Нет, себя я вовсе не считаю шибко крутым, но как офицер, своё дело знаю, да, и повоевать мне пришлось во время обеих чеченских войн. В первый раз лейтенантом, а второй уже будучи комбатом. Первая чеченская война оставила в моём сердце глубокую рану. Мы ожидали чего угодно, но только не того, что боевой генерал-десантник предаст нас и сольёт нашу победу в парашу, как содержимое ночного горшка своей жены. Падаль он после этого, а не десантник. Вот наверное из-за таких мразей Бог и послал на нас эту гребаную комету. За всё то время, что прошло с момента выступления президента, я о многом успел подумать и если честно, то так и не нашел в своей жизни ничего такого, из-за чего мне стоило бы застрелиться. Правда, пришлось мне столкнуться с такими офицерами, которых я не то что бы расстреливал, а в дерьме топил. Последний случай произошел уже по теплу. Мы не ограничивались одним только своим спальным районом и, проезжая через промзону, где даже по ночам шла работа, станки и прочее оборудование демонтировалось, загружалось в морские контейнеры и их после этого ещё и обваривали стальными листами, временами заглядывали в соседний. Двадцать пятого апреля, патрулируя город вместе с Павлом Скибой, мы остановились ночью возле торгового центра с открытыми настежь дверями - бери, что хочешь, не стесняйся. Надо сказать, что большинство москвичей не показывали себя вандалами и не громили магазинов понапрасну. Был цел и этот.
Двигаясь практически бесшумно, мы вошли в магазин и замерли, вслушиваясь в тишину. Как бы не зажимал насильник рот своей жертве, а её всё равно довольно часто было слышно, если он не вырубал её ударом по голове. Минуты через три мы услышали приглушенный вскрик. К тому времени мы уже столько раз слышали такие звуки, что могли сразу же определить пол и возраст жертвы. Сегодня это явно была совсем ещё девчонка. А ещё в этот день был назван наш всеобщий смертный час - двадцать девятое мая. Снова в полдень к народу обратился президент. Обрекая всех на смерть, хотя и не по собственной воле, он был одет во всё чёрное и позади него стоял российский флаг с чёрным, траурным бантом. На этот же раз мы увидели его небритым, чуть ли не с недельной щетиной, одетым в свитер, с чёрными кругами под глазами. Честное слово, я даже зауважал мужика. Усталым, охрипшим голосом он сказал:
- Сограждане, сегодня я могу назвать вам день и час катастрофы. Столкновение с кометой-убийцей произойдёт двадцать девятого мая в три часа пятьдесят две минуты. Она не пролетит мимо Земли и это плохая новость, но у меня для вас есть две хорошие новости. Комета ударит не по центру, а вскользь, так что сила удара будет в десятки раз слабее и она вероятнее всего рикошетом уйдёт в космос. Разрушения будут чудовищными, особенно от Атлантики до Урала, так как комета ударит по Восточному побережью США. Я уже принёс соболезнования американскому народу, который ждут наибольшие потери в людских жизнях. Очень много людей погибнет, так как после падения кометы как в Атлантическом океане, так и Тихом океане образуются огромные волны, которые с чудовищной скоростью помчатся на восток и на запад. Это произойдёт потому, что удар кометы придётся по району Великих Озёр в США, по западной части озера Гурон. В данном случае континент Северная Америка выступит в роли мембраны, по которой будет нанесён сильнейший удар и от него во все стороны будет расходиться сейсмическая, ударная и водяная волны. Почти невозможно сказать, какой именно регион в нашей окажется наиболее безопасным. В горах самую страшную опасность будут представлять камнепады и обвалы, а на равнине ударная и водяная волна. В любом случае до трети населения нашей страны может спастись. Все эти дни, как вы знаете, цементные заводы работали на полную мощность, арматуры и проката у нас тоже в избытке, а всё ценное, что может пригодиться выжившим, закладывалось в прочные стальные контейнеры. По всей стране строились убежища, но никто не может сейчас сказать, в каких именно люди переживут катастрофу, а в каких нет. Со всей очевидностью можно сказать только одно, нельзя зарываться глубоко под землю. Сейсмический удар будет очень сильным и он самый опасный. Поэтому за сутки до катастрофы будут остановлены все атомные и тепловые электростанции. И ещё, товарищи, Россия вместе со всеми остальными ядерными державами предпримет беспрецедентную акцию - пуск всех имеющихся у нас на вооружении ракет с термоядерными боеголовками. Американские, российские, китайские, французские, английские и израильские, а также все остальные ракеты полетят навстречу комете тремя волнами в зависимости от лётных характеристик и возможностей ракет. Термоядерные взрывы, а они достаточно чистые, испарят часть кометы и перед ней образуется газовая подушка, которая послужит тормозом и смягчит силу удара. В том числе и поэтому человечество не погибнет, но нас всех ждут впереди тяжелейшие испытания. Как и вы все, я буду спасаться не в каком-то особенном, а в обычном убежище и если Бог даст, то выживу. Специальные же средства спасения будут отданы людям более молодым, которым ещё жить и жить. Нас всех, товарищи, ждёт месяц упорной работы.
То, что я услышал, вселило в меня хоть какую-то надежду на то, что мои родители, бывшая жена и самое главное сын с невесткой, жившие в Кисловодске, смогут остаться в живых. Ещё в первые же дни я сказал Вовке, что самое безопасное место это подняться в горы и спрятаться от волны за Эльбрусом, хотя он, сволочь, и двуглавый. Правда, я предостерёг его и сказал, чтобы они ни в коем случае не приближались к зоне вечных снегов и льдов. Ледники обязательно поедут вниз, а это верная смерть, они же разрушат любое убежище. Вовка послушался и вместе с друзьями уже построил железобетонный бункер на тридцать человек. Таких там возвели уже несколько сотен, люди вкалывали днями и ночами, а это означало, что многие из них спасутся и моё сердце успокоилось хоть немного. Оружие у моего парня имелось, три автомата и тысяч пять патронов, который у меня хватило ума приватизировать после второй чеченской войны. Правда, я сразу же задумался, есть ли у нас возможность выжить самим, а также спасти тех людей, кому некуда было уезжать из Москвы, да, и не на чем? К тому же у меня и у самого появилась надежда пожить немного, пусть и в полностью разорённом катаклизмом мире. И вот, в тот момент, когда я уже начал задумываться о том, что можно сделать для этого, в который уже раз какая-то сволочь насилует, судя по сдавленному писку, совсем ещё девчонку. Жестом показав Скибе куда тот должен двигаться, я бесшумным, скользящим шагом быстро двинулся вдоль полупустых уже полок, ориентируюсь на писк, довольно громкое сопение и возню.
Послышался треск разрываемой ткани. Ага, значит наш клиент ещё не приступил к делу. В большом торговом зале, довольно далеко от того места, куда насильник затащил свою жертву, горело несколько ламп и в их отдалённом свете я увидел такую картину, что чуть не взревел от бешенства. Здоровенный мужичина, устроившись на груде какого-то барахла, навалился мускулистым, крепким телом на соплюшку лет пятнадцати, если вообще не четырнадцати, зажав той рот левой рукой, а правой срывая с неё одежду. Рядом с ним блестел хромом пистолет "Беретта". Самое отвратительное заключалось в том, что его торс туго обтягивал голубой десантный тельник и он был одет в камуфляжные штаны. Камуфляжная куртка с полковничьими погонами лежала рядом. Быстро шагнув вперёд, я откинул нагой "Беретту" и что есть мочи ударил насильника ногой в бочину, аккурат по почке. Удар у меня получился настолько знатным, что я сбросил им полковника с девчонки. Это был здоровенный лосяра, не чета мне. Рядом с ним я был просто хлюпиком, хотя и довольно бедовым. Мгновенно вскочив на ноги, он развернулся и двинулся на меня. В его руке тускло блеснуло чёрное лезвие ножа разведчика. Хорошая вещица - "НР-2", у меня такого никогда не было.
Глаза полковника были совершенно безумными, но перегаром от него не несло. Увидев перед собой мужчину немного выше среднего роста и довольно сухощавого телосложения, в камуфляже с нашивками за пять ранений и орденскими планками, к тому же в голубом берете и автоматом, нацеленным ему в живот, он встал, как вкопанный и взгляд его сделался более осмысленным. Не знаю, хотел он мне что-то сказать или нет в тот момент, но я, оскалив зубы, нажал на спусковой крючок и автомат в моих руках дважды дёрнулся и громко татакнул, выпуская две пули в живот насильника с полковничьими погонами. Нож выпал из его рук и упал на полированный гранит пола с громким стуком. Полковник схватился руками за живот и вслед за ножом упал на колени, а потом завалился на бок. Улыбнувшись, я молча кивнул девчушке, шагнул вперёд и первым делом вытащил из кармана брюк мерзавца ножны. Вложив в них нож разведчика, знатное оружие в руках умелого пользователя, как говорит сын - юзера, я отступил назад. Полковник, посмотрев на меня, попросил:
- Добей, Богом прошу. Я с этой бл*дской кометой совсем рехнулся. Всю свою семью порешил, уже семерых девчонок изнасиловал и убил, чтобы они не мучились в ожидании смерти.
- Ну, и козёл. - Зло сказал я полковнику - Придурок, ты же мог реально спасти их от смерти. Сегодня об этом даже президент сказал. Никогда ему не верил, а в этот раз поверил.
Полковник коротко взвыл и спросил:
- Это правда или ты брешешь, майор?
- Правда. - Зло сказал я - До сегодняшнего дня я только и делал, что стрелял таких тварей, как ты, и ждал смерти, а теперь всё, хватит. Теперь я буду спасать свою жизнь и жизни такой вот детворы. - Отступив ещё на шаг назад, я присел и, не сводя глаз с полковника, осторожно толкнув девчонку прикладом, попросил её - Давай, малышка, укройся и пойдём поищем тебе что-нибудь из одежды, а потом я отвезу тебя домой.
Тут подошел с ворохом одежды в руках Скиба и сказал:
- Ты нас не бойся, мы из "Ночного дозора". Слышала про таких бойцов, которые на северо-западе шакалов мочат? Батя тебе правду сказал. Выжить мы действительно сможем. - И спросил меня - Товарищ майор, может быть добить эту падаль?
Полковник сквозь зубы процедил:
- Не надо. Я должен в муках сдохнуть. Идите, парни, Бог вам в помощь, а я сейчас встану и пойду отсюда на помойку. Там мне самое место, дерьму поганому.
Не знаю уж как полковник это сделал, но он всё же встал, хотя в принципе обе пули-то позвоночник не задели. В общем он встал и на подгибающихся ногах без единого стона ушел, сержант бросил девчонке, платье на которой было разорвано сверху донизу одежду, мы оба отвернулись и я спросил её:
- Ты где живёшь, малышка? Куда тебя отвезти?
- Никуда. - Шмыгнув носом ответила она - Я не хочу идти домой, мне страшно. Отец с зимы постоянно пил, а неделю назад в окно прыгнул. После этого мама взяла и на люстре повесилась. Поэтому я лучше здесь останусь, а вы идите. Я не пропаду.
Вслед за этим я услышал металлический лязг и стремительно развернулся, одновременно делая взмах рукой и сделал это вовремя, отбил "Беретту" от головы девочки, но выстрел всё же прозвучал. Правда, пуля ушла в потолок. Быстро отобрав у неё пистолет, я отдал его Скибе, поцокал языком и проворчал:
- Ты мне это брось. Мне только того и не хватало, чтобы ты мне в кошмарах снилась. Быстро одевайся, поедешь с нами в банк и не бойся, там тебя никто и пальцем не тронет.
Девочка, а ей, когда я пригляделся, по-моему и в самом деле было лет четырнадцать, громко заревела:
- Это неправда, мы все умрём!
Скиба, а он был парнем рослым и мощным, даже покрупнее полковника, сердито топнул ногой и гаркнул:
- Цыть, тебе говорят! Если Батя сказал, что мы спасёмся, то значит так оно и будет. Быстро одевайся.
Девочка всхлипнула и спросила:
- Это правда, дяденька десантник?
- Конечно правда, - сказал я и спросил её, - тут есть отдел спортивных товаров? Мне нужны акваланги. Они нас в скором времени очень даже выручат. - Широко заулыбавшись, я весело добавил - Сержант, у меня появилась мощная мысля.
Дина, так звали девочку, быстро оделась и отвела нас в секцию товаров для дайвинга. Чего там только не было. Убедившись, что всё необходимое мы сможем найти неподалёку от нашей банковской общаги, мы поехали объезжать другие улицы и злачные места, на которые нам указывала Дина. Кое-кому всё ещё хотелось позверствовать, но нам с сержантом было не привыкать выводить в расход психопатов. Иначе, как умопомешательством от стресса, я не мог объяснить все эти вспышки жуткой, дьявольской агрессии. Однако, в эту ночь нам больше не пришлось стрелять. Утром мы были в своей крепости и после плотного завтрака Дина пошла спать куда-то на верхний этаж, где жила женская половина нашей колонии, а я собрал всех и рассказал о своём плане спасения. Он был довольно прост, но требовал множества рабочих рук. Техника-то имелась, как цемент, щебень и арматура, но сама она работать не будет. Нужно было кому-то сесть за руль и как раз простых работяг в районе хватало. После этого, отправив всех оповещать население о месте сбора, я полез наверх. Здание банка было одним из самых высоких в округе и потому сверху было хорошо всё видно.
Большая часть нашего района, а он находился за МКАДом, была застроена домами высотой в двадцать четыре этажа и все они находились на западе. Затем шел парк и довольно большой квартал, застроенный элитными домами, но не высотными, а четырёхэтажками. Они строились у меня на глазах и я примерно представлял себе, какова их прочность, хорошая, но всё же недостаточная. Их нужно было срочно укрепить железобетоном и превратить в подводные лодки, а поскольку под каждым домом находился гараж, то залить железобетоном ещё и его, задача не такая уж и сложная. Главное, что все они стояли наискосок к волне и их было шестьдесят четыре штуки. Если хорошенько всё рассчитать, то всё должно было получиться, ведь в этих убежищах нужно было всего лишь пережить удары всех трёх волн, а это какие-то часы, а не сутки. В полдень на площади перед торговым центром собралось тысяч пятнадцать народа и я объяснил всем, что первые три этажа высоток, если залить бетоном четвертые этажи и укрепить стены, а также четырёхэтажные дома можно превратить в отличнее убежища, а верхушки пусть сносит ударной волной. Всё равно дома стоят в таком порядке, что их обломки не причинят никакого вреда. Народ в общем-то оценил эту идею и моментально оживился, хотя и нашлись, как всегда, кликуши, но их быстро заставили заткнуться.
С этого момента закипела работа, а я невольно превратился в начальника строительства. Не знаю, что творилось в других районах Москвы, но в нашем всё как-то сразу вошло в норму. Тут же нашлись грамотные инженеры, которые всё посчитали, металлобаза находилась рядом, автомобили-бетономешалки имелись, как и насосы для подачи бетона наверх, цемент, песок и щебень тоже, так что работа шла быстро и дома преображались прямо на глазах. Помирать никому не хотелось, а потому о сне думали мало и никто не ныл. Вот только однажды мне пришлось столкнуться нос к носу с одним попиком, который возмущался моим планом спасения, как мол это так, Господь всех рай забирает, а мы тут хернёй занимаемся. Хотя руки у меня у чесались влепить ему пулю в лоб, я всё же поступил иначе, отвёз его за шестьдесят километров от Москвы и в красивом месте посреди леса спросил:
- Выбирай, или здесь остаёшься или возвращаешься назад, но будешь молчать, словно язык проглотил.
Попик визгливо крикнул:
- Меня Господь в рай заберёт, а ты будешь гореть в аду!
Вытащив оратора из машины, я повернул его лицом к лесу, дал ногой пинка под зад, сплюнул и сказал:
- Пошел ты в задницу со своим раем, мудак.
Это был шестой день с начала строительства. Забравшись в броневик, я поехал назад, но уже по другой дороге, к большому складскому комплексу, находившемуся километрах в пятнадцати от нашего района. Было одиннадцать часов утра, а в такое время шакалы обычно отсыпались после своих ночных рейдов. Из города уехало наверное процентов восемьдесят населения, если не больше. Москва обезлюдела и народ откочевал так стремительно, что ближние к городу склады остались практически нетронутыми. Вскоре я въехал на территорию складского комплекса, проехался по ней и огорчённо вздохнул. На нём только пять относительно небольших зданий стоило укреплять, они были железобетонными, а все остальные представляли из себя хилые постройки, слепленные из металлических панелей с минеральной ватой внутри, на стальном каркасе. Хотя если использовать панели вместо опалубки, то штуки четыре склада, причём больших, ещё можно будет укрепить. Проезжая по территории, я увидел в отдалении один такой склад открытым и сразу же насторожился, так как все остальные были закрыты. Значит кто-то решил затариться на нём чем-нибудь, а я стал в последнее время очень подозрительным и потому, остановив машину метрах шестистах, решил немного прогуляться пешком.
Изготовив автомат к бою, я быстрой, но тихой походкой направился к складу и когда дошел до входа, то у меня тотчас появился во рту металлический привкус. Впрочем, ещё шагов за двадцать я понял, что внутри склада развлекаются какие-то шакалы, причём без лишнего шума. Заглянув же во внутрь, я в этом убедился окончательно. Внутри склада, в глубине, стоял грузовой микроавтобус "Форд", а прямо при въезде джип "Лексус". Четверо кавказцев, одетых в чёрное, бля, вылитые боевики, все даже с разгрузками, тихонько посмеиваясь стояли в рядок и смотрели на то, как пятый деловито и не спеша заголяет с помощью ножа выживания молодую, уже почти голую женщину. Её руки были связаны капроновым шнуром, оттянуты назад и привязаны, как и широко раздвинутые ноги, к стеллажам, а рот заткнут кляпом. В общем они понимали, что лишний крик и шум им ни к чему. Перекатом я спрятался за их же джип и стал продвигаться вперёд, чтобы выйти на самую оптимальную позицию для стрельбы и как только, двигаясь на корточках, высунулся из-за микроавтобуса, то длинной очередь, целясь в головы, срезал всех четверых, только кровавые ошмётки веером полетели на полуголого абрека со спущенными штанами, из-за чего мне была хорошо видна его волосатая задница, и почти голую женщину. Абрек, также перекатом, попытался добраться до своего автомата, но не успел.
Нет, я не стал его убивать немедленно, а лишь короткой очередью, попав в приклад автомата, загнал оружие под стеллаж и ехидно рассмеялся. Насильник, как и его дружки, судя по виду был чеченцем, а может быть и каким-то другим уроженцем Кавказа, но точно не русским и не татарином. Он вскочил на ноги, но со спущенными до колен штанами из него был плохой боец, совершенно никудышный. Ну, а я не стал с ним слишком долго цацкаться и ещё двумя короткими очередями сначала прострелил ему коленки, а потом выстрелил по плечам, причём четвёртой короткой очередью ему почти оторвало левую руку. Кто бы там не был этот ублюдок, но завизжал он так истошно, что у меня уши чуть не заложило. Перепрыгнув сначала через трупы, лежащие вповалку, а затем через женщину, на которой из одежды остались лишь рукав клетчатой рубахи и половина штанины джинсов, я подскочил недобитку, выхватил нож разведчика и отхватил ему гениталии в полном комплекте. Тот заорал благим матом и я тут же воткнул ему этот кляп в пасть, да, ёщё и затолкал его поглубже рукоятью ножа и уже потом вспорол брюхо. Оставив его подыхать в крови и собственном дерьме, подонку на вид было лет тридцать пять, я подошел к женщине и быстро разрезал её путы и вынул изо рта кляп. Как только она смогла говорить, то с нервным, но отнюдь вовсе не истерическим смешком сказала:
- Ловко ты их, майор. Откуда ты взялся, тут же вокруг ни души, я специально осматривала ещё издали, чтобы не нарваться.
Я помог ей подняться и с улыбкой ответил: