"Драгоценная" комната, в которую Аль Арвиля привел слуга, оказалась даже не в башне, а на её верхней площадке. То, что на башнях не должно быть таких построек, хозяйку Замка нисколько не волновало. Того, кто строил подобное безобразие - тем более. Этот нелепый кирпич-пристройка был разделен коридором на две части. Пока слуга выбирал ключ из связки, Нэрнис прислушался. За дверью напротив царила мертвая тишина. Похоже, он был единственным постояльцем в этом заведении, но заплатил за всех отсутствующих. Наконец, слуга справился с замком, и Нэрнис смог по достоинству оценить чудо архитектуры изнутри.
Свет проникал сквозь окна, сделанные в форме бойниц. Бойницы внутри зубчатого контура башни хоть слегка, но развеселили. Окажись здесь защитники, они могли бы смело обстреливать свой балкон. А если враг все-таки заберется на башню, то можно попытаться прищемить его массивной дубовой дверью. Ударить не удастся - дверь открывалась внутрь комнаты. Аль Арвиль соотнес обстановку с обычным оснащением верхних площадок и сделал вывод: его кровать располагалась там, где обычно размещают баллисту. Все-таки это был постоялый двор в виде Замка, но в самом худшем исполнении. Нэрнис оглядел обстановку своего временно жилища. Зря он предполагал, что за такие деньги в шикарном помещении придется жить зажмурившись. Радовать блеском золота гостей, уже заплативших за постой, Малерна не собиралась, и - слава Создателю. Кровать, стол, кувшин вина, кресло, стул и серый камень стен - вот и всё. Хотя… нет. Его еще ожидало самое главное - зримая Тайна. Как ни странно, это ожидание оправдалось.
Аль Арвиль слышал о том, как выглядит Великая Тайна Предела. Но одно дело слышать, и совсем другое - видеть. С "балкона" башни открывался прекрасный вид. Не в смысле красоты, а в смысле замечательной видимости. За Пределом лежал старый город. Но это были не руины. Не было заметно ни обвалившихся крыш, ни обветшавших сараев. Город спускался вниз по пологому холму к тонкой полоске дальнего леса - старый, нетронутый, такой, каким он и был почти восемьсот лет назад. Ничто не нарушало покоя за Великим Пределом. Ничто живое. Только было видно, как ветер гоняет пыль на сухой утоптанной площадке заднего двора кабака, да огород в три грядки, предоставивший себя бурьяну, колышется как конская грива. Мертвый город. Или город Мертвых - кто знает… Отсюда были видны даже зубцы Западной и Восточных стен. Большая Малерна распахнула каменные объятья старому тихому городу и не смогла дотянуться до него загребущими руками сквозь преграду.
Нэрнис понял, или почувствовал всю притягательность Тайны. Она манила. Она заставляла искать способ проникнуть за Великий Предел - пройти его по всей длине, продолжить путь по морю и отыскать в нем брешь. И хотя многие уже пытались, а занятие было признано безнадежным, желание попытаться почему-то не исчезало. А вдруг и в самом деле там за Пределом стоит такой же город - вторая половина Малерны. Может быть в том городе, живут такие же люди, которые кидают в ткань Предела все, что под руку подвернется. И смотрят, как оно навечно застывает, не долетев до черной полосы, в которую превратилась земля под Гранью. Возможно, они так же смотрят со своей стороны и тоже видят Мертвый город. Или город Мертвых. Захватывающе. Это стоило тарла. Как и осознание того, что в той опустевшей стороне, к счастью, не оказалось ни одного эльфа. Аль Арвиль отогнал прочь нелепые фантазии, поразмыслил и решил, что в жизнь за Пределом он теперь не очень верит. Пусть мудрецы упирают на то, что нигде не видно мертвых тел, но назвать такой натуральный вид миражом было никак нельзя. Во-первых, потому что этот вид никогда не менялся и не исчезал, а во-вторых и в-третьих… триста двадцать монет за мираж еще никто в своем уме не платил.
Нэрнис свесился между зубцами башни и глянул вниз. Спорщики все еще ожидали его появления почти так же упрямо, как и падения Предела. Мол, раз мог исчезнуть, так может и опять появиться. Они разглядывали стрелы, которые эльф недавно изучал с таким интересом… Поэтому один из них увидел на башне сверкающий камнями плащ и развевающиеся по ветру черные волосы. Беззастенчиво ткнув в Нэрниса пальцем, глупец упустил возможность сделать еще одну ставку в споре.
Благородный отпрыск Дома Аль Арвиль дал себя хорошенько рассмотреть, чтобы азарт и радость покинули всех, кто на него ставил. А потом с удовольствием стал наблюдать за нешуточной дракой, которая стала следствием такого оборота дела. Скорее всего, держатель ставок - гном, решил, что раз никто не выиграл, то все деньги достанутся ему. Зрелище обещало быть контрастным - безжизненная старая Малерна по ту сторону, и назревающее крупное побоище - по эту. Клан гнома уже спешил на помощь сородичу. И пусть боевые топоры были запрещены городским указом, но щипцов, клещей и кузнечных молотов никто не отменил. А зря.
Нэрнис решил устроиться с комфортом и перенести стол и кувшин из комнаты на свежий воздух. Аль Арвиль еще раз поразился архитектурным изыскам… Жильцы из соседней комнаты могли постоять на таком же балконе, только с видом на Большую Малерну, порт и море. А чтобы их не постигло искушение обогнуть постройку и пройти на очень дорогую территорию Нэрниса, от стен "кирпича на башне" тянулась сплошная кладка, переходящая в зубцы. Лезть по гладкой стенке вверх было бы совершенно несолидно и опасно. Малерна Фар Бриск успешно повторила опыт города - ни шагу задаром.
Эльф как раз решал вопрос выноса разлапистого столика через узкий проем на балкон, когда со стороны входной двери раздался робкий стук. Пришлось вернуть стол на место и идти открывать.
За любезно распахнутой дверью оказалась девица, одетая в такой же накрахмаленный чепец и передник, как и та, что упала, сраженная его чарами. Отец учил Нэрниса относиться к людям снисходительно, но все-таки вежливо: зря не пугать и быть исполненным сострадания за их краткий век. Сам Нэрнис уяснил, что у людей очень чувствительная натура и тонкая душевная организация. Как отмерить вежливость, чтобы не смущать девиц, юного отпрыска никто не просветил - все привыкли считать младшего Аль Арвиля образцом сдержанности и рассудительности. В родном Озерном Краю не составляло труда быть рассудительным. Наоборот, трудно было найти хоть какой-нибудь повод, чтобы просто удивиться. Все, что были - устарели. Даже заговоры, которые Темные сородичи регулярно приписывали Владыке Тиаласу, уже никого не бодрили. А тут - совершенно невиданный мир, потрясающе грязный порт, благородная кабатчица, настоящие гоблины и служанки в одеждах, пропитанных растительным клеем. Такие мелочи как сдержанность и рассудительность просто тонули в этом море разнообразия.
Служанка всего лишь спросила, что господин желает на ужин. "Господин" уже понял, что за ужин может быть выставлен отдельный счет, и гордо заявил, что он совершенно не голоден. По его лицу служанка поняла, что вопрос был глупый, эльфы ничего не едят, и следовательно, ничего остального тоже не делают. Высокородный гость являл собой оскорбленную усталость. Из темного угла коридора раздался приглушенный всхлип, который можно было принять и за подавленный вопль восторга. Там притаилась пришедшая в себя Пелли - та самая служанка, которая наглядно показала, что такое качественный обморок.
Дурное дело - не хитрое: влюбиться впечатлительная девица уже успела. То, как возлюбленный облил презрением другую служанку, только укрепило несчастную в заблуждении, что потрясающий эльф тоже влюбился с первого взгляда. Правда, явить себя любимому Пелли не смела. Расквашенный нос и два лиловых синяка под глазами - совсем не то зрелище, которое показывают предмету обожания. Тем более эльфу. Тем более Ему. Иногда ревность, та, что привела её в коридор, играет очень злые шутки. Если бы Аль Арвиль повторил свой фокус с ободряющими улыбками и закатыванием глаз, то упала бы в обморок еще одна девица. Поплакали бы потом обе несчастные на кухне и - всё. Но Нэрнис вспомнил о сострадании.
Никто не скажет, что эльфы бессердечны. Напротив, у них вызывает сострадание даже умирающий враг. Враг, умирающий в страшных муках, вызывает еще большее сострадание, поэтому они его быстро добивают. Но всякое беззащитное существо, пострадавшее без вины, может рассчитывать не только на сострадание, но и на деятельное участие. На лечение, к примеру. Какой эльф не сращивал переломы себе, собакам, кошкам и иногда даже крысам, в качестве пробы? Крысам, может быть, и не каждый. Но младший Аль Арвиль был как раз таким эльфом. На кошек, собак и себя самого у него способностей не хватало. Другое дело - свести кому-нибудь синяк. Это он умел. Поэтому Нэрнис нисколько не сомневался в том, что делает. Подумаешь, синяк! Стараясь говорить с девушкой мягко, как с нервной кобылой, что в принципе было верным, он покинул пределы спасительной комнаты и направился к Пелли.
- Позволит ли Прекрасная Дева помочь ей?
"Прекрасная" и местами синяя дева даже забыла прикрываться руками. Так её еще никто не называл. А эльфийскому этикету - не учил. Эльф сделал рукой странный волнообразный жест, и по коридору прошелся нежный ветерок. Запахло цветами. Нэрнис любил эффекты. По поводу запаха отец непременно заметил бы: "Кто-то разгромил парфюмерную лавку". Но для еще сопливого и нетребовательного носа Пелли это было в самый раз, последний и окончательный. Боль прошла, и синяки исчезли, по крайней мере, на ощупь. Девица кинулась бы своему герою на шею немедленно, но её порыв перебил звук, который издала вторая служанка. Она икала.
Только что дурнушку Пелли эльфийской принц назвал Прекрасной Девой, свел с её лица синяк и осыпал цветами. Ну, или запахом цветов. Невероятно! Но более того - завидно.
Нэрнис сострадательно коснулся плеча икающей служанки, "подлив" аромата. Икота прекратилась. Зато началось то, что называется отвратительной женской дракой - с визгом, тасканием за волосы и некультурными попытками пнуть соперницу ногой. Пелли решила бороться за свою первую и последнюю в жизни любовь до конца и налетела на недавнюю подругу как буря.
Зрелищ прибавилось. Под зубчатым балконом башни кипел бой, перемежаемый отборной руганью, лязгом железа, хрустом, уханьем и стонами - гномы старались. В коридоре шла битва за любовь с непременными когтями, всхлипами, ойканьем и намерением выцарапать сопернице глаза.
Разорваться на две части оказалось не под силу даже эльфу. А смотреть, как у дев задираются подолы, было еще и неприлично. Поэтому Нэрнис запер дверь в коридор и ретировался на балкон досматривать, как стража вступает в сражение, получая и от гномов, и от людей, и даже от гоблинов. На побоище стоило посмотреть. Однажды Нарвис Аль Арвиль высказал сыну крамольное суждение о необходимости орков для полноценного существования мира. И Нэрнис подозревал, что отец не слишком не прав. Орки всегда были крайними, и на них всегда можно было списать несовершенство этого самого мира. Следовало записать, а потом высказать отцу свежую мысль, что на эту роль, если не станет орков, вполне подойдет стража любого города.
Первый день Нэрниса в Торговой Империи удался на славу: один обморок, две драки, одна - массовая, шикарный жест и два проявления личного сострадания. Несколько смущало, что поводом для драк послужил он сам, хотя совершенно к этому не стремился. Но всем известно, что драка для порта - дело обычное и даже обязательное. Так что, Аль Арвиль решил, что это - просто город такой. Хорошо, что хотя бы его "счастливая расплата" не была омрачена никакими сомнениями и недоразумениями. Вполне можно было отправляться спать. Вот только как теперь было попросить ночную вазу у Малерны Фар Бриск? Совершенно ясно, что - никак. Только впечатление портить. И Нэрнис не стал портить впечатление.
В середине ночи с башни донеслось странное журчание. Окрестности затопил нестерпимый запах цветов. Обитатели и сторожа Предела уже знали, что в башне Замка Бриск поселился эльф. А всем известно, что ночью эльфы любуются на звезды и колдуют. И этот - не исключение.
Утро Нэрнис бездарно проспал.
Глава 2
Что может быть хуже, чем утро, которое наступило днем? Когда в комнате уже жарко, день наполовину прошел, а дрему никак нельзя назвать сладкой? Хуже может быть только стук в дверь, который даже прийти в себя не дает, а требует немедленно вставать. Если к тому же стучат в балконную дверь, то изумленный разум поднимает тело рывком, не позволяя хозяину задуматься, а во что собственно это тело одето? Тело было одето в нижние штаны. И всё. Нэрнис был почти уверен, что только безумная девица, одна из вчерашних, могла перелезть кладку, разделяющую башню на два балкона. "Состояние отчаяния" - он об этом читал. Пока голова размышляла, рука тянула на себя створку двери. Поэтому первое чудо в своей жизни Нэрнис Аль Арвиль встретил, сверкая голым торсом и подштанниками.
Чудо нагло протиснулось в комнату и прикрыло дверь, отцепив пальцы Нэрниса от ручки, небрежно, как мимоходом обрывают плющ.
- Даэрос Ар Ктэль. - Чудо представилось и выжидательно замолчало. Нэрнис, получив новую порцию информации, пытался отыскать в своих познаниях хоть что-то, что намекало бы на возможность существования потомка Светлых и Темных эльфов. И те и другие никогда, ни при каких обстоятельствах не заключали между собой ничего более серьезного, чем торговые союзы. И вообще старались не пересекаться. Тайна! Загадка! Имя гостя указывало на то, что он является признанным сыном Дома. Пусть не самого знатного, но все же. Мысли носились как ошалелые. Совершенно непроизвольно Нэрнис сделал шаг в сторону, перекрывая выход на балкон. Чудо не имеет права сбежать!
- Н-да… Понимаю, что я сам по себе должен вызывать удивление, а моё появление - тем более. - Нахальный гость осмотрел комнату, задержался взглядом на плаще, который Аль Арвиль бросил вчера на спинку стула и изрек: - Всё понятно.
Нэрнису как раз ничего не было понятно. Но он кивнул на всякий случай и все-таки представился:
- Нэрнис Аль Арвиль, к Вашим услугам. А Вы… Ах, да…
- Да. Можно просто Даэрос. Обстоятельства нашей встречи не таковы, чтобы соблюдать этикет. К тому же никто не знает, что я здесь. А я здесь по делу.
- Делу? Ко мне? - Ситуация выходила за всякие пределы возможного и уже напоминала сон, в котором любая глупость должна восприниматься как норма. То, что Нэрнис не предложил гостю сесть и то, что до сих пор стоит полуголый, вполне вписывалось в эту небыль.
- Я начну по порядку. Позволите присесть?
- Да, да, конечно, и я… сейчас - Аль Арвиль торопливо накинул на плечи плащ, освобождая гостю стул. Чудо, кажется, не собиралось убегать. Даже наоборот.
- Как Вы уже поняли, я - не самый обычный эльф. Моя Мать принадлежит к народу Темных. - При этом гость провел руками по белоснежным волосам, как бы намекая, от кого они ему достались. Мог бы и не намекать. Именно этот "окрас" и бросался в глаза в первую очередь. - Соответственно, мой отец, принадлежит к народу Светлых эльфов. Из чего следует, что он жив, и я знаю кто он, но Вам это знать незачем. - Многозначительный взгляд серых, почти прозрачных глаз, ясно давал понять, что трогать такую щекотливую тему не стоит.
Нэрнис подтверждающее кивнул. Теперь стало понятно, что чудо явилось в этот мир вполне естественным путем. Но менее чудесным от этого не стало. Наоборот! Неслыханно! Где-то живет один из поданных Озерных Владык, у которого есть сын, рожденный его темной возлюбленной. И может быть даже он, Нэрнис, знаком с отцом этого… Полутемного.
Оказалось, что Полутемный был о себе несколько иного мнения:
- Надеюсь, Вы поняли, почему я живу не в семейных владениях? Я - Полусветлый. И этим все сказано. Так что я уже давно нахожусь в этом городе и неплохо знаком со здешними обычаями. Но, пожалуй, к делу. Все эльфы в каком-то смысле - сородичи, так?
- Так, конечно. - Нэрнис не собирался заводить себе родственников, тем более таких. Но не скажешь же гостю "нет". Особенно, если ради визита он полз по гладкой стене на весьма значительную высоту. Вот, наверное, картина была! К тому же - у него такая душевная травма! Чтобы сбежать из дома и жить среди людей, надо было иметь веские причины. Все-таки Темные - совершенно бессердечные существа! Гость тем временем продолжал:
- Рад, что Вы это признаете. Потому и решил вмешаться… Я - ювелир. И, не побоюсь быть нескромным - не плохой. Сегодня утром я собирался посетить золотой ряд. Мне надо было кое-что прикупить для последней работы. И вот тут случилось нечто, что привлекло мое внимание своей необычностью.
Нэрнис уже был готов услышать что угодно. При таком раскладе любая необычность должна предварять следующую - и так до бесконечности. Мог прилететь сказочный дракон, прибежать мифический Черный Властелин, или - орда орков из-за Предела.
- Не прошел я и половину пути, как увидел Почтенного Гвалина, главу гильдии гранильщиков. Он отправлялся куда-то в сопровождении двух помощников не самого последнего ранга! И это не могло меня не заинтересовать. Глава гильдии гномов в таком сопровождении идет куда-то сам, только если готовится крупная и крайне выгодная сделка. Во всех прочих случаях к гномам приходят сами. А к главе клана - только для заключения очень солидных сделок. Понимаете?
Эту часть объяснения Нэрнис понимал. Но какое отношение к нему лично имел столь "редкий" гном - нет.
- Вижу, что Вы все-таки не совсем понимаете… Такой Мастер, глава клана, настолько преисполнен собственной значимости, что не всякое предложение заставит его тронуться с места. Проще говоря, гномское зазнайство может победить только жадность. Предложите ему крупный камень за один медный, и возможно, Вам удастся посмотреть, как Мастер Гвалин бегает… Кстати, неплохая идея…
Нэрнис не совсем понимал, зачем ему все эти подробности, но уже соединил свой вчерашний тарл и ювелиров. Тарл и гнома:
- Я как раз вчера расплатился тралом с Благородной этого Дома.
- Так ей и сказали? Благородная "этого" дома? Н-да…. Так вот, уверяю Вас, любезный Нэрнис, что из-за одного тарла, даже довольно крупного, Достойный Гвалин никуда бы не пошел. Малерна Бриск не из тех, кто проверяет скорость гномов, предлагая камни за бесценок. Вы же не отдали черный тарл из короны Озерных Владык, нет?
- Это… это неслыханно!
- Не злитесь. Я шучу. Слушайте дальше. Я - любопытен… Матушка говорит, что этим качеством я пошел как раз в своего Светлого отца…
- О, да! - Нэрнис с опозданием понял что ответил, а Даэрос - что сказал. Оба смутились, правильно оценив результат любопытства некоего Светлого отца - очень необычный беловолосый и сероглазый результат.
- Так вот. Я пошел следом. Представляете, как я удивился, когда увидел, что Достойный Гвалин идет прямиком сюда! Я, конечно же, выждал немного и зашел следом. А теперь - главное. Конечно, не самое достойное занятие - подслушивать, но, как оказалось - не бесполезное…
- Если честно, я поражен!