- Взглянуть на что, хозяин? - спросил Арнольд. - Ох! Я вижу обезьяну в ярких одеждах, любимого зверя уличных музыкантов. Нет-нет, клянусь Господними ранами! Это мужчина, и, думаю, сам дьявол поучаствовал в его зачатии, до того он уродлив. Я вижу рядом с ним милую девушку, должно быть, его рабыню; и - о чудо! - прекрасную и благородную леди! Да-да, вижу; вне всякого сомнения, она хозяйка этих двух, и принадлежит к самым знатным людям этого прекрасного города; на ноге девушки я заметил железное кольцо, которое является символом рабства у этих чужаков. Но вот что странно: никто, кроме тебя, на улице не обращает внимания на это странное шествие; даже на величественную леди, красотой подобную языческой богине, сверкающую драгоценными камнями, на которые можно было бы купить весь Лэнгдон; должно быть, они привычны к странным и величественным зрелищам. Но нет, хозяин, этого не может быть!
- Что случилось? - спросил Уолтер.
- Случилось, хозяин, что я отчетливо видел их мгновение назад, и вдруг они исчезли. Уж не провалились ли они сквозь землю?
- О, Господи! - сказал Уолтер, глядя не на Арнольда, а вниз по улице. - Стоило тебе отвлечься, и они зашли в один из домов.
- Да нет же, господин, нет, - возразил Арнольд. - Я ни на мгновение не терял их из виду.
- Пусть так, - несколько раздраженно сказал Уолтер, - они ушли, и что нам за дело до них, когда нас постигли горе и вражда? Вот что я думаю, по поводу вестей, принесенных тобой. Ступай к капитану Джеффри и другим нашим людям, расскажи им все, что случилось; приготовь все к отплытию и приходи ко мне завтра до восхода солнца, потому что мне тоже нужно приготовиться; итак, завтра мы возвращаемся в Лэнгдон.
Он вернулся в гостиницу, остальные пошли делать то, что он сказал; Уолтер долго сидел один в своей комнате и думал над тем, что произошло. Затем он решил не вспоминать более о видении, а готовиться к возвращению в Лэнгдон, вступить в борьбу с Реддингами и либо одолеть их, либо умереть. Но - странно - когда он думал о борьбе и смерти, сердце его забилось сильнее, и вдруг он обнаружил, что вовсе не Реддинги занимают его мысли, не возвращение и распри с ними, его занимали о том, как найти ему ту страну, в которой жила странная троица. И снова попытался он убедить себя, что он видит их не наяву, что это всего лишь видение, подобное сну во сне. Но как же тогда быть с Арнольдом, спрашивал он себя, который стоял рядом с ним и тоже видел их, разве мог он быть видением? и он отвергал подобные объяснения; он думал: по крайней мере, я прекрасно слышал, как он описывал их мне, он мне, а не я ему, и потому можно утверждать, что они порождения реального мира, а не моего воображения. И снова: почему я хочу разыскать их; что мне от них нужно; и нужно ли мне это делать?
Снова и снова задавал он себе эти вопросы; и наконец, осознав, что сколько бы он ни давал на них ответов, ни один из этих ответов не будет достаточно мудрым; он почувствовал усталость и необходимость встряхнуться; он упаковал свои вещи, проверил, все ли готово к отплытию; проведя в этих хлопотах остаток дня, он лег спать с наступлением темноты; а поутру его разбудил Арнольд и отвел к своему кораблю, носившему имя "Бартоломью". Не задерживаясь, наскоро попрощавшись, взошел он на борт корабля, который, спустя час, вышел в открытое море и взял курс в направлении Лэнгдона на Холме.
Глава IV: "Бартоломью" попадает в шторм и сбивается с курса
В течение четырех недель "Бартоломью" быстро продвигался в северо-западном направлении, подгоняемый попутным ветром, с судном и его экипажем все было в порядке. Затем ветер стих, и корабль почти совсем остановился, хотя волнение моря было сильным, настолько сильным, что, казалось, судно находится не в море, а в ущелье, окруженном горными пиками. Кроме того, далеко на западе, гряда облаков скрыла горизонт, в то время как последние двадцать дней небо было ясным, за исключением небольших белых облачков, появлявшихся и тут же уносимых ветром. Капитан судна, настоящий морской волк, долго рассматривал море и небо, затем приказал матросам убрать паруса и глядеть в оба. А когда Уолтер спросил его, что он увидел, и почему ничего не говорит ему об увиденном, угрюмо ответил: "Почему я должен объяснять тебе то, что любому глупцу понятно без объяснений, именно, что погода портится?"
Итак, они сколько могли приготовили корабль к тому, что вскоре должно было случиться, и Уолтер отправился в свою каюту, чтобы поспать, покуда предоставлялась такая возможность, хотя ночь еще не наступила; и был разбужен невероятным шумом и гомоном, доносившимися с палубы, ударами канатов, громким хлопаньем парусов, а кроме того, корабль швыряло из стороны в сторону. Однако, будучи отважным молодым человеком, он оставался в своей каюте, поскольку был сухопутным человеком и не желал путаться под ногами матросов и мешать им; кроме того, он сказал себе: Велика важность, окажусь ли я на дне моря или вернусь в Лэнгдон, в любом случае я буду лишен радости жизни. Но, если поднялся ветер, это не так плохо; возможно, он отнесет нас к чужим берегам, и тогда наше возвращение будет отложено, и кто знает, что с нами может случиться. Пусть все идет, как идет.
И решив так, через некоторое время, несмотря на качку, буйство ветра и моря, он снова заснул, и спал до тех пор, пока его не разбудил свет, проникший через открытую капитаном дверь; потоки морской воды лились с его мокрого плаща. Он обратился к Уолтеру: "Молодой хозяин, я принес тебе добрые вести. Мы прилагали все силы, чтобы не сбиться с курса, но все напрасно; и все же, добрый хозяин, несмотря на всю злобу, с которой накинулось на нас море, наш корабль исправен, наши люди целы и невредимы, и пусть нас пока подождут у престола Всевышнего. Хвала Святому Николаю и святым угодникам! Может быть, нас несет в неизвестные моря, к неизвестным землям, но это все-таки лучше, чем пойти рыбам на корм.
- Значит, с кораблем и экипажем все в порядке? - спросил Уолтер.
Да, воистину так, - отвечал капитан, - воистину, "Бартоломью" любимец дубрав; идите и взгляните, как легко справляется он с ветром и волнами.
Уолтер надел плащ, и они поднялись на среднюю палубу; погода и в самом деле изменилась; море было мрачным и покрыто высокими волнами с барашками пены, небо нахмурилось низкими облаками, между ними и морем висели косы дождя; но, не взирая на все это, их корабль стрелой летел вперед, подгоняемый ветром, разрезая массу воды и взмывая с волны на волну.
Уолтер стоял и глядел на эту картину некоторое время, держась за штормовые канаты, и повторяя самому себе, - это хорошо, что они двигаются так быстро, хотя и неизвестно, к какому берегу.
Тогда капитан подошел к нему, похлопал по плечу и сказал: "Ну же, хозяин, взбодрись! Спустимся вниз, и подкрепим свои силы куском мяса и чаркой доброго вина".
Они спустились вниз, и Уолтер ел и пил, и на сердце его стало легче, чем прежде было, когда им владели мысли единственно о смерти отца и вражде, ожидавшей его по возращении домой, который некогда был для него желанным пристанищем и прибежищем, к которому были устремлены все его надежды. Но теперь, казалось, он нуждается в скитаниях, хочет он того или нет; выходит так, что именно с ними связаны его надежды; и надежды эти были связаны именно с тем, чтобы отыскать место, где жили странные люди, к которым постоянно возвращались его мысли и которые, казалось, звали его к себе.
Глава V: Неведомая земля
Три дня гнал их ветер, на четвертый день тучи рассеялись, небо очистилось, показалось солнце; буря утихла, и хотя по-прежнему дул ветер, он дул в направлении, противоположном направлению на Лэнгдон. В таком случае, сказал капитан, поскольку ветер препятствует нам, а мы сбились с курса, то не лучше ли двигаться до тех пор, пока нам не встретится земля и мы не узнаем у жителей ее, где оказались. Кроме того, сказал он, по моему мнению, земля не далеко от нас.
Они так и сделали; плавание их проходило приятно, погода продолжала улучшаться, ветер стих, превратившись в легкий бриз, тем не менее, прогонявший их прочь от Лэнгдона.
Прошло еще три дня, и в конце третьего, впередсмотрящий крикнул с мачты, что видит впереди землю; и все они, поскольку солнце еще не зашло, могли увидеть вдали темное пятно, размером не более чем с человеческий кулак.
Когда наступила ночь, они убрали часть парусов, и двигались по направлению к земле медленно и осторожно; стояло начало лета, ночи не были ни длинными, ни темными.
Когда же совсем рассвело, они увидели землю, длинную гряду скал и камней, и ничего кроме. По мере того, как день разгорался и они продвигались дальше, они поначалу видели только скалы, вырастающие из моря, и все ту же высокую каменную стену; пока, наконец, их глазам представилась зеленая равнина, полого спускавшаяся зелеными террасами и склонами к подножию скал.
Здесь не было ни города, ни причала, даже когда подплыли ближе к берегу; тем не менее, они жаждали ощутить под ногами гостеприимную землю, после длительного плавания и пережитой бури, они надеялись пополнить свои припасы продовольствия и питьевой воды, иные приятные неожиданности; они направили корабль к берегу и к вечеру бросили якорь в пяти морских саженях от линии прибоя.
На следующее утро они обнаружили, что неподалеку от них расположено устье небольшой реки; были спущены шлюпки, которые взяли корабль на буксир и повели его по реке, и когда поднялись на милю или около того по течению, то увидели, что морская вода кончилась, что здесь почти не чувствуется влияние прилива и отлива. Река здесь была чиста и глубока, и несла свои воды между широкими, покрытыми травой, открытыми местами, подобными лужайкам. Также по левому стороне они увидели трех мирно пасущихся коров, как будто лужайка была пастбищем, принадлежащим их владельцу, и нескольких овец; а поодаль, возле излучины реки, небольшой бревенчатый дом, крытый соломенной крышей, и фруктовые деревья рядом с ним. Они были удивлены отсутствием других домов, они не понимали причины, по которой прекрасные земли столь мало заселены в этой далекой стране. Тем не менее, они решили оставить свой корабль, предполагая скоро вернуться, спросив только о том, где они находятся, и несколько освежившись на зеленой траве, такой манящей и приветливой.
В то время, пока они занимались необходимыми приготовлениями, они заметили человека, вышедшего из дома и направлявшегося к реке, к ним навстречу; вскоре они увидели, что он высок ростом и стар годами, с длинными седыми волосами и бородой, одежда же его состояла из звериных шкур.
Он приблизился, не выказывая признаков недоверия и страха, и приветствовал их мягким приятным голосом. Капитан корабля, в свою очередь, поприветствовал его и после спросил: "Старец, уж не ты ли правитель этой страны?"
Старик улыбнулся.
- Здесь нет правителей уже долгое время, - ответил он, - и нет других сынов Адама, которые могли бы подтвердить истину моих слов.
- Значит, ты здесь один? - спросил капитан.
- Да, - ответил старец, - я живу здесь один, среди зверей полевых и леса, среди гадов и птиц. Поэтому мне так сладко услышать ваши голоса.
Тогда капитан спросил:
- А где расположен ближайший город?
Старик снова улыбнулся.
- Когда я сказал, что живу один, - произнес он, - я имел в виду всю землю, а не только эту равнину. Нет ни единого дома между морем и обиталищем медведей, ни на скалах, ни далеко за ними.
- Ну да, - ухмыльнулся капитан, - а медведи в твоей стране не настолько похожи на людей, чтобы жить в обычных человеческих домах?
Старик покачал головой.
- Сэр, - сказал он, - что касается их телесного обличья, то они в целом похожи на людей, но каждый из них и больше и выше обычных. Ибо они медведи только по названию; они - племя полудиких людей; все, что я могу сказать о них, - они многочисленнее любого племени, которое я когда-либо видел, и что они живут позади этих скал к востоку и западу. А что касается наличия у них души и разума, то я уверен, что их нет; они подлые создания, не верящие ни в Бога, ни в его святых.
- Может быть, они верят в Магомета? - спросил капитан.
- Нет, - отвечал старец, - я точно знаю, что у них есть много лживых богов; мне известно, что они поклоняются некоей женщине, совершая нелепые обряды.
Тогда спросил Уолтер.
- Послушай, старец, откуда тебе все это известно? Какая нужда свела тебя с ними?
Старик отвечал:
- Время от времени некоторые из этого народа приходят сюда и получают от меня то, что я могу им дать; одного-двух телят, полдюжины ягнят или свиней; или же мех вина или сидра, моего собственного изготовления: а они дают мне взамен те вещи, в которых я нуждаюсь, оленьи и медвежьи шкуры, мех; я стар, и не могу охотиться сам. Иногда они приносят мне небольшие куски чистой меди, также дают золото, но в этой земле от них мало пользы. По правде говоря, по мне, они плохо владеют ремеслом; но я рад видеть их, хотя они уже давно не были у меня и не похоже, что они собираются вернуться; и хотя они здесь дома, в то время как вы - пришельцы, они не причинят вам зла; кроме того, вы вооружены и обладаете знаниями, которые им интересны.
Тогда капитан спросил:
- Уж если ты имеешь дело с этими дикими людьми, не хочешь ли ты вступить в сделку с нами? Мы проделали долгий путь, мы соскучились по свежему хлебу, а у нас на борту есть много вещей, которые мы могли бы предложить взамен.
Старик отвечал:
- Все, что у меня есть - ваше, возьмите все, что вам нужно, оставив мне только необходимое до следующего урожая и приплода: вина и сидра у меня много; вы можете пить их, сколько душе угодно; у меня есть кукуруза и мука, но ее немного; все это вы можете взять, а также цветущие колосья хлеба на моем поле; у меня есть и другие припасы. У меня есть сыры и сушеная рыба, возьмите их, если пожелаете. Что же касается моих коров и овец, если они вам нужны, то вы можете взять их, я не могу отказать вам: но я умоляю вас этого не делать, не трогать моего скота и приплода; поскольку, как я уже говорил вам, прежде, когда ко мне приходил медвежий народ, они давали мне все, в чем я нуждался; позвольте сказать вам: если вы давно не ели свежего мяса, то здесь вы можете добыть мясо оленей и ланей, да-да, оленей и ланей, пасущихся на этой равнине и в маленьком лесу у подножия каменной стены: они дикие и совершенно не боятся людей; я не могу ни добыть, ни испугать их, здесь нет других людей, которых бы они боялись; медвежий народ добывает их по пути ко мне. Я укажу вам лучший путь туда, где вы без труда сможете добыть оленя. Что же касается вашего корабля, если вы дадите мне то, в чем я нуждаюсь, я буду благодарен вам; в первую очередь, если вы дадите мне прекрасный нож или даже два и рулон льняной ткани, моя благодарность будет безгранична. Но даже если этого не случится, вы все равно получите от меня пищу и кров.
Капитан судна рассмеялся.
- Дружище, - сказал он, - мы вознаградим тебя за все, что ты сделаешь для нас. Не беспокойся, мы не пираты и не разбойники, чтобы лишить тебя средств к существованию. Завтра утром, если хочешь, мы отправимся вместе с тобой на охоту, а когда вернемся, пополним запасы свежей водой и будем отдыхать на зеленой траве.
Старик вернулся в дом, чтобы сделать все необходимые приготовления к приему гостей, а корабельщики, которых было двадцать один, в один голос порешили, что матросы, Арнольд и слуга Уолтера, сойдут на берег, оставив двоих нести стражу, и менять ее по очереди. Они вооружились, что капитан и Уолтер считали необходимой предосторожностью, поскольку все могло обернуться не так хорошо, как казалось. Они взяли паруса и соорудили из них навесы между кораблем и домом; старик принес им немного из своих запасов, свежие фрукты, и сыры, и молоко, и вино, и сидр, и мед, и все это оказалось превосходным, и они остались весьма довольны.
Глава VI: Старик рассказывает Уолтеру о себе. Уолтер видит проход в скалах
Когда мясо было съедено, а вино выпито, капитан и корабельщики отправились пополнять запасы пресной воды, а прочие расположились на лужайке, Уолтер, оставшись один на один со стариком, сказал ему: "Отец, ты поведал нам много интересных историй, ты наполнил наши желудки мясом и вином: теперь, если я спрошу тебя о твоей жизни, о том, как ты попал сюда и как живешь здесь, расскажешь ли ты мне об этом?"
Старик улыбнулся и отвечал:
- Сын, это был бы очень длинный рассказ; кроме того, не все сохранилось в моей памяти; в то же время, мой отказ мог бы огорчить тебя: а потому, если ты просишь, я готов поведать тебе все, что вспомню, и по большей части рассказ мой будет правдив.
Тогда Уолтер спросил:
- Тогда скажи мне, давно ли ты здесь живешь?
- Давно, - отвечал старец, - я пришел сюда молодым человеком, полным сил.
Уолтер продолжал:
- Этот дом, его построил ты? Эта пашня, и деревья в саду, виноградник, коровы и овцы, это все принадлежит тебе, или досталось тебе от кого-то другого?
Старец отвечал:
- Ничто из перечисленного тобой не принадлежит мне; жил здесь до меня некий человек, и все это я получил от него в наследство, подобно тому как получают родовую землю и родовой замок, с множеством припасов.
Уолтер продолжал свои расспросы.
- Тот, о ком ты говоришь, жил здесь до тебя?
- Да, - сказал старик. - Он не только жил здесь до моего прихода, но и некоторое время после.
Некоторое время он молчал, затем сказал:
- Я убил его: и сделал это не смотря на то, что желал ему лучшей участи.
Уолтер спросил:
- Ты пришел сюда по своей воле?
- Может быть, - отвечал старец, - кто знает? Кто может сказать о себе: я делаю то или это по своей воле? Я просто делаю что-то, или не делаю.
- Тогда скажи мне, почему ты убил этого человека? Он желал тебе зла? - спросил Уолтер.
- Когда я убил его, я думал, что он желает мне зла; теперь же я знаю, что это не так. Это было как если бы я шел дорогою, а он встал на моем пути и не пускал меня; тогда я убил его и продолжил свой путь.
- И что же из этого вышло? - спросил Уолтер.
- Зло, - коротко ответил старик.
Уолтер молчал, старик также не произнес ни слова; на лице его появилась улыбка, немного светлая, немного грустная. Уолтер взглянул на него и спросил:
- Следовательно, это случилось потому, что ты хотел продолжить свой путь?
- Да, - отвечал старец.
- Открой же мне, что это была за дорога; куда она вела и куда бы привела, почему ты должен был следовать ей, ведь твои первые шаги были связаны с убийством?
- Этого я тебе не скажу, - отвечал старец.
И они замолчали, оба, и каждый из них не начинал разговора, потому что понимал, что все сказанное далее уже не будет иметь никакого значения.