Насте было совершенно наплевать на это, но время поджимало. Быстро поймала его взгляд своим, подавила волю, дождалась, пока глаза остекленеют, и повторила вопрос.
- Да. - Сухим и ровным голосом ответил тот.
- Кто тебе его дал?
- Мужчина.
- Он что-то тебе дал взамен?
- Нет. Просто попросил положить на капот.
- Как выглядел мужчина?
Молчание.
- Как он выглядел? - Настя надавила сильнее. По лицу паренька прошла рябь, организм сопротивлялся ментальному давлению.
- Обычно.
- Как, обычно?
- Просто. Мужчина. Обычный.
Так, все интереснее и интереснее! Гипноз? Амулет от внимания? Подавление воли? Скорее или первое или последнее. Что ж за доброжелатель такой? Ладно, паренька лучше вывести из транса, второй контакт за пять минут, да еще с ментальным давлением… Все равно больше ничего не добьется.
Она щелкнула пальцами и разорвала контакт.
- Свободен.
И под недоуменные взгляды двух дружков того парня, пошла назад к машине.
Колдовское воздействие, профессиональное, не на уровне рядовых ведьм и колдунов. Знает о ее миссии.
Кто?
* * *
Египет, Долина Царей, 10 000 лет назад…
Амореи остались в лесу охранять припасы и лошадей. Хорошо. ЭТО должен сделать он сам, один. Сделать, или погибнуть. Он крался через лес, аккуратно раздвигая колючие хвойные ветки руками. Нет, диких зверей он не боялся, причем уже очень давно. На то и шаман, чтоб справиться с любым хищником, отвести его от себя. Гораздо более опасны другие, двуногие звери, объявившие на него охоту. Откуда узнали? Кто сообщил? Неужели кто-то из своих сдал? Небирос? Абаддон? Аэсма? Или стража какого-нибудь фараона их накрыла? Нет, у его учеников все в порядке, он это чувствовал. Он был сильным, очень сильным шаманом и мог чувствовать некоторых из них. Он был Ускользающим в Тень, Уходящим Туда. Не было на Земле никого, сильнее его. Сам был почти неуязвим. Но для ДЕЛА важна была безопасность других, таланты других, преданность других. Ученики! Справятся ли они? Не потеряют ли веру во все, что начали? Найдут ли нужных людей, чтоб собрать под свои знамена? Не проберется ли предатель в их ряды?
Могло случиться что угодно. По крайней мере, он сделал все, чтоб помочь и объяснить. Собрал лучших из лучших: лучших шаманов, лучших воинов, лучших мудрецов, умеющих красиво говорить. Он дал им идею, свою идею. Они прозрели и поняли. И поверили! И пошли следом. Он дал им знания, учил. Больше того, что сделал, сделать не мог. Теперь все зависело только от них, от учеников. Сумеют ли? Ошибутся ли? Время покажет…
А сейчас он шел, чтоб сделать последнее, самое важное и решающее. То, от чего будет зависеть, будет ли вообще шанс у Дела. Их Дела! И сделать это должен только он. САМ.
Да, он мог прийти сюда гораздо раньше, лет десять назад. Даже тогда не боялся того, что предстоит. Но, если ему суждено погибнуть, идеи не должны умереть вместе с ним. Они должны остаться, распространиться по всему свету. Пусть жалкие забитые трусливые людишки боятся, но где-нибудь, один из тысячи продолжит его дело, и передаст другому. А тот найдет третьего, такого же, одного из тысячи. А тот - четвертого. И через тысячу лет после его смерти, на этом месте будет стоять еще один, готовый бросить вызов судьбе и богам…
Он шел, потому что должен. Этого никто не мог сделать, кроме него, но это последнее, что мог сделать сам. Ведь даже если все получится, остальное все равно будет зависеть от того, как организованно Дело. От того, как потратил эти десять лет. А если не получится, то все это не будет иметь никакого смысла…
Внезапно, лес кончился. Шаман огляделся: воинов видно не было. Посмотрел в небо: Венера была высоко, светила, даря свой свет земле, утешая одиноких ночных путников.
Он выбрался из чащи и остановился: впереди, на расстоянии нескольких километров высились черные в ночном небе громады пирамид. Шаман замер в восхищении. Что-то незримое шло во все стороны. Неземное величие! Воистину, только великий народ мог построить такое!..
…И бросился вперед, к самой большой и величественной из трех громадин. Сердце кричало и прыгало. Наконец-таки! Он здесь! Сбылось! Хотелось орать от перевозбуждения, но шаман понимал, что нельзя. Поблизости мог оказаться отряд какого-нибудь из местных вождей, фараонов, и тогда ему будет непросто, ой как непросто! Все-таки, хоть он и скользящий, а человек. А здесь могут оказаться и другие, более могучие стражи, которых привлечет звук боя и запах крови.
Он бежал, сердце прыгало. Задыхался, падал, поднимался, но все равно бежал. И вот он стоит у подножья самой высокой пирамиды. ПИРАМИДЫ! Перед ним была грань, треугольная сторона, уходящая вверх под углом. Он стоял как раз посередине. Поверхность грани выщербленная, плиты облицовки пообветрились за годы, что стоят здесь, несмотря на мягкий степной климат Долины Нила, но, все равно, подниматься по ним следовало с величайшей осторожностью. Если упасть и покатиться с высоты, равной хотя бы трети высоты Великана, к подножию скатится уже остывший труп.
Человек постоял, отдышался и полез.
Лез долго, несколько раз чуть не сорвался. Выше половины высоты начинались наиболее выветренные части плит. Руки скользили, ноги проваливались в трещины. Ветер обвивал лицо и тело, нещадно трепал негустую бородку, норовил сбросить вниз. Чем выше, тем резче становился ветер. Ближе к самой вершине шаман полз по-пластунски, как бы держась всем телом за каменную громадину, но не сдавался. Да, и не мог сдаться. К тому же, посмотрев вниз и представив, что этим же путем придется спускаться, пробрал озноб. Сколько времени прошло - не знал, потерялось само ощущение времени. Пирамида, видимо, чувствовала, кто поднимается на ее вершину, и всеми силами не хотела пустить. Но он терпел, кряхтел и… все равно полз…
Вот солнце показалось над горизонтом, рассвело, началось утро. А он все пыхтел, выбиваясь из сил.
Последние метры оказались самыми сложными. Пирамида сдувала, сбрасывала с себя покусившегося на нее…
…Но проиграла…
Теперь он стоял наверху, на самой вершине, и смотрел на рассвет. Туда, вдаль, откуда приходит солнце. Там, за спиной, за лесами и степями был его дом. Ливия. Его проклятая родина. Он сам проклял ее после того, что она сделала.
Но ничего, когда-нибудь он отомстит. Заставит заплатить их за то, что они сотворили с этим миром. Если справится и найдет то, зачем сюда пришел.
Где-то в лесу прятался ожидающий его отряд амореев. Они будут ждать пять дней, как условлено, потом уйдут. Они не пойдут за ним, он так приказал. Потому, что никто из людей, даже шаманов, не сделает того, что предстояло ему. Избранный. Это сделает только избранный!
Шаман еще раз посмотрел на солнце. Вспомнил, с чего все начиналось. Вспомнил Учителя. Праотца. Саула. Тахру. Давида. После чего скользнул в Тень и ушел вниз, внутрь. Ведь у Пирамиды есть только один вход: через Тень, на самой вершине…
3. О сущности инобытия
Cicatrix conscientiae pro vulnere est. (Раны совести не заживают.)
Латинское изречение.
- Ну Каренчик, миленький! Ну пожалуйста!!! - Юля упала на колени и потянулась к армяну. Слезы заливали глаза, хотелось выть от обиды и злости. Руки тряслись. Опять ломка? Как же так? Она же только попробовала! Всего-то пару раз попробовала!
Ну до чего же плохо! Еще эта нерусская скотина… Не может сжалиться! Видит ведь, умирает, загибается человек!
- Ну пожалуйста! Родненький! Ну хотя бы в долг! Я отдам! Честно-честно отдам! Обещаю! Кляяянууусь… - заревела она.
Карен, молодой стройный подтянутый армянин, будто сошедший с обложки гламурного журнала, скривился, оторвал от себя и пнул эту скулящую потаскуху. Как же они ему все надоели! Каждый раз одна и та же история! Вначале радостные все такие, бегают за "товаром", серьезные. Взрослые. А потом скулят у ног, вот как эта…
Юле не было больно, не было обидно. Сейчас она была на все готова, на любую боль, любые унижения, лишь бы стоящий перед ней хач сжалился и дал хоть одну дозу. Один единственный пакетик! Но тот стоял и кривился в ехидной усмешке.
- В долг не даю! ТЕБЕ больше не даю. - Отчеканил, как отрезал, сделав ударение на слове "тебе".
Мир рухнул. Ядерные ракеты взлетели в небо и приготовились упасть, погребая под собой остатки сущего.
- Но я же расплатилась! Оба раза расплатилась! - попыталась протестовать она.
- Да, расплатилась, а не помнишь, сколько времени несла деньги? Сколько я ждал? Все, лавочка закрыта! Ты наличные, я товар. Нет денег, нет товара.
- Но где же я их тебе достану? Сейчас? - всхлипнула она.
- Твои проблемы!
Карен опять усмехнулся. Зачем ему вообще понадобилось подсаживать ее? Мама учитель, папа простой электрик. Живут как нищие. Чтоб оттрахать? Может быть…
Карен мог обманывать весь мир, но перед собой всегда старался держать ответ честно. Да, три года назад, тогда еще молодая шестнадцатилетняя симпатичная дура сильно привлекла его внимание. Он ей тоже понравился. Но она не давала, тогда еще была девочкой. А так, как они зависали в общих тусовках, подсунуть шмаль было делом техники. И переключить на более серьезные вещи - тоже. А потом он отодрал ее, там же, в туалете одной из квартир, где тусовались.
Работал Карен с "детками", толкая им дурь, уже давно. В таких кругах часто попадаются сынки и дочки из "золотой молодежи". Хоть и местного, провинциального розлива, но все таки… За таких "нужных" деток хорошие люди "большое спасибо" говорят. Хорошими презентами. Это уже политика… Юлька к таким конечно не относилась, за нее никто никогда больше стоимости ее тела не даст, но и ее он посадил на крючок. На всякий случай. Пригодится…
Прошло время, и она стала поглощать дурь в безбожных количествах. Стрессы! С предками тяжелые взаимоотношения! Со школой, с колледжем! Расслабиться надо!
Дорасслаблялась. Как результат, быстро скатилась. Чересчур быстро даже на памяти опытного драгдиллера. Денег не было, она стала давать всем подряд, за "угощение". Ее отымело, наверное, полгорода. Так получилось, что девочка, которую Карен приберег для себя, досталась всем сразу.
Впрочем, - он отогнал от себя глупую мысль, - его вины в этом нет. Никто не заставлял ее подсаживаться. Могла сказать "нет"? Могла! Он просто предложил. Не навязывал. Он вообще никогда никому ничего не навязывает. Надо будет, сами придут. Он только покажет, что есть и как этим пользоваться.
Девочка с трехцветными волосами, скуля и повизгивая, отползла на четвереньках к дивану и уткнулась в подушку, продолжая реветь. Миниюбка ее задралась, сползя на задницу, открыв обзору превосходную девичью попку, мягкую и упругую почти не прикрытую "стрингами". Карен почувствовал, как в штанах что-то медленно, но верно поднимается.
Нет, определенно, несмотря ни на что, эта девка ему нравилась! До сих пор нравилась, хотя произошло столько нехороших вещей! Уж перед собой-то он всегда честен, работа обязывает. Ну что ж, значит он и будет использовать ее по прямому назначению. Сама виновата! А когда будет надоедать, Карен может сдавать ее в аренду друзьям. Вон, Ашот, двоюродный брат, любит таких. А ее трехцветные волосы будут особой фишкой. Как хочет брат, а меньше, чем за сто баксов он ее не отдаст. Хотя, может быть Ашоту скидку сделает, но только, как брату.
- Эй! - Карен подошел к девушке и провел ладонью по волосам. Шелковые, мягкие. Сине-красно-черные полосы с золотыми пробивающимися корнями. - Ну ладно, хватит ныть! Не зверь же я совсем. - он улыбнулся улыбкой удава, увидевшего кролика.
Юля оторвала от подушки свои красные зареванные глаза и подняла с недоумением и надеждой на армяна.
"Карен? Сжалился? Да скорей в России коммунизм построят, чем этот хач кого-то пожалеет! А вдруг?…"
Тот сел на диван и расстегнул ширинку. Юлька все поняла. Бесплатного в этой жизни ничего не бывает. Дармовой сыр только там, куда мышки ходить боятся.
Ну что ж, она готова. Еще входя в эту дверь, знала, что будет нечто подобное, и заранее настроилась. Ничего нового не придумали под небом!
- Сегодня ты расплатишься телом, но это в первый и последний раз. Только потому, что я добрый. В следующий раз принесешь деньги. Не будет денег - не будет дури.
Юля кивнула, плохо соображая, что тот говорит. Она вообще плохо сейчас соображала. Надежда била в голову ключом. Спасена! Пусть, на какое-то время, но спасена! Ядерные ракеты развернулись и возвращаются в свои шахты. А что будет дальше - будет видно.
- Соси, чего смотришь? Особое приглашение надо?
Юля наклонилась, проклиная Карена, себя и весь мир…
* * *
Я медленно приходил в себя. Как же это надоело! Опять сознание потерял! И какого икса мне понадобилось в эту долбаную пирамиду лезть? Что я там забыл? Дело! Какое мне дело до чьего-то Дела? Ученики! Откуда у меня ученики? И почему вокруг не леса и степи, а дорога с домами и деревьями? Как говаривал американский Вини-Пух: "Ну и дела!"
Напротив на корточках сидела Консуэла и тревожно и с нежностью смотрела мне в лицо. Грудь ее перед моими глазами напряженно подрагивала. Оторвавшись, от созерцания, поймал себя, что сижу на асфальтовой дорожке на краю тротуара возле лавочки частного дома, а мимо ходят люди и ездят машины.
- Консуэла! Я сделал это! Я залез на нее! - гордо посмотрел я на грудь ангела. Та еще более недоуменно уставилась на меня, привычно не реагируя на мои взгляды.
- Что сделал? На кого залез?
- Кого, кого! Тебе все пошлить! На пирамиду залез, на самый верх!
- Какую пирамиду? - в ее глазах была нешуточная тревога.
- Ну, эту… Как ее… Хеопса! Ту, что в лесах стоит, в Египте!
Если б я точно не знал, что она мой собственный ангел… В общем, на меня посмотрели, как на идиота. Да я и сам хотел посмотреть на себя как на идиота после этих слов…
- И долго ты туда лез? - спросила присевшая рядом ехидно улыбающаяся бесенок. Эта-то, как обычно, одетая. Хотя, как она одевается, лучше б уж совсем разделась, честное слово!
И что за фишка такая: как только прихожу в себя, сразу рефлексы в штанах просыпаются? Вон ведь, красатуля наша ангельская, уже и внимания на прелести ее оголенные не обращал. И эта выдра похотливых мыслей не вызывала. А сейчас опять, как прорвало! Гормоны что ль без сознания повышаются?
- Да, часов пять. Не считал. Уже рассвело…
- Мишенька, минуту назад тебе стало плохо, я помогла тебе не упасть, а присесть на дорожку. И ты сразу очнулся. Через несколько секунд. Какая пирамида?
Вот это гон! И без накурки! А ведь отчетливо помню всё! Чувства, эмоции. Боль в растертых руках. Боль, когда ударился коленкой о плиту и чуть не соскользнул вниз. И страх упасть при этом. Промозглый ветер, бьющий в лицо тысячей ледяных стрел и срывающий, сталкивающий с каменных блоков. Не простой ветер, колдовской. А еще цель, свою великую Цель!
А какую именно? Помню, что цель есть, а какая не помню! Тут помню, тут не помню. Сплошные "Джентельмены удачи"! Ну и дела!
- Миша! - глаза ангела требовательно смотрели в мои с непониманием и тревогой. - У тебя в принципе не могло быть видений, тем более полного слияния, четких и осязаемых, которые я не смогла бы заметить. Это воздействие на мозг, а такое не остается незамеченным для хранителя. Поэтому я хочу понять, в чем дело. Сейчас ты расскажешь мне свое видение, от начала до конца. Подробно. И без выкрутасов. - Она строго посмотрела в глаза. Потом, видно вспомнив, какой я упрямый, и как люблю подчиняться чужим приказам, уже добрее добавила:
- Пожалуйста, Мишенька, это важно!
Я почувствовал в ладони ее не по-летнему холодные пальцы. Они не были ледяными, как, скажем, у покойников, просто прохладными. Краем глаза уловил изменение выражения на физиономии Эльвиры и повернулся. Глаза и рот той были широко распахнуты, взгляд устремлен на наши сжатые ладони. Я тоже посмотрел на ладони и перевел взгляд на ангела. Выражение лица Консуэлы медленно сменилось удивлением, затем испугом, затем паникой. Она резко вскочила и выдернула руку.
- О, Господь Всемогущий! Да что же это происходит! Вразуми слугу свою! Подскажи, что делать!
Она отошла на два метра, успокаиваясь.
- Ты чувствовал? Чувствовал мои пальцы? - в глазах застыла мольба, чтоб я сказал "нет". Но ведь все равно же знала, что я отвечу.
- Да, я их еще почувствовал, когда мы вместе заклинание цыганкино поймали. Только теперь они были еще и… холодные. Нет, скорее прохладные.
Элла села рядом, с другой стороны.
- Этого не может быть. Ну, не должно быть!
Мы помолчали.
- Это же Тень! Ты не можешь ее ощущать! И воздействовать на нее не можешь! Нет, будем надеяться, что это не так…
- Что не так?
- Не важно…
- Думаешь, он… Ээээ… Этот самый? - спросила у нее бесенок. Просто спросила, обычным голосом, без издевок. В кои то веки! Даже с ноткой тревоги.
- Кто этот самый? Опять секреты! - возмутился я. Ожидаемо, моя реплика осталась без внимания.
- Надеюсь, что нет. Хотя, прикоснись к нему.
Эльвира попробовала взять меня за руку. Ничего не получилось. Её рука все также, как и раньше, проходила сквозь мою. Со стороны Консуэлы послышался вздох облегчения.
- Фууу-х! Я уже испугалась! Наверное, из-за проклятья того что-то в настройках восприятия пространства полетело.
- Ага, и вы с ним теперь одно целое!
Бесенок напряглась и сложила руки перед грудью. Поза неприятия и отторжения.
- Даже чувствуете друг друга! А я? Как теперь работать мне? Бедному маленькому демону? Это не честно!
- Что ты предлагаешь? - строго посмотрела на нее Консуэла. - Договор не нарушен. Значит все честно. На все воля Создателя!
- Ага, только этот Создатель почему-то одним своим помогает!
- Эльвира, если есть что по существу, предлагай. Нет - не забивай эфир глупым пустозвоном!
Сказала, как отрезала. Наверное, первый раз демон заткнулась, не огрызаясь.