* * *
Двор возвращался в Айко уже глубокой ночью. Все были сыты, слегка (а некоторые и до полного изумления) пьяны, веселы и расслаблены. Всем хотелось, чтоб эта поездка продолжалась вечно, чтобы светила луна и мерцали звезды, легкий теплый ветерок ласкал лицо, а вино играло в крови, заставляя сердце гулко ухать. Дворяне пели песни, шумели, гарцевали, читали стихи - в общем, вели себя как любая другая культурная компания в любом месте и в любом веке. Молодежь затевала какие-то игры, кто-то громко, так что слышно было всем, рассказывал анекдоты, кто-то молчал, улыбаясь чему-то своему, кто-то тайком вздыхал, от пришедшей именно сегодня любви.
Лавора ехал спокойный и расслабленный. Будущая дуэль с благородным Ясиму не страшила - он просто не собирался ее допустить, на душе было легко и покойно. Пользуясь темнотой, он слегка отстал от кавалькады и остановился у "Имперской волчицы".
В таверне было темно и почти пусто. Несколько загулявших горожан, уже еле ворочающих языками, допивали свой эль, собираясь по домам, да за стойкой расположился отчаянно зевающий Иган.
- Добро пожаловать, благородный сэр, - в темноте он не узнал Лавору, - Чем могу служить? Мы скоро закрываемся.
- Знаю, что скоро, - ответил советник, подходя к стойке, - Меня должны ждать.
Иган глазами указал в самый темный угол. Лавора присмотрелся, и с трудом различил очертания одинокой фигуры.
- Приехал с полчаса назад, - одними губами доложил трактирщик, - Заказал мускатного, и с тех пор - ни слова.
- Мне кружку темного эля, - распорядился сэр Алан, - А вообще, ты не удивляйся. У него брат умер.
- Я слыхал.
Первый советник неторопливо прошел к столу, где сидел одинокий посетитель, опустился на табурет напротив него, и негромко поздоровался.
- Здравствуйте, korlat, как слеталось?
- Все нормально, - Каах печально вздохнул, - Как вы и советовали, пустил пару струй пламени, громко обругал солдат, и заявил, что крыла моего здесь не будет. Долетел до гор, а потом уже на бреющем полете добрался до предместий Айко. Скажите, к чему этот цирк? Не легче ли всем объявить, что да, вот он я, служу герцогу Арину Легору стражем перевалов?
- А мы так и сделаем. Но - послезавтра, И не спрашивайте почему. На балу все узнаете сами. Кстати, должен вас поблагодарить - ваш выбор нынче спас мне жизнь.
- Вы о чем? - удивился дракон.
- О пере жар-птицы.
Советник вкратце пересказал Кааху историю своей стычки с мантикором.
- Я… - дракон издал странный сдавленный звук, - Я рад, что все обошлось хорошо.
- Действительно, - советник сцепил руки в замок и облокотился локтями на столешницу, - Все хорошо, что хорошо заканчивается.
- Что это?!! - дракон встрепенулся и уставился на руки сэра Алана так, будто бы это были ядовитые змеи, - Зачем? Я не собираюсь… Вы хотите меня поработить?!!
Голос дракона дрожал.
- Стоп-стоп-стоп, - Лавора поднял руки, будто сдаваясь, - Вы о чем?
- Это кольцо… - Каах указал на перстень, подаренный Лаворе Таши Дихано, - Откуда оно у вас?
- Подарок женщины, - пожал плечами сэр Алан, - Прощальный, если для вас это имеет значение. Она сказала, что он волшебный и принесет мне удачу. Чушь, конечно, но приятно.
- Ничего себе, чушь, - дракон нервно усмехнулся, - Вы даже не представляете, что это такое.
- Так просветите, - советник отхлебнул эля из кружки, - Буду премного благодарен.
- Это кольцо… в общем, если вы оденете его на меня, я не смогу перекинуться в дракона, пока вы сами его не снимите.
- Интересно звезды светят… - пробормотал Лавора, - А если я, положим, помру?
- Тогда я останусь в человеческом обличие до конца своих дней. А живем мы долго.
- Хм… А если палец отрубить?
- Не поможет, - покачал головой Каах, - Дело же не в кольце, а в заклятии. Это ваша, человеческая магия, ни один Крылатый не сможет ее отменить.
- Занятно, - сэр Алан с интересом поглядел на перстень, - Значит, может удержать любого Крылатого?
- Да, - кивнул Каах, - Что дракона, что виверна. Полная блокада магических способностей.
- Все интереснее и интереснее… Спасибо тебе, Таши, очень кстати, - Лавора вновь глотнул эля, - Скажите, korlat, а вы сможете узнать другого Крылатого в людском облике?
- Конечно, - дракон улыбнулся, - Достаточно одного взгляда.
- И как, если не секрет? Какие-то особые приметы?
- Нет, - Каах помотал головой, - Это… Не знаю, не могу объяснить. В вашем языке просто слов таких нет. Почувствую и все. Мы можем видеть и Видеть, понимаете?
- Очень хорошо, - первый советник хищно улыбнулся, - Значит завтра, во время бала…
Глава четырнадцатая
С утра весь город Айко лихорадило - еще бы, совершеннолетие коронессы бывает далеко не каждый день. Это событие надо отметить так, чтобы потом долго еще можно было вспоминать. В город приехало рекордное количество бродячих циркачей и актеров - на каждой площади уже готовились подмостки, и стояло по несколько фургонов, а в каждом кабаке с самого утра драли глотки менестрели. Ратуша, по такому случаю, раскошелилась на украшение города, и специально нанятые работники с самого утра развешивали на центральных улицах праздничные флаги, фонари и гирлянды. Питейные заведения к этому дню экстренно пополнили запасы продовольствия и съестного, места на постоялых дворах были заняты за несколько дней - жителям провинции тоже хотелось поучаствовать в общем празднике жизни. Конечно, торжества будут проходить и в других городах герцогства, но что сравнится с праздником в столице?
Портные и ювелиры тоже могли быть довольны - такого количества заказов на карнавальные платья и новые украшения они не получали с самого совершеннолетия наследника.
Кафедра алхимии Академии Айко расстаралась, и обеспечила фейерверками, шутихами, искрящимися свечами и прочей пиротехникой не только бал во дворце, но и городские празднества, а кафедра механиков специально к этому дню усовершенствовала часы в храме Лёра Пресветлого, и теперь каждый час они не только отбивали время, но и демонстрировали жителям незатейливый спектакль в исполнении бронзовых фигурок, которые сражались на мечах, кланялись, танцевали и Боги знают еще что делали. Первый пуск новшества состоялся в полдень и вызвал у жителей и гостей столицы полный восторг.
Радовались и детишки, у которых по случаю торжеств отменили занятия в гимнасии. Радовались содержатели терм - еще бы, наплыв из желающих помыться, побриться и завиться, вполне мог поспорить с наплывом народа в харчевни и кабаки.
Во всех храмах шли торжественные службы за здравие царствующей фамилии и коронессы Софии лично. Зрелище это было торжественное и завораживающее, так что тоже вполне пользовалось успехом, ну а где храм, там и жертвы. Подданные Арина III считали, что уж в такой день их молитвы обязательно будут услышаны. Тем более, что весть о том, что первый советник сразил мантикора распространилась по городу, а авгуры поспешили объявить это добрым предзнаменованием. Слухи о подвиге благородного Лаворы гуляли по городу, и уже к обеду выяснилось, что мантикора он разорвал голыми руками, взяв перед этим за задние лапы, был трижды при этом ужален, но милостью Богов даже не чихнул ни разу после этого. Сэр Алан, которому докладывали обо всех устойчивых слухах, очень порадовался тому обстоятельству, что яд на него, оказывается, не действует.
Впрочем, радовался не он один. Молодые родители, у которых дети родились именно в этот день, отнесли предзнаменования и на свой счет тоже, так что нет ничего удивительного в том, что мальчиков, родившихся в этот день, называли, в основном, Аланами, а девочек Софиями и Констансами - ведь день рождения, это праздник и для матери, не так ли?
И само собой, у карманников тоже был на редкость удачный день.
У кого день был неудачным, так это у синешаля. В то время, как все собирались гулять и веселиться, он был вынужден заниматься последними приготовлениями к празднеству. Как всегда, что-то да шло не так, и к вечеру благородный Модена чувствовал себя неоднократно отжатым на сок лимоном, а ведь ему еще предстояло заведовать праздничным церемониалом всю ночь. При мыслях об этом сэр Гарольд только горестно вздыхал, и впадал в размышления о том, что он уже далеко не молод и пора бы уже в отставку.
Стража, "единороги", и контрразведчики тоже не дремали, но пока, до начала основных празднеств, воры и шпионы вели себя прилично, и не устраивали беспорядков.
Сэр Алан Лавора в этот день плюнул на все, и просто дал себе выспаться, пообещав оторвать голову любому, включая герцога, и, даже любимого кота, кто его разбудит. Всласть повалявшись в собственной постели, он ненадолго заглянул в свою Канцелярию, выслушал доклады, и, ехидно ухмыляясь, назначил на этот день начальника Первого стола исполняющим обязанности первого советника, после чего со спокойной душой пошел в термы, где вдрызг разругался с известным философом и ритором, мэтром Авлом Цицеро, который не нашел дня получше, и именно сегодня выдвинул очередную завиральную теорию о равенстве всех людей. В расстроенных чувствах он плюнул и на массаж и на куртизанок, решив, что только славный обед, и, непременно, в "Белом единороге", вернет покой его душе. Приняв такое решение, советник неторопливо направился в сторону дворца.
Отобедав, Лавора почувствовал, что его снова клонит в сон. Поскольку появляться на балу с помятой физиономией и красными глазами сэр Алан не имел ни малейшего желания, он вернулся домой, оседлал Шмеля, и до самого вечера носился верхами за городом. Шмель был счастлив. Лавора тоже.
Вернувшись ближе к сумеркам, первый советник снова вымылся, одел подготовленный для бала костюм (сэр Алан выбрал ради этого события костюм Доброго Поросенка, маска которого скрывала половину лица, но все же позволяла узнать первого советника), сел в паланкин и отправился на праздник.
По дороге какой-то нищий мальчишка попытался выклянчить у "доброго сэра" монетку, был отогнан слугами, но не отстал, плаксиво выпрашивая подаяние с расстояния, где носильщики достать его не могли. Лавора приказал остановиться, дал мальчишке серебряный полуимпериал, отчего бедолага впал в полнейшую прострацию и едва не забыл передать приготовленную записку, гласившую: "Ход пешками. Шах".
Во дворце сэра Алана уже поджидали второй и третий советники, одетые в костюмы орла и палача.
Черно-серебряный костюм благородного Витара был само изящество, а багровый костюм сэра Руджера намекал на выдержку и хладнокровие его владельца. Рядом с ними, одетый в веселенький легкомысленный костюм поросенка сэр Алан, выглядел дурак-дураком. Впрочем, именно такого эффекта он и желал добиться.
Поздоровавшись с баронами, благородный Лавора прошел в небольшую комнату во дворце, где их уже поджидала дюжина мужчин в разных, но при этом одинаково не сковывающих движения, костюмах.
- Итак, последние детали операции, - сказал сэр Рэндом, - Благородный Карено, ваши люди готовы?
- Да, - ответил тот, - Преторианцы охраняют внутренний периметр, городская стража - внешний. Всем офицерам дан приказ, никого не выпускать из дворца с одиннадцати часов до полуночи, а задерживать пытающихся уйти и докладывать вам.
- Хорошо, - кивнул второй советник, - Ваши люди, сэр Алан?
- Выдвинутся на позиции без четверти одиннадцать. Им дан приказ вмешаться, если ваши сотрудники кого-то спугнут, или если от них смогут вырваться. В последнее я, впрочем, не верю.
- Польщен, - улыбнулся благородный Витара, после чего повернулся к остальным присутствующим - Господа, напоминаю вам, что провал недопустим. Действовать надо решительно, но аккуратно - эти люди нужны живыми. Злоумышленников будет четверо. Один будет переодет женщиной, один будет в форме преторианца, еще двое будут в костюмах Мудрой Совы и Звездочета… Любители сказок хреновы. В полночь будет большой фейерверк, и, видимо, именно в это время они попытаются проникнуть во внутреннюю часть дворца. Их надо взять до этого, с одиннадцати часов до полуночи. Они, наверняка, будут гулять по одному и соберутся вместе только перед самим преступлением. Если их акция начнется раньше полуночи, не мешайте им. Проследите за тем, куда они пошли, и доложите легату Корзуна - он примет меры к задержанию. И последнее. Не забывайте, что вы - благородные, и вести себя должны соответственно.
Все понятно? Тогда по местам.
"Единороги" молча покинули комнату.
- Ну что ж, вы работайте, а я. пошел я отдыхать, - хмыкнул Лавора, - Со стороны моей Канцелярии операцию контролирует коллежский советник Даэло. Он опытный сотрудник, так что я могу повеселиться с чистой совестью.
- Я тоже повеселюсь, - усмехнулся барон Тайра, - Но только после полуночи.
- Вот в этом не сомневаюсь, - ответил сэр Алан, - В честь успеха операции предлагаю выпить всем троим по бокалу игристого саагорского. Но - после полуночи.
- Угощаете вы, барон, - добродушно усмехнулся сэр Руджер.
- Со всем моим удовольствием, - рассмеялся второй советник, - Кстати, завтра жду вас обоих на банкет в честь поимки воров. В моем особняке, ровно в час дня.
- Боюсь, я не смогу, - вздохнул барон Мезагучи, - Завтра еду к Зубастому перевалу инспектировать войска. Выпейте и за меня, благородные сэры.
- Непременно, - пообещал Лавора, покидая комнату.
Сэр Алан вышел на террасу и вздохнул полной грудью. Воздух был наполнен упоительными ароматами цветущего сада. Первый советник на секунду прикрыл глаза и довольно улыбнулся, затем вздохнул поглубже еще раз и оглядел окрестности. По аллеям гуляли одетые в маскарадные костюмы люди, слуги обносили присутствующих легким вином и закусками, где-то играли музыканты, а по небольшому искусственному озеру скользили лодки с гостями. Смеркалось.
Официально бал еще не начался, хотя с минуты на минуту должна уже была появиться августейшая фамилия. Герцог произнесет небольшую речь, все дружно поаплодируют, послы выразят наилучшие пожелания имениннице - протокол Лавора знал наизусть. Нет, он не хотел идти на официальную часть торжества. Вот попозже, когда начнутся танцы и забавы, когда благородное общество начнет играть в фанты - тогда можно и появиться в общей зале. Потанцевать, повеселиться, немного выпить… А затем - в сад, все в сад. Фейерверк, катание на лодках, забавные состязания и конкурсы, и снова танцы, но на этот раз не на натертых до блеска полах бального зала, а в саду, среди благоухающей зелени.
- Вот вы где, Добрый Поросенок, - раздался за его спиной задорный голос леди Нархи, - Скрываетесь от общества?
- Ничуть, - первый советник повернулся к Катарине, одетой в костюм Златоглазки, и галантно поцеловал ей руку, задержав ее ладонь в своей чуть дольше, чем позволяли правила приличия, - Просто дышу ароматами цветущего сада. А вы любите цветы?
- Безумно, - улыбнулась Катарина, - Цветы - это настоящее чудо.
- Тогда жду вас без четверти полночь на аллее Голубых роз, в беседке - улыбнулся Лавора, - Придете?
- Непременно, - фрейлина оценивающе поглядела на сэра Алана, - Вы что, назначаете мне свидание?
- А почему бы и нет? - сэр Алан иронично приподнял одну бровь, - На дуэль ваш жених меня уже вызвал, так что, я ничего не теряю.
- Этот зануда… - леди Нархи надула губки, - Не напоминайте мне о нем, господин первый советник, я от этого впадаю в хандру.
- Хорошо, не буду, - покладисто согласился Лавора, - Хотя вы, кажется, считали дуэль делом романтичным.
- Считала, - Катарина хитро посмотрела на сэра Алана, - Но лучшая дуэль, это та, которая не состоялась. Ой, - Нархи выглянула в открытую дверь, - Вон идет мое чудовище. До встрече на аллее Голубых роз.
- До встречи, - беззвучно прошептал сэр Алан, глядя вслед упорхнувшей фрейлине, - Хороша, зараза!
Советник не стал больше задерживаться террасе. Он спустился в сад, прошелся по нескольким аллеям, поучаствовал в трех светских беседах, выпил кубок красного вина и спокойно присел на скамеечке в одном из самых глухих уголков сада. Напротив скамейки журчал небольшой фонтан, глядя на который Лаворе отчего-то взгрустнулось.
"Вода, - подумал он, - Вся наша жизнь, сами мы, как эта вот вода. Журчим, рвемся ввысь, течем, пробивая путь нашим желаниям и устремлениям, огибаем препятствия. Зачем, к чему? Сами не знаем. Считаем себя высшими существами, что поднялись выше всех иных тварей земных, уверены, что наш разум и воля наша прокладывают наши путь в жизни, а сами течем по трубам, проложенным умелым мастером для увеселения какого-то богатого бездельника, и весь наш плеск, журчание, бурление - все это лишь потеха для чьих-то глаз и ушей.
Вода… Каков смысл во всех этих бурлящих страстях, кипящих чувствах, несущихся событиях? Ведь течем как горный ручей, быстро, звонко, стремительно а жить-то и не успеваем. Сами не замечаем, как превращаемся сначала в медлительный ручей равнины, а потом и в топкое болото, куда лучше не лезть - иначе утонешь. И живут в нас уже лягушки, пиявки да комары, а не веселый звон выбивающегося из-под горного ледника чистого потока и отражение безоблачно-голубого неба. Вот тогда-то и задумываемся, тогда и понимаем, что надо было не гоняться за химерами, а жить - просто жить. Дышать полной грудью, любоваться рассветами и закатами, ездить верхом, дарить девушкам цветы, читать умные книги, любить всей душой. Жить. Так, чтобы когда придет твой конец, было что вспомнить с улыбкой. Увы, болоту этого не дано. Не может оно радоваться и веселиться, не может одарить ничей слух веселым перезвоном водяных струй. Только кваканьем жаб, жужжанием мошкары, да плеском лопнувших пузырей болотного газа может оно наградить окружающих. Да еще блуждающими огоньками "мудрости прожитых лет".
Огоньки красивы, притягательны, манящи - но пойди за ними, и они приведут тебя в смертоносную трясину, в топь, из которой ты уже не сможешь выбраться, как не дергайся, как не кричи, которая засосет, поглотит тебя, сделает мертвой безмолвной частью болота.
Так что, незачем спешить за блуждающими огоньками - холодные они. Доторопишся, доспешишся, и сам станешь таким же неприкаянным огоньком.
Вода… Течет, изменяется, как все вокруг. Как все, она непостоянна - сегодня одна, а завтра другая. Сегодня друг, а завтра враг, сегодня чистая и живая, а завтра полна мути и ила - где уж протечет. Мы любим обманывать себя, говоря, что так, де, сложились обстоятельства, такова, мол, наша планида. Ложь, все ложь и самообман, самоутешение, стремление казаться перед окружающими и самими собой лучше, чем мы есть на самом деле. Никто не заставляет воду протекать там, где она соберет грязь и наносы - она сама выбирает свой путь. Может по нечистому овражку протечь, где полегче, и тогда станет грязной, понесет в себе землю и мусор, сухие ветки и листья, а может в скалах ход проложить, и излиться чистой освежающей струей водопада… Только трудно это. Многим ли нужно прорываться, долбить гранит, доказывать что-то, когда овражек - вот он, только сунься, теки себе спокойно, да мутней.