея, которую я пригрел на своей груди себе на погибель. Но всему этому придет конец. Когда я разделаюсь с этим Голдри Блусско, у меня будет возможность на досуге заняться и тобой.
Опечаленный королевским гневом, Гро поклонился и не вымолвил ни слова.
Вот рог возвестил о начале второго раунда, и они вышли на площадку снова. При звуках кимвалов король бросился на Голдри, как бросается пантера, и с разбега чуть не вытолкнул того с площадки. Но когда они почти врезались в наблюдавших за ходом поединка Демонов, Голдри качнулся влево и попытался, как и раньше, приподнять короля над землей. Однако король увернулся и всем своим огромным телом навалился на него, так что хребет Голдри, казалось, хрустнет в смертельном зажиме его рук. Тогда лорд Голдри Блусско явил свое великое борцовское искусство, ибо, даже будучи обездвижен убийственным захватом короля, он одной только силой мышц своей крепкой груди качнул короля сначала вправо, затем влево; и хватка короля ослабла, и лишь ловкость и мастерство чудом спасли его от болезненного падения. Голдри же не мешкал и, не раздумывая долго над следующим приемом, с быстротой молнии ослабил захват, повернулся и, подставив спину под живот короля, изо всех сил оттолкнулся от земли. Все видевшие это, замерли, ожидая, что Голдри швырнет короля через голову. Однако, как тот ни старался, ему не удавалось оторвать короля от земли. Он пытался сделать это снова и снова, но, казалось, каждый раз был все дальше от цели; король же все усиливал свою хватку. Когда Голдри в четвертый раз попробовал поднять короля и бросить его перед собой, тот подался вперед и подставил ему подножку, и Голдри упал на четвереньки. Король обхватил его под подмышками и попытался опять сомкнуть руки сзади на шее Голдри.
Тогда Корунд промолвил:
- Демон побежден. Этим захватом король одолел более шести десятков великих борцов. Он медлит только чтобы сцепить пальцы на шее проклятого Демона; далее он будет давить его голову вперед, пока шейные позвонки или грудина не треснут.
- На мой взгляд, он медлит слишком долго, - ответил Гро.
Король все еще пытался сомкнуть пальцы на шее Голдри, и дыхание с шумом вырывалось из его рта. От полного поражения лорда Голдри Блусско спасли лишь тугие мышцы на его шее и мощной груди. Стоя на четвереньках, он не мог вырваться из захвата короля, или же сам схватить его; однако благодаря толщине его шеи и груди королю, как он ни старался, не удавалось захватить его покрепче.
Поняв, что лишь зря расходует силы, король сказал:
- Я отпущу тебя и позволю встать на ноги, и мы снова сойдемся лицом к лицу. Ибо не подобает нам возиться в пыли, будто собакам.
Они поднялись и боролись какое-то время молча. Вскоре король снова попробовал свой прием, который он применил в первом раунде, резко повернувшись правым боком к Голдри, зацепив ногой его ногу и одновременно навалившись на него всем своим весом. Когда же Голдри, как и ранее, отчаянно рванулся вперед, усиливая свою хватку, король, все еще раздосадованный тем, что никогда прежде не подводивший его захват на этот раз не удался, безжалостно вонзил пальцы в ноздри Голдри, рвя и скребя их нежную внутренность, так что Голдри был вынужден отпрянуть назад. А король толкнул его что было мочи и обрушился сверху, когда тот упал на землю, оглушенный.
И Алый Фолиот провозгласил победу короля Горайса в этом раунде.
Тогда король обернулся к Витчам, что шумно превозносили его победу над Голдри, и сказал, злобно глядя на лорда Гро:
- Как я и говорил, сначала проверка, затем избиение, а в последнем раунде - умерщвление.
Гро не ответил ни слова, но при виде крови на ногтях и пальцах левой руки короля у него стало тяжело на душе, и подумал он, что королю пришлось в этом раунде несладко, если он пустил в ход такой чудовищный и бесчестный прием.
Лорд Голдри Блусско, придя в себя и оправившись от болезненного падения, в гневе набросился на Алого Фолиота:
- Этот подлец одолел меня обманом, применив позорный прием, воткнув пальцы мне в нос!
При этих словах Голдри сыновья Корунда зашумели, и принялись кричать, что он наглый лжец и трус; то же самое кричали и все остальные витчландцы. Но Голдри воскликнул голосом, подобным звуку медной трубы, так, чтобы его было хорошо слышно даже несмотря на протесты Витчей:
- О Алый Фолиот, рассуди же нас с королем Горайсом по чести, как ты клялся поступать. Пускай покажет свои ногти, и мы посмотрим, нет ли на них крови. Это падение не засчитывается, и я требую начать этот раунд заново.
Лорды Демонланда также требовали, чтобы они боролись вновь.
Теперь Алый Фолиот начал понимать, что произошло, и уже готов был признать последний раунд недействительным. Но он еще медлил из страха перед королем Горайсом, который сверлил его угрожающим взглядом василиска. И, пока Алый Фолиот пребывал в нерешительности, прислушиваясь к гневным выкрикам Витчей и Демонов и размышляя, будет ли безопаснее сохранить свою честь или подчиниться Горайсу, король сказал что-то Коринию, и тот сразу же направился к Алому Фолиоту и зашептал ему на ухо.
- Остерегайся раболепствовать перед Демонами, - угрожал тот Алому Фолиоту. - Законно присудил ты победу в этом раунде повелителю нашему, королю, а все эти речи о тыкании пальцами в нос - лишь отговорки и гнусные выдумки этого Голдри Блусско. Его по всем правилам швырнули наземь на глазах у всех нас, и теперь, чувствуя, что ему с королем не совладать, он думает одержать верх благодаря своему нахальству и при помощи уверток и увиливания избежать поражения. Ежели ты собираешься закрыть на это глаза, пойдя против наших свидетельств и своего обещания, данного королю, и в своем безрассудстве прислушаешься к коварным наветам этих Демонов, подумай о тех девяноста девяти великих бойцах, что король одолел в этом состязании, о том, что этот должен стать сотым. Также подумай и о том, что Витчланд лежит на несколько дней морского плавания ближе к твоим островам, нежели Демонланд. Нелегко тебе будет устоять против мстящего меча Витчланда, если ты пойдешь ему наперекор и, вопреки собственной клятве арбитра, незаконно примешь сторону их врагов в этом споре.
Так говорил Кориний, и Алый Фолиот струсил. В глубине души он верил, что король действительно совершил то, в чем Голдри его обвинял, но из страха перед королем и Коринием, стоявшим рядом и шептавшим угрозы ему на ухо, он не осмелился высказать свои мысли, и в глубокой растерянности отдал приказ трубить в рог о начале третьего раунда.
И вышло так, что при звуке рога летучая мышь вновь вылетела из-за шатров Витчей и, облетев площадку для борьбы против часовой стрелки, беззвучно скрылась там же.
Когда лорд Голдри Блусско понял, что Алый Фолиот не собирается обращать внимания на его обвинения, он весь побагровел. В гневе он являл собой ужасное зрелище; глаза его недобро сверкали, словно полуночные звезды. Весь одеревенев, он яростно скрежетал зубами; на губах его появилась пена, стекавшая струйкой по подбородку. Когда кимвалы возвестили начало раунда, Голдри ринулся на короля, словно сумасшедший, и, ревя на бегу, обеими руками ухватил его за запястье и плечо. И, прежде чем король успел пошевелиться, Голдри оказался спиной к нему и со всей силой, приданной ему гневом, швырнул короля на землю, как швыряют массивное копье. И король грянулся головой оземь, и кости его черепа и позвоночника захрустели, и кровь хлынула ушами и носом. После этого броска гнев Голдри быстро улетучился, оставив его без сил, и он, шатаясь, ушел прочь с площадки. Его братья, Юсс и Спитфайр, поддержали его с обеих сторон и накинули на его могучие плечи его золотой плащ, расшитый красными сердцами.
Между тем Витчи пребывали в полном смятении, видя своего короля застигнутым врасплох и поверженным наземь, лежащим, словно груда обломков, сокрушенным, как сломанный стебель болиголова. Алый Фолиот в тревоге выбрался из своей эбеновой колесницы и поспешил к месту, где лежал король; туда же подошли ошеломленные лорды Витчланда, и Корунд поднял короля на своих могучих руках. Но тот был мертв как камень. Тогда сыновья Корунда сделали из своих копий носилки, возложили на них короля, укрыли его королевской мантией из черного шелка, подбитой медвежьим мехом, водрузили на его голову корону Витчланда и, не говоря ни слова, понесли его к своим шатрам. И остальные лорды Витчланда молча последовали за ними.
III
Алый Фолиот
Об увеселениях Витчей в замке Алого Фолиота; о хитростях и уловках лорда Гро; и о том, как Витчи ночью отплыли от островов Фолиот.
Алый Фолиот вернулся в свой замок и уселся на свой трон. Затем он послал за лордами Витчланда и Демонланда. Те, не заставляя себя долго ждать, сразу явились и расположились на длинных скамьях: Витчи вдоль восточной стены зала, а Демоны вдоль западной; воины же их выстроились позади них. Так сидели они в сумрачном зале, а садящееся в западный океан солнце сквозь высокие окна зала бросало отсвет на сверкающую броню и оружие Витчей.
Алый Фолиот заговорил:
- Сегодня в честном и равном поединке был повержен великий борец. И, в соответствии с данными вами торжественными клятвами, каковых я являюсь хранителем, отныне будет положен конец всей вражде между Витчландом и Демонландом; вам же, витчландцам, надлежит навеки отказаться от своих притязаний на господство над Демонами. Дабы скрепить и упрочить этот священный договор между вами, я не вижу лучшего для вас решения, нежели, забыв о своих раздорах, присоединиться ко мне сегодня и выпить за упокой короля Горайса XI, равных которому в могуществе и величии не было в этом мире, а затем отплыть с миром на родину.
Так говорил Алый Фолиот, и лорды Витчланда согласились с ним.
Но лорд Юсс ответил:
- О Алый Фолиот, касательно клятв, данных нами и королем Витчланда, ты говорил хорошо; мы не отступимся ни от одного слова этих клятв ни на йоту, и Витчи могут жить спокойно и нас не опасаться, если, вопреки своим нравам и повадкам, они воздержатся от враждебных планов против нас. Ибо повадки Витчланда всегда были подобны повадкам блохи, что нападает на человека в темноте. Но мы не преломим хлеба с лордами Витчланда, предательски бросившими нас, своих союзников, в морской битве с Вампирами. Не станем мы также и пить за упокой короля Горайса XI, применившего против моего родича постыдный и бесчестный прием в день, когда они боролись друг с другом.
Так говорил лорд Юсс, и Корунд прошептал на ухо Гро:
- Если бы не собравшееся здесь общество, сейчас был бы самый подходящий момент напасть на них.
Но Гро ответил:
- Прошу, будь терпелив. Это было бы чересчур опасно, ибо удача отвернулась от Витчланда. Лучше застигнуть их врасплох в их постелях сегодня ночью.
Алый Фолиот очень старался убедить Демонов отступиться от своего решения, но все было напрасно: они учтиво поблагодарили его за гостеприимство, но сказали, что предпочтут остаться на ночь в своих шатрах, с тем, чтобы поутру взойти на свой остроносый корабль и отправиться через бурные моря в Демонланд.
После этого поднялся лорд Юсс, и с ним лорд Голдри Блусско, что явился в полном боевом вооружении, в рогатом шлеме из золота и в золотой кольчуге, усеянной рубиновыми сердцами, со своим выкованным эльфами двуручным мечом, которым он однажды убил морское чудовище, и лорд Спитфайр, что смотрел на лордов Витчланда, как сокол смотрит на свою жертву, и лорд Брандох Даэй, взиравший на них, и в особенности на Кориния, с презрительной усмешкой и небрежно поглаживавший украшенный драгоценностями эфес своего меча, пока Кориний, которому стало не по себе от его взгляда, не заерзал на своем месте, с вызовом глядя тому в глаза. Ибо, несмотря на все свои богатые одеяния, на хорошее сложение и красивую внешность, по сравнению с лордом Брандохом Даэй Кориний выглядел неотесанным мужланом, и ненавидели они друг друга всем сердцем. Так лорды Демонланда вместе со своими воинами покинули зал.
Чтобы они не испытывали недостатка в увеселениях, Алый Фолиот отправил в их шатры слуг с винами и изысканными яствами, а также послал к ним музыкантов и менестреля, дабы те развлекали их песнями и старинными сказаниями. Для остальных же своих гостей он приказал принести массивные серебряные кубки и огромные кувшины по два феркина каждый, и велел наполнить кубки Витчей и Фолиотов, и они выпили в память о короле Горайсе XI, погибшем в тот день от руки Голдри Блусско. Когда их кубки вновь наполнили пенистым вином, Алый Фолиот воскликнул:
- О лорды Витчланда, желаете ли вы, чтобы я спел погребальную песнь о короле Горайсе, унесенном сегодня смертью?
Когда те ответили согласием, он позвал к себе музыкантов с теорбой и гобоем, и приказал им:
- Играйте торжественную музыку.
И они начали тихо играть в эолийском ладу мелодию, что была подобна завыванию ветра в голых ветвях безлунной ночью, а Алый Фолиот склонился на своем высоком троне и завел похоронную песнь:
Когда здоров и бодр я был,
Болезнь меня лишила сил
И смерти страх меня пленил.
Timor mortis conturbat me.Коварен Бес; мы ж, повсеместно,
Слабы духовно и телесно,
И в суете проводим дни.
Timor mortis conturbat me.Изменчивость - людей натура:
То веселы, то смотрим хмуро.
От колыбелей до могил…
Timor mortis conturbat me.Все неустойчиво на свете
И, как листву качает ветер,
Колышется наш зыбкий мир…
Timor mortis conturbat me.В объятьях сметри все едины,
И лорды, и простолюдины,
Прелаты, принцы, короли.
Timor mortis conturbat me.Смерть заберет к себе любого:
Пусть грозный рыцарь в сталь закован,
Броня его не сохранит.
Timor mortis conturbat me.Дитя невинно и безгрешно,
Что к матери прильнуло нежно,
Сей злой тиран не пощадит.
Timor mortis conturbat me.Смерть ждет бойца, что бился трудно,
И кормчего, что правил судном,
И ту, которую любил…
Timor mortis conturbat me.Ни лорд, властительный и грозный,
Ни муж ученый, столь серьезный,
Конца никто не избежит.
Timor mortis conturbat me.Напрасно спорят богословы,
Риторики, играя словом,
Сплетают рассуждений нить.
Timor mortis conturbat me.Лечить от смерти бесполезно,
И врач, что знает все болезни,
От злой судьбы не исцелит.
Timor mortis conturbat me.
Когда Алый Фолиот дошел до этого места, его декламация была прервана не подобающей случаю перебранкой между Коринием и одним из сыновей Корунда. Вышло так, что Кориний, которому было мало дела до музыки и похоронных песней, но который любил играть в азартные игры, принес с собой кости, чтобы сыграть с сыном Корунда. Некоторое время ход игры весьма удовлетворял Кориния, ибо с каждым броском костей он выигрывал, а кошелек его соперника становился чуть легче. Но на этой одиннадцатой строфе сын Корунда выкрикнул, что кости у Кориния жульнические и налиты свинцом с одной стороны, и ударил Кориния коробкой от костей по гладко выбритому лицу, называя его плутом и грязным мошенником. В ответ на это Кориний выхватил кинжал, чтобы перерезать обидчику глотку, но кто-то вклинился между ними и их с большим трудом и множеством проклятий разняли. Когда было доказано, что кости не жульнические, сыну Корунда ничего не оставалось как принести Коринию извинения, и они примирились.
После этого лордам Витчланда вновь налили вина, и Алый Фолиот выпил до дна во славу этой страны и ее повелителей. И еще он приказал:
- Пусть придет моя Кагу, и танцует для нас, а потом и другие мои танцоры. Ибо ничто не радует душу Фолиотов более, чем радость танца; и благостно нам созерцать восхитительный танец, будь это величавая пышность паваны, движения которой подобны движению огромных облаков на закате солнца, или грациозная аллеманда, или фанданго, переходящий от прекрасной расслабленности к живости и страсти вакханалий на высокогорных лугах под запутавшейся в ветвях сосен летней луной, или радостная неразбериха гальярды, или милая сердцу Фолиотов джига. Посему не мешкайте, но приведите Кагу, дабы она станцевала для нас.