Казалось, куда бы она ни пошла, лес тянется бесконечно. И никаких признаков поселений, кроме того места, где она заметила вьющийся дым. Было около четырех. Она вернулась на поляну, уверенная, что вокруг никого нет, и отвязала от рюкзака палатку. У нее ушло полчаса на то, чтобы вырос купол из ткани, и еще полчаса на маскировочную сетку и листья. Палатка в результате превратилась во что-то, напоминавшее бесформенную кучу валежника. Мириам потратила еще пятнадцать минут, чтобы, вернувшись к ручью, наполнить водой десятилитровую канистру. Следующие полчаса ушли на выкапывание по соседству небольшой ямы, а затем Мириам затратила еще десять минут на то, чтобы перебросить через сучок веревку и поднять над землей сумку с едой. Едва стемнело, она зажгла портативную газовую плиту, чтобы вскипятить чай. "Мне все удалось! - с торжеством подумала она. - И я не забыла ничего важного!" Теперь оставалось только провести завтрашний день и послезавтрашнее утро необнаруженной.
Ночь без костра обещала быть очень холодной, но в спальном мешке при полностью застегнутом входе в палатку было почти жарко. Мириам спала чрезвычайно чутко и начинала просыпаться при малейшем шуме - беспокоясь о возможном появлении медведей или других крупных животных, способных забрести в ее временный лагерь, и пугаясь порывов ветра и легкого стука предрассветного дождя. Как-то ей даже почудился далекий волчий вой. Но без всяких злоключений наступил рассвет и вытащил ее, полусонную, из палатки присесть на корточках там, где, как ей помнилось, она вырыла накануне "окоп".
- Наконец-то тренировки в лагере для девочек-скаутов оказались полезными, - продиктовала она, злобно растягивая слова.
Банка сосисок с фасолью, запитая крепким черным кофе, составила вполне сносный завтрак.
- И что теперь? - спросила Мириам сама себя. - Оставаться в лагере или отправиться на разведку?
На минуту Мириам стало страшно. Чудовищность самого того, что ее окружает дикая природа, начинала действовать ей на нервы, как будто именно в этом был смысл ситуации, в которую она загнала себя.
- Я могу сломать здесь ногу, и никто не найдет меня в этой глуши. Или… - Ночной обстрел из автоматического оружия. - Ведь кто-то же убил мою мать, и она так и не добралась сюда, чтобы спастись. Наверняка это случилось не без причины. Или нет?
Что-то в таком чрезмерном уединении подтолкнуло ее к болтовне: вероятно, желание заполнить гнетущую тишину. Но сыпавшиеся слова не много сообщили ей, за исключением того, что она действительно существовала… Надо стойко выдержать встречу с этим. Ой, боюсь! Наверное, я поступаю не совсем разумно? Но я не делала ничего разумного с тех самых пор, как в понедельник меня вытурили.
Стояло ясное, холодное утро; тот клочок дыма, который Мириам заметила вчера, уже исчез. Но она приблизительно помнила, где видела его, и новый тщательный, с помощью бинокля, осмотр горизонта теперь позволил точнее выявить нужное место - небольшой прогал в верхней границе деревьев, разорванный почти невидимыми вершинами гор. На глаз дотуда было около трех миль. Она посмотрела на небо и закусила губу. "Ничего особенного, - решила она, все еще не до конца уверенная, что не даст маху. - Я спячу, если буду просто ждать здесь два дня, а ведь Поли вернется за мной только завтра, не раньше". Зарисовки плана маршрута легли в ее блокнот и на карту, а еще она делала зарубки на каждом пятом дереве вдоль цепи холмов, чтобы облегчить себе возвращение. Обрыв был слишком крутым, чтобы рисковать собой, но если идти вдоль гребня гряды, то можно очень легко и удобно спуститься в долину.
Однако столь легкий маршрут, как оказалось, был не совсем безопасным. Примерно через полмили пути - медленного и утомительного пути через кучи листьев, вынуждающего осторожно обходить буреломы и смотреть в оба, - неожиданный звук заставил Мириам замереть на месте, ее сердце подкатило к самому горлу, а в жилах начала стынуть кровь. "Это металл, - подумала она. - Это был металлический звук! Кто же там?" Она присела на корточки, привалившись спиной к дереву. Неподалеку раздалось фырканье то ли лошади, то ли мула.
Теперь был вполне отчетливо слышен топот копыт, скрип кожи и редкий лязг или звон металлических предметов. Мириам очень тихо пригнулась за деревом к самой земле и застыла в напряженной позе; по ее спине стекал пот, и она старалась не дышать. Она точно не знала, но звук подсказывал, что здесь всего один "комплект" копыт. В своей камуфляжной куртке, в трикотажной маске и с короткоствольным пистолетом в правой руке, Мириам произвела бы ужасающе впечатление на стороннего наблюдателя - но она и сама едва не сходила с ума от страха.
Она вела себя очень тихо: почти в десяти ярдах от нее странно одетый человек погонял мула. Животное было тяжело нагружено: раздутые плетеные корзины высоко поднимались над его покачивающейся спиной. Его хозяин был обут в своего рода обмотки и с головы до колен завернут в нечто, напоминавшее ветхое, побитое молью одеяло. Он не казался ни хитрым, ни коварным; он казался просто очень бедным человеком, его морщинистое лицо было смуглым, выдубленным ненастьем.
Мул остановился. Его хозяин почти машинально потянулся и звонко полоснул животное хлыстом по крупу. При этом он что-то проворчал: речь напоминала странный немецкий, смягченный и менее шипящий.
Мириам наблюдала, и ее страх переплавлялся в очарование. За поясом у бедняка, под "одеялом", висел нож… огромный нож для охоты на кабанов, почти короткий меч. Мул издал странные звуки недовольства и вновь тронулся в путь. "А что в корзинах? - заинтересовалась она. - И где он это берет?"
Было абсолютно ясно, что в этих лесах живут люди. Дожидаясь, пока погонщик скроется из вида, она сказала себе: "Нужно быть осторожнее", - делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Мириам вновь начала раздумывать над тем, не отправиться ли обратно, в сторону своего лагеря. В конце концов любопытство взяло верх… но это было крайне осторожное любопытство.
Час спустя она отыскала вьющуюся меж деревьев тропу. Конечно, как ни напрягай воображение, это вовсе не мощеная дорога, но кустарник по ее обочинам вытоптан, а сама тропа казалась достаточно ровной и была покрыта грязью: свежий навоз подсказал Мириам, в какую сторону направился человек с мулом. Она сделала на дереве надрез-метку рядом с тем местом, где ее тропа пересекала дорогу, кое-как нацарапав набор цифр: азимут и расстояние. Если ее крепнущее подозрение было справедливо, то люди здесь не умели делать что-либо подобное. Мириам пошла вдоль тропы, держась между деревьями и стараясь не терять ее из вида. Примерно через полмили деревья уперлись в обилие бурелома и пней; некоторые из них были покрыты удивительными гроздьями опят. Мириам двинулась дальше, в сторону от тропы, а затем опустилась на корточки, вытащила бинокль и диктофон и только тут позволила себе выразить свое восхищение вслух.
- Невероятно! Похоже на музей-диораму средневековой английской деревни, только… о-хо-хо, только я определенно не стану пить воду из этого ручья. Частокол проходит почти в двухстах ярдах отсюда, и видно, что вокруг него лес вычищен. Есть даже невысокие каменные стены, сложенные без намека на цемент; они охватывают по периметру и делят на сегменты некое пространство. Очень странно, но вся эта застройка, с "перегородками", бегущими туда и сюда, напоминает лоскутное одеяло из ткани в полоску.
Она примолкла и навела бинокль на резкость, поймав в поле зрения две фигуры, двигавшиеся неподалеку от нее. Они были достаточно близко, чтобы увидеть ее, взглянув в сторону деревьев, и она инстинктивно пригнулась еще ниже… Но они не обращали на лес никакого внимания. Один из них погонял корову - животное с глубокой седловиной, напоминавшее что-то из документальных фильмов об Индии. Все дома были сероватого цвета, стены сделаны из беспорядочного нагромождения самых разных материалов, а крыши крыты соломой - но отнюдь не живописной золотистой, как в сельской гостинице для туристов (своего рода туристической ловушке), где она однажды останавливалась рядом с Оксфордом, а самой обыкновенной, серой и обвисшей.
- Здесь примерно дюжина домов; все без окон. Дорога не мощеная, фактически, раскисшая грунтовка. Видимо, здесь есть цыплята или еще какой-то вид домашней птицы: копаются в земле. С виду тощие и едва живые.
Она следила за фигурками людей, сосредоточившись на частоколе.
- Посреди частокола есть ворота и какое-то сооружение вроде вышки за ним. Позади стены - что-то большое, но мне отсюда не видно, может, просто длинный дом? Нет, не похоже… Какой-то неопознанный исторический период. Явно не викинги, а скорее, гм…
За поворотом частокола виднелся бык или буйвол, тащивший какое-то приспособление… возможно, просто деревянный плуг. Шедший за ним человек выглядел таким же усталым, как и животное.
- Они все ходят в точно таких же одеялах. И женщины тоже. Там одна женщина кормила цыплят. Платок закрывал ее лицо, как чадра у мусульман. Но точно так же платки носят и мужчины. Здесь все такое бедное. Заброшенное, забытое. Тот человек с мулом… должно быть, здесь это все равно что бээмвэ!
Мириам ощутила отчетливое беспокойство. Картинки из учебника истории оставались за пределами ее опыта. Она была истинной горожанкой, выросла в шуме и суете жизни мегаполиса, и отталкивающая нищета деревни заставляла ее испытывать странное, необъяснимое чувство вины. Но все равно многие вопросы оставались без ответа.
- Это, возможно, прошлое; ведь нам известно, что викинги добрались до Новой Англии примерно в одиннадцатом веке. Или, возможно, я где-то еще. Как можно что-то сказать, если я не могу подойти и взглянуть, что за частоколом? Думаю, мне необходим археолог.
Мириам присела на корточки и принялась щелкать фотоаппаратом. Вот здесь три курицы бессмысленно копаются в земле у открытого дверного проема. Сама дверь в виде целого куска дерева наклонно прислонена к стене лачуги. А там женщина (или мужчина, поскольку бесформенная одежда не позволяет определить это) склонилась над деревянным корытом, чтобы вылить туда ведро воды, а затем что-то поднять и колотить внутри него. Мириам настроила фокус…
- Wer find thee? - пронзительно пропищал кто-то в ее сторону.
Мириам вздрогнула, оборачиваясь, и, не скрывая изумления, вытаращила глаза. Кто-то, скорее всего все-таки человек, в свою очередь округлив глаза, пристально смотрел на нее. На вид лет четырнадцати или пятнадцати, босой, в лохмотьях и ростом ниже ее. Руки словно ершик трубочиста, ноги как проволочки, большие карие глаза и копна спутанных, кое-как стриженных под горшок волос. Время едва двигалось. "Какое-то кожное заболевание", - решила Мириам, и все внутри у нее заледенело, как только ее внимание привлек красный рубец на его шее сбоку. Подросток был тощим, не истощенным, как жертва тотального голода, но ни в коем случае не упитанным. И держал палку, которую нервно сжимал в руках и неожиданно начал поднимать…
Мириам пристально посмотрела на него и выпрямилась. Правая ее рука потянулась к заднему карману и теперь нерешительно шарила, пытаясь попасть в него.
- Не нарывайся, - резко выпалила она, дивясь себе. Это было первое, что пришло ей в голову. Ладонь ее сомкнулась на рукоятке пистолета, но она никак не могла вытащить его… Видно, он за что-то зацепился.
Вот черт возьми. Она в отчаянии дергала карман, не сводя глаз с возникшего перед ней лица, хотя вместо коленей ощущала комки студня, а ее внутренности закружил леденящий водоворот. Странная галлюцинация: на нее напали, а она при этом ощущала отчаянную беспомощность оттого, что никак не могла выдернуть из кармана пистолет и показать его раньше, чем этот крестьянин прибьет ее палкой.
Но он так и не ударил. Наоборот, его глаза неожиданно раскрылись еще шире. Он разинул рот и закричал:
- An solda’des Koen! - Повернулся, бросил палку и стрелой умчался прочь, прежде чем Мириам успела отреагировать. Минуту спустя она все еще слышала, как он вопит: - An solda!
"Вот дрянь". Пистолет был в руке у Мириам, почти забытый. Страх будто подарил ей на время крылья. Она схватила свою камеру и вихрем понеслась обратно, к лесу, больше не обращая внимания на весь тот шум, какой наверняка производит. "Он едва не поймал меня! И вернется, прихватив помощников! Надо убираться отсюда!" Напряженный страх подгонял Мириам, пока ветви не начали царапать и бить ее по лицу и она не почувствовала, что задыхается. Затем низкорослые яблони уступили место более высоким старым деревьям, и освещение изменилось. Она шла, спотыкаясь и пошатываясь, как пьяная, а позади разрывал тишину странный воющий звук, не похожий ни на один из слышанных ею охотничьих рогов.
Спустя десять минут Мириам остановилась и прислушалась, тяжело, с присвистом, дыша, стараясь успокоить сердцебиение. До сих пор она бежала параллельно тропе, держась одной ее стороны. Все пять чувств кричали ей, что останавливаться нельзя, но она едва дышала и поэтому лишь продолжала прислушиваться. Кроме гудения рога, других признаков погони не было. Почему они не преследуют меня? Она раздумывала над этим, слабея от неуверенности. Что-то не так? Через минуту она вспомнила про свою камеру: в спешке она потеряла крышку объектива.
- Черт возьми, я могла бы сломать лодыжку, - пробормотала она. - Меня поймали бы и…
Она очень осторожно сняла камеру с плеча и сунула ее в большой наружный задний карман. Торопливо оглядев поляну, Мириам потратила еще минуту на то, чтобы извлечь из другого кармана пистолет. Теперь, когда не нужно было торопиться, это оказалось очень легко.
- Его глаза! Он испугался, - сказала она себе, все еще озадаченная. - Я до смерти перепугала его! Так что же все-таки он кричал? Предупреждал остальных?
Она вновь тронулась в путь в задумчивом молчании. Не было слышно никаких звуков погони. Позади нее деревня скрылась в глухом мраке, словно перепуганный кролик, дорогу которому только что перебежала вышедшая на охоту лиса.
- От кого ты прячешься? - спросила Мириам, вызывая в памяти образ мальчика с палкой в руках. - И за кого меня принял?
* * *
Вновь шел дождь. Первым, что она заметила, как только прошла через слепящую головную боль, была Полетт, от возмущения подскакивавшая на месте, словно разъяренная белка, будто стараясь скрыться за видоискателем камеры.
- Идиотка! Что, черт возьми, ты творишь, а? - набросилась она на Мириам, когда та открыла пассажирскую дверь и бросила рюкзак на заднее сиденье. - Меня чуть удар не хватил! И это уже второй раз на неделе, и все по твоей милости!
- Ведь я сказала, жди сюрприз, верно? - Мириам рухнула на сиденье. - Бог мой, я вся чем-то пропахла. Поехали домой. Как только приму душ, объясню тебе все. Обещаю.
Полетт вела машину в напряженном молчании. Наконец, встав на очередном светофоре, она спросила:
- Почему мне?
С минуту Мириам раздумывала.
- Ты не знакома с мамой.
- А… ну да. Понятно. Что-нибудь еще?
- Да. Я верю, что ты не будешь болтать и не впадешь в панику.
- Угу. Итак, во что же ты ввязалась на этот раз?
- Еще толком не знаю. Возможно, это сенсация века… вторая на этой неделе. Или, возможно, отличная причина закопать кое-что поглубже и побыстрее убежать. У меня есть парочка идей… даже больше, с тех пор как я провела там полтора дня… но все равно я до сих пор сомневаюсь.
- Где - там? В смысле, где тебя носило? - Машина двинулась вперед.
- Хороший вопрос. И вот прямой ответ: не знаю… география та же, созвездия те же, но ландшафт местами отличается, и, главное - честное слово! - в лесу стоит самая настоящая средневековая деревня. А еще они не говорят по-английски. Послушай, что, если я приму душ и мы поужинаем? Полагаю, я перед тобой в долгу, раз свалила на тебя все это.
- Да уж, действительно, - горячо и резко заметила Полетт. - После того как ты исчезла, я отправилась домой и шесть раз просмотрела эту запись, прежде чем поверила, что видела все это собственными глазами. - Ее пальцы побелели, стискивая руль. - Да, только ты могла вляпаться в такую мистику!
- Помнишь первый закон экстремальной журналистики Хантера С. Томпсона: "Когда все усложняется, сама сложность начинает манить"? - Мириам сдавленно рассмеялась, но веселья при этом не испытывала. Куда бы она ни взглянула, ее повсюду окружали здания, неоновые огни и плотный поток машин. - Боже мой, я чувствую себя так, будто провела выходные где-то в третьем мире. В Кабуле, например. - В салоне пахло пластиком и дезодорантом - божественный запах… запах цивилизации. - Послушай, я два дня толком не ела. Когда мы доберемся до дома, я закажу пожрать. Как насчет китайской кухни?
- Вполне могу справиться и с ней. - Полетт не спеша повернула направо и скользнула в медленно текущий поток машин. - Не любишь готовить?
- Я хочу принять душ, - сказала Мириам. - Затем мне надо перестирать целую кучу всего, хоть и в машине, загрузить в компьютер несколько сотен снимков с пометками и комментариями. Если ты полагаешь, что я могу сделать все это да еще обжарить и потушить мясо, тогда ты просто знаешь меня хуже, чем я думала.
- Это, - заметила Полетт, въезжая на стоянку рядом с домом Мириам, - была слишком сложная метафора.
- Не слушай, что я говорю; слушай, что я подразумеваю, идет?
- Я провела съемку. Обед за тобой.
Спустя полчаса, после ванны, Мириам почувствовала себя человеком, пусть и не полностью обсохшим. Она надолго задержалась в спальне, отыскивая чистую одежду, а затем босиком спустилась по лестнице.
Полетт расположилась в гостиной между двумя кружками кофе и весьма изящной сумочкой. Она вскинула брови, взглянув на Мириам:
- Ты будто только что из химчистки. Было так плохо?
- Да. - Мириам уселась на диван и поджала ноги. Взяла одну из кружек и глубоко вдохнула ароматный пар. - А-ах, вот так уже лучше.
- Так ты готова рассказать мне, что происходит, черт возьми?
- Сейчас. - Мириам прикрыла глаза, подобрала вверх пряди еще влажных волос, прилипшие к шее, и, закрутив жгутом, перебросила на грудь. - Вот так лучше. Это случилось сразу после того, как нас отымели, Поли. Я посчитала, что если просто рассказать тебе об этом, ты подумаешь, будто я переволновалась и действую сгоряча, вот и не позвонила тебе в тот же день. И поэтому попросила тебя побыть моим шофером. За подобный сюрприз прошу прощения.
- Да уж не помешает: я битый час искала тебя в лесу. И два раза уже собралась звонить в полицию, но ты совершенно точно сказала, когда намерена вернуться, и я решила, что меня приняли бы за еще одну психопатку. Кроме того, у тебя есть привычка выкапывать всякую сверхъестественную дрянь и заставлять меня собирать ее по кусочкам. Обещай мне, что в этой истории не будет никаких гангстеров.
- Обещаю. - Мириам кивнула. - Ну и что ты думаешь?