Как могло случиться, что Литвинова, утопившись 1 ноября, уже 2 ноября была выловлена из реки... Ведь не могла же она всплыть сама... Процесс гниения тела, в результате которого в полости трупа образуются газы, выталкивающие тело на поверхность воды, в самую жаркую погоду длится не менее двадцати часов. А в ноябре, когда температура воды не выше одного-трех градусов, тело должно было всплыть самое меньшее через полтора-два месяца. Как могла она не принять это во внимание?
Тело кто-то достал из воды. Ведь если бы оно пролежало на дне два месяца, труп бы изменился до неузнаваемости, с тела бы отслоился эпидермис... Но ведь Алебастров сказал, что в желудке он обнаружил остатки бисквита и яблок... И это при том, что в желудке было полно воды! А разве успели бы раки попортить лицо? А что, если его попортили совсем даже не раки, а люди?
Она просто летела в Сосновый Бор.
Почти в лесу раскинулись дачный массив и небольшая деревня, которая тоже называлась Сосновый Бор. Это было райское место: лес, река и заливные луга...
Она остановилась у самого крайнего дома, что ближе к реке, и постучала в калитку.
На стук вышла женщина в красном платке и фуфайке.
– Здравствуйте, я из милиции... Мне нужно поговорить с вами... – Наталия протянула ей фальшивое удостоверение штатного работника ФСБ.
Женщина сразу же провела ее в дом.
– Не разувайтесь... Что-нибудь случилось?
– Вас как зовут?
– Александра Карповна...
– Скажите, Александра Карповна, у вас в деревне много рыбаков?
– Да почти все мужчины рыбачат... Солят рыбу, сушат, а потом едут в город продавать. А что?
– Ровно год назад в вашей реке выловили тело молодой женщины... Вы что-нибудь слышали об этом?
– Конечно... Я сама ходила на берег смотреть...
– Хорошо... Вот вы говорите, что многие у вас рыбачат, но ведь первое ноября в прошлом году был рабочим днем... Кроме того, было довольно холодно, чтобы, скажем, ходить с бреднем... Так?
– Так... Но ведь тело нашли на берегу... И никто из наших не говорил, что рыбаки выловили тело, ведь вы именно это имеете в виду?
– Именно... Тело пролежало в воде всего одни сутки... Оно не могло самостоятельно всплыть... Вот я и прошу вас, вспомните, пожалуйста, кто из ваших односельчан мог рыбачить в будний день, причем именно днем, пока светло... Это, верно, кто-то из неработающих... Причем рыбаков должно быть не меньше двух... Я в рыбалке мало смыслю, но один же человек ходить с бреднем не может?..
– Ну тогда я скажу вам, кто это мог быть: Плотниковы... Отец Борис – пенсионер... А его сын Павлик... у него были каникулы. Они у нас рыбаки... Вы спросите у них...
Плотниковы жили в большом доме. Позвонив, Наталия поняла, что к разговору не готова. У нее болели голова, спина, все мысли разлетелись...
– Мне надо поговорить с Борисом Плотниковым, – сказала она мальчугану лет шестнадцати, наверное, Павлику.
– Па, к тебе...
Борис Плотников оказался высоким и крепким детиной с широким скуластым лицом, маленькими серыми глазками и большим и каким-то белым ртом. Он почему-то напомнил Наталии рыбу камбалу...
Показав удостоверение, она заметила, как порозовели щеки у Плотникова-старшего...
– Входите, – сказал он убитым голосом и впустил ее в дом.
– Вы что же это, живете без хозяйки? – спросила Наталия, по внутреннему убранству дома совершенно безошибочно определив, что здесь живут только мужчины.
– Чем такая хозяйка, как была, уж лучше никакой, – хрипловатым голосом ответил Борис. Ему было лет сорок пять.
– Вы не догадываетесь, зачем я к вам приехала?
– Знаю... Я ждал... Но думал, надеялся, что пронесет нелегкая...
– Ведь это вы с Павликом выловили из реки тело Литвиновой?
– Мы... Мальчишка потом неделю не спал... Боялся...
– Как это случилось?
– Он шел берегом, я по горло в воде, ну и наступил на что-то... Я почувствовал, что это не камень, – он тяжело вздохнул, – и не рыба, и не коряга какая... Я же видел ее...
– Кого?
– Да учительницу вашу... Видел, как она бежала к реке... У меня же дом, видите, на пригорке... Мне показалось странным, что бежит девушка почти раздетая... Но с другой стороны, здесь чего только не увидишь... У нас же лес, рядом дачи... Мало ли кто на машинах приезжает... Напьются и всю ночь голышом купаются... А это осенью, в такой холод...
– Это было какого числа?
Послышался шорох, Наталия обернулась. На нее смотрели большие карие глаза Павлика.
– Это было первого ноября, у нас начались каникулы... А на другой день мы с отцом пошли рыбачить... Если бы зашили сеть раньше, может, она бы и не утопла, увидела бы нас и не кинулась в реку...
– А вы что же, видели прямо, как она вошла в воду?
– Я подумал, что она мыться вошла... Знаете, лицо помыла, а потом юбку подняла, ну я и вошел в дом... Думаю, чего пялиться буду на голую бабу, а вдруг за ней мужик ее идет? Я ведь так и подумал, что она из дачников...
– А вы не помните, как она была одета?
– Так я же сам ее и достал... Рубашка почти как у меня, клетчатая, да юбка длинная с разрезом...
– А что у нее с лицом было?
– Разбитое лицо, словно ее били...
– Там были порезы? Это могли быть раки?
– Нет... Я так думаю, что это люди... А что нам теперь будет?
– За что? За то, что вы выловили из реки труп?
– Нет, за то, что сразу не сказали...
– Да ничего вам не будет...
Когда она была уже на крыльце, Борис догнал ее и сунул в руки большой пакет... Услышав запах копченого, Наталия почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились.
– Что это?
– Не бойтесь... Это лещи копченые и карпы...
– Пахнет хорошо... А где коптите-то?
– Да это не я... Я с Пашкой ловлю, а коптит баба Надя... У нее своя коптильня...
– А где находится эта коптильня?
– Могу показать... А на что она вам?
Она не ответила.
Борис сел рядом на сиденье, и они поехали по центральной улице к лесу. Деревня казалась вымершей.
– Как у вас тихо... Словно и не живет никто...
– Все либо на ферме, либо на центральной усадьбе, либо по домам сидят, капусту квасят... Вон, видите дымок? За зеленым домишкой? Вот она и коптильня... Раз дымок, значит, и баба Надя где-то рядом.
Она остановилась в нескольких шагах от небольшого деревянного строения.
Да, это было то самое место, которое она видела.
А когда дверь открылась и появилось существо, закутанное в какие-то серые одежды, у Наталии закружилась голова. Она всегда чувствовала головокружение или тошноту, когда ее рассудок отказывался понимать происходящее. А сейчас она не могла понять, как она могла увидеть коптильню, находясь у себя дома, в кабинете, да еще и за роялем? Какая связь между всеми этими явлениями?
– За рыбкой? – Старуха, ковыляя, приблизилась к ней и улыбнулась своим беззубым ртом. Кожа у нее на лице напоминала резиновую маску из магазина ужасов: длинный нос, впалые щеки, глубокие морщины, изрывшие лоб, синие тонкие губы и слезящиеся выцветшие глаза...
О чем она могла говорить с этой древней старушкой? О чем? О страшных убийствах на кладбищах?
– У вас есть собака?
Глава 14
Завещание
К Алебастрову она приехала поздно вечером.
Он, увидев ее, сразу же вспомнил:
– А вот и моя мученическая смерть пришла... Ха-ха-ха! Опять по мою душу? Или по душу Литвиновой?
– Скажите, а могло ее лицо быть разбито каким-нибудь острым и тяжелым предметом?
– Такая красивая девушка и говорит такие кошмарные вещи... Ну, могло...
– Но почему вы сказали, что это раки?
– Я лишь предположил...
– А вы не помните, кто самый первый опознал труп?
– Помню. Ее директриса, Марцелова...
– А она как узнала о том, что труп привезли из Соснового Бора в город?
– Она сказала, что ей позвонили...
– Но кто?
– Не знаю...
– А насчет пломбы не пошутили?
– Обижаете...
Дома ее ждали Логинов и Жора. Только Жора, лишь поздоровавшись с ней, сразу же ушел в дальнюю комнату, и слышно было, как скрипнула там кровать.
– А где же Соня? – спросила Наталия, проходя на кухню.
– Представляешь, она ушла... Вернее, они ушли... Сергей снял квартиру, и они поехали устраиваться...
Наталия готова была заплакать. Она уже не представляла свою жизнь без Сони, без ее забот, вкусной стряпни и просто участия...
– Ты неважно выглядишь... Узнала что-нибудь новое?
– Кое-что... И хотела еще тебя спросить... Как ты думаешь, возможно такое, чтобы у человека вообще не было родственников? Я про Литвинову... У нее наверняка кто-то остался... Понимаешь, сегодня днем я заехала в ЖЭК и узнала, что квартира Литвиновой принадлежит не муниципалитету, как мне сказал ее приятель Захарченко, а некой Берковской...
– Берковской? Вот черт... совсем забыл позвонить... Я же наказал Манджияну узнать обо всех Берковских...
– Думаю, что теперь этого не понадобится... Дело в том, что второго ноября прошлого года, в тот самый день, когда Литвинову выловили из реки, она была у нотариуса и оформила завещание на Берковскую Надежду Николаевну... Это вполне реальная личность... Больше того, она приняла наследство... То есть она время от времени появляется в этой квартире и исправно платит за нее...
– Но это ж бред... Как могла Литвинова второго ноября оформить завещание?
– За нее это могла сделать женщина, очень похожая на нее...
Логинов молча смотрел на нее, и, судя по его долгому и какому-то погрустневшему взгляду, можно было предположить, что он всерьез опасается за ее здоровье.
– Нет, это не сумасшествие...
– А почему же ты тогда говоришь об этом так спокойно?
– Потому что я наконец успокоилась...
– Может, ты мне все-таки что-нибудь расскажешь?
– Не уверена... У нас с тобой не всегда совпадают взгляды на зло... Все относительно... А сейчас давай пока прекратим все эти разговоры и ляжем в постель... Я забыла, когда ты обнимал меня, Логинов... Если ты сейчас этого не сделаешь, мне придется соблазнить этого рыжего и кудрявого Жоржа... Я думаю, что он не откажется...
– Ты сегодня какая-то странная...
– День сегодня такой...
После того как Логинов уснул, она накинула халат и постучалась к Жоре.
– Да...
Она вошла и увидела его сидящим на узкой кровати с книжкой в руках.
– Как дела? – спросила она.
– Да какие там дела... Вздрагиваю от любого шороха...
– Ты так и не надумал мне ничего рассказывать?
– Было бы чего...
– Отец не звонил?
– Звонил... У них же была встреча века – на нейтральной территории, все как в кино...
– Ты имеешь в виду Волкова?
– А кого же еще? Я и так знал, что он здесь ни при чем... Если бы только знать, если бы только знать...
– Посмотри мне в глаза...
Он поднял голову. Взгляд у него был бегающий.
– Ты ведь боишься... И самое ужасное, что ты знаешь, кого боишься, и молчишь... Ты трус...
– Да, я трус...
– А это правда, что Лари вместе с отцом ходил к Изольде?
– Вы и об этом знаете?
– А как же... А тебя он что, не приглашал?
– Приглашал, почему, да только я не ходил... Разве что к Герману, когда его отец уходил или, еще лучше, уезжал...
– И вы развлекались на его квартире?
Он покачал головой.
– Может, причина кроется в ваших амурных похождениях?
– Да не знаю я... – Он встал, большой, пухлый, неловкий, и Наталия подумала, что Жорж, пожалуй, единственный из всей этой троицы мог комплексовать по части женщин. Навряд ли он нравился тем девицам, с которыми проводили время Герман и Лари.
– Ну хорошо, не будем... Отдыхай... Надеюсь, Соня покормила тебя?
– Да, было очень вкусно. – Он смотрел в окно: там на улице стоял джип, набитый охранниками.
Наталия поймала его взгляд и словно прочитала его мысли: конечно, не всю ведь жизнь под его окнами будет стоять охрана... А как жить, находясь в постоянном страхе?
* * *
На кухне она налила себе чаю.
Поговорив в Сосновом Бору с бабой Надей, она поняла, что все коптильни похожи одна на другую... И что это не сарай, который стоял возле дома и который Наталия приняла за коптильню, что коптильня – это несложное устройство, врытое в землю с выведенной трубой для дыма...
Так уж устроен человек: он видит только то, что хочет видеть.
Единственной зацепкой по делу Литвиновой стало, конечно, известие о завещании и о Берковской. Когда Наталия услышала от паспортистки в ЖЭКе эту фамилию, она была потрясена. Конечно же, она сразу же пошла в эту квартиру, надеясь встретить там эту самую Берковскую, но сколько ни звонила, ей так никто и не открыл. Зато она поговорила с соседкой, которая и рассказала ей о том, что видела здесь, в этой квартире (она еще выразилась "в Ирочкиной квартирке"), женщину, много старше ее, но очень похожую на Литвинову.
После общения с соседкой оставаться в подъезде, а уж тем более взламывать дверь было бы крайне опасным. Поэтому Наталия отложила это до глубокой ночи.
Уроки Сапрыкина не прошли даром. Втайне от Логинова он научил Наталию пользоваться отмычками и ломиком. А тренировались они, стыдно сказать, на замках от двери логиновской квартиры. После чего пришлось покупать три новых замка разной конфигурации. Спустя еще полгода Наталия вскрыла и эти три замка. Здесь уже было не обойтись простой заменой замков, и они поставили новую, двойную металлическую дверь. Логинову Наталия это объяснила очень просто: она перевезла туда зимние вещи, меха, а потому в целях сохранности пришлось поставить более надежные двери и замки.
Она надела теплый свитер, куртку и вышла из квартиры.
Вывела машину из гаража и поехала к дому, где раньше жила Литвинова. Она до последнего надеялась на чудо, что Литвинова не погибла, что из реки достали другую женщину, но стоматолог по фамилии Николаев развеял весь ее романтизм как дым... Он совершенно спокойно отыскал у себя в кабинете карточку Литвиновой и показал ей запись, сделанную полтора года назад, когда Ирине была поставлена пломба: четвертый зуб слева снизу. У женщины, которую нашли в реке, была точно такая же пломба... Подтвердил он также и тот факт, что пациентка оказалась на редкость скандальная и обещала подать на него в суд за, как она выразилась, "садизм"... Так что все совпало.
Два часа, которые она провела в библиотеке, тоже, значит, оказались напрасными: она искала в криминальной местной хронике информацию об исчезнувших приблизительно в начале ноября или конце октября прошлого года молодых женщинах. Их было две. Она выписала их фамилии и указанные в газетах номера телефонов, но после разговора с Николаевым это уже не имело смысла. Но план есть план. И она решила действовать по нему до конца. А это означало, что на завтра у нее были намечены телефонные звонки по поводу этих пропавших женщин.
Она остановила машину прямо возле подъезда, вышла и поднялась на второй этаж. Позвонила. Подождала. И когда убедилась, что в квартире никого нет, принялась отпирать замки.
Когда она, дрожа от страха, вошла в темный коридор, в нос сразу же ударил запах пыли. Так пахнет обычно в нежилых помещениях.
Она провела рукой по стене и, отыскав выключатель, щелкнула им. Сразу же вспыхнул свет. Он шел от лампочки без абажура, висевшей прямо над головой.
На полу в прихожей довольно новая шерстяная дорожка, в комнатах стоит традиционная мебель: стенка, стол, диван, кровать, стулья, кресла... Кругом чисто, словно недавно убирали, хотя запах пыли не выветрился.
Она обошла две комнаты, кухню, заглянула в ванную комнату, но ничего примечательного не обнаружила. И когда уже решила возвращаться домой, в прихожей с ней чуть не случился обморок: на вешалке она увидела то самое синее пальто с многочисленными вытачками, фасон, модный в начале века... И здесь же белая "таблетка"...
Это было какое-то наваждение...
Наталия просто выбежала из квартиры, захлопнула дверь и, не помня себя от страха, села в машину. И только когда отъехала, немного пришла в себя.
То, что за квартирой следует установить наблюдение, было ясным как день. Ведь именно женщина в синем пальто и белой шляпке передала записку, погубившую Лари... Возможно, что и Герману досталась записка, написанная этой сумасшедшей...
Она вернулась домой и от холода и озноба долго не могла прийти в себя. Сидела на кухне и ждала, пока не наберется вода в ванне. И лишь спустя время она, полежав в ванне и успокоившись, приняла на всякий случай аспирин и легла спать.
– Где ты все ходишь? – сквозь сон побормотал Логинов, и Наталия с тоской подумала о том, что ей скоро двадцать восемь лет, а она ни разу в жизни не была по-настоящему счастлива как женщина.
– Я хочу безумного мужчину, – сказала она, укрываясь с головой одеялом и мысленно переносясь в Лондон...
Утром она рассказала ему о своем ночном походе на квартиру Литвиновой.
– Ты почему не разбудила меня?
– Не захотела и не разбудила...
По ее тону он понял, что их мирной жизни наступил конец, что Наталия заскучала, захандрила и что теперь от нее можно будет ожидать всего, чего угодно. Возможно, что у нее появится новый любовник, которого она будет прятать. Как прятала в свое время Жестянщика.
– Что там, на квартире? – Он старался говорить ровным тоном, чтобы тоже не выдавать своего раздражения. – Надеюсь, ты не обнаружила там очередной труп?
– Нет... Но там я нашла синее пальто и белую "таблетку", то есть ту самую одежду, в которую была одета женщина, передавшая Жене Березкиной записку для Лари, – выпалила она на одном дыхании и перевела дух. – Тебе не кажется, что ее надо бы поймать... И вообще, непонятно, чем вы только занимаетесь в своей прокуратуре?! Про Берковскую ничего не рассказал... Куда ведут следы собаки – не знаете... А почерки? Почерки сличали? Кому принадлежит почерк на записке к Лари и Герману? Что там делают ваши сонные эксперты? Пьют чай с пирожками? Или пирожными?
И вдруг она кинулась к телефону.
Логинов заметил в ее глазах блеск: она что-то вспомнила, она загорелась, она начала сходить с ума... Так было всегда, когда она, как собака, брала след...
– Алло? – услышал он и весь обратился в слух. – Андрей? Слава Богу, что ты дома... Ты не мог бы мне сказать, что вы ели на даче, перед тем как поссориться с Ириной? Пили чай? И все? А яблоки, яблоки были? Ну конечно... В это время на даче всегда можно найти кортланд или какой-нибудь другой зимний сорт... А печенье там, бисквит не ели? А вино красное не пили? Что? Зачем? Хорошо, подъезжай... – Она положила трубку. – Так вот... – это она уже адресовала Логинову, – я устала... Я не хочу так жить... На улице сыро и противно, холодно и дует ветер... А виноват во всем только ты!
Он обнял ее.
– Да что же это с тобой происходит? Да забудь ты обо всем этом... Я тебе сколько раз уже говорил...