Экран из двухмерного сделался трёхмерным, и я увидел замысловато искривлённую поверхность, чем-то напоминающую схему ландшафта горной местности с многочисленными бездонными ущельями. Не знаю почему, но мне стало жутко. В этой, на первый взгляд безобидной картинке крылось что-то зловещее. Однако я не мог понять, что именно.
- Так, - как можно безразличнее произнёс я. - Что дальше?
Колин пытливо поглядел на меня:
- Разве ты ничего не почувствовал?
- Ну… По правде сказать, мне стало неуютно.
Он кивнул:
- Все чувствуют какое-то странное беспокойство, когда смотрят на эту поверхность. И главное - непонятно, по какой причине. Сейчас её изучают психологи и математики.
- Успехи есть? - спросил я уже гораздо серьёзнее.
- Пока что нет. - Колин вздохнул. - Сюда бы Диану. Жаль, что она так упорно отказывается иметь дело с космическим миром.
После некоторых колебаний я достал из кармана небольшой футляр со специально обработанным кристаллом - миниатюрным носителем информации. Я собирался отдать его Колину по окончании нашей экскурсии, но на сегодня с меня хватило и кошек Шрёдингера. А это был верный способ превратить основательное знакомство с работой всех отделов и подотделов института в беглый осмотр главных лабораторий. Беглый - в самом буквальном смысле этого слова.
- Кстати, о Диане. Она просила передать это тебе и ещё очень просила, чтобы затем к ней не приставали с расспросами. И ты, и все остальные должны делать вид, будто ничего не произошло и она ничего вам не передавала.
Колин взял футляр, открыл его и посмотрел на кристалл.
- Что здесь?
- Решение так называемой задачи Макартура, - ответил я. - Ключ к путешествию космических кораблей между мирами. - Я ухмыльнулся, глядя на потрясённого Колина. - Вот вам оно на блюдечке с голубой каёмочкой.
Глава 11
Дженнифер. Избавление
Александр вернулся через сорок семь дней - я их считала. И втайне надеялась, что он вернётся с моим сыном. Увы, надежды мои не сбылись - он явился один. И сразу захотел со мной поговорить.
Я же не хотела с ним разговаривать и заперлась в своей спальне. Однако замки Александру не помеха, и он вошёл ко мне через закрытую дверь. А я не могла бежать от него сквозь стену.
- Дженнифер, - сказал он, садясь в кресло. - Пойми наконец, что ты моя дочь, плоть от плоти моей, и я люблю тебя. Я вовсе не желаю тебе зла…
- Ты отнял у меня сына! - выкрикнула я, нарушив тем самым своё решение никогда не вступать с ним в спор. - Это что, доброе дело? Это твоё проявление отцовской любви? Да по мне лучше ненависть, чем такая любовь!
- Я отнял его не навсегда, дочка. Как только ты исправишься, сразу получишь мальчика обратно.
- Исправлюсь? - переспросила я. - Это как же?
- Ты знаешь, как. Ты моя дочь, а я твой отец. И ты должна относиться ко мне соответственно.
Этого следовало ожидать! Я присела на край кровати и опустила голову, чтобы он не увидел слёзы в моих глазах.
- Это шантаж?
- Это условие возвращения тебе сына.
Я рассмеялась сквозь слёзы:
- И что я должна делать? При каждой встрече вешаться тебе на шею и называть папочкой?
- Нет, Дженнифер. Ты должна изменить своё отношение ко мне. И не только внешне, но и в душе. Ты должна принять меня как отца - со всеми моими достоинствами и недостатками.
"Лучше я поцелую жабу", - подумала я, но вслух ничего не сказала.
- В тот день, когда это произойдёт, - между тем продолжал Александр, - ты получишь своего сына. Но не раньше. А я терпеливый и буду ждать. Теперь у тебя есть стимул, чтобы пересмотреть свои убеждения и понять их ошибочность.
Как шантаж не назови, он всё равно остаётся шантажом. На какой-то миг меня посетило искушение принять условия Александра и для вида начать постепенно "меняться", "пересматривать свои убеждения" и в конце концов "понять их ошибочность". Возможно, мой блеф и удался бы, и я получила бы обратно сына… и потеряла бы уважение к себе.
- Теперь ты выслушай мои условия, - заговорила я и сама удивилась тому, откуда у меня взялась такая твёрдость. - Я дам тебе шанс завоевать мою любовь и уважение, но только в том случае, если ты перестанешь силой удерживать меня, вернёшь мне сына и помиришься со своей роднёй. И - в первую очередь - со своим братом Артуром. Про Эрика я даже не говорю. Само собой, ты должен отпустить его на свободу.
Александр скривился, будто съел целый килограмм лимонов с кожурой.
- Что касается Эрика, то освобождать его нет нужды. Он уже на свободе. Артур и компания нашли его и теперь прячут, делая вид, что по-прежнему не знают, где он. А в мире, где я его содержал, устроили мне западню. Но я не столь глуп, чтобы попасться на их уловку, у меня есть хорошие источники информации. Артур жаждет моей крови, он не хочет примирения, он стремится убить меня. И непременно убьёт, если я последую твоему глупому совету.
- Ты ошибаешься, - возразила я. - И Артур, и все остальные очень хотят, чтобы в нашей семье не было вражды. Они сами говорили мне, что…
- Дура! - зарычал Александр. - Набитая дура, вот ты кто! Они травили тебе всякие байки, а ты поверила им. Ты так и не поняла, что была нужна им только для того, чтобы они могли шантажировать меня.
Я отрицательно покачала головой:
- Ошибаешься, я всё поняла. Теперь я поняла, что ты не просто негодяй, но и психопат с манией преследования.
Лицо Александра посерело, а в его глазах вспыхнули безумные огоньки. Он резко поднялся с кресла, подступил ко мне и наотмашь ударил меня по щеке.
- Это тебе маленький урок хороших манер, - сказал он. - Впрочем, оно и хорошо, что ты такая прямодушная и бесхитростная. Ты не умеешь притворяться, а это упрощает дело. Ведь моё условие остаётся в силе. Как я уже говорил, у тебя есть сильный стимул.
С этими словами Александр вышел из комнаты. А я упала ничком на кровать и горько заплакала…
* * *
Той ночью я никак не могла заснуть. За ужином Александр сообщил, что решил задержаться здесь недели на две. Я поняла, что мои мучения только начинаются. Теперь у него есть действенное средство для давления на меня - мой сын, мой маленький Кевин, - и он будет пользоваться им без зазрения совести.
Как я и предвидела, Александр предложил Джулии продлить контракт ещё на полгода. Следуя моему совету, она согласилась - кто знает, как бы он отреагировал на отказ. Я пока ничего не говорила Джулии, но у меня были сильные подозрения, что он не намерен возвращать её и слуг в их родной мир. Судя по тому, что мне рассказывали об Александре, и исходя из моих собственных впечатлений о нём, он относился к простым смертным, как к низшим существам, и никогда не обременял себя излишней заботой о них. Для него они были щепками из известной пословицы о том, что происходит, когда рубят лес. Обычно лесорубов не беспокоит судьба каких-то там щепок…
Часы показывали четверть второго по полуночи, когда дверь моей спальни без стука открылась, и в комнату вошла Джулия. В полумраке мне показалось, что она голая.
- Дженни, - дрожащим голосом произнесла она. - Дженни, проснись.
- Я не сплю, - ответила я и включила свет.
Джулия действительно была голая. И вся мокрая. В руках она держала свой халат, но почему-то не надевала его. Её била крупная дрожь, а в широко распахнутых глазах застыл ужас.
- Джули! - воскликнула я удивлённо и мигом вскочила с постели. - Что с тобой?
Уронив на пол халат, она присела на край кровати и закрыла лицо руками.
- Со мной… всё в порядке… почти. - Она всхлипнула. - Но я… я… Лучше сама посмотри… в моей спальне. Только не кричи… пожалуйста… Не кричи, когда увидишь…
Озадаченная, я накинула поверх ночной рубашки халат и вышла из спальни. Наверное, девять из десяти женщин на моём месте поступили бы иначе. Они остались бы с Джулией и принялись расспрашивать её, что случилось. Однако я решила сначала сходить посмотреть - может, тогда придётся задавать меньше вопросов.
Комнаты Джулии располагались рядом с моими, чтобы в случае необходимости она могла сразу явиться на мой вызов. Я прошла по неширокому коридору мимо кабинета Джулии и операционной, где полтора месяца назад родила Кевина-младшего, и открыла дверь спальни, из-под которой пробивался свет.
На пороге я замерла и чуть не закричала. Я смолчала вовсе не потому, что вовремя вспомнила предупреждение Джулии, а просто слишком сильно было моё потрясение, чтобы выразить его в крике - даже в самом громком и пронзительном.
На кровати Джулии, раскинув руки в стороны и устремив взгляд в пустоту, неподвижно лежал Александр. Из его распоротого горла торчал хирургический скальпель. Постель была обильно залита кровью.
Превозмогая тошноту, я вошла в спальню и подступила к кровати. Определённо, Александр был мёртв. Лицо его выражало не боль, не муку, не испуг, а крайнее изумление. Очевидно, в самый последний момент он понял, что умирает, но так до конца и не поверил в это.
Я тоже никак не могла поверить. Александр казался мне вечным и неуничтожимым, как само зло. И теперь я стояла возле кровати, дрожа от страха, что сейчас веки его дрогнут, рука потянется к окровавленному горлу, выдернет из раны скальпель, затем он поднимется и…
Но он не двигался. Он по-прежнему лежал на кровати, раскинув руки и устремив взгляд в пустоту, а на его лице застыло недоуменное выражение.
- Проклятый! - прошептала я и истерически хихикнула. - Так тебе и надо, грязный ублюдок! Допрыгался…
Но как я теперь найду моего мальчика?…
Эта мысль отрезвила меня. Я прошла в ванную, откуда слышался шум воды. Душ был включён, на выложенной белым кафелем стене я увидела смазанный отпечаток ладони. Красный. Кровь. Прозрачная занавеска душевой тоже была запачкана кровью.
Я на секунду подставила лицо под холодную струю, затем перекрыла воду и вернулась в спальню. При виде мёртвого Александра на залитой кровью постели меня снова затошнило.
Бедная Джулия! Смелая Джулия! Отчаянная Джулия… У неё почти не было шансов - один против ста, может даже, один против тысячи. Она это знала - и, тем не менее, рискнула. Фактически, она шла на верную смерть. Это просто чудо, что Александр, умирая, не успел прикончить её. Я же говорила ей, много раз говорила, что колдуны невероятно живучи и обладают молниеносной реакцией…
И тут я вспомнила, что в числе прочего рассказала Джулии об одном эпизоде из жизни Кевина. Несколько лет назад кто-то (скорее всего, Александр) подослал к нему голубоглазую блондинку с заданием убить его в постели. Правда, до покушения дело тогда не дошло. Нервы у девушки не выдержали, и она созналась во всём Кевину. После этого случая он стал более осторожен с голубоглазыми блондинками.
Так, выходит, это я подтолкнула Джулию своим рассказом! По сути, я чуть не стала виновницей её смерти… Сумасшедшая Джулия!
На кресле лежала одежда Александра. Я взяла её и методично выпотрошила все карманы, повернувшись спиной к кровати. Сейчас я поражаюсь своему тогдашнему хладнокровию. Неужели я унаследовала от Александра его безразличие к чужой жизни и смерти? А может быть, потрясение было столь сильным, что мои эмоции попросту отказали? Так или иначе, той ночью я действовала, опираясь в основном на рассудок, и надо признать, что это здорово помогло нам обеим - и мне, и Джулии.
Из полезных вещей, в карманах Александра я обнаружила портативный модуль управления челноком (на жаргоне звездолётчиков именуемый "ручником"), бумажник с доброй дюжиной кредитных карточек (в том числе одной платиновой и двумя золотыми кредитками Пангалактического банка), а также паспорт на имя Патрика С. Ллойда, гражданина Федеративной Республики Дамогран. На фотографии, вопреки моим ожиданиям, был изображён не Александр, а какой-то белокурый молодой человек. Этот же человек был и на фотке в бумажнике; он стоял рядом с миловидной девушкой в подвенечном платье. Что бы это значило?…
Очень скоро я поняла, чтó это значит. Между страницами паспорта я обнаружила отдельный пластиковый листочек - свидетельство о рождении, выданное на имя Харальда А. Ллойда, ребёнка мужского пола, сына Патрика и Елены Ллойд. Дата рождения - 11 июля 3126 года. То есть, немногим меньше трёх месяцев спустя после моего похищения. А если учесть, что Александр держал меня в быстром потоке времени (возможно, за исключением первых двух с половиной месяцев), то, следовательно…
У меня бешено застучало сердце. Имя Харальд мне многое говорило - так звали сына Александра, моего единокровного брата, погибшего задолго до того, как я появилась на свет. Неужели этот Харальд А. Ллойд и есть мой сын, мой маленький Кевин? Возможно, Джулия была права в своём предположении, и Александр подменил чете Ллойдов ребёнка… А может, он сам и есть Патрик С. Ллойд! Ведь говорил же он, что сам будет воспитывать мальчика и сделает из него мужчину. Правда, и Кевин, и Дейдра, и Бренда с Колином дружно утверждали, что нельзя долго удерживать искусственный облик, но кто знает, на что способен… на что был способен Александр. Ухитрился же он похитить меня из-под носа у семи адептов и самой Хозяйки Источника!..
Впрочем, ладно. Теперь я знаю, откуда начинать поиски моего сына, но для этого нужно сперва вернуться в мой родной мир.
Я положила в карман халата бумажник с кредитками и паспорт со свидетельством о рождении, затем взяла "ручник" и включила его. Существовало много разных способов защиты кораблей от угона - шифр, кодовые слова, опознание по голосу, фиксация отпечатков пальцев или сетчатки глаза, - однако Кевин говорил, что подобную защиту умелые угонщики обходят без труда. Поэтому, утверждал он, самый надёжный способ - перепрограммировать бортовой компьютер для работы на языке, которого ни один угонщик не понимает. В таком случае, даже если кто-то проникнет внутрь корабля, он не сможет управлять им, потому что не будет понимать сообщений компьютера, а компьютер не будет понимать его команд. На "Красном драконе" Кевина так всё и устроено - когда мы летели с Дамограна на Астурию, я видела, как на экранах дисплеев появлялись незнакомые слова, а Кевин в ответ отдавал непонятные команды. Теперь-то я знала этот язык, он называется валлийским и в нашем мире давным-давно исчез. Поскольку это также и родной язык Александра, я очень надеялась, что он прибегнул к такой же хитрости и не потрудился предусмотреть дополнительную защиту. В противном случае… Нет, лучше не думать о противном случае. Он будет слишком противным. Даже отвратительным.
- Корабль, - произнесла я по-валлийски, нажав кнопку "речь", ты готов подчиняться моим приказам?
- Да, капитан, - прозвучал в ответ голос Александра. Я вздрогнула и чуть не выронила "ручник". Лишь с некоторым опозданием я сообразила, что Александр настроил речевой синтезатор бортового компьютера на имитацию собственного голоса. - Жду ваших распоряжений.
Испуг прошёл, и я облегчённо вздохнула. К счастью, никаких дополнительных мер безопасности Александр не предпринял. Компьютер признал во мне своего хозяина.
- Корабль, - (из фильмов я знала, что бортовой компьютер подчиняется только тем речевым командам, которые содержат обращение "корабль"), - доложи о состоянии люков и шлюзовых камер.
- Пассажирский люк и шлюзовая камера заблокированы, капитан. Грузовой люк и шлюзовая камера заблокированы, - доложил компьютер. - Жду дальнейших распоряжений, капитан.
- Корабль, разблокируй пассажирский люк и шлюзовую камеру. Выпусти трап пассажирского люка.
- Выполняю, капитан, - ответил компьютер. Затем последовала короткая пауза, а через несколько секунд он сообщил: - Пассажирский люк и шлюзовая камера разблокированы, капитан, трап пассажирского люка выпущен. Жду ваших дальнейших распоряжений.
Я уже собиралась прервать связь, но тут мне в голову пришла дельная мысль.
- Корабль, ты не можешь изменить модуляцию голоса?
- Могу, капитан. Что пожелаете?
- Корабль, измени синтезированный голос на женское контральто.
- Какие параметры, капитан?
- На твой выбор, корабль.
- Выполнено, капитан, - прозвучало приятное женское контральто, очень похожее на моё. - Вас это устраивает, капитан, или произвести коррекцию?
- Нет, корабль, спасибо. Меня это вполне устраивает.
- Пожалуйста, капитан. Рад вам служить. Жду ваших дальнейших распоряжений.
- Распоряжений пока не будет, корабль. Оставь пассажирский люк и шлюз разблокированными и жди.
- Слушаюсь, капитан. Перехожу в режим ожидания.
Я выключила "ручник" и повернулась к кровати, на которой неподвижно лежал Александр, раскинув руки и устремив взгляд в пустоту. Теперь меня не тошнило, я испытывала нечто похожее на торжество… Нет, скорее это было злорадство.
- Ты мёртв, - сказала я ему. - А я жива. И если мне вскоре предстоит умереть, то я умру свободной. А мой мальчик никогда не станет вторым Харальдом. Слышишь, никогда!
Выключив свет, я вышла из спальни, заперла дверь на ключ и поспешила к себе. Да, нужно было поспешить. Я так увлеклась изучением содержимого карманов Александра и разговором с бортовым компьютером, что совсем забыла про Джулию. А между тем она остро нуждалась в моей заботе и поддержке. Я выругала себя за бессердечие и ускорила шаг.
Впрочем, Джулия уже сама о себе позаботилась. Когда я вошла в спальню, она лежала в постели, натянув на себя одеяло, её глаза были закрыты. На тумбочке я заметила использованный шприц и три пустые ампулы сильного транквилизатора.
- М-да, дела… - пробормотала я и подняла с пола её халат.
Я, конечно, понимала, что для Джулии сон - лучшее из лекарств. Но сейчас это было очень некстати!
- Дженни, - сонно отозвалась Джулия, не раскрывая глаз. - Ты видела?
- Да, видела, - ответила я как можно спокойнее.
Молчание. Затем:
- Дженни, пожалуйста, ляг со мной.
Несколько минут дела не меняли. Я положила "ручник" на тумбочку и легла на кровать рядом с Джулией. Она придвинулась ко мне вплотную, я обняла её за плечи.
- Дженни, ты не сердишься на меня?
- А за что я должна сердиться? Я должна благодарить тебя. Это звучит дико… но такова жизнь. Сейчас я сержусь на себя - ведь ты сделала то, что давно должна была сделать я.
- Я не жалею, что сделала это, - сказала Джулия, ещё крепче прижимаясь ко мне. - Жаль только, что сделала это так поздно. Я могла и раньше… ещё до рождения малыша.
- Так ты и раньше… - я запнулась, - была с ним?
- Да, и часто. Не осуждай меня, Дженни. Я никогда не была в восторге от Александра, но я не могу без мужчин. А особого выбора у меня не было. Энцо и Серджио - грубые мужланы, а Федерико - старый импотент, он даже со своей Марией не спит.
- Я не осуждаю тебя, Джули, - сказала я и погладила её по влажным волосам. - Напротив, я восхищаюсь тобой. Но ты даже не представляешь, как сильно ты рисковала.
- Представляю. Я не забыла твой рассказ. И думала, что он убьёт меня.
- Однако пошла на это. Зачем? Ради меня?
- Не только. Из того, что ты рассказывала о нём, я поняла, что он не оставит меня в живых. Я защищалась… Что теперь делать, Дженни?
- Прежде всего, нам нужно бежать отсюда.
- Куда?