Балам-Акаб шумно сглотнул слюну, но ничего не сказал. После неудачной попытки проучить южанина, едва не закончившейся гибелью трех колдунов, никто больше не осмеливался возражать Гватемальцу.
- Потом ты, Хрипун, - Гватемалец ткнул пальцем в сторону Ики-Балама. - Третьим ты, Чико.
Махукутах обреченно вздохнул. Он действительно был самым младшим из Четверых.
- Когда дверь откроется, я уже ничем не смогу вам помочь. - Гватемалец вытащил из кармана армейскую фляжку, отвинтил крышку и сделал большой глоток. - Если Болон Окте захочет разорвать вас на куски, значит, так тому
и быть.
"А если он разорвет тебя?" - подумал Махукутах.
- Тот, кто останется жив, заберет все деньги. - Гватемалец с сожалением потряс опустевшую фляжку. - Это все, что я хотел вам сказать. А теперь пошли.
Все было в состоянии безвестности, все холодное, все в молчании; все бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто. Не было ничего, что существовало бы, что могло иметь существование; была только лишь холодная вода, спокойное море, одинокое и тихое. Не существовало ничего.
В темноте, в ночи была только лишь неподвижность, только молчание.
Махукутах дрожал в темноте и холоде подземелья, повторяя про себя первые строки священной книги. Где-то рядом находились другие Слуги - он хорошо слышал прерывистое астматическое дыхание Ики-Балама, - но тьма вокруг была такой непроницаемой, что чувство одиночества давило на Махукутаха, как тяжеленная каменная плита. Если бы не маленький теплый нагуаль, угнездившийся у него на коленях, было бы совсем жутко. С другой стороны, где-то здесь, в темноте, скрывался и чудовищный ягуар Гватемальца. И осознание этого наполняло душу Махукутаха трепетом.
Только ничего не понимающие в колдовстве люди могут воображать, что магу неведомо ощущение страха. На самом деле страх - это чувство, которое посещает мага чаще прочих. Нельзя без страха заглядывать за грань бездны - а колдуны и маги все время балансируют на этой грани.
Пальцы Махукутаха сжимали ключ, принесенный нагуалем. На ощупь ключ был похож на длинный закругленный кремень - такой же гладкий и теплый. Кремень никогда не бывает холодным, потому что в нем заключена сущность огня. Махукутах понятия не имел, куда ему нужно вставить ключ: никакой двери перед собой он пока не видел. Откуда же она появится?
Тьма вокруг вдруг уплотнилась, стала почти осязаемой. Откуда-то ударил сильный порыв ветра, принесший с собой шум больших крыльев.
- Посланцы Шибальбы, - прошептал Махукутах.
В священной книге говорится о четырех посланниках подземного царства Шибальбы, преисподней, где властвуют жестокие боги, владельцы посохов из человеческих костей. У этих посланников вид сов, и имена их Чаби-Тукур, Хуракан-Тукур, Какиш-Тукур и Холом-Тукур. Чаби-Тукур быстр, как стрела, у Хуракан-Тукура только одна нога, но есть крылья; у Какиш-Тукур красная спина, а у Холом-Тукура есть только голова, а ног нет. Каждый Слуга Болон Окте хотя бы раз в жизни видел этих ужасных сов с человеческими лицами и помнит леденящий взгляд их огромных немигающих глаз. Махукутаху потребовалась вся выдержка, чтобы не упасть ниц, уткнувшись лбом в холодный каменный пол.
Но никаких сов он не увидел. Темнота с треском разошлась, как разрывается черный холст, и из разрыва выглянул желтый, лоснящийся от жира череп старухи с приклеенными к вискам длинными седыми космами.
- Вот и Черная Дверь! - крикнул невидимый Гватемалец. - Давай, Жирный, вставляй свой ключ в левую глазницу!
- Malparido! - воскликнул Балам-Акаб.
Что-то зазвенело, на мгновение в одной из глазниц черепа сверкнул кроваво-красный отблеск, отпечатавшийся на сетчатке глаза Махукутаха.
- Теперь Хрипун! - скомандовал Гватемалец. - В правую глазницу!
Ики-Балам завозился в своем углу. Громыхнула цепь.
"Следующий - я! - мелькнуло в голове Махукутаха. - Нужно будет дотронуться до этого черепа!"
- Малыш! Вставляй свой ключ старой хрычовке в рот!
Лучший колдун Чьяпаса протянул кремневый ключ и попытался засунуть его между челюстей черепа. Это оказалось непросто - они были крепко сжаты, - но Махукутах озверел и нажал сильнее. Несколько зубов вылетело и с костяным стуком упало на пол; ключ проскользнул в образовавшуюся дыру и канул в неизвестность.
"Я сделал это! - подумал Махукутах. Руку жгло адским холодом, как будто он подержал ее в банке с жидким азотом. -
Никто не посмеет теперь сказать, что я струсил или отступил с полдороги…"
- Ну, и последний ключ, - хохотнул Гватемалец. Он вдруг оказался совсем рядом с Махукутахом, в руке у него был небольшой топорик. Взмах блестящего лезвия - и топор вонзился прямо в темя старухи. Нижняя челюсть черепа отвалилась, и в уши Махукутаха ударил пронзительный, нечеловеческий вопль.
- Добро пожаловать в Дом Мрака, - проговорил Гватемалец, вытирая топор о штаны.
Череп рассыпался с мягким шелестом, словно был слеплен из песка. На его месте закрутилась, все расширяясь, воронка плотного воздуха. Там, с той стороны воронки, находилось непредставимое для смертного обиталище Великого Губителя, Черного Владыки, Болон Окте.
На миг перед глазами Махукутаха мелькнула огромная, в два человеческих роста, фигура с четырьмя мощными, мускулистыми руками и толстой, как бочонок, грудной клеткой. Видно, это был один из демонов, охранявших дорогу к обиталищу Болон Окте. Но прежде чем Махукутах успел как следует рассмотреть грозного демона, воронка коснулась колдуна и поглотила его.
Он оказался в месте, для которого не существовало названия в человеческом языке. Пространство, отдаленно напоминающее исполинскую пещеру, со стенами из темного бархата, подсвеченными серебристыми звездочками. Здесь было очень холодно. Махукутах чувствовал чье-то присутствие, но никого не видел. Куда ни посмотри, только темный бархат и серебряные звезды.
- Шибальба, - пробормотал Махукутах.
Звук его голоса раскатился по темно-фиолетовому пространству, колыхнув тяжелые завесы тьмы.
- Нет, - возразил кто-то рядом. - Слишком шикарно для преисподней. Скорее, одно из тринадцати небес.
Махукутах повернул голову и увидел Гватемальца. Удивительно, но южанин тоже выглядел напуганным. Может быть, потому что рядом с ним не было нагуаля-ягуара?
- Где остальные? - прошептал Махукутах.
Гватемалец огляделся.
- Они не смогли пройти сквозь дверь, - решил он наконец. - А может, их разорвали на куски привратники… Даже странно, что ты здесь, Малыш. Не ожидал от тебя.
Прежде чем Махукутах успел преисполниться гордости, Гватемалец вдруг больно ущипнул его за руку.
- Ты что? - возмущенно воскликнул Махукутах.
- Смотри! Это сам Великий Губитель!
В глубине фиолетового пространства заколыхалась черная тень. Махукутах, чувствуя, как слабеют колени, непроизвольно отступил на шаг назад.
- Стой на месте! - зашипел Гватемалец. - И не смей скулить - Владыка ненавидит трусов!
Тень приблизилась, обрела четкие очертания. Махукутах охнул от неожиданности. Болон Окте, Черный Владыка, Дуновение Смерти почему-то принял вид… девушки-гринго!
У Болон Окте были длинные светлые волосы и разноцветные глаза - зеленый и синий. Бог был одет в черный комбинезон, наподобие тех, что носят бойцы отрядов специального назначения. Комбинезон выглядел настолько обыденно, что Махукутах даже засомневался, не перепутал ли он Владыку с живой девушкой, неизвестно как оказавшейся в этом странном месте. Но, взглянув в лицо Болон Окте, убедился, что это действительно аватар бога - кожа девушки была прозрачной, как дымчатое стекло, сквозь которое просвечивали голубоватые прожилки.
- Кто вы? - спросил Болон Окте приятным девичьим голосом.
- Мы - твои слуги, Владыка, - охрипшим от волнения голосом ответил Гватемалец. - Разве ты не помнишь меня?
"Ага, - подумал Махукутах, - значит, Гватемалец уже встречался с Великим Губителем прежде!"
Бог в облике девушки удивленно поднял тонкие брови.
- Вы - мои слуги? - озадаченно повторил он.
- Мы пришли молить тебя о милости, Великий Губитель…
- Почему вы обращаетесь ко мне как к мужчине? - перебил его Болон Окте.
Гватемалец смешался. В других обстоятельствах Махукутах испытал бы злорадное удовлетворение, но сейчас ему было не до того.
- Прости, Владыка… твои слуги слишком напуганы… если ты желаешь, мы будем обращаться к тебе как к женщине…
В разноцветных глазах бога мелькнуло нетерпение, и Махукутаху захотелось зажмуриться от страха.
- Как вы попали сюда и что вам нужно? - сердито спросил Болон Окте.
- Мы прошли через Черную Дверь, Владыка. Мой нагуаль сказал, что она откроется в том месте, где была похоронена заживо старая Сестра Смерти…
Болон Окте нахмурился еще больше. Потом пробормотал что-то на непонятном Махукутаху языке.
- Так это вы выпустили в мир вирус Армагеддона? - спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Махукутах окончательно запутался. Что происходит? Играет с ними Великий Губитель, что ли?
- Нет, Владыка, - опустив взгляд, проговорил Гватемалец. - Твое проклятие выпустили в мир сумасшедшие гринго. Мы лишь хотели молить тебя отвести руку от народа киче. Пусть гринго вымрут все до единого, нам их не жаль. Но киче всегда были твоими верными слугами…
- И цоцили тоже, - вставил Махукутах. - Умоляем тебя, прости наши народы!
Но бог, похоже, разгневался не на шутку.
- И вы посмели явиться ко мне с такой пустяковой просьбой? - крикнул он.
У Махукутаха подкосились ноги, и он упал на колени. Гватемалец, белый как снег, попятился.
- Вы - ничтожные насекомые! - загремел бог. От того, что голос его оставался девичьим, было еще страшнее. - Вы заботитесь лишь о благополучии своих племен, не думая о том, что болезнь может уничтожить весь мир!
- Но, Владыка, - дрожащим голосом возразил Гватемалец, - ты ведь сам создал Веселую Смерть на погибель роду людскому…
- А ты что, умеешь читать мои мысли? - ехидно осведомился Болон Окте. - Или знаешь наперед все мои замыслы?
- Конечно нет! Я бы никогда не осмелился…
- То-то! - оборвал его бог. - Значит, вы хотели бы, чтобы вирус Армагеддона уничтожил все человечество, кроме ваших народов…
Он еще раз удивленно оглядел обоих колдунов с ног до головы. "А вдруг это не Болон Окте?" - мелькнула у Махукутаха крамольная мысль. За всю свою карьеру колдуна он ни разу не видел Бога Смерти воочию, только чувствовал его давящее присутствие. Здесь же никакого давления не было в помине - напротив, облик разноглазой девушки наводил на совсем не божественные мысли.
- Что ж, - задумчиво произнес Великий Губитель, - видно, придется вам хоть раз в жизни совершить кое-что полезное. Ждите здесь.
Повернулся и исчез, словно растворившись в густых фиолетовых тенях. Махукутах и Гватемалец переглянулись.
- Я видел Владыку трижды. - Гватемалец облизнул пересохшие губы. - В первый раз он был как грозовая туча, закрывающая небо. Во второй - как штормящее безбрежное море. В третий - словно застывшая золотая молния. Но девушка… я ничего не понимаю…
- Может быть, это не он? - робко предположил Махукутах.
Гватемалец решительно мотнул головой.
- Черная Дверь ведет только в одно место, - сказал он. - В обиталище Великого Губителя.
Они еще пошептались, боясь сказать что-нибудь лишнее, - им казалось, что вокруг, за завесами темного бархата, скрываются невидимые шпионы. Потом Махукутах осторожно поднялся на ноги и отряхнул свои камуфлированные брюки.
- Мне кажется, он про нас забыл.
И тут же почувствовал, как что-то коснулось его плеча.
- Вы вернетесь домой, - сказал неслышно подошедший сзади Болон Окте. - А потом отправитесь на север, туда, где свирепствует болезнь.
Он протянул к Гватемальцу руку. На узкой девичьей ладони бога поблескивал тонкий металлический диск.
- Если вы и вправду мои верные слуги, - сказал Болон Окте, - вы отнесете это человеку, который сможет сделать добро из зла. Тогда ваши народы будут спасены.
- Что это за человек? - спросил Гватемалец. - И как мы его найдем?
- Это человек, у которого много лиц, - ответил бог. - А найдете вы его в городе Соленого Озера, когда над ним взойдет Солнце Смерти.
Глава первая
Карты на стол
В Америке бывают трудные времена. Но мы переживали трудные времена в прошлом и, как я надеюсь, обязательно постараемся пережить их в будущем.
Джордж Уокер Буш,
сорок третий президент США
- Это все фальшивка! - снова прокричал Вессенберг, не поднимаясь с колен и обернув к Гумилеву перекошенное лицо. - Вся эта Зона 51 - надувательство! Мы зря летели сюда, зря рисковали! Нас всех обманули!
Гумилев опустил руки. По растекшейся зеленой жидкости медленно плыл, разворачиваясь, извлеченный из резиновой утробы "пришельца" газетный комок с явственно видной шапкой "Лос-Анджелес Таймс" и датой - "15 октября 1957 года".
- Любопытно, - бесстрастным тоном произнес Решетников, присаживаясь на корточки. - Шестьдесят лет, стало быть, этому кукольному театру… А ведь были люди, которые нечто подобное подозревали.
- Что ты имеешь в виду? - мрачно спросил Гумилев, поддевая носком ботинка кусок поролона.
Тот откатился в сторону и развернулся в длину, словно белая гусеница.
- Да то, что все здесь - липа. Сверхсекретный объект, который стоило придумать - на страх и зависть врагам, тому же Советскому Союзу, на потребу налогоплательщикам, которые втайне верили, что на их кровные денежки здесь исследуют инопланетные технологии, призванные служить процветанию Америки… В конце концов, показывать президентам - как окончательное свидетельство их величия и всезнания. Тот же Клинтон так активно отрицал существование секретных лабораторий в Зоне 51, что стало ясно - дыма без огня не бывает, коли уж сам президент так забеспокоился. А его сюда возили, это мы точно знаем. И, видимо, показали весь этот кружок "Умелые руки".
- Черт с ними, с фальшивыми инопланетянами, - в сердцах сказал Гумилев. - Как выбираться будем?
- Я согласен с Миллерсом - вряд ли они справятся с дверью. Повозятся и бросят. Поэтому рекомендовал бы искать другой выход.
- Полагаешь, он здесь есть?
- Ну, если бы это были настоящие инопланетяне - то вряд ли. А с учетом того, что здесь все фальшивое, - запросто. Кто ищет, тот всегда найдет.
Эстонец тем временем взобрался на металлический стол и сел там в позе лотоса, уставившись в одну точку. Судя по всему, Вессенберг переживал крушение надежд всей его сознательной жизни, и Гумилеву стало даже немного жаль ученого. Медитирует, бедняга, в себя ушел… То ли дело Миллерс - этот не унывал, а деловито возился в разбитой панели экстренного закрытия дверей. Пытался соединить какие-то проводки, бормоча себе под нос. То ли напевал, то ли ругался. То ли напевал что-то ругательное.
- Антон, брось ты это дело, - велел Гумилев. - Они, скорее всего, ждут нас с той стороны. Как минимум несколько человек оставили на всякий случай. Вдруг откроешь - начнут палить, все здесь и поляжем, словно куропатки… Будем искать другой выход, вот Константин Кирилыч дело говорит.
- А с этим что? - осторожно спросил Миллерс, кивая на безмолвного эстонца. - Он, часом, умом не повредился?
- Пусть пока сидит, не мешает же. Думаю, с ним все в порядке, переживает просто.
Втроем они принялись обшаривать огромное помещение в поисках вентиляционной шахты или запасного выхода. Однако ничего даже отдаленно похожего в "кукольном театре" не обнаруживалось. С горя Гумилев пнул капсулу с плавающим внутри фальшивым инопланетянином, ушиб ногу, чертыхнулся и увидел кота.
Кот был давешний, рыжий и ободранный, с бандитской рожей. Он сидел на полу, закинув заднюю ногу за ухо, и сосредоточенно мыл брюхо языком. Почувствовав взгляд Гумилева (а коты это таинственным образом умеют), кот вздохнул и прекратил гигиенические процедуры, уставившись на человека.
- Кот, - растерянно произнес Андрей.
- Что? - не расслышал Решетников, пытавшийся открыть дверцу какого-то распределительного щита.
- Это же кот! - воскликнул Гумилев. - Я этого рыжего кота уже видел наверху, в коридоре базы. Приметный такой… Как он сюда попал?!
- Может, вместе с нами проскочил, - предположил Миллерс, с интересом разглядывая животное.
Кот встал на лапы, потянулся и хрипло мяукнул.
- Да ну. Так следом и шел, получается? Да и не видел я здесь никакого кота… Говорю же - приметный, яркий.
- Я тоже не видел, - подтвердил Решетников. - Кс-кс-кс!
Кот снова мяукнул и побежал куда-то вдоль стены.
- За ним! - поспешно крикнул Гумилев.
Впрочем, кот не торопился, он даже иногда останавливался на мгновение и оглядывался, чтобы проверить, не отстают ли люди. Люди не отставали, и кот привел их к едва заметной щели в стене. Юркнул туда, многозначительно мяукнув в последний раз, и исчез.
- Какой-то технический лаз, - со знанием дела сообщил Миллерс, осмотрев отверстие. - По-моему, можно отодвинуть вот этот лист. Сейчас попробую.
Безопасник решительно ухватился за край и с силой потянул. Вначале лист не поддавался, затем неожиданно со скрежетом отъехал в сторону, открывая квадратный проем шириной почти в метр.
Гумилев опустился на колени рядом с Миллерсом, заглянул внутрь, но ничего в темноте не увидел и включил фонарик на шлеме.
Коридор уходил вдаль, поворачивая затем под прямым углом вправо. Пол его был припорошен серой пылью, в которой отчетливо виднелись мелкие следы кошачьих лапок.
- Давайте, я слазию… то есть слажу… ну, в смысле, один схожу, Андрей Львович, чтобы проверить, чего там, - предложил Миллерс. - Вдруг тупик? Чего всем кагалом туда лезть?
- Давай, Антон, - согласился Гумилев.
Миллерс полез в проем и довольно шустро скрылся за поворотом. Слышно было, как он удаляется, громко пыхтя. Гумилев и Решетников переглянулись.
- Что-то они тут намудрили, эти американцы, - задумчиво пробормотал Решетников.
- Не рой другому яму, - вяло сказал Вессенберг, который неслышно слез со стола, подошел и стоял, прислонившись к стене чуть поодаль. Вышел, видать, из своей медитации.
- Что? - переспросил Решетников.
- Индро Юльевич у нас любит говорить пословицами, - пояснил Андрей.
Эстонец хотел что-то ответить, но тут из отверстия выполз Миллерс.
- Там комната, - деловито сообщил он, поднимаясь с колен и отряхиваясь от лохматых ошметков пыли. - Я дальше смотреть не стал, но вроде бы какой-то пост управления, все работает, свет горит… Несколько дверей, куда ведут - не проверял. Давайте за мной, Андрей Львович, вместе и разбе-
ремся.
- Видал, Кирилыч?! - с улыбкой кивнул Гумилев. - Командуют как хотят.
- Вы, Андрей Львович, зря шутите, - сказал Миллерс с некоторой обидой. - Это в другое время вы для меня начальник, а сейчас я за вас полностью отвечаю, как сотрудник службы безопасности. Чего с вами случится - век себе не прощу. А уж Санич вообще башку с меня снимет и страшно сказать, куда приделает.