- Доброе утро, - приветствовал его хоббит. - Гэндальф заглянет к тебе, как только выкроит время. Он очень занят, но просил меня передать тебе привет и проследить, чтобы ты смог как следует отдохнуть после долгих трудов.
- Выглядит он так, будто рвется в путь, - заметил Берегонд. - Ну и силища, ну и стать! Представляю себе, как богата и прекрасна его сбруя.
- Достойной сбруи во всем свете не сыщешь, - отозвался хоббит. - Они с Митрандиром и так обходятся. Друга он понесет по доброй воле и поймет с полуслова, а коли не захочет, так никто на него не сядет, и ни узда, ни стремена тут не помогут. Ну пока, Светозар. Не скучай, жди Гэндальфа, а мне надо идти, готовиться к битве.
Конь заржал так, что стены конюшни содрогнулись, а хоббит и гондорец зажали уши. Потом они ушли, не преминув удостовериться, что ясли полны до краев.
- Ну, теперь прямым ходом к нашей кормушке, - заявил Берегонд.
Вышли к северной стороне башни, спустились по длинной прохладной лестнице и очутились в широком освещенном коридоре. По обе стороны тянулись двери, одна из которых оказалась открытой.
- Это кладовая моего отряда стражи, - пояснил Берегонд и, заглянув внутрь, позвал: - Эй, Таргон! Я знаю, что пришел не вовремя, но у меня случай особый. Новый воин, которого правитель только сегодня принял на службу, проделал долгий путь, да и с утра успел основательно потрудиться. Раздобудь чего-нибудь посытнее.
От щедрот Таргона Пиппин и Берегонд разжились хлебом, маслом, сыром, сморщенными, но еще сладкими яблоками из последних зимних запасов и кожаной флягой свежего пива. Все это добро, в придачу к деревянным мискам и кубкам, сложили в плетеную корзину и взобрались на восточную стену, где светило солнышко и откуда открывался прекрасный вид.
За едой и питьем вели разговор то о Гондоре и его обычаях, то о Хоббитании и иных дальних землях, какие довелось повидать Пиппину. Чем дольше длилась беседа, тем с большим изумлением и почтением посматривал Берегонд на хоббита. А тот безмятежно болтал ногами, сидя на каменной скамье, и порой поднимался на цыпочки, чтобы заглянуть за парапет.
- Не стану скрывать, мастер Перегрин, - сказал наконец Берегонд, - поначалу-то я решил, что наш правитель просто завел себе благородного пажа, как, по слухам, было в обычае у древних королей. С первого взгляда тебя можно принять за нашего паренька лет этак десяти, а повидать тебе довелось больше, чем иным седовласым. Ты уж прости мое недомыслие.
- Прощаю! - отмахнулся Пиппин. - Тем паче, не так уж ты и ошибся. По хоббитанским меркам я и вправду чуть старше мальчишки и, как у нас говорят, "войду в возраст" только через четыре года. Но хватит обо мне. Расскажи-ка лучше про все эти земли.
Солнце поднялось уже высоко, и туманы в долине рассеялись. Крепнувший восточный ветер уносил прочь последние белесые клочья и полоскал знамена на цитадели. Далеко внизу, на краю долины, виднелась серая лента Великой Реки. Делая изгиб к юго-западу, она терялась в мареве окоема, а где-то дальше, лигах в пятидесяти, лежало Море.
Взору открывался весь Пеленнор. Пиппин различал вдали пятнышки усадеб, амбары, овины, даже черточки изгородей, но ни единой коровы или еще какой животины не заприметил. Дороги и тропы, во множестве пересекавшие зеленые поля, отнюдь не пустовали. Одни подводы тянулись к городу, другие выезжали им навстречу. То и дело к Великим Вратам подлетал всадник. Самым оживленным был главный тракт, поворачивавший к югу еще круче, чем Река, и пропадавший из виду за отрогами гор. Вдоль восточной обочины, под стеной, тянулась зеленая полоса, предназначенная для верховых, скакавших в обоих направлениях, но сама мощеная дорога казалась забитой гружеными повозками. Приглядевшись, Пиппин понял, что движутся подводы в строгом порядке. Ближе к восточному краю быстро катили запряженные лошадьми телеги, посередине бычьи упряжки медленно тащили тяжелые возы, а у западной обочины с натугой толкали перед собой ручные тележки пешие. Все направлялись на юг.
- Эта дорога ведет к долинам Тумладен и Лоссарнах, за которыми Лебеннин, - пояснил Берегонд. - Уходят последние беженцы, старики да женщины с малыми детишками. До полудня все они должны отойти от Ворот на лигу - таков приказ. Это печальная необходимость, - он вздохнул. - Многим из них уже никогда не свидеться с близкими. В городе и раньше-то детей было немного, а теперь почти не осталось. Правда, некоторые, постарше, которых можно приставить к какому-нибудь делу, сами не захотели уходить. Мой сын тоже остался.
Пиппин с тревогой посмотрел на восток, словно ожидая, что оттуда вот-вот хлынут орочьи орды, а потом спросил:
- Что это там? Никак другой город?
- Одни развалины, - отвечал Берегонд. - Это Осгилиат, город, лежавший по обеим сторонам Реки, былая столица Гондора. Враги захватили его и разорили давным-давно, но во дни юности Дэнетора наши отбили руины, конечно, не для того, чтобы там жить, но чтобы устроить форпост. А потом из Минас-Моргула нагрянули гнусные Всадники.
- Черные Всадники? - переспросил Пиппин, и глаза его расширились от вновь пробудившегося страха.
- Да, черные, - отозвался Берегонд. - Ты, я вижу, и о них что-то знаешь. А в рассказах своих ни разу не помянул.
- Знать-то знаю, - чуть ли не шепотом произнес Пиппин. - Но поминать не хочу, особенно сейчас, так близко, так близко от…
Он осекся, отвел глаза от Реки, и ему показалось, что взор заполнила чудовищная грозная тень. Возможно, то были горы, очертания которых трудно различить с расстояния в двадцать лиг, возможно, там просто клубились тучи, но хоббиту увиденное вдруг представилось сплошной стеной мрака, который становился все плотнее и гуще. И стена эта, пусть медленно, очень медленно, но росла, затеняя лежавшие под солнцем земли.
- Так близко от Мордора, - спокойно закончил за хоббита Берегонд. - Да, ты смотришь как раз в ту сторону. Мы редко называем эту страну по имени, но Тень видим постоянно. Иногда она слабее и дальше, иногда мрачнее и ближе, а теперь, сам видишь, высока и черна, а потому черны наши думы и сердца полны тревоги. Меньше года назад Всадники захватили переправы, и наших при этом полегло без счета. Правда, Боромиру - это его заслуга - удалось выбить врагов с западного берега. Пока мы удерживаем почти половину Осгилиата, но именно там и ожидаем основного удара. Может быть, главного в предстоящей войне.
- А когда все начнется? - спросил Пиппин. - Как ты думаешь? Прошлой ночью я видел сигнальные огни и гонцов. Гэндальф сказал, что это означает войну, и отчаянно сюда торопился. А здесь я никакой спешки не вижу.
- Это потому, что у нас все готово, - пояснил Берегонд. - Затишье перед бурей, только и всего.
- А почему тогда прошлой ночью зажгли огни?
- Так ведь поздно посылать за подмогой, когда город уже в осаде. Но мне, конечно, неведомы планы правителя и его полководцев. Есть разные способы собирать сведения. А Дэнетор, он не такой, как все: прозорливость его выше человеческого разумения. Поговаривают, будто запершись по ночам в Башне, в своем высоком покое, он прозревает грядущее и порой даже борется силой мысли с Врагом. Потому-то он и состарился до поры. К тому же, возможно, поступило какое-то сообщение от Фарамира. Он сейчас далеко, послан за Реку с важным заданием. Ну и, наконец, вечером пришло тревожное известие из Лебеннина: к устью Андуина приближается большой флот, ведомый корсарами Умбара. Они больше не страшатся могущества Гондора, вступили в союз с Врагом и теперь готовят нападение. А это значит, что нам не стоит рассчитывать на помощь из Лебеннина и Белфаласа; народ там крепкий и многочисленный, но тамошним жителям придется оборонять свои дома. Вот и выходит, что надежда у нас только на Рохан. Тем более радостна для нас весть о победе рохирримов, та, что принес ты.
И все же, - Берегонд помолчал и окинул взглядом окрестности. - И все же случившееся в Айсенгарде должно остеречь нас: похоже, мы опутаны коварными Вражьими сетями. Грабежи, набеги, стыки у бродов, вылазки в Анориэне и Итилиэне - все это не так уж важно. Похоже, начинается великая, давно задуманная война, и мы, что бы ни говорила нам гордость, не единственная, а может быть, и не главная цель Врага. Огромные силы пришли в движение и на востоке, за Внутренним морем, и на севере, в Лихолесье, и на юге, в Хараде. Все народы, все страны подвергнутся испытанию - устоят они или падут… перед Тенью. Однако, достойнейший Перегрин, нам выпала высокая честь навлечь на себя самую страшную ненависть Темного Властелина, ибо истоки этой ненависти теряются в глубинах времени и в глубинах Моря. Самой яростной атаки следует ждать здесь. Вот почему спешил сюда Митрандир. Ведь если падем мы, кто устоит? Скажи, Перегрин, а у тебя есть хоть малейшая надежда, что нам удастся выстоять?
Пиппин не ответил. Он смотрел на белые стены, башни, развевающиеся знамена и солнце в небе, но не мог забыть сгущавшейся на востоке Тьмы и невольно думал о длинных, расползавшихся повсюду щупальцах Тени, об орках в лесах и горах, о предательстве Айсенгарда, о птицах-доносчиках, о Черных Всадниках, добравшихся аж до Хоббитании, о крылатом ужасе - назгулах. Последняя мысль заставила его содрогнуться. Надежда угасла, а в следующий миг, кажется, померкло на миг и солнце, словно затененное черным крылом. Издалека, с небесной вышины, донесся едва слышный, но все равно леденящий сердце, жестокий и холодный вой. Хоббит побледнел и привалился к стене.
- Что это было? - спросил Берегонд. - Я тоже почувствовал…
- Тень судьбы, - пробормотал Пиппин. - Черный Всадник на крыльях.
- Да, это Тень судьбы, - повторил за хоббитом гондорец. - У меня кровь стынет в жилах. Боюсь, Минас-Тирит обречен.
Некоторое время оба сидели молча, уныло склонив головы. Но когда Пиппин поднял глаза и увидел по-прежнему ясное солнце и развевающиеся на ветру знамена, он встрепенулся.
- Нет, - заявил хоббит. - Я не поддамся отчаянию. Вот Гэндальф на моих глазах в пропасть канул, а ведь вернулся и теперь с нами. Небось устоим, хоть бы и на одной ноге.
- Верно сказано! - воскликнул Берегонд, вскочив на ноги. - Гондор пока еще не погиб. Наши стены падут разве что после того, как вровень с ними вырастут валы из вражеских трупов. Но у нас есть другие крепости и тайные ходы, что ведут в горы. Надежда и память все равно будут жить в какой-нибудь укромной зеленой долине.
- Но по мне, - заметил Пиппин, - чем бы все ни кончилось, лишь бы побыстрее. Я ведь, по правде, никакой не воин, мне и думать-то о битвах не хочется, а сидеть и ждать, когда от меня ничего не зависит, и вовсе невмоготу. Как долго тянется этот день! Ждать и ждать - просто невыносимо. Полагаю, кабы не Гэндальф, в Рохане так и ждали бы невесть чего.
- Тут ты в точку попал, - кивнул Берегонд. - У нас многие чувствуют то же самое. Но погоди, вот вернется Фарамир, и все, может быть, переменится. Он отважен, куда отважнее, чем кажется многим. Нынче мало кто верит, что человек сведущий и в пении искусный может быть доблестным воителем, но Фарамир как раз таков. Он не столь горяч и порывист, как Боромир, но ничуть не менее решителен. Однако, - на лице Берегонда появилось сомнение, - с Фарамиром ли, нет ли - что мы сможем сделать? Штурмовать Мордор нам не по силам, только и остается, что ответить ударом на удар. Но наши руки крепки, и ответный удар будет тяжел.
Гондорец схватился за рукоять меча. При одной мысли о битве в глазах его появился воинственный блеск. Глядя на горделивого и статного, как все люди, встреченные им в этой стране, воина, Пиппин с тоской подумал, что его-то рука легче перышка.
"Пешка, - припомнил он слова Гэндальфа. - Пешка и есть, да еще и не на то место поставленная".
Когда солнце достигло зенита, зазвенел полуденный колокол. Крепость словно ожила: все, кроме остававшихся на часах, собирались к обеду.
- Пойдем со мной, - предложил Берегонд. - Пообедаешь сегодня с нашим отрядом. Возможно, правитель оставит тебя при себе, но пока ты еще никуда не причислен, так что тебе все равно. Мы примем тебя с радостью, да и ты, наверное, не прочь завести новых знакомых, пока еще есть время.
- Пойдем, - с готовностью согласился хоббит. - По правде сказать, мне тут одиноко. Мой лучший друг остался в Рохане, так что, не будь тебя, и поговорить было бы не с кем. Слушай, а может, ты возьмешь меня в свой отряд? Или хоть замолвишь словечко?
- Такие дела решают командиры, - рассмеялся Берегонд, - а я всего-навсего рядовой воин третьего отряда цитадели. Правда, в городе наша служба считается весьма почетной.
- Тогда, боюсь, это не для меня, - промолвил Пиппин. - Знаешь, давай сначала заглянем ко мне, а если Гэндальф не вернулся, я пойду с тобой… как гость.
Гэндальфа в покоях не оказалось, и Берегонд отвел хоббита в расположение третьего отряда, где Пиппину оказали самый радушный прием. В крепости все у всех на виду: слухи о прибытии Митрандира и о его долгой беседе с Дэнетором уже облетели всю цитадель. Поговаривали, будто маг привез с собой князя загадочной страны полуростков, что где-то на севере, и этот князь готов заключить союз с Гондором и выставить пять тысяч мечей. Вот-вот подойдет роханское войско - утверждали иные - и каждый из рохирримов везет с собой в седле по хафлингу, низкорослому, но свирепому и неукротимому в бою.
Эти вселяющие надежду слухи Пиппин, хотя и с сожалением, опроверг, но отделаться от княжеского титула ему не удалось. По мнению воинов, друг Боромира, удостоенный аудиенции у правителя, являлся весьма знатной особой. Его благодарили за приезд, угощали от всей души, а рассказы о дальних странах и приключениях слушали с таким интересом, что хоббиту постоянно приходилось напоминать себе о предостережении Гэндальфа и "следить за языком".
Обед закончился. Поднявшись, Берегонд сообщил хоббиту, что ему, как и его товарищам, пора на службу так что им придется расстаться.
- Чтобы не скучать, - посоветовал воин, - отыщи моего сынишку, пусть он покажет тебе город. Его зовут Бергил, а найти его можно в Нижнем Круге, там теперь все ребятишки, которые остались в городе. Спустишься туда, спроси старый постоялый двор, что на улице Фонарщиков. А мне стоять в карауле у Великих Врат.
День выдался погожий, для марта, пожалуй, и жарковатый, хотя стало немного облачно. Пиппина клонило в сон, но возвращаться в пустую комнату не хотелось, и он решил последовать совету Берегонда, хотя первым делом наведался на конюшню и угостил Светозара прихваченными с обеда лакомствами. Конь принял угощение с благодарностью, хотя нехватки в корме у него не было. Потом хоббит двинулся вниз по извилистым улочкам.
Люди глазели на него с любопытством, но вели себя учтиво и приветствовали на гондорский манер - склоняя голову и прикладывая руки к груди. Однако позади он слышал возгласы: люди высовывались из окон и призывали соседей взглянуть на "князя полуростков". Не все говорили на Общем Наречии, но что значат слова "Эрнил-и-Перианнат", хоббит усвоил очень быстро и понял, что титул прилип к нему намертво.
Наконец по множеству переходов и улиц он спустился в нижний, самый широкий круг, и ему показали улицу Фонарщиков, которая, как выяснилось, вела к самым Великим Вратам. Не составило труда и отыскать старый постоялый двор - огромное строение из выветренного серого камня. Два крыла здания выходили к улице, фасад с широкой, обрамленной колоннадой, лестницей находился в глубине. На зеленой лужайке перед домом играли мальчишки - первые дети, которых увидел Пиппин в Минас-Тирите. Стоило хоббиту остановиться, чтобы поглядеть на них, как один бойкий малец тут же припустил через лужайку ему навстречу.
- Привет, - сказал паренек, озирая хоббита с головы до пят. - Ты откуда? Чужой?
- Был, - ответил Пиппин. - Но теперь я вроде как воин Гондора.
- Да брось, - рассмеялся мальчуган. - Коли так, мы все тут воины. А лет тебе сколько, а звать как? Мне уже десять, и я скоро дорасту до пяти локтей. Мой отец в Страже служит, он там выше всех. А твой кто?
- Уж не знаю, на какой вопрос отвечать, - улыбнулся хоббит. - Мой отец хозяйствует на земле близ Тукборо, в Хоббитании. Лет мне двадцать девять, так что я чуток постарше тебя, а вот роста во мне всего четыре локтя, и больше я не вымахаю, разве что вширь раздамся.
- Двадцать девять! - присвистнул малец. - Так ты же совсем старый, как мой дядюшка Йорлас. А все равно - спорим, я могу тебя на лопатки положить или хоть на уши поставить.
- Смочь-то сможешь, - усмехнулся Пиппин, - если я разрешу. А может статься, что и сам на уши встанешь. Знаешь, в моей маленькой стране есть всякие хитрые приемчики. А там, позволь тебе сообщить, я считаюсь очень большим и сильным и отроду не позволял никому ставить меня на уши. Вот вырастешь, повзрослеешь, тогда поймешь, что не все таковы, какими кажутся с виду. Ты принял меня за хилого недомерка, а я грозный отважный хафлинг, с каким лучше не связываться. У-у!
Пиппин скорчил такую страшную рожу, что парнишка невольно отшатнулся, но тут же выправился и сжал кулаки.
- Да нет! - покатился со смеху хоббит. - Не всякому слову верь: мало ли что наболтает о себе чужеземец. Я не драчун. Но уж если ты решил бросить мне вызов, то не мешало бы первым делом представиться.
- Я Бергил, сын Берегонда из третьего отряда Стражи, - горделиво приосанившись, ответил мальчик.
- Так я и думал, - промолвил Пиппин. - Уж больно ты на отца похож. Как раз к тебе он меня и послал.
- Чего же ты сразу не сказал! - воскликнул Бергил, но неожиданно побледнел. - Только не говори, что он решил отослать меня с девчонками. Нет, последние подводы уже ушли…
- Ничего такого он говорить не наказывал, - успокоил Пиппин. - Тебе велено показать чужеземцу город. А я взамен мог бы рассказать тебе о дальних краях.
Бергил захлопал в ладоши и с облегчением рассмеялся.
- Вот здорово! - воскликнул он. - Пойдем! Мы как раз собирались к воротам. Пошли с нами.
- А что там такого?
- До заката по Южной Дороге должны пройти вожди наших дальних земель. Пойдем, всех их и увидишь.
Бергил оказался превосходным товарищем, пожалуй, лучшим, какой попадался Пиппину с тех пор, как он расстался с Мерри. Вскоре они уже вовсю болтали и смеялись, позабыв о разнице в возрасте и не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Однако у ворот Пиппин необычайно возвысился в глазах мальчугана, ибо стоило ему назвать свое имя и пароль, как его не только пропустили наружу, но и разрешили взять с собой Бергила.
- Красотища! - восхитился тот. - Теперь-то мы все увидим. А то ведь нам, мальчишкам, нынче не разрешают выходить за ворота без старших.
Перед воротами, на мощеной площади, куда сходились все ведущие в Минас-Тирит дороги, собралась немалая толпа. Едва Пиппин с Бергилом успели протиснуться вперед, как взревели трубы и послышались приветственные восклицания:
- Форлонг! Форлонг!
- Чего это они? - спросил хоббит.
- Форлонг явился, - пояснил мальчуган. - Старый Форлонг Толстяк, владетель Лоссарнаха… это там, где мой дедуля живет. Ура, вот и он! Славный старина Форлонг!
Во главе колонны неспешно выступал здоровенный тяжеловес, а на нем восседал грузный широкоплечий человек, уже немолодой, седобородый, но в кольчуге, черном шлеме и с увесистым копьем. За ним, ряд за рядом, шли покрытые дорожной пылью, но отлично снаряженные воины с огромными боевыми топорами. Все как на подбор суровые и кряжистые, они были заметно смуглее жителей города.