Колдун принялся тихо бормотать, и кристаллы задвигались быстрее. У Конана зашевелились волосы на голове, когда кристаллы поднялись и образовали фигуру, напоминающую человека, который, пригнувшись, начал пристально глядеть вокруг, пытаясь увидеть что-то, скрытое в темноте. Вдруг он замер и вытянул кристаллическую "руку" в сторону верблюдов. Почти все кочевники затеребили амулеты и забормотали заговоры против зла, однако Дауда посмотрел на верблюдов.
- Хазим, - сказал он, - посмотри, нет ли там чего среди верблюдов.
- Разведчик? - спросил Владиг.
- Тогда верблюды шумели бы сильнее, - ответил Дауда, - но посмотреть надо.
Человек, названный Хазимом, вынув саблю, пошел к верблюдам. К нему присоединились еще двое или трое вооруженных людей. Один из них зашагал к тому верблюду, за которым лежал Конан. Киммериец знал, что в темноте люди в первую очередь видят движение, потом форму и цветов вообще не различают. Когда Конан хотел быть неподвижным, рядом с ним можно было скорее камень принять за живое существо. Если надо, он мог не моргая позволить мухе ползать по глазному яблоку.
Человек прошел совсем рядом с киммерийцем, не видя ни движения, ни человеческой формы, не обращая внимания на бесформенную массу рядом с верблюдом. Человек оглянулся по сторонам.
- Здесь ничего не видно, там что-нибудь есть, Вакир?
- Только мой паршивый верблюд. Этот нечистый гомункул просто… а-а-а! - Говоривший с криком отскочил. - Демон песка! Я на него наступил!
Что-то вырвалось из песка у него под ногами, и Вакир отшатнулся назад, схватившись руками за лицо, по которому он только что получил удар тяжелой рукоятью меча. Остальные люди на мгновение замерли.
- Это не демон! - прокричал Арсаций. - Это человек! Взять живым!
Владиг бросился туда, где начался шум, и Конан выругался про себя, когда верблюд, за которым он притаился, поднялся на ноги. Теперь все верблюды топтались на ногах и громко ворчали, напуганные неожиданной активностью среди мирной ночи.
Конан тоже поднялся на ноги, стараясь стоять так, чтобы верблюды скрывали его от преследователей. Киммериец не хотел вынимать меча, чтобы блеск не выдал его, но он держал рукоять в руке, готовый тут же выхватить оружие.
- Вот он! - крикнул кто-то.
Конан услышал хруст и возглас. Затем послышался звон стали. Киммериец мог бы легко бежать, но нужно было отвлечь внимание преследователей, чтобы помочь Акиле. Люди вокруг кристаллического костра уже все были на ногах, и почти все из них выхватили оружие. Конан побежал прямо на них, выхватив меч и во все горло крича киммерийский боевой клич.
Люди, разинув рты, глядели на призрака, явившегося из глубины ночи. Но они были законченными негодяями, и перед Конаном уже стоял один, подняв щит и нацелив копье. Клинок киммерийца проломил легкий щит, будто он сделан из пергамента, и явно послышался хруст ломающейся руки. Другой человек подскочил справа, и Конан свалил его, нанеся удар изнутри наружу плоской стороной клинка по челюсти.
Арсаций стоял и кричал что-то на незнакомом Конану языке. Человек в пурпурном тюрбане не пытался схватить оружие, но руки его были подняты, пальцы согнуты, будто когти, и он как бы царапал ими воздух, в то время как слова его приобретали зловещий ритм. На кончиках пальцев засветились огоньки. Люди бежали от верблюдов сюда, чтобы встретить эту новую опасность.
- Это он! - кричал Владиг. - Киммериец!
С саблей в руках Владиг бросился вперед. Люди бежали со всех сторон. Решив, что Акила, если она еще жива, воспользовалась общей сумятицей и удрала, Конан подумал: "Пора уходить". Сбив двух человек ударом меча и кулака, он бросился прочь. Через несколько секунд киммериец уже вырвался из круга преследователей. За спиной он услышал звон тетивы арбалета, затем свист стрелы, пролетевшей у него над плечом. Вот чего стоила вся их тщательная подготовка. От лагеря доносились слоги зловещего речитатива Арсация. Конан хотел знать, где же Акила.
Сзади некоторое время слышался звук шагов людей, пытавшихся настичь киммерийца. Затем раздался голос, принадлежащий человеку по имени Дауда:
- Назад! Он бежит, как антилопа, и вам его не догнать! Часовые! Вы что, спали?
- А где другой? - раздался голос, казавшийся тихим из-за большого расстояния.
- Тоже сбежал.
- Говорю я вам, это демон!
- Демоны не дерутся сталью, дурак! - заявил Дауда.
- Тот, что бросился на нас, был человеком, с которым я говорил в Зардасе, - сказал Владиг. - Могу поспорить, что с ним была та вооруженная женщина.
- Женщина не могла со мной этого сделать, - послышались слова человека, которого, судя по голосу, мучила сильная боль.
Конан усмехнулся и пошел шагом. Если им и не удалось ничего другого, то хотя бы они посеяли смущение и панику среди преследователей. Он знал, что Акила вырвалась, но его беспокоило то, что она может быть ранена. Никто из тех людей не утверждал, что ударил ее, но в ночной неразберихе что угодно может произойти.
Киммериец отбросил волнение. Нечего беспокоиться о том, что все равно не исправить. Звуки за спиной затихли. Все, кроме одного. Он остановился и прислушался, думая о том, что это может быть. Это был унылый пронзительный вой, не похожий ни на что, слышанное им раньше, и от этого звука у Конана по спине бегали мурашки. Вдруг он понял, что это такое: речитатив колдуна Арсация, достигший поистине сверхъестественной громкости.
Киммерийцу вдруг показалось, что лучше всего как можно скорее вернуться в лагерь. Конан засеменил трусцой. Затем побежал. Он понимал, что бежать ночью по незнакомой местности очень неразумно. Даже такой физически развитый человек, как он, может упасть, если под ногу подвернется камень. Можно также попасть ногой в ямку и сломать щиколотку. Можно наступить на ядовитую змею и заплатить за то, что она была побеспокоена. Но самое страшное то, что можно забежать в зыбучие пески, которые могут поглотить даже всадника на верблюде. Несясь с такой скоростью, он может опомниться лишь тогда, когда окажется уже по колено в песке и когда уже не будет возможности выбраться на твердую поверхность.
Но сейчас Конан был готов подвергнуться меньшей опасности, чтобы избежать большей. Поскольку он понимал, что колдун задумал что-то страшное, и задумал это против него. Но если колдун не знает, где киммериец, ему будет трудно точно направить свое заклятие. По крайней мере, Конан утешал себя этой мыслью. У него не было выбора. Он не боялся врага, выходившего против него с оружием, но с колдовством все было иначе.
Когда он бежал, залитый лунным светом, пейзаж начал тускнеть. Это было странно. Киммериец взглянул на луну, и кровь его похолодела, так как серебристый диск сделался кроваво-красным. И когда он глядел, звезды начали гаснуть, вначале мелкие, затем более яркие. Конан снизил скорость и побежал трусцой, тогда вся пустыня сделалась мутной, и он пошел шагом. Если бежать по пустыне при луне неразумно, то в сплошной темноте делать это просто глупо.
Наступала настоящая темнота, сомнений в этом не было. Что это за колдун, у которого есть силы погасить луну и звезды? Ведь такое могут сделать лишь самые великие из богов! Но как только он это подумал, то почувствовал, что на него сыплется что-то мелкое, Конан провел рукой по телу там, где это вещество прилипло к обмазанной жиром коже. Киммериец потер между пальцами жесткий порошок. Это был песок.
Теперь он все понял, в некоторой степени: колдун поднял песчаную бурю, но это была буря без ветра. Что это может означать? Он понимал одно: в пустыне песок может нести смерть так же, как и любая другая из множества таящихся в ней опасностей, и не только зыбучие пески. Киммериец продолжал идти в сторону лагеря и на ходу отмотал часть тряпок от меча и повязал себе нос и рот, так как песок уже начал попадать в легкие.
Вскоре он уже шел медленно, осторожно переставляя ноги, почти зажмурив глаза, но даже и это не помогало, и ему постоянно приходилось моргать, чтобы очистить глаза от мелкой песчаной пыли. Но что было еще хуже, Конан уже не был уверен, в правильном ли направлении он идет. Он имел почти сверхъестественное чувство направления, более развитое, чем у цивилизованного человека, отточенное многими годами пребывания в диких местностях от ледяных полей Асгарда до душных джунглей, но всему есть пределы.
Без света, без ориентиров, без ветра ему не на что было равняться, кроме как на внутреннее чувство, которое тоже уже казалось ненадежным. Хотя киммериец и знал, что колдун не сможет долго поддерживать свою сверхъестественную "песчаную бурю", не в его характере было сидеть и ждать без дела. Ему всегда хотелось бороться и идти вперед, встречаясь с опасностью лицом к лицу. Этим, однако, сегодняшней ночью ничего не добиться. Может даже случиться так, что он сделает круг и снова наткнется на лагерь колдуна.
Конан решил остановиться, пока он хотя бы наполовину был уверен в том, что идет в верном направлении. Проверив надежность песка под ногами, киммериец сел, скрестив ноги, лицом туда, куда он собирался идти, когда снова сможет видеть. Другой тряпкой он завязал себе глаза. Если все равно ничего не видно, нет надобности портить глаза.
Конан начал медленно дышать, чтобы не набрать в легкие еще больше пыли. Было очень уныло сидеть так, когда песок сыпался на него, и киммериец пожалел, что при нем нет халата с капюшоном, что оказалось бы сейчас очень кстати. Но такой ход событий предвидеть было невозможно, так что он мог лишь ждать, стоически перенося это мучение.
Вдруг, когда Конан уже начал думать, что настроил себя на то, чтобы перенести самое худшее, он что-то услышал. Киммериец напряг слух, стараясь расслышать сквозь шорох постоянно падающего песка. Он снова услышал: странный шелест, будто крылья летучих мышей. Но летучие мыши не полетят в песчаную бурю. Затем звук приблизился, и он был громче, чем звук, какой могут издать обычные летучие мыши.
Конан осторожно приподнял пальцем повязку на глазах. Ничего не видно. Звук приближался справа. Затем киммериец опять услышал его, но слева. Что бы это ни было, оно было не одно. Медленно, не производя ни звука, Конан вынул меч. Еще более медленно он поднялся, не помогая себе руками, а просто разгибая ноги. Встав, он начал поводить головой из стороны в сторону, пытаясь уловить малейший шум.
Вдруг киммериец почуял нечто, от чего сердце его бешено заколотилось. Но не звук, а запах: резкий, сильный, едкий запах мастерской. Те существа, что уничтожили племя кочевников, искали сейчас его. Конан скрипнул зубами и приготовился к смертельному бою. Он слышал звук только двух существ. В песчаной буре они явно тоже не могли видеть, поскольку не бросились на него сразу. Но они определенно на что-то ориентируются, и если не на звук, то, вероятно, на тепло, идущее от тела.
Одно из существ издало звук немного ближе.
Конан не любил драться в темноте даже с людьми. Может произойти слишком много случайностей. Варвар при помощи инстинктов чувствовал в темноте, где находился враг, но при этом можно пасть жертвой меча, которым неуклюже размахивает и неумелый фехтовальщик. Но сейчас киммериец столкнулся с чем-то, чего он не видит, не видел раньше и чью слабость, если такая имеется, он не знает. Конан не имел представления ни о размерах существа, ни о том, при помощи чего оно дерется - клыками, когтями или цепкими руками. Он лишь знал, что у демонов этих было оружие. Убивали они чудовищно и без содрогания.
Однако у киммерийца были преимущества перед племенем кочевников. Его не смущало предубеждение о непобедимости демонов пустыни. Внимание его не отвлекало присутствие женщин и детей. Но прежде всего у него были сила, скорость, боевая сообразительность и киммерийское сердце. Он будет бесстрашно биться до последнего вздоха.
Держа меч обеими руками, Конан ждал. Шорох слева усилился. Существо обнаружило человека. Послышался громкий шелест, и киммериец почувствовал давление рассекаемого воздуха. Он быстро развернулся, присев, вкладывая всю силу рук и спины в круговой горизонтальный удар мечом. Меч столкнулся с чем-то, и Конан, тут же отдернув его, отклонился в сторону, сделал кувырок и встал на ноги.
Раздался дикий крик, и Конан обрадовался. Им можно причинить вред! Он ранил одно существо, а то, что можно ранить, можно и убить. Снова послышался шум, и киммериец ударил вновь, но на этот раз ни во что не попал. Существо прошло над клинком, но Конан не стал тратить времени на проклятия. Изменив направление движения меча, отчего чуть не вывернул себе кисть, он ударил сверху как раз в тот момент, когда что-то толкнуло его в живот. Падая, Конан почувствовал, что меч его вошел во что-то и что-то вцепилось ему в спину и обожгло сильнее огня.
Он уцепился рукой за шкуру, которую, похоже, украшала и шерсть, и чешуя, и потянул на себя, одновременно нанося удар рукоятью туда, где должна быть голова существа. Что-то с хрустом проломилось, и его обрызгала горячая мерзкая жидкость. Он удвоил силу удара, когда почувствовал, что зловонная жидкость жжет кожу сильнее огня.
Конан подтянул руку к себе и изо всех сил нанес колющий удар, его длинный клинок прошел сквозь что-то похожее на кость и погрузился во внутренности. Снова раздался жуткий вой, и существо выпустило его. Конан перекувырнулся назад несколько раз, стараясь соскрести со спины жгучую жидкость. К счастью, песок хорошо ее впитывал, и она не приставала к жиру, которым было обмазано его тело.
Конан поднялся на ноги и стал ждать, сжимая рукоять меча обеими руками. Он слышал звуки, издаваемые обоими существами, они были разозлены, но они также были и ранены. Крик одного существа вдруг затих и оборвался последним хрипом.
Конан мрачно улыбнулся. Одно из них наверняка сдохло. Другое рыскало вокруг, шелестя и завывая, но явно слышалось также, что передвигалось оно неровно, одна из конечностей была повреждена.
Через некоторое время воцарилась тишина.
Конан стоял неподвижно, почти задыхаясь от кислой вони. Затем он медленно присел и несколько раз погрузил свой меч в песок, очищая клинок от мерзкой жидкости. Затем он снова принялся ждать.
Через час Конан заметил сквозь повязку слабый свет. Он снова приподнял пальцем тряпку. Сейчас можно было видеть на несколько шагов вокруг. Свет рассеивался, но киммериец понял, что источник его находится слева, так что он стоит лицом к югу. Через несколько минут песок осел, и Конан снял повязки с глаз, носа и рта. На востоке над барханами вставало солнце, и вокруг не было и следа ни человека, ни животного. Песок толстым слоем засыпал все.
Перед тем как отыскивать ориентиры, киммериец порылся в песке, продвигаясь по расширяющейся спирали. Он заметил, что его грудь и плечи усеяны красными пятнами, в середине которых уже появились волдыри. Конан осмотрел ткань, которую использовал в качестве повязок, и обнаружил на ней множество дырочек. Киммериец понял, как легко он мог остаться без зрения. У этих существ кислота в крови или в слюне.
Конан нащупал в песке какую-то массу и потыкал в нее мечом. Он заметил, что когда-то блестящая сталь сейчас была вся в черных, коричневых и синих полосах. Киммериец поднес клинок ближе к глазам и увидел, что на нем было множество крошечных каверн. Снова действие кислоты. Хорошо, что он очистил тогда клинок, иначе сталь была бы совсем испорчена.
Из песка Конан откопал странные фрагменты. Больше всего они походили на разбитую скорлупу краба. Но эта скорлупа была пузырчатая, и ее покрывала дряблая жесткая кожа. Местами кожа поросла жирными волосами. Конан обнаружил соединение костей, напоминающее руку, и понял, что этим ему и вцепились тогда в спину. На отходящей от когтей длинной кости висела жесткая пленка, похожая на мембрану атрофированного крыла летучей мыши.
На единственном пальце ноги был кривой коготь из чего-то белого, полупрозрачного, похожего на алебастр. На вид он казался хрупким, но когда Конан провел им по изъеденному мечу, осталась царапина. Такие когти и оставили царапины на камне в месте засады.
Конан еще раз копнул мечом и достал череп твари.
- Кром! - прохрипел киммериец. По форме и пропорциям череп напоминал человеческий. Но вместо человеческих челюстей были два вертикальных ряда членистых отростков, как у насекомых. И вместо глубоких глазниц было два небольших углубления, занимавших в два раза больше места, чем глаза человека. Ноздри отсутствовали совсем. Череп с одной стороны был проломлен в том месте, где рукоять меча ударила по хитиновой оболочке.
Существо это явно сочетало в себе черты различных животных: летучей мыши, насекомого, даже рептилии. Под обломками хитина Конан обнаружил стеклообразную массу, часть которой пристала к кусочкам кости и скорлупы. Результат действия кислоты на песок? Или это разлагающиеся внутренности существа? Существо разлагалось действительно неестественно быстро.
В прошлом Конану приходилось сталкиваться с различными странными созданиями, и он знал, что существа, явившиеся из другого мира, часто не могли поддерживать в этом мире свое структурное единство, когда магическая сила, вызвавшая их, прекращала действие либо когда неземная жизнь покидала тела, оставляя их в чуждом им мире.
Киммериец снова вложил меч в ножны и отвернулся от отвратительных останков. Пора было искать своих друзей.
Глава 8
Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, когда киммериец остановился и начал ругаться. Сначала ругался он шепотом, затем вполголоса. Скоро он ругался уже в полный голос, и наконец он орал от ярости и отчаяния. Малочисленность киммерийского пантеона не давала широкой возможности для богохульства, так что Конан быстро переключился на богов Асгарда и Ванахейма, на суровых и простых нравами богов. Он проделал путь по запутанному пантеону Немедии и добрался до упаднических и развратных богов Заморы. Конан был не просто зол, он был смущен - редкое для него чувство.
Поскольку случилось то, что редко происходило с ним в жизни: Конан-киммериец заблудился.
Куда бы он ни посмотрел, он видел лишь бескрайние барханы. Все утро Конан шел на юг, уверенный, что направляется прямо к своим товарищам, но через час он понял, что каким-то образом прошел мимо. Тогда он пошел на юг зигзагом, как корабль, лавирующий против ветра, надеясь наткнуться на их след. Опять ничего. Не имея выбора, киммериец продолжал идти на юг. Они шли в этом направлении, значит, только там их и можно найти. Ему даже в голову не пришло повернуть на север и попытаться вернуться. Выбраться из пустыни живым он мог, но не в его характере было бросать друзей в трудном положении.
По пути Конан думал об Акиле. Не могла ли и она потеряться? Он боялся, что так и произошло. Если это так, то женщине грозит еще большая опасность, чем ему, поскольку солнце поднималось, а здесь главным врагом было именно солнце. Так как она почти голая, за день солнечные лучи успеют убить ее. Конан так же был открыт стихии, как и Акила, но он много лет провел в жарких странах, в то время как для нее это первое путешествие на юг. Поскольку Акила привычна к суровому северному климату, то ей и в голову не придет, как она уязвима.