Содержание:
Часть 1 1
Часть 2 15
Жрица Теней. 17
Ловушка. 23
Альвина Волкова
Виринея - боевой маг
История о девушке со способностью влипать в неприятности: Виринея узнала о своих врожденных способностях случайно. Банально поехала навестить бабушку. А встретила говорящего кота Василия. Пошла с ним к избушке на курьих ножках, и, в конце концов, поступила в школу Магии и Целительства. Ну, вроде бы и все… Ан, нет - это только начало.
Часть 1
Вместо предисловия.
Потянулась, и зло взглянула на кипу бумаг. Старые фолианты, свитки, конспекты и книги. Всё это мне нужно выучить за два месяца! Невозможно!! Нужно.
- Учи. Учи, - мяукнул серый кот.
- Иди ты, - фыркнула на любимца, безнадежно пытаясь вызубрить заклинание малого ветра. Мой любимец здоровенный серый кот. Зовут его Василий или просто Вася. Василий не обычный кот, а говорящий. Его предком (по его же словам) был сам Кот - Баюн. Врет наверно.
Молнией он взметнулся на стол, добавляя беспорядок в бумажный хаос.
- Что ты сказала? ЧТО сказала? А ну повтори. Я для нее… А она… "Иди ты"!! А кто тебя в школу магии устроил, на вступительных экзаменах помог!? Что бы ты без меня делала?? Молчишь!!
- Училась бы как все, и ни какой магии. Может, я не хотела быть магом, - тут, конечно, покривила душой. Магом я стать хотела, только не таким трудом. Однако без труда, не вытащишь и рыбку из пруда, как гласит старая пословица, что, как не прискорбно признавать, есть непоколебимая истина.
- Вот и благодарность! Я во всем виноват. Дура ты, вот кто, а на других сваливаешь… - взвыл Василий, и смолк, в ужасе округлив и без того огромные глаза. Попятился, прижав уши к голове и поджав хвост.
- Что ты. Что ты. Я же пошутил. Так вот с языка сорвалось. Ты же меня знаешь. Язык болтливый. Детство трудное… Сиротинушка-а… - договорить Василий не успел. Не зря он испугался, в гневе за себя не ручаюсь.
Короче, мои глаза полыхнули огнем. Поднялся ветер, и ворох бумаг взметнулся к потолку. Только мысль об Ионе Вадимовне вернула меня на грешную землю. Иона Вадимовна школьный библиотекарь и потомок Медузы Горгоны. Её сердить не стоит. За книги влетит, мало не покажется. Щелкнув пальцами, я вернула все на свои места.
- Ну, ты мать, даешь! - откуда-то из-под кровати мяукнул Василий.
- Ты меня не зли, и прятаться не придется.
- А кто прячется? Я не прячусь. Апчхи, - Вася весь в пыли и паутине выполз из-под кровати.
Ох, и влетит мне на экзаменах. Кто-то учится, не покладая рук, а я только и знаю, что летать на посиделки к эльфам. Вот и результат! Из всех заклинания я знаю от силы десяток. Мама роди меня обратно!
- Ну, ведь можешь, - мурлыкнул Василий, вылизывая шерстку, - ты только не волнуйся, и все будет хорошо.
- Вылечу я.
- Ты постоянно так говоришь. Два года отучилась, а ума не прибавилось. Шучу! Шучу!
- Вот выгонят меня, тогда помяукаем. А какой разгон бабушка устроит! Даже подумать страшно!
Я откинулась в кресле, и предалась не радостным размышлениям. Мне не хотелось бы попасться бабушке на глаза, особенно если меня выгонят. Она всеми фибрами души была против моего обучения в школе магии. Елена Никаноровна природная ведьма с весьма незаурядными способностями и тяжелым характером. Она, конечно, пока не подозревает, что мне таки удалось поступить в школу, но за этим не застоится, не попусту же говорят - слухами земля полниться.
- Вась, сходи в буфет.
- Вот так всегда.
- Давай, давай. Не ленись. Вон живот наел. На стул с трудом вскарабкиваешься.
- А сама не можешь?
- Иди, лоботряс. Дважды не повторяю.
- Вот, еще и обзывается.
- Топай, и не мяукай. Совсем от рук отбился,- проводила кота взглядом, и уткнулась в книгу.
Избушка на курьих ножках или Встреча.
Старенький автобус нещадно трясло на ухабах. Ржавая таратайка, казалось, вот-вот прикажет долго жить. То справа, то слева мелькали деревья. От обилия серо - зеленых пятен, вперемешку с выхлопными газами становилось дурно. Деревенские бабы, привыкшие ко всему, ржали на весь салон, горланя похабные частушки.
Я, серо-зеленая от духоты и тряски, четвертый раз приложилась к целлофановому пакету. Мама, я хочу домой! Мой желудок определенно сегодня взбунтовался.
- Тебе нехорошо? Может молочка? - от доброты душевной предложила тетя Вера.
C мученическим стоном деликатно отказалась от "молочка". В глазах поплыли круги. Завтрак уже километров пять назад покинул желудок. В лучшем случае меня ждала смерть, в худшем деревенский медпункт. Не знаю, что хуже.
Не заметила, когда остановились. В автобус фурией ворвался коренастый мужичек.
- Вылазьте, курвы, приехали,- рявкнул дед Кондрат, хлопая водителя по плечу, и с чувством пожимая руку. Видно Иван опять ящик водки привез.
- Ты, Кондрат, не кричи. Мы и сами с усами, - усмехнулась тетя Вера.
- Все вы бабы одинаковы. Лишь бы поспорить.
Наконец-то, СВОБОДА! Деревенские рванули к выходу. Под мышки выносили меня вместе с чемоданами. От яркого солнца зарябило в глазах. От едкого запаха навоза передернуло.
Меня никто не встречал. Но этого следовало ожидать. Елена Никаноровна нежных чувств ко мне не питала, так же как и я к ней. Не знаю, любила ли моя бабушка, кроме самой себя хоть кого ни будь?
- Старая карга. Когда у ней совесть проснется? - всплеснула руками тетя Вера,- Сашка снеси сумки до дома. А я Виринею провожу.
- Не стоит беспокоиться. Я и сама дойду.
- Не спорь. Пусть эта карга хоть слово скажет. Я её…
- Хорошо, - отмахнулась, прекрасно сознавая, что от тети Веры так просто не избавишься. Коли сказала, проводит, значит, проводит. Блин! Ей же хуже.
Солнце стояло в зените, когда мы добрались до ветхой бабкиной избушки. Точно иллюстрация к пословице: "Ничего не знаю, моя хата с краю", избушка располагалась у кромки леса. А если встать к строению спиной, то за холмом можно было увидеть деревянную церковь с колокольней и мрачные кресты местного кладбища. Поговаривали, что кладбищу уже четыреста лет. Но я в это не верю. Много чего говорят деревенские после стакана.
У бабушки странное чувство юмора, поселиться рядом с кладбищем. Пейзаж, я вам скажу, Кинг отдыхает. Особенно ночью, когда воют волки. Воют то красиво, да страшно до колик.
Калитка скрипнула, предупреждая о моем появлении. Старый пес глухо залаял, но подойти не посмел. Громадный кобель породы кошкодав обычный, сколько себя помню, оставался одинаково облезлым, противным и вонючим, точно само время брезговало прикоснуться к его свалявшимся, сальным патлам.
На крыльце тут же материализовалась бабка. Елена Никаноровна высокая, но очень худощавая женщина. Редкие седые волосы она всегда убирала под косынку. Холодные выцветшие глаза оценивающе пробежали по мне.
- Явилась, не запылилась, - поприветствовала меня бабка.
- Здравствуй, бабушка. Я тоже рада тебя видеть.
Обмен любезностями состоялся. Елену Никаноровну покоробило. Она ненавидит, когда я называю её бабушкой. Требует называть себя по имени отчеству, но от меня она этого не дождется.
- Ну, заходи. Коль приехала, - процедила добрая родственница, - Не на улице же тебе ночевать. А ты Вера иди домой, а то муж, небось, совсем заждался.
В этот момент на забор взлетел черный, как смоль петух, и, что есть мочи, закукарекал прямо в сторону несчастной тети Веры.
- Нечистый. Нечистый, - забормотала тетя Вера, и суеверно перекрестившись, поспешила домой.
- Деревенщина. А ты окаянный кончай голосить, чай не утро. Долго глаза мозолить будешь. Заходи, пока добрая. Герцог заткнись, а то на суп пущу.
Подхватив чемоданы, я втиснулась в дверь. В доме пахло свежим хлебом и сушеным укропом. Моя бабка хотя и злобная старуха, но готовит так, что пальцы съешь, и не заметишь. Жаль, что не часто она балует гостей стряпней, а то гляди, и ее скверный характер на второй план уйдет.
Утром меня разбудил крик того самого черного петуха по кличке Герцог. Глаза еще слипались, но заснуть под эти вопли было уже невозможно. Раздраженно вскочив с лежанки, поплелась к колодцу. Ледяная вода быстро привела меня в чувство.
Бабушка суетилась вокруг печки, демонстративно не обращая на меня никакого внимания. Мой желудок издал громкий и жалобный: "Урк!?".
- Ба! У нас есть что пожевать?
Елена Никаноровна взглянула на меня, как на нищенку просящую подаяния. Ну, нет, так нет. Зачем же так нервничать. Я вышла из дома, и пошла на поиски съестного.
Солнце лениво поднималось в небо. Утренняя роса высыпала на листьях крупными брильянтами. Лес еще спал, но ранние пташки уже пели мне свои песни. Только мой желудок не мог внять красоте, и распевал совершенно другие рулады.
- Доброго утречка, Виринея, - поприветствовал меня пастух, рыжеволосый и долговязый парень, сын Екатерины Павловны, вдовы отставного майора.
- И тебе того же, Егор.
- Значит, не забыла меня, - непонятно чему обрадовался парень.
- Ну, как можно забыть, - всплеснула руками, - Не забыла, и не собиралась.
- Куда путь держишь?
- Бабка с первого дня голодом морит, - пожаловалась я.
- Пошли со мной. Стадо на луг выведем. Там и позавтракаем. Мне мать на дорожку собрала, - потряс перед моим носом сумкой с провизией. Я тут же согласилась.
Стадо (а точнее пара молоденьких телочек и десяток низкорослых овечек) послушно поплелось за нами. Пегая немецкая овчарка заливалась веселым лаем, подгоняла нас и постоянно отстающих телочек.
- Как мама? - спросила я.
- Хорошо. Уже второму жениху отворот поворот дает.
- А что так? Никто не нравится?
- Да нет. Предсказала гадалка, что счастлива в браке будет только тогда, когда откажет она трем ухажерам да в ночь на тринадцатое октября выйдет из дому, и так до утра проходит по лесу. Там ей и встретится суженый.
- Это бред!
- А она верит.
- Кто же ей такое нагадал?
- Как кто? Твоя бабка, конечно!
- Теперь она у меня и будущее предсказывает! Доиграется бабуся однажды.
- Так ведь, что не нагадает, все сбывается.
- Хм.
Неспешным шагом мы поднимались на холм. С вершины открывался чудесный пейзаж. Широкий луг у самого подножия. Туман еще стелился по влажной траве. Пахло свежестью и чистотой. Поглубже вдохнув бодрящий утренний воздух, я прослезилась. Как же все-таки хорошо!
Мы обосновались под одиноким дубом, пустившим корни в самом центре луга. Егор постелил тряпицу, и по-братски поделился съестным. Мы ели с аппетитом, запивая крепким деревенским квасом.
Егор любовался моими голыми коленками. Это, конечно, не плохо, но надо ж и меру знать. От смущения я силилась натянуть короткую стрейчь - юбку до самых пят.
- Слышала, на днях шабаш был. Вроде твоя бабка там гуляла,- заговорщически зашипел Егор.
- Да, брешешь! - на украинский манер воскликнула я.
- Вот тебе крест. Бабка Маланья рассказывала. Шла, говорит, от батюшки Игната. Они с ним беседы мудреные ведут. А время то уж за полночь. Глядь, а у твоей бабки окошко горит. Она-то баба любопытная, в окошко то и заглянула. Смотрит, да диву дается: бабка твоя и ейные подруги над котлом чаруют да слова магические бубнят. Одна ведьма бабку Маланью приметила, да как сверкнет кошачьим глазом. Маланья тут же домой. А на утро нам с маменькой и поведала.
- Нашел, кого слушать! Бабка Маланья только и знает, что помелом своим мести. Вечером рядом с кладбищем пойдешь, не такое померещится. А Маланья женщина одинокая, что ей еще делать, как не сказки сказывать. Ты послушал, а мама твоя, скорее всего, выведывать начала, что да как. Верно?
- Верно, - разочарованно засопел Егор. - Но ты все равно на чеку будь. Вдруг она того, тебя захочет околдовать.
- Да кто ей даст? Я ее родная кровь.
- Кровь не кровь, а голодной тебя оставила.
- Это еще нормально. Видел бы ты, как она на Веронику кричала. Вероника теперь и на сотни километров к бабушкиному дому не подойдет.
Для справки, Вероника это моя двоюродная сестра. Любви у меня к ней особой нет, но ссорится с ней, себе дороже. По какой-то малоизвестной причине Елена Никаноровна люто ненавидит Веронику. Вероника в отместку, на каждое бабушкино день рождение, присылает старой карге корзину белых лилий. У бабки жуткая аллергия на запах лилий. Конечно, по сравнению с Вероникой я хожу в любимицах. Но от этого не становится легче.
Вечером устроили праздник в честь моего приезда. На лесной поляне разожгли костры. В воздухе запахло печеной картошкой и шашлыком. Водили хороводы, пели песни, играли в салки. Короче, скучно не было. Егор бегал за мной, как собачонка. Исполнял все желания и любую мизерную прихоть. Варвара смотрела на меня как на врага народа. Да зачем он мне нужен?! Погуляю недельку и уеду домой.
Ближе к полуночи потянуло в сон. Сказалась выпитая кружка вина. Тетя Вера угостила. Грех отказаться от домашнего - то. Егор проводил до калитки. Чмокнул в щеку, и растворился во тьме. Крякнув, я навалилась на дверь. Надеюсь, меня никто не видел!? В доме встретила гробовая тишина.
- Есть кто дома? Ба!
Ни звука. Я почесала затылок. Мыслей в голове не прибавилось. А еще шум в голове. "Не пьешь, и начинать не стоит" - говорила мне мама. Как же она права.
- Ну, кто не спрятался, я не виновата.
В печи мирно потрескивали дрова. На столе тазик с салатом и бутылка "Столичной"… Sorry, и трехлитровая банка рассола. (Я определила его по характерному запаху).
Старая карга с молодых ногтей в рот не брала, следовательно, у нас гости. Вопрос! Кто мог наведаться к бабке? Ни каких толковых идей на горизонте не наблюдалось. Решив воспользоваться ситуацией, пожевать салатику, села на скамью.
Но тут же вскочила. Со скамьи, на меня смотрел настоящий монстр. Серый котяра, размером с новорожденного теленка. От вида оскалистой улыбки мои волосы встали дыбом, и я что есть мочи завопила.
- Кончай орать, дура, - был мне ответ.
На, что я заголосила громче.
- Оглушишь, нафиг. Угомонись, истеричка, - взмолился кот, тщетно силясь меня перекричать.
Протрезвела моментально. От страха, рьяно устремилась к двери, но споткнулась, и неласково поцеловалась с полом. На миг потемнело в глазах. Звезды закружили хороводы над моей несчастной головой, весело улыбаясь кошачьими мордами.
- Допрыгалась?! Не ушиблась? Ты ложку ко лбу приложи, говорят, помогает.
С минуту полежав не двигаясь, я приподняла голову от пола. Рядом сидел кот. Он жалостливо смотрел на меня и явной агрессии не проявлял. Кот смахивал на раскормленного чау-чау, только до неприличия здоровый. Морда слегка приплюснутая, уши треугольниками, хвост трубой. А так, вылитый чау-чау.
- Полегчало! Это хорошо, - растягивая слова, заговорил кот, - А то твоя бабка из меня суп сварит.
Определенно я стукнулась сильнее, чем мне показалось. Все, никакого вина, никаких гулянок. Крепкий сон и здоровый образ жизни.
- Что молчишь? Воды в рот набрала,- вопрошал кот.
Мне надо к врачу. Может у меня сотрясения мозга? Знаете, а это даже забавно.
- Да говорящий, говорящий я, - устало мяукнуло серое недоразумение.
- Мне что-то не хорошо. Мне нужно лечь, - заключила я.
Тут кот поднялся на задние лапы, и, с умудренным видом, подошло ко мне. Положил лапу мне на лоб и констатировал факт:
- Иди спать. Утро вечера мудренее.
Что я и сделала. Шизофрения подождет до утра. А пока сладко, сладко поспать. "Спокойной ночи, Виринеечка. Добрых тебе снов".
Утро вошло в мои сени ласковыми солнечными лучами. На подоконнике сидел недавний знакомый серой масти. Он ел бутерброд от души намазанный маслом. И ел он его, как любой нормальный человек!
- Доброе утро, шизофрения, - пробормотала я в подушку.
Похоже, так просто от этого глюка не избавится. Что же делать? Кот еще не заметил моего пробуждения, и бессовестно продолжал уплетать бутерброд. Не на шутку рассердившись, рявкнула:
- РОТА ПОДЪЕМ!!!
Эффект был моментальный. Кот поперхнулся и закашлялся. Бутерброд выпал из его лапы.
- Шлеп,- это бутерброд встретился с полом.
- Кто же так делает?!! - возмутился кот.
- А я с глюками не общаюсь.
- Я не глюк, а далекий потомок Баюна. Зовут меня Василий. А вы, Виринея Васильевна (простите за каламбур, так получилось), ведете себя просто ужасно.
- Он еще и имя мое знает, - взвыла я. - Я схожу с ума.
- Ты не сходишь с ума. Я говорящий кот. Какая же ведьма да без кота? Я товар ценный и редкий. Твоя бабка за меня десять золотых рубликов хотела отдать в свое время. Только я отказался.
- Что?
- В этом году твоя бабка не поскупилась, шабаш на славу удался. Даже Старая Прокофья прилетела на своей избушке. За лесом остановилась. Может еще там?
- Что??
- Я говорю, шабаш хороший был…
- Что???
- Ой, - опомнился Василий, - Ты ничего не знаешь?!! Ох, и влетит же мне. Твоя бабка вычислит, кто рассказал… Мой меч, твоя голова с плеч. Она скора расправу.
Голова пошла кругом. Моя бабка ведьма?! Вот это номер. Конечно у нее много странностей… Но ведьма! Это уже через край.
Кот наяривал круги вокруг табурета, и причитал о не прожитых летах:
- Ах, я горемычный. Дурень неотесанный. Сварит из меня Елена Никаноровна суп, да сама и съест.
- Не мельтеши.
- Бедный я, бедный. Никто не пожалеет. Никто слова доброго не скажет…
- Не мельтеши.
- Горе мне горе, глупому, - завывал кот.
- ЗАТКНИСЬ,- взревела я.
Василий замер. Его глаза выражали неподдельный испуг. Я поднялась с постели.
- Спокойно. Все будет путем. Разберемся.
Молниеносно оделась, удивив даже саму себя. Василий покорно сидел и ждал.
- Пошли. Здесь оставаться не безопасно,- скомандовала я.
Кот подчинился. Мы пошли по затоптанной дороге вглубь леса (любопытно, где это бабулю черти носят, да и пес куда-то смылся?) Похоже, мне понравилось быть шизофреником.
- Если кого-нибудь встретим, претворись собакой. Понял?
- Да.
Егор настиг нас, когда мы только вошли в лес. Собака увидела кота, и боязливо попятилась назад. Василий заурчал, и вжался в мои ноги. Затем вспомнил, о чем я его просила, сел на задние лапы и душевно тявкнул пару раз. Обалдеть!! У бедной овчарки шерсть встала дыбом, а глаза повылазили из орбит. Будь у нее возможность, за сердце бы схватилась.
- Интересная собачка. Что за порода?
- Чау-чау.
- А-а! - с мнимым пониманием протянул Егор, - Куда идешь?
- В лес. Ягод пособирать.
- Без лукошка.
- И что?
- Я с тобой пойду.
- Да я одна хочу.
- Нет одну я тебя не пущу.
Егора с собой брать нельзя, это факт. Но как от него избавится? Я посмотрела на Василия, но тот пытался вывести собаку из ступора, и не обратил внимания на мои знаки SOS.