Орк побагровел. Сильвана кивнула онемевшему Годфри и покинула палатку. На выходе из лагеря орков к ним присоединилась стража Темных Следопытов, Сильвана шла молча, быстро. Годфри едва поспевал за ней.
- Годфри, - бегло сказала Сильвана на ходу, - там, в палатке, я назвала вас секретарем. Это не было ошибкой. Я давно ищу подходящую кандидатуру. Ни один из тех, кто пытался, так и не смог заменить предшественника. Вам нужно время, чтобы дать ответ? - спросила Сильвана, даже не оборачиваясь, не глядя в его сторону.
Ее мысли занимало нечто иное, понял Годфри. Она решила сразу пресечь недопонимание, если он откажет сейчас, не оборачиваясь, она кивком головы отошлет его обратно в лагерь нежити. Но если он согласится? Куда тогда они направятся?
Годфри вспомнил нелепые планы Эшбери о смещении Сильваны с трона Подгорода. Все чаще несуразицы с его собственным телом мешали Эшбери сосредоточиться на составлении плана мятежа или поиска соучастников, кроме Годфри. Король Джейкоб Эшбери с прибитой гвоздями нижней челюстью. О да, он, несомненно, вошел бы в историю Отрекшихся.
- Да, моя госпожа, - ответил Годфри. - Это честь для меня.
Сильвана замедлила шаг. Кажется, она немного успокоилась после разговора с генералом Орды.
- Оставьте нас, - велела она личной охране. Темные Следопыты повиновались, растворились в тенях деревьев. Они будут неподалеку, они не оставят ее одну, но не смогут слышать их слов. Посторонние могли бы посчитать, что Сильвана беззащитна теперь, оставшись без личной гвардии. Но у нее оставался лук за спиной, Годфри не забывал об этом ни на минуту.
- Наверное, мне стоит сразу ввести тебя в курс дела, Годфри? Посмотрим, какой совет ты сможешь мне дать. Там, в городе, ты составил отличный план битвы. Орки не понимают, что это не было поражением. Я пыталась втолковать этому генералу, что лишила Гилнеас будущего и что теперь нужно нанести по ним решительный удар. Напрасная трата времени.
Годфри действительно раскрыл Сильване все планы Седогрива, какие ему только были известны. Даже наработки тактик, какие только упоминались в штабе короля-оборотня. Сильвана знала, как гилнеасцы собираются штурмовать город, для нее не было неожиданностью и штурм Лиама, и разделение воргенов. Годфри казалось, что Сильвана с самого начала заставила гилнеасцев действовать по ее сценарию. Он до конца не верил, что Сильване удастся выйти живой из задуманного плена. Он лично был на площади, он вошел вместе с валь’кирами в трюм потонувшего корабля, оставив Темную Госпожу в одиночестве на ступенях Собора. Вода не представляла для нежити угрозы. Битва развивалась как того желала Сильвана. Только подводная лодка спутала их карты, но, как оказалось, ненадолго. Седогрив не решился расквитаться с Сильваной на месте. Она рассчитывала на это, она все просчитала заранее. И если она говорила, что это не было поражением нежити, ей можно было верить.
- Жаль, что вы промахнулись там, на площади. Возможно, смерть Седогрива подействовала бы на генерала Орды убедительнее.
Темная Госпожа сузила глаза.
- Не разочаровывай меня, Годфри. Неужели ты считаешь, что я могла промахнуться?
Годфри почувствовал, что у него, как и у Эшбери, вот-вот отвалится нижняя челюсть. Он вовремя захлопнул рот. Она не промахнулась. Она метила не в короля. Ему нужно было скрыть свое замешательство, Годфри быстро разобрался, что Сильвана видит нежить насквозь. Где живые не различают эмоций, Сильвана их определяет с точностью.
Годфри поклонился. Это было лучшее, что он смог придумать.
Она не промахнулась, стучало у него в голове.
- Еще не поздно отказать мне в назначении, госпожа, - пробормотал он.
- Возможно, мне придется так поступить. У тебя руки дрожат, Годфри. Этот принц так много для тебя значил?
Она не нуждалась в ответе. Она знала, кем был Лиам для королевства Гилнеас. Иначе она стреляла бы в короля, как и было уговорено.
- Тем не менее, - продолжила Сильвана, - из всего дворянства Гилнеаса ты наиболее честен. И ты умен, Годфри. Седогрив допустил огромную ошибку, недооценивая тебя. Я знаю, что многие гилнеасцы до сих пор не могут простить тебе мятежа Кроули, тем лучше. Иногда враги могут быть полезны, Годфри.
Слова о мятеже напомнили, что ему следовало рассказать ей о сбежавшем после Вождя. Но Сильвана не дала ему времени высказаться:
- Гаррош не простил мне сотрудничество с валь’кирами, - сказала она. - Если у нежити есть валь’киры, то зачем им солдаты Орды, спросил меня генерал. Я не могу рассчитывать на помощь орков до тех пор, пока они не разберутся с осадой Оргриммара. Это как минимум. Как максимум, Орда может вызвать в Степи все свободные силы, чтобы разобраться раз и навсегда с Альянсом. К тому же мне отказывают во встрече с Гаррошем. Если бы я только могла поговорить с ним лично… Гилнеас обезглавлен и слаб как никогда! Достаточно одного удара, чтобы сломить их. Но эти генералы не желают понимать ситуации и передают ее Вождю искаженной.
Не только генералы. Отрекшиеся бежали с земель Гилнеаса, и каждый готов был сказать, что это поражение Подгорода. Только Сильвана отчего-то считала иначе. Годфри уже справился с изумлением, взял себя в руки. Она назначила его своим секретарем. Если бы он поддержал план Эшбери, подобное назначение могло сыграть им на руку.
- Вы хотите перегруппировать войска на границе с Гилнеасом и вновь ударить? - спросил Годфри. - Увеличить количество солдат с помощью валь’кир? Мы потеряли значительное количество людей в Столице. Ведь вы приказали, чтобы воргены ничего не смогли заподозрить. Солдат на площади они просто вырезали после вашего плена.
- Пойдем, Годфри. Ты увидишь ответы на собственные вопросы. Это сэкономит нам время.
Сильвана резким движением выдернула стрелу из колчана и выстрелила, Годфри даже не успел осознать, что его жизнь могла оборваться именно сейчас. Должно быть, Лиам ничего не успел почувствовать, промелькнуло у него на границе сознания. Годфри хотел в это верить. Он не желал принцу мучительной смерти. Еще он надеялся, что Седогрив все же сжег его тело. Он понимал, насколько тяжело отцу было решиться на подобное.
Выпущенная стрела вонзилась в ствол дерева, из-за него появились, как всегда, бесшумные Темные Следопыты. Они вывели огромного крепкого скакуна, внушавшего трепет, несмотря на то, что Годфри мог пересчитать его ребра. Эшбери следовало поучиться у этого коня, как сохранять чувство собственного достоинства даже после смерти. Прибитая гвоздями челюсть не покидала ума Годфри. У мертвых свои развлечения, кто-то хорошо повеселился сегодня вечером.
Для Годфри Следопыты привели скакуна меньше, слабее, но он все же не рассыпался в прах, когда Винсент оседлал его. Сильвана сразу припустила рысью, затем перешла на галоп. Личная гвардия и Годфри не отставали.
Они долго ехали по бездорожью, и Годфри вновь вернулся к мысли о захоронении Лиама. Ему не давала покоя уверенность Сильваны в победе Подгорода. Он не знал, как реагировать на возможное воскрешение принца валь'кирами. Седогрив должен был сжечь его тело, должен был.
По пригорку Сильвана спустилась на узкую тропинку, где сбавила скорость и повела коня шагом. Вскоре из-за поворота показался единственный огонек, подрагивающий на ветру. Сильвана остановилась возле Отрекшегося.
- Мы давно ждали тебя, Темная Госпожа, - проскрипел тот.
Сильвана спешилась, Годфри и Следопыты последовали ее примеру. Она вновь приказала охране оставить ее одну, кивнула Годфри и приказала нежити с факелом в руке вести их, куда следует.
По мере того, как они продвигались все глубже в лес, Годфри терял самообладание. Он призывал себя прислушаться к голосу разума, который твердил, что эти земли далеко от Столицы, Седогрив не мог похоронить Лиама здесь. Сильвану интересует нечто другое, а не кости принца. Когда они вышли к небольшому лагерю, состоявшему из трех длинных палаток, Годфри выдохнул. Лиам действительно значил для него слишком много.
Отрекшийся завел их в одну из палаток. Длинное узкое помещение заполняли столы, нежить сновала между ними, то и дело проверяя содержимое пузатых стеклянных котлов, установленных в невероятных количествах внутри этой палатки. Содержимое котлов, будто расплавленные изумруды, переливалось, источая холодное свечение. Сосредоточенная нежить работала аккуратно, точно, почти в полной тишине. Они даже не оглянулись на Сильвану, хотя ее появление всегда оказывало эффект разорвавшейся бомбы.
Бомбы, понял Годфри. Чумные бомбы, которые Орда запретила использовать. Он разгадал козырь Сильваны. Она не нуждалась в трупе Лиама, если собиралась стереть с лица земли королевство Гилнеас.
Годфри ощутил слабость в коленях. И понял, что все это время Сильвана наблюдала за ним. Сейчас он не смог бы ничего скрыть, никаким поклоном, разве что, если бы провалился сквозь землю.
- Вижу, Годфри, ты нашел ответы на все интересующие тебя вопросы. Помни, - предостерегла его Сильвана, - ты согласился стать моим секретарем. Отныне только смерть может избавить тебя от этой должности.
- Я… впечатлен увиденным, госпожа. Но я должен спросить, как же приказ Вождя Орды? Ведь это его прямое нарушение?
- Они не оставили мне выбора, - пожала Сильвана плечами. - Возможно, так я смогу привлечь внимание Гарроша и добиться с ним личной встречи. Я не буду передавать ему сообщения через генералов или просить о помощи. Отрекшиеся могут постоять за себя сами. Тралл запретил пользоваться чумой, поскольку дорожил отношениями с Альянсом. Теперь Альянс стоит у стен Оргриммара, и уже достаточно продолжительное время. Я не понимаю, почему Гаррош медлит. Кто-то должен показать ему, как нужно побеждать в войнах.
Годфри плохо запомнил обратный путь до лагеря. На прощание Сильвана вновь напомнила ему о его новой должности и обязанностях. Сказала, что ждет его на рассвете следующего дня.
К нему вновь подошел Эшбери, теперь его лицо было перевязано бинтом из шерсти. Должно быть, когда вытаскивали гвозди, нижнюю челюсть повредили еще сильнее. Эшбери даже ничего не сказал, попытался объясниться с ним знаками. Годфри слишком устал от этого горе-мятежника. Он отмахнулся и ушел в палатку, где для него была выделена койка. Но сон не шел к нему.
Он так и не рассказал Сильване о сбежавшем после Вождя. Джонсон не получит своей валь'киры, теперь его информация не имела никакого значения. Он догадывался, что и суд в Серебряном Бору для таких, как Джонсон, всего лишь фикция. Сильвана приказала вывести ордынцев из Гилнеаса вовсе не из жалости к их участи. Она обезопасила себя от обвинений Вождя Орды - от чумных бомб погибнут только люди. Ни один ордынец не пострадает. Каким бы мерзавцем он ни был.
Она ненавидит живых только за то, что они живы, сказал ему Эшбери. Годфри снова вспомнил Джонсона, осужденного за попытку отомстить живым после смерти. Разве Сильвана не занималась тем же?
Годфри распростился со старой жизнью, с тем, что связывало его с Гилнеасом. Он готов был служить Сильване верой и правдой, и возможно, однажды ему придется рассказать ей о планах Эшбери, если они не останутся лишь разговорами. И он ничем не мог помочь Гилнеасу теперь.
Обе луны по очереди исчезли с небосклона, уже светало. Годфри так и не заснул. Впрочем, сон для нежити был формальностью, данью человеческой традиции. Ведь все они оставались людьми, пусть и лежали в холодных кроватях, ощущая себя почти что в гробах.
Годфри тихо поднялся, прошел мимо ряда занятых кроватей и вышел из палатки. Свежесть серого утра бодрила, он нуждался в бодрости. Ему предстояло весь день провести на новой должности.
Годфри вышел за пределы лагеря, ровно до следующих деревьев, чтобы на мгновение ощутить себя в одиночестве. Вытащил из нагрудного кармана камзола трубку и мешочек с табаком. Маленькая слабость, раз уж они оставались людьми. У людей должны быть слабости. И пусть это будет забитая трубка, он не должен испытывать сжимающийся в комок страх при мысли о гибели упрямой девчонки Кроули. Он не сможет держать это в секрете от Сильваны. Годфри не знал как, но она выведает из него правду. Она удивится.
Это война, а в войнах кто-то побеждает, а кто-то - нет. Кто-то умирает на поле битвы, а кто-то в собственном доме, задохнувшись от разорвавшейся чумной бомбы. Это было нечестно, несправедливо, но что мог сделать один скелет этим ранним туманным утром? Послать Седогриву ворона с посланием? "Скелет мог хотя бы предупредить их", - сказал Годфри сам себе. Это будет стоить ему жизни. Только он знает о чумных бомбах, если этот план сорвется, Сильвана не будет долго искать виноватых.
Одна жизнь в обмен многих?
Годфри не заметил, как выкурил трубку, даже не почувствовав вкуса табака.Ему не хотелось возвращаться в лагерь без твердого решения, но он так и не нашел его. Вернее, он не видел иного, кроме бездействия. Не он начал эту войну, не ему ее заканчивать.
Он спрятал трубку и табак в нагрудный карман, постоял еще мгновение.
В тишине леса этот звук прозвучал неестественно громко. Заскулила собака. Совсем рядом. Годфри огляделся.
Он не сразу заметил большую голову мастиффа, выглядывающую из-за дерева. Мастифф боялся. Все живое старалось держаться подальше от смерти. Нежить не могла бы оседлать живого коня, поэтому им приходилось передвигаться на таких же полудохлых животных, как и они сами. Но когда-то собака очень хорошо его знала, ведь это была одна из собак Лорны Кроули.
Эту проклятую семейку ничего не брало.
Годфри сделал несколько шагов к зверю. Мастифф спрятался, но затем снова выглянул. В его глазах был ужас, но он не мог не повиноваться приказу. Лорна приказала собаке разыскать Годфри, но зачем?
Винсент опустился на землю. Его облик и трупный смрад уже не изменишь. Собака должна привыкнуть к тому, что теперь от него пахнет иначе. Но это все еще он. Он человек. Теперь оставалось убедить в этом собаку.
Мастифф принюхался, тихо заскулил, прижал уши. Его миссия казалась ему невыполнимой. Но внезапно он сорвался с места из-за деревьев, подбежал к Годфри, гавкнул и опустился рядом. К его ошейнику крепилась записка. Годфри ощутил исходящий от собаки жар. Она была живой, ее сердце билось, в ее жилах текла горячая кровь. Ему захотелось коснуться ее, погладить, ощутить под костяшками пальцев биение живого сердца, но он сдержался.
От его прикосновений к ошейнику собака подпрыгнула, напряглась, шерсть на загривке встала дыбом. Годфри быстро отстегнул записку, собака тут же умчалась за деревья, выглянула последний раз, будто прощаясь, и исчезла.
Это могло быть видением, если бы не свернутое послание в его руках. Бумага хрустела, когда он ее разворачивал. Любой звук все еще казался неестественно громким, чувства Годфри были обострены до предела.
Из свитка выпало знавшее лучшие дни серебряное украшение. Годфри тут же узнал его. Ведь когда-то он хранил у себя точно такую же, вторую серьгу Эмили Кроули.
Он прочел: "Сегодня в полночь на могиле Эмили".
До этого момента Годфри считал, что хуже уже быть не может. Оказалось, он ошибался.
Глава 8. Последний миг Пандарии.
- Держи, Тарион, - сказал Чейн-Лу, не глядя в его сторону. От Тариона невероятно несло рыбьим смрадом, но Чейн-Лу даже не поморщился. - Немного великовато, но зато без дыр.
Рубаха из неотбеленного льна была соткана грубо, но аккуратно. Тарион поблагодарил за одежду, пандарен кивнул и оставил мальчика одного.
Кое-что в его жизни не менялось. Любое столкновение со стихиями превращало его одежду в лохмотья. Еще с тех первых дней, когда Ноздорму только начал обучать резко повзрослевшего Тариона управлять стихией земли.
Даже в лагере Тарион различал гул разъяренного океана. После исчезновения реки лишь в его водах он мог бы смыть с себя кровь мирмидонов. Он не смел даже думать о волшебной воде. У него имелись на то веские причины. Но придется довольствоваться лишь новой одеждой. Пандарены хоронили умерших в тот же день. До начала ритуала оставались считанные часы.
Тарион с опаской оглянулся на лагерь позади себя. Хайди похоронят по всем правилам, вспомнились ему слова Кейгана-Лу. Эти слова обязывали к тщательной подготовке. Несмотря на спешку, пандарены двигались слажено, почти не переговариваясь. Никто не обращал на Тариона внимания. Он поискал маму. Джайна была занята разговором с Кейганом-Лу.Пандарен отвечал редко и немногословно. Неожиданно он поглядел на мальчика, их взгляды пересеклись. Седой пандарен вздохнул. Тарион стиснул зубы. Резко отвернулся и одним движением стянул с себя рваную мокрую рубаху. Взгляд скользнул по обнаженным рукам. Раздражение на старейшину померкло. Тарион сглотнул.
Кое-что в его жизни уже изменилось.
Он сам.
Он никогда не будет прежним.
Свежая рана на запястье приковывала к себе взгляд. Если бы не этот знак, Тарион мог спасти Хайди. Но он слишком поздно заметил, что мирмидоны не прекратили преследования. Он целиком отдался головокружительной, пьянящей власти. Он покорил стихию воды. Как единое живое существо, океан реагировал на движения дракона, даже раньше, чем приказ успевал сформироваться в его сознании. Отныне Тарион безраздельно управлял водной стихией, которая так часто не оправдывала его ожидания в дни обучения Аспектом Времени. Больше никаких выросших за спиной волн, окатывающих его с ног до головы ледяными потоками, внезапных водоворотов и рек, резко менявших свои течения в насмешку над ним.
Однако этот миг торжества стоил жизни старшему сыну Хейдива-Ли.
Тарион стал одеваться. Грубая ткань рукава царапнула по саднящей коже. Если бы только мирмидоны и стихия в пещере Нептулона не исполосовали его прежнюю одежду трезубцами и течениями. Конечно, рубаха пандарена для мальчика была велика. Непомерно велика! Он распрямил плечи, но слишком широкий ворот неминуемо сползал то с одного, то с другого плеча. Жалкое, должно быть, зрелище.
- Я помогу тебе с помощью магии.
Тарион вздрогнул. Он не слышал маминого приближения. Гудящий, словно растревоженный улей, океан заглушил ее шаги. Непростительная беспечность.
Джайна была напугана не меньше его. Это было неожиданно. Это сбивало с толку. Ему еще не доводилось видеть ее такой. Джайна сражалась с демонами и мирмидонам. В конце концов, она полюбила самого Смертокрыла! Она была образцом стойкости и выдержки для Тариона.
- Хоть на что-то сгодится моя магия, - продолжала со вздохом Джайна. - Кейган-Лу по-прежнему отказывается использовать волшебную воду для своих отравленных плодов. Сколько бы я не призывала его к здравому смыслу.
Пока мама колдовала над его одеждой, Тарион вновь поглядел в сторону седого пандарена. Он нашел Кейгана-Лу возле чугунного чана. Два пандарена уже разворошили под ним угли и теперь аккуратно подвешивали все еще раскаленный чугунок на коромысло. Внутри варился тот самый венке, собранный ими на новой Бронзовой Горе. Ему достаточно было лишь оцарапаться об острые края листьев при падении, чтобы на несколько дней погрузиться в обморочное состояние и испытать невероятно яркие галлюцинации. Тарион помнил, со слов Хейдива, что главное было соблюсти все правила приготовления венке, лишь тогда оно не представляло угрозы. Но эти плоды даже не отмачивали в проточной воде. Непростительное нарушение. И каждый из пандаренов в лагере знал это. Если бы только Тарион не возвращал пандаренам Бронзовую Гору с растущим на ней венке….