- Ну, не знаю. Руки к тебе прикладывать. И там, куда приложила, синяки на глазах меньше становились. И глаз. А потом мы дотащили тебя до дома и на кровать положили. Я хотела дядю Ваню позвать, но она сказала, что не надо, все будет в порядке. Я ей опять поверила, не знаю почему. Поняла, что не врет. И тащила тоже в основном она, у меня бы силенок не хватило. Я так, в основном плечо подставляла. Тяжелый ты, Мишка - зараза!
- А потом?
- Ничего потом. Она ушла. А мы с Марьей Ильиничной тебя раздели… - она на мгновение опять смутилась. Всего на мгновение, но так красноречиво! - …и уложили. Всё!
Я тяжело вздохнул. Картина происходящего не укладывалась в свете последних событий. Охранник? Телохранитель? Не киллер? Во что ж это я вляпался? И когда успел?
- Вы что, даже имени ее не спросили?
- Ну, я думала ты ее знаешь. Да и некогда было, заняты были. Не до знакомств.
- А чаем я её, Мишенька, напоить пыталась. Только она не стала пить. Сказала, что спешит, и быстро-быстро так убежала.
- Устала она слишком. Наверное, потому, что ты тяжелый. Вся вспотела, еле на ногах держалась, когда уходила.
- И еще, Миш, милицию тоже она сказала не вызывать. Что так меньше проблем будет, все равно они не помогут.
- А вы?
- А мы поверили, Мишенька. Она так убедительно говорила! - ответила бабушка.
* * *
- Ну, пока… - Мы с Викой стояли на площадке перед её дверью. Молчали, как два идиота. Она не хотела идти, я не хотел ее отпускать, и оба не знали что сказать.
- Я, это, завтра зайду… - сказал я, опуская глаза.
- Зачем? - тихо спросила она, рассматривая пол.
- Винду ставить. Я обещал. Помнишь?
Она помнила. Это было утром, но как будто в прошлой жизни.
- Да. Приходи. - Продолжила она не поднимая взгляда. Я взял ее за подбородок приподнял и глянул в ясные глаза.
- Что ты почувствовала, когда подумала, что я мертв? Скажи, мне. Пожалуйста.
Она взяла мою руку и отвела в сторону, вновь опустив глаза. Но все ее манипуляции были какие-то вялые, совсем не похожие на ту боевую Вику, которую я знал.
- Чувствовала потерю. Что теряю что-то. Большее, чем просто соседа.
- А…
- Не знаю. - Перебила она - Мне надо разобраться в себе. Это произошло слишком неожиданно, пойми. Дай время…
- Хорошо. - Я засиял. В этот момент стало неважным то, что произошло энное время назад. Я даже чем-то был благодарен тем недоноскам, за то, что подарили мне этот восхитительный миг. Подарили… Нет, еще не победу, но уже начало победы!
"2:2". Счет равный. Теперь ее ход.
- Спокойной ночи, Вик.
- Спокойной ночи. И…
Я поднял взгляд
- …С днем рождения тебя. Вторым! - улыбнулась она.
Я улыбнулся в ответ.
- Спасибо!
- И еще раз прошу, не дави на меня! - добавила она, закрывая дверь.
- Хорошо. - Ответил я закрытой двери…
* * *
Македония, Фессалоники, 1031 год от основания Рима
- Так получилось, что Рим, маленькая деревушка в среднем течении Тибра, стала вначале крупным городом, затем повелителем Италии, после - всего Средиземноморья. Сейчас Империя - это половина цивилизованного мира.
Легат кивнул.
- По мере того, как город набирал мощь и богатство, разные люди устремились в него, жаждая перехватить хоть малую толику того, что текло в руки неспокойной республики. Были это и гордые наемники, и талантливые ремесленники, и опытные торговцы, и ланисты, и работорговцы. Кого только не было! Растущий город требовал все больше и больше, ведь за все платили бесчисленные провинции и владения.
Но были люди, которым оказались не нужны деньги. Их не интересовали картины и статуи, они холодно относились к хорошему вину. - Старик смачно пригубил из кружки, не скрывая удовольствия. - И даже воинская доблесть не была для них главной ценностью. Догадываешься, что им было нужно?
- Власть. В чистом виде. - Холодно отчеканил Диокл.
- Именно! - взмахнул рукой собеседник. - Именно что в чистом виде! И эти люди не были нобилями, не были богатыми всадниками. Многие даже не были римлянами. А кое-кто был беден, имея только то, что нес на себе. Но они оказались способны эту власть получить и удержать. Их было много, и они стекались отовсюду, куда доходила сандалия римского легионера: из Галлии, Британии, Греции, Македонии, Сирии, Египта, с берегов Евксинского Понта, с Дунайской границы: отовсюду текли они в Вечный город, понимая, что вся власть Империи находится там и только там. Это были и темные шаманы варваров, и искусные чародеи Востока, и изнеженные колдуны Африки…
И в один миг их стало слишком много для маленькой республики.
Тогда возникли клики, разные группировки, которые стали рвать куски друг у друга из глоток, зачастую вместе с самими глотками.
- И начались гражданские войны.
- Да. Бич Рима. Гражданские войны. Вначале борьба шла в сенате, внутри видавшего многое на своем веку заведения. Потом масштабы выросли. После взятия Рима Суллой Счастливым все увидели, что государством правят не кучки идиотов, которых они поддерживали в борьбе друг с другом, а тот, кто может держать в руках всю эту аристократическую кодлу. Единый правитель. Как его ни назови: принцепс, диктатор, цезарь - это единый повелитель огромной Империи.
Так началась борьба за единого правителя. Марий, Помпей, Цезарь, Красс, Антоний, Октавиан. Разные люди ставили на разных лошадок.
Но со временем эпоха республики подошла к концу. Вместе с ней исчезло большинство колдовских клик, хотевших всего ради всего. Продолжительность жизни колдуна в Риме определялась его настырностью и гибкостью по отношению к оппонентам. И в итоге остались только те, кто принял правила игры, научился подстраивать себя под интересы Империи, а не наоборот.
Так появился принципат, институт императорской власти. После победы Октавиана над Антонием оставшиеся собрались в Антиохии и решили все спорные вопросы, разделив Империю на зоны и сферы влияния.
Наступил Золотой Век. Империя была сильна и едина, все вопросы клики решали сами, между собой, не втягивая в это дело императоров. Ну, вмешивались, конечно, не без этого, но в основном, мирские дела решали миряне, колдовские - колдуны. Простой народ жил сам по себе, никак не ощущая присутствия у власти колдовских группировок. Так было почти триста лет.
Но со смертью Коммода устоявшаяся система дала сбой. Этот император сумел растлить не только мирских подданных, но и целое поколение магов, не знавших, что такое гражданские войны и то, как пагубно они сказываются на продолжительности жизни. Следующие пятьдесят лет, правление династии Северов, стало эпохой подковёрных происков группировок друг против друга. И, наконец, со смертью Александра Севера, маги одной из них открыто возвели на престол своего ставленника.
Диокл напряженно слушал. Он всегда подозревал подобное, но никогда не думал, что все настолько просто и настолько трагично. Трагично, потому, что драться с варварами, пересекающими Дунай и Рейн в поисках поживы, и с персами, мечтающими вернуть себе Сирию и Армению, он умел. И его войска умели. А как драться с колдунами, чью силу только что продемонстрировал один старый мудрый грек, он не знал.
- Так прошли годы. Империя вновь погрязла в пучине одной большой гражданской войны, сеющей разорение, обнищание и смерть народу, а так же огромный финансовый гнет для поддержания все более растущей армии. И вот, спустя почти пятьдесят лет, мы вновь собрались. О нет, это были уже не те, кто начал весь этот беспредел. Это уже наше поколение, уставшее от бессмысленной бойни. Мы, те, кто остался, самые сильные и мудрые, оттого и выжившие. Мы вновь смогли договориться, но оказалось, что время ушло. Империя сгнила, она уже не может без нас.
- Что это значит, не может без вас! Если бы вы вообще не вмешивались, народ жил бы спокойно и счастливо! - возмутился полководец. Варвар в его крови был слишком силен, чтоб не делать максималистские заявления.
- Может быть, может быть. - Печально вздохнул Прокопий. - Но, к сожалению, Империя гнила сама, и без нас. Мы могли бы замедлить процесс, направить в более безобидное русло, но своей борьбой только усугубили. То, что могло ухудшаться постепенно, еще триста лет, сгнило за пятьдесят. Новые императоры не способны ничего сделать. В стране хаос, нет авторитетной власти. Преторианцы получили слишком большую свободу и безнаказанно делают что хотят. Чтобы хоть как-то навести порядок, мы должны постоянно вмешиваться. Вот тут-то и выяснилась одна прелюбопытная деталь.
Каждый раз, как только мы во что-нибудь вмешиваемся, в гражданской жизни Империи, происходит нечто, отчего стране становится еще хуже. Мы бьемся, пытаемся навести порядок, но случается новая война, новая эпидемия, армия возводит нового императора, и все оказывается впустую, приходится начинать заново. Это злой рок! И мы не знаем, как разорвать этот порочный круг!
- Не вмешивайтесь. Оставьте все, как есть! - холодно заметил полководец, отхлебывая очередную порцию вина. Вкуса он уже не чувствовал, поглощенный широтой и глубиной полученной информации, анализируя и пытаясь понять, какие выгоды можно из этого получить, и какие нажить неприятности. Пока что неприятностей выходило гораздо больше.
- Мы не можем. Государство сгнило. Это не та цветущая страна, что досталась Августу. Это разоренная мором и войнами, местами выжженная и безлюдная земля, где процветают самые низменные инстинкты и жажда наживы; земля, которую со всех сторон атакуют полчища варваров, и конца и края им не видно. А на востоке не дремлют персы, их держава сильна и могуча, не чета Парфянскому кочевому полудикому царству времен Августа. Но самое главное, Анархия осталась не во власти, а в крови у людей. Нет такого человека, который смог бы разрушить устои! Устои во власти! Устои в сердцах! Устои в законах!
Думаешь, мы не пытались? Мы даже уничтожили Сирийскую школу колдунов, так называемых Демонов Зенобии, самую мощную и коварную на Востоке! Да что говорить, и во всей Империи! Правда, для этого пришлось сровнять с землей Пальмиру, но это того стоило! И что в итоге? Великий Аврелиан Возродитель убит. Люди, НАШИ люди, охранявшие его, растерзаны!
Диокл криво усмехнулся, что не укрылось от взгляда старика.
- Да, может он и не был образцом высокой морали, скорее наоборот, ничтожеством. - Тактично заметил тот. - Но он мог бороться и изменить ситуацию в стране. После него никто не может этого!
Видишь, у нас ничего, НИЧЕГО не получается!
Воцарилась тишина, которую собеседники использовали для раздумий. Старик высказался. Да, недипломатично, как любят греки, зато понятно и легко для восприятия варвара-военачальника. Открыто. Честно. Именно поэтому Диокл сразу и всецело поверил ему. Поверил, что его не водят за нос. Да, вот мы какие крутые, играли империей несколько веков! А теперь доигрались, и ничего не можем сделать, чтоб вернуть, как было. Мы маленькие дети, мнившие себя взрослыми. А когда настала пора делать взрослые вещи, поняли, что не можем. Ума не хватает! И нам нужна чья-то помощь, кого-то, кто не привык играть судьбами мира и может сходу разрубить Гордиев узел, опутавший страну.
- Почему я? - военачальник медленно поднял глаза на собеседника. В них читалась решимость. Решимость воина и командира идти до конца.
- Ты единственный, кто сможет. Эти лизоблюды, привыкшие к интригам, будут интриговать и дальше. А нам нужен свежий человек, знающий, что нет ничего невозможного, и никого не боящийся. Я ответил на твой вопрос?
Диокл утвердительно кивнул. С этого момента он становится не просто преступником, связавшимся с христианами, но заговорщиком. Теперь, в случае чего, его ждет только смертная казнь. Но отступать поздно. Как сказал Цезарь, Alea jacta est. Жребий брошен!
- Что вы хотите от меня?
Старик улыбнулся. У него получилось! Наверное, это была самая трудная беседа в его жизни! И самая ответственная. Больше похожая на бой, чем на разговор. С человеком, поступки и ход мысли которого почти невозможно предугадать, наделенного гонором и необузданностью свободолюбивого варвара. Пусть и цивилизованного, но все равно варвара.
- Ты станешь императором, и будешь восстанавливать страну. Впереди ее ждут большие испытания, у нас не так много времени. Надо успеть, иначе Империя развалится, и на сей раз ее не спасет уже ничто.
- Мрачно! - усмехнулся в усы будущий император. - Откуда такая информация?
Теперь уже усмехнулся Прокопий.
- У нас свои профессиональные тайны. Но к границам движется невиданное доселе по мощи племя, по сравнению с которым все теперешние набеги - ерунда. Это сарматы. Могучие и стойкие! Сколько они будут идти, неизвестно. Может десять лет, может пятьдесят, может год.
- А вы? Я займусь государством. А что будете делать вы?
- Ничего. Мы будем охранять тебя, императора, и твою семью. Но только от других шаманов и колдунов, на помощь в борьбе с преторианцами не рассчитывай. Кроме этого, нам придется следить, чтобы в империи не возникло новое течение, новое объединение колдунов, способное бросить вызов гражданской власти. Нам придется взять в свои руки контроль над ВСЕМ без исключения колдовством. Чтобы подавлять в самой ранней стадии нежелательных элементов. Для того, чтобы императорской власти ничего не угрожало. Ни в Риме, ни в провинциях.
Диокл покачал головой. Да, задача не из легких, даже на его дилетантский взгляд. Но они справятся. Он чувствовал, видел по бешеному огню в глазах этого старика, что он и его соратники не успокоятся, пока не сделают задуманного.
- У меня условие.
Прокопий напрягся.
- Я правлю страной так, как хочу. Делаю то, что хочу и использую для этого средства и методы, которые посчитаю нужным. И меня не интересует ваше отношение к происходящему. Все, что касается гражданской и военной власти, решаю я, и только я! Никаких советов, подсказок, просьб и давления.
Прокопий глубоко задумался. Да, этот мужчина не так прост. Кажется, они не ошиблись в выборе.
- Мы согласны.
- Более того. В день моей коронации я хочу видеть всех глав… Вашей организации. Вы все поклянетесь, что будете верой и правдой соблюдать то, о чем мы договорились. Не вмешиваться. И ваши потомки, преемники, тоже должны будут приносить эту клятву. Я же поклянусь не вмешиваться в ваши дела, если они не угрожают моим интересам и интересам государства. И все мои потомки и преемники также будут приносить эту клятву. И пусть боги карают за ее нарушение так, как не карали никого и никогда. Пусть так будет со дня моей коронации, отныне и во веки веков!
…Они удалялись так же, как и пришли, телохранители вокруг командира. Подтянутые, сильные, бравой военной походкой. Старый священник смотрел вслед и думал. Да, то, что сегодня произошло - само по себе чудо. Но все это ничто, если этот человек не справится. А какой стервец! Гордый! Смелый! Наглый! Нет, не ошиблись они с кандидатом. А клятва эта чего стоит? Даже звучит по особенному: "клятва Диокла"! Нет, неблагозвучно. Лучше пусть так: "клятва Диоклетиана"!
Пожалуй, все же справится. Ведь выбора у них нет…
…А тем временем по улице, в направлении северных ворот, шел человек. Высокий и сильный, боевой командир со шрамом на щеке. Проходящие мимо инстинктивно чувствовали в нем военачальника, великого лидера, будущего императора, и спешили уйти прочь с его дороги. А он шел, думая о своем, не замечая ничего вокруг. Впереди у него было много, слишком много дел.
Это был последний честный легат Империи.
* * *
- Ну, соня, наконец-то проснулся! А я уж думала, весь день продрыхнешь! - увидел я на соседней подушке лежащую на животе, подогнув ноги и размахивающую хвостом Эльвиру.
- Блин, я еще глаза не успел открыть! - прохрипел я, глядя на часы. Одиннадцать.
- Вставай, вставай! Хватит дрыхнуть! Обленишься еще! Леность - смертный грех!
- Так, наоборот, тебе должно быть в тему… - потянулся я. - Твоя ж работа, грешить меня заставлять.
- Это не мой конек! - скривила она мину - Знаешь, у каждого демона есть свои принципы. Мне больше алчность нравится и блуд. И уныние. Хотя, тебя унывать фиг заставишь!
- А уныние что, тоже смертный грех? - спросил я, переворачиваясь и закрывая глаза, собираясь еще подремать.
- Ну, изначально так повелось. Святоши считали, что расстроенный человек отвлекается от мыслей о боге. Они не далеки от истины! - продолжала она. - В таком состоянии человек закрывает свой мысленный канал для ангела. Мозг плохо считывает оттуда информацию, нехотя. И демону становится легче влиять на ситуацию потому, что ангелу нужно еще достучаться до сознания клиента. Поэтому в состоянии уныния многие люди и совершают самые большие глупости. Еще в третьем веке наши аналитики установили, что девяносто шесть процентов самоубийств происходит в этом состоянии. Как видишь, зависимость прямая.
- Угу… - пробормотал я, пытаясь провалиться в сон.
- Эй, да ты меня совсем не слушаешь! Хватит спать! Скользящий, твою дивизию!
- Что? - подорвался я, сев на кровати - Как ты меня назвала?
Бесенок довольно ухмыльнулась.
- Дрыхнешь всё! Тебе что, неинтересно, что ты вчера натворил?
- Что натворил? Я натворил? - не понял я. В голове звенел тихий Эльвирин шепот: "Скользящий…". Я чувствовал, это важно. Но натворил-то я другое!
- Вику поцеловал? Ты об этом?
- Фу! - отмахнулась бес. - О бабах только и думаешь! Кстати, где спасибо?
- За что? - опять не понял я, пытаясь сообразить спросонья, чего она все-таки хочет.
- За Вику спасибо! За поцелуй, за что ещё?
Я усмехнулся, оглядывая свою тёмную спутницу, чтоб её…
- Ты здесь причем?
- Хм! Да если б не я, ты бы как пентюх ей слезки вытирал и успокаивал. И бабушку тоже потом бы успокаивал, ты ж ее знаешь. Я и решила, пошло всё на фиг, и толкнула тебя в её объятья. Форсировала события. Сам бы не решился, скромный ты мой! - она плотоядно ухмыльнулась. - Кстати, с тебя магарыч. Я люблю полусладкое.
Я немного опешил. Но не от того, что она любит полусладкое. Щас она вообще получит полукислое!
- Зачем ты это сделала? Тебя это не касается, это мое дело!
- Не касается? Меня всё касается! Забыл, кто я? Я твое темное амплуа, имею право делать все, что хочу. Хочу девчонку тебе подогнать - подгоняю. Если не хочешь, можешь сопротивляться. Каждый человек в состоянии побороть своего демона. Как и ангела. Что-то не больно ты вчера сопротивлялся…
Я замялся.
- Но тебе же это не выгодно? Ты должна заставлять грешить, искушать. А ты помогаешь!
Она загадочно улыбнулась.
- У каждого свои пути. У светлых свои, у меня свои.
Я посидел немного, подумал, пытаясь сосредоточиться. Ничего умного в голову не лезло.
- Так что, тебе не интересно, что ты вчера натворил? - опять задала она свой первый вопрос.
- Я? Ничего я не творил. Это МЕНЯ хотели натворить. Ножом...
- Да, хотели. А что ты сделал, помнишь?