Это разгневало богов. Не кровопролитие, ибо боги любят кровь. Нет, их разгневало дерзкое стремление злых колдунов Джанагара. Они стремились превзойти богов. - Старик нагнулся вперед и заговорил шепотом, будто боясь привлечь внимание высших сил. - Ибо знай, незнакомец, что даже боги не бессмертны, но все со временем умирают. И за это они прокляли Джанагар. В одну ужасную ночь жители бежали из города и больше туда не возвращались. Но были и такие, кто не бежал. Те колдуны и их приспешники остались, до последнего пытаясь отвести от себя гнев богов. В ту ночь они совершали свои самые мерзкие ритуалы, произносили заклятия такой силы, на какие не решался до этого даже самый безумный маг. Сама земля вокруг Джанагара иссохла от зла, скопившегося во время битвы людей и богов, и в ту ночь получила свое начало пустыня, и она все расширяется, а в самом сердце ее лежит Джанагар.
Пока Конану эта легенда не казалась отличной от других, ей подобных. О мертвых городах часто рассказывали, что их жители разгневали богов, рассказывали о зле, о поныне действующем проклятии. Неужели Джанагар ничем не отличается?
- Ты не знаешь, - спросил киммериец, - легенды, связывающей Джанагар с хадизза, демонами бури?
Старик задумался.
- Нет, эта древняя легенда о них не упоминает. Хотя хадизза встречаются во многих рассказах, и вполне может быть, что они возникли во время бесславного падения Джанагара. Поскольку сама пустыня родилась тогда, не могли ли демоны пустыни явиться тогда же?
- Да, вполне может быть, - согласился Конан. Он поднялся и поблагодарил старика, который пытался задержать его, чтобы заставить еще послушать легенды, но у киммерийца были другие дела.
Как он и ожидал, здесь были начальники караванов, желающие поменять верблюдов на хороших лошадей, и большую часть дня Конан провел, разглядывая этих гордых животных пустыни. Торговцы, которые надеялись обмануть невежественного северянина, были сильно разочарованы, поскольку Конан одинаково хорошо разбирался и в верблюдах, и в торговцах. В конце концов мена состоялась. Гирканийцы и Акила были в ужасе от того, что им придется ехать на верблюдах.
- Это самые мерзкие твари, каких я только видела! - воскликнула Акила.
- Сэт! Вонь их еще хуже, чем их вид! - заявил карлик.
- В верблюдах не ищут красоты, - сказал Конан, начиная раздражаться. - В них ценят силу, выносливость и доброту. Это животное никогда не вдохновит поэта, но оно крепкое и здоровое. Они довезут нас туда, куда нам надо, и более того, они доставят нас назад.
- У них такие милые глаза, - сказала Йоланта, - большие, карие и влажные. У них такие длинные, изящно изогнутые ресницы.
Один из верблюдов заворчал и смачно плюнул, едва не попав в Акилу.
- Они невоспитанны, - заявила бывшая царица.
- Я покажу вам, как их седлать, - сказал Конан, а затем поучитесь управлять ими.
Ворча и жалуясь, путники выбрали себе верблюдов и кое-как оседлали их, во время чего гордые животные взирали на них с едва прикрытым презрением. Киммериец научил товарищей, как заставить верблюдов опускаться на колени, чтобы сесть на него. Это редкое зрелище собрало караванщиков и воинов Омри. Все они скоро катались от смеха.
- Не пинайте их пятками! - кричал Конан. - Это не лошади, и они не понимают, когда вы их пришпориваете! Пользуйтесь прутом!
Каждое седло было снабжено прутом - тонкой розгой примерно в ярд длиной.
После часа попыток Конан был удовлетворен тем, что его товарищи усвоили основы управления верблюдами. Чтобы сравниться с наездниками из пустыни, им, конечно, потребуется еще некоторое время, но, по крайней мере, они продержатся в седле оставшуюся часть пути. Гирканийцев даже начало радовать то, что с такой высоты они могут стрелять дальше.
- Ладно, - сурово сказал Конан, когда солнце коснулось горизонта на западе. - Теперь, я думаю, вы не свернете себе шеи. Завтра отправляемся на юг.
- Мне уже надоела пустыня, - проворчала Акила.
Конан рассмеялся.
- Ты так думаешь? Тебе еще предстоит удивиться, женщина.
- Что ты хочешь этим сказать, подлец? - гневно спросила она.
- Я хочу сказать, что то, по чему мы до этого ехали, не было пустыней. Это была просто засушливая земля.
В этот момент даже самоуверенность надменной царицы пошатнулась.
- Правда? Если это еще не пустыня, то что же она тогда?
- Ты ее узнаешь, когда увидишь, - пообещал ей киммериец. - Там как в аду, когда огонь догорел.
Глава 6
- Сэт и Иблис! - воскликнул карлик Джеба. - Где мы?
Группа путников стояла на вершине бархана, а перед ними простирались волны песчаного моря. Над головой висело залитое солнцем небо, будто огромный купол, на котором не было ни единого облачка. Жар солнца опалял их, будто гнев жестокого бога.
- Это пустыня, - объяснил Конан.
- Как мы теперь найдем дорогу? - спросила Акила. - Там нет ни деревьев, ни холмов, нет даже высоких камней, на которые можно было бы равняться.
- Тот, кто знает законы пустыни, может найти дорогу, - сказал киммериец. - Вопрос лишь в том, знаем ли мы, куда идти? - Он обернулся в сторону близнецов, которые сейчас просто сидели на верблюдах, без паланкинов. - Только вы знаете, где это таинственное место. Вы можете его найти?
- Конечно, - ответил Монанд. - Мы поведем вас прямо к цели нашего пути.
- Этого недостаточно, - сказал Конан. - Я никогда не путешествовал в этой части пустыни. Южнее этого места я не знаю, где находятся колодцы. Если там и есть оазисы, кочевники держат их в тайне. Верблюды могут много дней идти без воды, но даже им в конце концов надо пить. У нас в бурдюках есть запас, которого хватит дней на десять, не больше.
Йоланта улыбнулась.
- Не бойся. Наших запасов будет более чем достаточно. Сейчас мы остановимся и отдохнем. А когда солнце опустится, продолжим путь.
- Так будет лучше всего, - согласился Конан. - Ночь - лучшее время для перехода по пустыне, хотя я мало верю в это ваше предприятие. Я нанялся для того, чтобы защитить вас от мародеров, а не для того, чтобы умереть среди песка.
- Да, это и к нам относится, - сказала Акила, охватив жестом трех женщин и карлика.
- Если за пять дней не найдем вашего города, - продолжал Конан, - мы должны будем повернуть назад. Но нас очень будет мучить жажда даже тогда, когда мы доберемся до оазиса, и, возможно, мы недосчитаемся нескольких верблюдов.
- Этого времени нам хватит, - заявил Монанд.
Конан показал товарищам, как усадить верблюдов, вырыть рядом углубления и как установить свои одеяла, закрепив на седле и подперев с другого конца прутом так, чтобы укрыться от солнца в жаркую часть дня. Несколько часов они пролежали, тяжело дыша, под этими навесами, до тех пор пока солнце не подошло к линии горизонта и воздух не стал немного прохладнее. Когда жара спала, путники поднялись и продолжили путешествие.
Солнце зашло за линию горизонта, и на несколько минут небо залило яркое алое свечение. Затем быстро наступила темнота. Через минуту показались несколько ярких звезд. Еще через несколько минут их было уже сотни. Спустя еще некоторое время небо украсили сотни тысяч звезд во всем своем великолепии. Через два часа после заката взошла неполная луна, и пустыня осветилась почти так же, как и днем, недоставало лишь цвета, придаваемого солнечными лучами.
Под звездным пологом путники двигались в полной тишине, поскольку лапы верблюдов не создают столько шума, как копыта лошадей. По обычаю пустыни все металлические детали упряжки обмотали так, чтобы металл не звенел, и единственным звуком были тихие стоны и ворчание верблюдов.
Как всегда, Конан ехал далеко впереди остальной группы, напрягая все органы чувств так, чтобы не пропустить возможной опасности. Его мучила тяжелая мысль о том, что главная опасность может исходить от врага не в образе человека. Что это за демоны бури? Можно ли с ними справиться? Одолеет ли сталь существ, чьи когти могут оцарапать камень? В то время как он размышлял над этими вопросами, к нему подъехала Акила.
- Откуда ты знаешь, куда нам ехать? - спросила она. Говорила она тихо, поскольку ночью в пустыне шепот слышен на расстоянии десятка шагов.
Конан указал рукой на юго-запад.
- Монанд сказал, чтобы я равнялся на Малого Дракона.
Это созвездие из девяти звезд мерцало прямо над горизонтом. В середине, будто рубин, горела звезда Демон.
- В моей стране мы называем это созвездие Крылатый Демон, - произнесла она с легким трепетом. - Та красная звезда, что больше всех остальных, сулит несчастья.
Конану впервые показалось, что она говорит так, будто боится чего-то.
- Это подходящий ориентир, - сказал Конан, - так как я думаю, что она не ведет нас ни к чему хорошему.
- Как так?
Конан рассказал ей о том, что слышал от сказителя племени Омри.
- И что это значит? Старик слышал рассказ о Джанагаре еще в молодости. Сумасшедшие близнецы вычитали о городе в старых книгах. Значит ли это вообще что-нибудь? Наверняка этот город, если он действительно существует, так стар, что все зло уже исчезло. А что касается сокровищ, которые они надеются отыскать, так я в них не верю. Они найдут только пыль и обломки камней.
- Если это самое худшее, то я не огорчусь, - ответил Конан.
- А когда мы выполним свою задачу, что ты будешь делать?
- На севере почти все войны закончились. Но на юге еще много земель. Для храброго воина там всегда что-нибудь найдется. Если ты умеешь обращаться с оружием, ты всегда найдешь спрос на свое искусство.
- Что там за земли? - спросила она.
Киммериец был удивлен, услышав, что она говорит без прежней враждебности.
Он снова указал рукой на юго-запад.
- Если мы пойдем туда и дальше и не умрем по дороге от жажды, мы выйдем к Стиксу, к реке, которую некоторые называют Нилом. Это самая большая в мире река, и за ней лежит Стигия. Та земля мне не нравится, потому что, хотя она и богатая, там больше всего колдовства и правят там тираны, издающие, на мой взгляд, слишком много законов.
Теперь он показал рукой на юг.
- В том направлении лежат Пунт, Кешан и Зембабве. Там горы, джунгли и саванна. Местную дичь не описать, ее надо видеть - стада так огромны, что не охватить взглядом. Там водятся гигантские слоны и жирафы, крошечные антилопы и еще множество самых разных животных. Зебры, похожие на лошадь с черными и белыми полосами, пасутся рядом с бизонами, у которых между концами рогов два шага, а рядом носороги, будто бронированные осадные машины, а рог их длиной с человеческую руку. И на всех этих животных охотятся большие кошки - львы, леопарды и быстрые, как падающий ястреб, гепарды.
Акила была заворожена рассказом киммерийца.
- Я хочу все это увидеть! Я думала, что за степью лежат земли оседлых жителей, не годных ни на что, кроме как быть добычей. Народы в тех землях свирепые и воинственные?
- Да, воинственные. Они все чернокожие, но различаются по виду и языку. Я видел пигмеев, ростом не более трех футов, и я видел племена, где самый низкий человек выше семи футов.
- Как они дерутся? - спросила Акила, желая удовлетворить профессиональный интерес.
- В тех землях любимое оружие - копье. Некоторые используют луки и отравленные стрелы. В Кешане многие дерутся верхом, но южнее всадников мало. В джунглях множество болезней, которые могут погубить лошадь.
- И есть земли даже за теми, что ты назвал?
- Да, и никто из шедших на юг еще не дошел до конца земли. Черные Королевства обширны.
Акила показала на запад.
- А что там?
- Стикс делает большой изгиб и течет на запад, к морю. К югу от него лежит Стигия. К северу первая страна после пустыни - Шем, а к северу от Шема лежит Коф. Это земли скотоводов, где люди разводят огромные стада коров и овец. Люди эти также хорошие лучники. К западу от Кофа лежит Аргос, а затем Зингара. Все эти земли выходят на Море Запада.
- Ты был в этих странах? Я не знала, что мир так велик.
- Я почти во всех из них провел некоторое время, - ответил Конан. - Да, мир бесконечен. Там, сзади, - он указал через плечо большим пальцем, - лежит Иранистан, Вендия и Кхитай. Говорят, что Кхитай такой же большой, как все западные земли, вместе взятые, но откуда это знают, мне непонятно.
- У себя дома, в степях, - задумчиво проговорила Акила, - я разговаривала с караванщиками, которые были в Кхитае. Они говорили, что он действительно огромен, но по их рассказам мне показалось, что он слишком упорядочен и скучен.
Конан рассмеялся.
- Не сомневаюсь. Но для таких, как мы, полно беспорядочных мест. Я еще даже не рассказал об Офире, Аквилонии и Немедии, это все богатые, цивилизованные и воинственные страны, не рассказал и о Пустошах Пиктов, таких же диких, как и Черные Королевства. К северу от них находятся Асгард, Ванахейм, Гиперборея и моя родина Киммерия. Земли эти небогаты, но они производят на свет ни с кем не сравнимых воинов. А за Морем Запада, я не сомневаюсь, есть другие земли, народы и королевства, воюющие друг с другом. Прежде чем умру, я, вероятно, еще посмотрю на них.
- У тебя сердце истинного искателя приключений, - сказала Акила, и Конану послышались в ее голосе нотки восхищения.
- Я думаю, что ты такая же, как я, - произнес он. - Ничего не боишься, верная слову и друзьям, любишь опасность и всегда готова ехать к следующему холму, чтобы посмотреть, что за ним.
- Конечно, - сказала она. - Ведь я царица.
- Лишь тот, чье слово твердо, как железо, останется еще с этими сумасшедшими близнецами. Но я взял их плату и доведу дело до конца. Хотя признаюсь, что редко занимаюсь такой глупостью.
На этот раз рассмеялась Акила.
- Сомневаюсь, Конан. Мне кажется, что ты берешься за многие глупости просто ради удовольствия. Я делаю то же самое, еду за несуществующим сокровищем, стремлюсь отомстить тогда, когда любой разумный человек уже сдался бы, когда перевес сил явно не в мою пользу. Но разве иначе стоит жить? Такая жизнь может оказаться короткой, но она полна огня.
- Да. По-другому я бы и не стал жить.
Некоторое время они ехали молча. Киммериец чувствовал, что между ними образовалась связь. Он уже собрался опереться на нее, возможно, предложить вступить в еще большую близость, хотя и не так прямо, как обычно, как вдруг Акила выпрямилась и устремила взгляд вперед. Конан сделал то же самое, выругавшись про себя. Как не во-время!
- Кто-то приближается, - сказала она тихо; меч ее чуть слышно прошуршал, освобождаясь от ножен.
Меч Конана был уже в руке, не издав ни малейшего шума, когда киммериец выхватил его из ножен.
Конан пошевелил ноздрями.
- Ветер оттуда, но я не чувствую запаха демонов.
- Слава богам, - прошептала она. - И с людьми много возни без демонов. Сколько их там, как ты думаешь?
Он напряг свой слух, но услышал лишь шарканье, сопровождаемое монотонным мычанием.
- Если я не ошибаюсь, там один человек, ведущий себя не очень осторожно. Это может быть уловкой, чтобы притупить нашу бдительность, в то время как его сообщники нападут на нас.
- Я не какая-нибудь селянка! - гневно ответила она. - Я это прекрасно понимаю.
Он пожал плечами. Такая вот близость. Теперь киммериец видел - кто-то бредет в их сторону, отчаянно шаркая и спотыкаясь. Когда человек подошел ближе, стало ясно, что мычание было грустной песней. Незнакомец явно был несчастен. Он, казалось, не замечал путников, пока не оказался в двух десятках шагов от них. Вдруг он поднял глаза и вскрикнул:
- А-а-а! Вы… смилуйтесь, это лишь я, Амрам, самый несчастный из людей. Я не сделал вам ничего плохого.
Акила усмехнулась.
- Действительно, не ты нас так встревожил. Ты один?
- Да, конечно! А вы?
Конан не обратил внимания на встречный вопрос.
- В таком случае ты должен быть большим дураком, поскольку лишь дурак пойдет один по этим пескам, тем более что эту пустыню называют Губительницей дураков.
- Но я это не сам придумал, - ответил Амрам, повесив голову. - История моя печальна.
- Не сомневаюсь, - сказала Акила, - такая ехидная собака, как ты, другую и не расскажет.
- Последи за ним здесь, - сказал Конан, - я проеду вперед и посмотрю, нет ли засады. Если услышишь шум боя, убей его и скачи к остальным.
- Хорошо, - ответила она. - Ты знаешь пустыню лучше меня.
Конан проехал полмили, осматривая все подозрительные места. Ему были известны случаи, когда кочевники лежали под соломенными циновками, засыпав себя песком, и часами ждали, пока не приблизится добыча. Когда жертва была прямо над ними, они выскакивали из песка, будто демоны из преисподней, кричали и размахивали саблями, пока караванщики не лежали в кровавом месиве, а добыча не была их. Но были приметы, по которым можно найти таких разбойников, и такие приметы сейчас отсутствовали.
Убедившись, что засады нет, Конан поехал туда, где его ждала Акила. Незнакомец, волнуясь, стоял рядом с верблюдом. Это был низкий мужчина щуплого телосложения. Из-под капюшона было видно худое лицо с горбатым носом, которое расплылось в подобострастной улыбке, когда Акила, увидев, что Конан возвращается, спрятала меч в ножны.
Конан и Акила снова поехали.
- Шагай рядом, - приказал Конан. Незнакомец повиновался. - Ну, расскажи нам свою историю.
- Знайте же, что я торговец из Барубы в Кешане…
- Судя по акценту, ты из Кофа, - сказал Конан.
- А, именно так. Мой отец был знаменитым купцом, чье прекрасное имение лежало среди идиллических холмов Рамата, рядом с…
- Ты говоришь не просто как кофит, - перебил его Конан, - но как житель Хоршемиша!
- Как я и собирался сказать, знаменитое торговое представительство моего отца находилось в роскошном храмовом районе этого города…
- Твоя речь не просто речь жителя Хоршемиша, - неумолимо продолжал Конан, - а обитателя Болота, района трущоб и притонов.
Амрам скрипнул зубами, но без смущения продолжал:
- Я вижу, что ты много путешествовал. Ладно, отец мой не был знаменитым купцом. Он был менялой, но его заведение считалось самым приличным в том несчастном районе…
Он прервался и вскрикнул, так как Конан нагнулся, сидя в седле, и схватил его рукой за шею. Киммериец не стал, однако, душить, но лишь нащупал пальцами необычно огрубевшую кожу повыше ключицы.
- Если ты сын уважаемого ростовщика, - сказал киммериец, - почему у тебя на шее шрам от стигийского рабского ошейника?
- Мы еще не сделали и ста шагов, - произнесла с удивлением Акила, - а этот незнакомец уже опустился в ранге от сына знаменитого купца до раба. Насколько он еще может опуститься?
Конан сжал пальцы на шее.
- Еще ниже раба находится труп. Хочешь испробовать эту роль, Амрам?
- Смилуйся, господин! - вскричал Амрам. - Ты меня не понял! Очень давно я служил в армии Кофа, когда мы воевали со Стигией. Меня взяли в плен, и я некоторое время жил в той земле, оказавшись в рабстве, но это лишь судьба, достающаяся иногда солдатам. Вы ведь не можете посчитать это бесчестием.
- И как ты оказался один в пустыне, ты, подлец с языком змеи? - спросила Акила.
- Я как раз к этому подхожу! Не надо быть такой нетерпеливой! Прелесть рассказа в том, как неторопливо он разворачивается, а не в том, чтобы сведения хлынули, как вода из акведука.
- Странно, - вслух подумал Конан, - каких только людей не встретишь среди ночи в пустыне.