- Что вы, что вы!!! - физиономия Августа обиженно вытянулась, будто слова, сказанные Серафимой, были отчаяннейшей напраслиной, зловредно возведенной на невинного, как спящий младенец, монарха. - Прощальн… то есть, провожальный пир - исключительно за счет благодарных местных предпринимателей. Только гильдия работников индустрии развлечений платить отказалась, но в качестве компенсации предоставила оркестр Большого Багинотского цирка. Вы, я полагаю, уже имели удовольствие его лицезреть.
- И ухослышать тоже, - добавила Серафима и втихомолку показала супругу язык.
- Сказанное достойно самого Бруно Багинотского, - усмехнулся в соломенные усы высокий толстяк с вышитой золотом пышной булкой на груди придворного мундира.
И заработал несколько дюжин неодобрительных взглядов от своих коллег.
- Иностранец, что с него взять… - то ли оправдывая, то ли вынося окончательный приговор, холодно промолвила чопорная худая дама с книжкой и указкой на груди закрытого до острого подбородка платья.
Оркестранты дружной, пестрой, позвякивающей и побрякивающей толпой уже втянулись в зал и замерли в ожидании сигнала от мастера своей гильдии начать услаждение слуха доблестных героев и благородных сограждан.
- Да что же мы стоим!.. - разряжая возникшую неловкость, гостеприимно взмахнул руками свежевыбритый и напомаженный как на выданье министр финансов. - Прошу к столу, гости дорогие!.. коллеги… гильд-мастера… располагайтесь… чувствуйте себя как дома… не буду напоминать, но не забывайте, что каждый ест в строгом соответствии с внесенной долей… я слежу… Короче, кушайте до отвала!..
После получасового инструктажа в комнате Адалета опергруппа по нейтрализации нежелательного погодного явления вместе с его генератором, как по научному обозвал маг-хранитель туманную тварь, снова спустилась вниз.
Остатки утреннего пиршества были уже убраны, и по-деловому голые длинные столы и скамьи сухими линиями прочерчивали зал "Бруно" от стойки к выходу.
- Мы готовы, - возбужденно потирая пухлые ручки, проговорил волшебник. - Но, как и вчера, нам снова нужен…
- Я!!!.. Я пойду!!!.. - раздался из-за окошка отчаянный крик, рамы яростно распахнулись, дзенькнув мелкими стеклами, и в зал через подоконник ласточкой влетел, оставляя сапоги и кусок подола юбки в руках сердитых королевских гвардейцев, их старый знакомый.
- Ты?!.. - одна рука Олафа невольно потянулась к мечу, вторая - к топору.
- Я… - неуклюже приземлился на живот и подбородок Гуго, но тут же поднял напудренное лицо и умоляюще уставился на Ивана. - Пожалуйста?..
- Я же приказал его не впускать!!! Лишить!!! Разжаловать!!! Ославить!!! Изгнать!!! - подпрыгнул и заорал неистово король, и ухоженное лицо его налилось краской гнева и стыда. - Ты!!!.. Бесчестье нашего королевства!!! Да, мы не отважный народ, но среди нас нет и не будет трусов и предателей!!! Стража!!!.. Сборище дилетантов, лентяев и бездельников!!!..
- А мы его и не впускали… А мы его и не признали… И не видели… Он вон как… Вырядился… Клоун… - хмуро тыкая тупыми алебардами в направлении застывшего теперь в коленопреклоненном положении Шепелявого, наперебой стали оправдываться со двора оставшиеся не у дел служаки, энергично подтверждая присвоенные им ранее эпитеты.
И только теперь собравшиеся в полной мере осознали, в каком виде предстал перед ними вчерашний антигерой…
- Больше всего тебе идет этот чепчик, - могучим усилием воли согнав непроизвольно зарождающуюся улыбку с лица, галантно сделала ему комплимент Серафима. - Кружева шантоньские?
- Мои… - втянул голову в узкие плечи и принялся напряженно изучать выщербленные камни пола старого трактира багинотец. - Моль рукав у рубашки проела… собака… я отрезал… пришил… А чепчик - угол мешка из-под муки… Всю физию ей запорошил… Чешется… Чихать всё время охота…
- Ну, а юбка? - уже не столько сердитая, сколько заинтригованная, полюбопытствовала царевна.
- Штора!!! Моя штора!!!.. - ухватился обеими руками за сердце хозяин.
- Ну, арти-и-ист… - все еще сурово зыркнул на раскаивающегося непутевого проводника Адалет, но в голосе его отразился малозаметный, но неумолимый процесс глобального потепления отношений.
- И чего ты сюда приперся… шут?
Теплые воздушные массы наткнулись на ледник прозрачных голубых глаз непреклонного отряга. Под таким взглядом соврать было также невозможно, как растопить вековую толщу льда одним дыханием.
И Гуго потупился.
Покраснел.
Поалел.
Потом побагровел.
Казалось, приложи к его щеке пучок сухой соломы - и мгновенный пожар "Мудрому Бруно" гарантирован.
- Ну? - рявкнул отряг и угрожающе подался вперед. - Отвечай, или…
- Я… испугался… - еле слышно выдавил долговязый парень.
- Ну, это новость вчерашняя, - резонно заметила царевна.
Если бы Гуго смог, он покраснел бы еще больше (Но отчаянная и даже почти увенчавшаяся успехом попытка сделана была).
- Я… уже сегодня… испугался…
- Начало многообещающее, - презрительно хмыкнул король и сердито скрестил руки на груди, олицетворяя собой непоколебимость багинотского правосудия, непреклонного и жесткого, как местные скалы. - И что заставило тебя струсить сегодня? Квохтание курицы? Звон стакана? Скрип дверей?
Неудавшийся проводник вздрогнул, поник головой и обреченно ссутулился.
- Я… испугался… что никогда больше не смогу вернуться домой… что мир за пределами долины такой огромный… а я такой маленький… и никогда там не был… Нет, конечно… там тоже люди живут… и я привык бы… наверное… - и без того негромкий голос багинотца сошел на шепот и стих, как дуновение летнего ветерка.
- Но наше предприятие действительно опасно, - опустился на одно колено и с состраданием заглянул в потухшие глаза паренька Иванушка. - И ты… и мы все… любой из нас… в этот раз может остаться в тумане навсегда.
Гуго убито кивнул.
- Я… да… понимаю… навсегда… - несвязно забормотал он, устремив напряженно взор куда-то в четвертое измерение, и было непонятно, разговаривал ли он теперь с царевичем, сам с собой, или с кем-то незримым и неведомым.
- …но…. больше всего меня напугало… что если я уйду… то мою Эльму… уйти ее не отпустит семья… но до самой смерти… ее будут презирать… а это несправедливо… ведь она ни в чем… будут звать женой труса… а она храбрая… храбрее меня даже… и… и… ведь это я… я понимаю… это глупо… и я тоже дурак… и говорю не то… я ведь другое репетировал… про долг… про смыть позор кровью… про патриотизм… тоже… про… про… Какой я… идиот… Жалкий трусливый идиот… я знаю… Но я не смогу жить… зная… я…
- Уберите немедленно это ничтожное чучело, - резко махнул рукой Август успевшим перебраться через подоконник гвардейцам и повернулся к гостям, словно нелепый инцидент не только был исчерпан, но и не случался вовсе. - Ваше величество, ваши высочества, ваше премудрие… не волнуйтесь. Гогенцолль еще вчера нашел вам нормального…
- Благодарим вас, ваше величество, - поднялся на ноги и вежливо склонил перед сувереном Багинота белобрысую голову Иван. - Но я убежден, что Гуго вполне нормален.
- Ха! - презрительно скривил губы и вздернул острый подбородок монарх. - Кошка - тоже птица, с когтями, но без клюва, как сказал Бруно Багинотский? Да не быть кошке птицей, ваше высочество, не быть! А этому трусливому облезлому котенку самое место - на помойке, а не среди героев! Вы знаете, чем трус отличается от волка? Сколько труса ни корми, в лес его палкой не загонишь! Бруно Багинотский!
И, довольный своей блестящей речью, торжествующе оглядел борцов с порождением тумана в поисках если не бурных аплодисментов, переходящих в овацию, то хотя бы просто горячей бесспорной поддержки.
И, к своему искреннему изумлению, не нашел ни того, ни другого.
- А, по-моему, он замечательный парень, - с видом эксперта всемирного класса по замечательным парням веско проговорила Сенька, переводя взгляд с Августа на сжавшегося в сутулый подавленный комок Гуго. - То, что надо.
- Этот уже видел туман и что там творится. А ваш нормальный, завидев первый же свинский труп, еще в обморок грохнется. И таскай его на себе потом, как куль с… с конфетами, - отрывисто и сурово изложил свою точку зрения отряг.
- Этого хоть точно таскать не придется, - фыркнула в кулак Серафима.
Иванушка одарил ее укоризненным взглядом но, поскольку больше никто ее комментария не услышал, в дискуссию благоразумно вступать не стал.
- Я полагаю, этот малый… как его там… нам подойдет, - солидно оглаживая подпаленную за таинственными ночными экспериментами бороду, подытожил выступление подопечных маг. - Поручим Олафу за ним приглядывать, чтоб всегда под рукой находился, и всё будет в порядке. Так что поднимите, отряхните, и…
- Заверните, - с ухмылкой и во всеуслышание подсказала Сенька. - Пошли, витязь багинотский. Шевели ногами. Да на подол не наступи.
Мутная стена тумана цвета застиранной портянки возникла перед отрядом, королем с придворными и оркестром, старательно отрабатывающим съеденные главой их гильдии три пирожка и фруктовый салат, скорее, чем всем им того хотелось бы.
Помахав на прощанье - или на скорое свидание, как получится - руками (Или, скорее, тем, что под них попалось: Адалет - посохом, Иван - шапкой, Сенька - мечом, Олаф - проводником. Но не со зла. Иван очень сильно подозревал, что инструкцию мага держать проводника под рукой ответственный отряг понял слишком буквально), сборная героев трех держав натянула на свои и конские лица заготовленные Адалетом и его новым приятелем-знахарем тряпичные маски с прослойкой из душистых, ароматных, сильно пахнущих и просто откровенно вонючих трав. По словам стариков, если такая смесь растительных компонентов, в меру приправленных магией, не сможет защитить органы дыхания человека и лошади от парализующих эманаций туманной твари, то их не сможет защитить вообще ничто. Нельзя сказать, что такая рекомендация пахучему составу обнадежила отряд, но лучшего никто всё равно предложить не мог, и пришлось если не смириться, до просто довериться, чихнуть три раза, сказать "какая гадость!" и перейти к делам насущным.
Ободряюще похлопав по крупам вдруг засомневавшихся в целесообразности продолжения пути коней, пятерка отважных и не очень, подозрительно вглядываясь в каждую неясную тень и придорожный куст, осторожной трусцой двинулась к новым подвигам.
Липкая промозглая морось нежно приняла их в свои навязчивые объятия, и люди поспешили закутаться поплотнее в плащи и накинуть капюшоны.
- К-куда в-вести?.. - стараясь стучать зубами не слишком громко, вопросил багинотец, когда свет пасмурного дня за их спиной потускнел и начал таять, как эскимо на печке.
- Начнем с того места, где видели ее вчера, - сосредоточенно перебирая что-то в замшевом мешочке, восседающем впереди него на луке седла, проговорил Адалет. - Это было на дороге. Наверное, ближе к выезду из долины?..
- С-скалы там п-поблизости б-были? - почти перестал дрожать и уточнил Гуго.
- Были, - с уверенностью проговорил Олаф. - Гладкие, вертикальные, как стена.
- Это не в-выезд, - сразу ответил долговязый паренек. - Это объездная д-дорога. К дальним п-пастбищам. Там неподалеку еще р-ручей должен б-быть.
- Два, - мрачно припомнил маг.
- Эко вас занесло!.. - удивился Гуго, но тут же прикусил губу, покраснел и попытался дематериализоваться.
Сенька попыталась промолчать.
Обе попытки увенчались одинаковым успехом.
- А вот я хотел задать тебе такой давно мучающий меня вопрос, Гуго, - во весь голос, старательно заглушая зарождающуюся филиппику супруги, торопливо провещал Иванушка. - Кто такой ваш Бруно Багинотский и чем он интересен и знаменит?
Шепелявый недоверчиво выглянул из дебрей своего капюшона.
- Вы не знаете, кто такой Бруно Багинотский? - позабыв заикаться и тщательно выговаривая каждое слово, будто пробуя незнакомый фрукт на вкус, удивленно проговорил он. - Вы серьезно не знаете?..
- А ты знаешь, кто такой Митрофан Грановитый? А убыр Макмыр? А Гарри мини-сингер? - язвительно полюбопытствовала Серафима в ответ.
Гуго намек понял, и без дальнейших промедлений пустился в исторический экскурс своей молодой страны.
- Эта старая история уходит корнями в толщу… гущу… пущу… кущу… короче, в глубь веков. Однажды, около ста пятидесяти лет назад, на западном перевале появился и поселился неизвестный человек. Никто не знал его имени, откуда он пришел и зачем. Просто в один прекрасный день он вышел из норы за камнями и одним движением руки зарастил сломанную ногу лошади гонца эльгардского эрцгерцога. А потом развернулся и снова исчез. Пораженный курьер - имя его тоже осталось для истории неизвестным - спустился в долину и рассказал всем в деревенском трактире о том, что с ним произошло…
- Значит, старая карта не врет, - заметил Олаф.
- Да, - согласно закивал Гуго, - тогда не было еще Багинота, не было нашего прекрасного города, была лишь бедная пастушья деревушка, но про это я и хочу рассказать. Люди не поверили эльгардцу. Кто-то посмеялся, кто-то постучал по лбу - по своему, к счастью для того… Но трактирщик не поленился подняться на перевал, чтобы проверить истинность слов проезжего. Или их лживость, это уж как посмотреть… Но представьте себе удивление пастухов и путников, когда он вернулся к вечеру и объявил во всеуслышание, что загадочный человек действительно поселился в наших горах, и что он - отшельник, святой человек, потому что излечил его от косоглазия. Тут уж результат, если можно так выразиться, был налицо, в несколько дней слава его облетела соседние страны, и к перевалу, а, точнее, к неизвестному святому началось паломничество.
- Почему к неизвестному? - не удержалась царевна. - За столько лет могли бы и познакомиться.
- Он был не просто святой отшельник, - многозначительно взглянул на нее Гуго. - Он был молчальником.
- Мой отец тоже был не шибко разговорчивым, - парировал отряг. - Но каждый в королевстве знал, как его зовут и чего ему надо.
- Молчальник - это человек, давший обет молчания, - услужливо пояснил лукоморец другу.
- А, может, он был просто немой? - предположил волшебник.
- Нет, - решительно ответил проводник.
- Почему ты так уверен?
- Потому что среди всех сотен и тысяч людей, приходивших к нему со всего Забугорья, он всё-таки выбрал одного человека, с которым говорил. Это был мой прадед.
- Тоже пастух?
Шепелявый замялся.
- Н-нет… Он был… не местный… Его мать родилась здесь, но семья ее переехала, когда ей было лет десять… и потом, когда мой прадед… отошел от дел… и стал думать, где бы ему поселиться… он выбрал эти места.
- Тоже какой-нибудь сборщик налогов в отставке? - скорее из вежливости, чем из желания узнать родословную их проводника, поинтересовалась Серафима.
- Н-нет… - неожиданно паренек снова стушевался. - Он был… придворный. Эльгардского эрцгерцога. Его… не эрцгерцога, конечно, а прадеда… звали Антонио Гааб… по прозвищу Шепелявый.
- Значит, это не твое прозвище, а прадеда, - с облегчением человека, получившего нежданный ответ на еще один давно мучавший его вопрос, произнес Иванушка. - Превратившееся в фамилию.
- Да, - кисло кивнул Гуго.
- И ты говоришь, что этот ваш молчальник выбрал твоего прадеда на роль единственного на Белом Свете собеседника?
- Да, - снова кивнул багинотец, но теперь уже с важной гордостью. - И в первый же день святой человек сказал ему, что его имя - Бруно. А Багинотским его прозвали позже. Вот и вышло - Бруно Багинотский.
- Так ваш отшельник прославился своим целительством? - задал вопрос и конунг, не забывая при этом поглядывать и принюхиваться по сторонам.
- Да. Но не только, - торжественно сообщил Гуго. - Через моего прадеда он стал передавать сельчанам, что им надо делать, чтобы всегда жить в богатстве и преуспеянии.
- И что им надо было делать? - заинтересовался Адалет и полез в карман за блокнотом в предвкушении в кои-то веки сработавшего рецепта вечного довольства и достатка, несомненно связанного с древней и ужасной магией.
- Он настоял, чтобы Бараньи Надавыши - так по-дурацки называлась раньше деревня, - брезгливо поморщился юноша, - отделились от Лотрании, куда уходили все налоги и сборы, и стала самостоятельным государством. И чтобы доходы получала она не от шерсти и мяса овец, которые всё равно плохо разводились в наших краях, а от развлечения путников и помощи им.
- По первому пункту, мне кажется, Лотрания, стала возражать, - усмехнулась царевна.
- Да. Но перевал - единственный путь, по которому можно попасть в долину, и защитить его даже от тысячи солдат может десяток храбрецов с кучей камней и стрел. Ни в том, ни в другом недостатка у нас никогда не было.
- А в храбрецах? - вспомнив слова короля, сказанные утром, уточнила царевна.
Гуго опустил глаза и неопределенно пожал плечами.
- Прятаться за скалами и кидать на головы беззащитных солдат булыжники много храбрости не надо, - презрительно покривил губы конунг, опередив проводника с ответом.
Багинотец жалко кивнул, признавая нелицеприятную истину сказанного.
- А Эльгард, почуяв лакомый кусок, упущенный соседом, тоже долго не раздумывал? - оставила скользкий вопрос личной доблести аборигенов и вернулась к внешней политике Сенька.
- Их ждала участь лотранцев, - встрепенулся, вспомнил школьный урок истории и выспренно объявил проводник, словно век с копейками назад сам стоял с каменюкой в одной руке и стрелой - в другой на скалах спорного перевала. - Так захудалая деревушка стала богатейшим королевством.
- А откуда появилось ее теперешнее название? - полюбопытствовал Иванушка.
- Его предложил Бруно Багинотский. Конечно, тогда он еще Багинотским не был…
- А твой прадед? Наверное, он снова получил какой-нибудь важный пост при дворе?
Паренек снова загрустил.
- Он погиб, защищая перевал Молчальника от эльгардской кавалерии… его стали так называть с тех пор, как святой человек появился там… перевал, я имею в виду…
- Ну, а его дети?
- Мой дед?.. Да… он… получил… придворную должность…
- Советника?
- Генерала?
- Летописца?
Гуго вздохнул и опустил глаза.
- Что-то вроде этого…
- А что случилось с молчальником? Нашел он себе другого приятеля для разговоров? - спросил Иван.
- Нет, не нашел, - охотно перешел к другой теме паренек. - Больше он ни с кем и никогда не разговаривал. Наверное, он так сильно привязался к моему прадеду… А через семь лет после установления независимости случилось сильное землетрясение, и он вовсе перестал появляться. Наверное, погиб в своем подземелье… или где он там жил…
- Так вы даже не знаете?..