Оливер подпрыгнул к рукоятке, ухватился за нее и попытался вытащить меч из земли. Я внимательно наблюдал за его действиями, не мешая ни словом, ни делом. Если мои предположения верны и в этом мире есть место для чуда, то у моего юного спутника ничего не выйдет.
- Не получается? - я легонько постучал в расположенный непосредственно передо мной черепок Оливера, который пыхтел, истекал потом, исходился краснотой, но сдаваться не желал.
- Не получается, - пять минут пыхтения ни к чему не привели, и наследник устало махнул рукой, - Даже не шевелится. Дерьмо, а не меч. Лучше я с отцовской шпагой похожу.
- Как хочешь, - пожал я плечами, - Но поверь старому варркану, сынок, что это не просто меч, а лучший меч.
Я прикоснулся к кожаной рукоятке, и словно огнем обдало все тело. Это он. Я знал. Это мой "Лучший".
Меч выскользнул из земляного плена мягко и без всякого напряжения. На острие лезвия играло чуть заметное голубое пламя. Пламя, для которого не существует никаких преград.
Я, почти не напрягая мышц, рубанул вернувшимся оружием наискосок, и ближайшее ко мне дерево, медленно, не торопясь съехало по срубу на землю.
- Это тот самый? - прошептал Оливер, доказывая, что в местных сказках и преданиях есть упоминание и об оружии славного варркана.
- Точно, мой юный друг. Точно, - я крутанул "Лучший" пару раз, вспоминая старого товарища и соратника. Потом осторожно приладил его к старым ременным ножнам. По спине немного похлопает, но шрамов, надеюсь, не оставит, - А ты чего расселся? Манатки в зубы, и за мной. Только шпагу отцовскую подбери.
Наследник быстренько собрал вещи и затопал у меня за спиной, задавая сотню, а может и тысячу, не считал, разных вопросов. И про новый серебряный меч. И про заклинания разные. И про тетку из облака.
На вопросы я не отвечал. Хотя один из них, относительно неизвестной спасительницы, меня весьма волновал. Для начала, где она взяла "Лучший"? Ведь его никто и никогда не должен был найти. Таковы условия. И кто она вообще такая? Двигается быстро. Умна, не стала мне шею надрезать. Бесстрашна. Может быть, чертовски красива. Это без комментариев. Немая. Ни слова не сказала. Мда, задачка.
И это не случайность. В жизни варркана случайностей не бывает. Все действия накладываются друг на друга, как хорошо сложенная мозаика. Вроде ничего не разберешь, а все на своих местах. И на остров меня вытащили не случайно, и пацана в напарники поставили тоже не случайно. И тем более воительница в странных доспехах не ради интереса встретилась. Мда. Вот вам цветочки, а вот и ягодки.
- А куда мы идем? - Оливер, отчаявшись услышать от меня ответ хоть на один из заданных вопросов, в последней попытке получить информацию забежал вперед, преграждая путь.
Подняв его за плечи, я отставил любознательное существо, которое, на удивление, оказалось слишком легким, в сторону.
- К Пророку. Живет тут такой парень. Старик. А если задашь еще хоть один вопрос, клянусь твоим папой и твоим народом, что больше у тебя не появится желания спрашивать. Кстати, я тут вот что вспомнил. По всем правилам и законам моего времени, назначаю тебя не только своим учеником и младшим спутником, но также и слугой. Рот закрой. Если бы не мое великое, кхм, колдовство, давно бы был мертв.
Против фактов не попрешь. Оливер кивнул, соглашаясь на все. В частности на то, что бы переть вместо меня мой же мешок, в котором, помимо пропитания, находилось и два десятка килограммов серебряных кирпичей. Для чего? А на всякий случай. Набреду на заброшенную кузницу, сделаю дополнительное оружие. Ножи, колючки и прочую мелочь. "Лучший", конечно, замечательно. Но в хорошей драке стандартное варркановское вооружение не помешает.
До самого вечера Оливер старательно пыхтел за спиной, волоча на себе двойной груз. С моей стороны нагружать наследника, конечно, плохо, но мне хотелось хоть немного отыграться за его непослушание и желание сделать все по-своему. Если в голове что-то есть, то поймет, и впредь дурацкими выходками заниматься не станет.
- Все! Больше не могу! - послышался глухой удар, я обернулся и увидел весьма прелюбопытную картину. Оливер, будущий король в каком-то колене, лежал на пузе, широко раскинув руки, уткнувшись носом в прошлогоднюю перепревшую листву. На его спине возвышался огромный горб из двух вещевых мешков. Килограммов сорок, не меньше.
- Не можешь, не надо, - мне и самому порядком надоело брести по однообразной местности и размышлять над превратностями судьбы и жизни варркана, - Сейчас, мой юный друг, устроим ночлег, разведем костер, набьем животы калориями.
- Не ем я калории, - прохрипел Оливер, спихивая груз, - Отец предупреждал, что ты, варркан, всякой гадостью подножной питаешься, а я, лично, не приучен.
- Тогда дуй за дровами, - объяснять, что к чему молодому наследнику было лень, - Только далеко не отползай.
Развалившись на подходящей кочке, я закрыл глаза и внимательно контролировал каждое движение Оливера, который, послушался дельного совета и, кряхтя и постанывая, переползал с места на места, собирая сухие ветки.
Но молчит. Зубами скрипит, но ни слова. Правильно народная мудрость говорит, с кем поведешься, от того и научишься всяким хорошим, а также, совсем нехорошим, вещам.
Неблагодарное дело по разведению самого костра я взвалил на свои натруженные плечи. Костер в лесу развести просто. Каждый сможет. Но правильно, так, чтобы не одна гадость нелюдская дым не почуяла, нет. Здесь требуются подготовка и умение. И немного, самая малость, колдовства. Чтобы дым по земле не стелился, а рассеивался невидимым облаком. Чтобы ветки в пламени не трещали. Чтобы запах от готовки по ноздрям нежелательных соседей не гулял.
- И как же ты, родимый, собираешься науку колдовскую постигать? - спрашиваю я у наследника, поджаривая на огне кусок хлеба, - Я так думаю, что вокруг на сотни и сотни километров ни одного порядочного колдуна не осталось. Кроме меня, естественно. Остальных или скушали, или сами в нелюди подались. Что молчишь?
Оливер валялся на спине, закинув растопыренные ноги на пенек и, не моргая, пялился на только ему известную точку в вечернем небосводе. Разговаривать со мной ему явно не хотелось.
- Нет, так нет, - подытоживаю я, - Вот что, Оливер, как там тебя по батюшке, Луизович. Я вздремну немного, а ты на страже стой. Или лежи, ежели тебе удобней. Но стой. Если что почувствуешь, то буди немедленно. И не засни. От тебя, Оливер Луизович, зависит сохранность наших жизней. Часика в четыре утра я тебя сменю.
Не дожидаясь со стороны наследника справедливых возражений, я подложил под голову котомку с двадцатью килограммами серебра, завернулся в плащ и демонстративно засопел с легким налетом варркановского храпа.
Оливер поругался немного, негромко, правда, и принялся охранять наш покой и сон.
Я был бы самым последним глупцом, если бы полностью доверился наследнику. Варрканы, вообще, никому не имеют права доверять. Не та профессия. Поэтому предусмотрительно, пока Оливер ползал за дровами, поставил вокруг нашего временного пристанища широкий Круг Чистоты. Очень слабый Круг, предназначенный исключительно для предупреждения появления нежелательных гостей.
Да и сон у варркана слишком чуток и неспокоен. Тело спит, тело отдыхает. Но разум внимательно прочесывает окрестности в поисках посторонних и подозрительных шумов. И я уверен, что даже если та самая мышь, на соседней полянке, которая сегодня явно переела кузнечиков, запищит от колик в животике, сознание варркана, услышит, доложит и примет все надлежащие меры.
Ровно в четыре утра я проснулся. Так и хочется сказать, что эта привычка вырабатывалась годами. Но, чего нет, того нет. Выспался, вот и проснулся.
Костер практически догорел, только редкие головешки переливались красными огоньками. Можно, конечно, подремать до солнышка, но нет никакой радости лежать у остывшего костра.
Повертев головой, я обнаружил наследника метрах в двадцати от места ночлега. Оливер сидел на пеньке, спиной ко мне и даже не храпел. Жаль медали раздавать не положено.
Осторожно, без шума, приблизившись к наследнику, я заглянул через его плечо.
Оливер мурлыкал какую-то местную песню про то, как весело шумят зеленые листья в кронах вековых деревьев, когда их срубаешь под самый корешок, и, закусив верхнюю губу, старательно сооружал из тоненьких веточек венок. Ветки постоянно ломались, но наследник был парнем настырным.
- Что за дамские штучки? - тихо спросил я, предвкушая удовольствие от реакции наследника. Но, к моему удивлению, Оливер даже не вздрогнул. И, что уж совсем являлось наглостью с его стороны, не повернул голову.
- Это семейная традиция, - промурлыкал он, - Мы всегда, когда хотим растянуть время, плетем венки. А что?
- Да нет. Ничего, - Ну и семейка! То веночки по ночам, то молнией по голове.
- Так я пойду спать? - Оливер встал, потянулся и даже слегка улыбнулся, показывая белые зубы.
- Со спаньем не получится, - озабоченно произнес я, наблюдая, как любопытно вытягивается физиономия наследника, - Пора в дорогу, мой юный друг. Да ты не волнуйся. Часа через три на месте будем, там и отоспишься.
Оливер только окинул меня злым взглядом и отправился собирать вещи.
Я усмехнулся. Парень умнеет на глазах. Того и гляди совсем исправится. Был он кем? Простым островным наследником. А станет покорителем чужих территорий. Если, конечно, доживет до этого светлого часа.
Я соврал. То место, о котором говорили лешие, находилось совсем близко. Час ходьбы. Не больше. Можно было бы и вчера дойти, но всем известно, что лешие по ночам никого не принимают. Ни друга, ни врага. Вот рано утречком, другое дело. Встретят на опушке, поздороваются приветливо. А там, смотря как по настроению. Могут и в чащу завести, а могут и в гости позвать. Чтобы потом, естественно, усыпив всякую гражданскую бдительность гостя, опять же, обобрав до нитки, в чащу кружить отправить. Прямо скажем, вредный народец.
Я не торопился. До восхода солнца было еще далеко. Вокруг все чисто, нет даже намека на нежить. Куда спешить? Тем более, имея такой пыхтящий за спиной обоз. Идет, качается, глаза закрыты, но с ноги не сбивается. Все строго по указанию. Шаг в шаг, след в след. Все же чему-то его там, на острове, научили.
- Стоп, караван! - я придержал наследника, который пытался по инерции проскочить место прибытия, - На месте мы. Подожди падать. Сейчас к Пророку зайдем, там и свалишься. Если, конечно, он нас примет.
Дуб Пророка, и в самом деле, прожил на свете не менее тысячу лет. Впился в землю многочисленными корнями, захочешь, с места не сдвинешь. Ни ветрами ураганными, ни силой волшебной. В таких крепостях только Пророкам и жить. Тихо и, практически, безопасно. Главное, чтобы огнем не надумали выкурить. Да и то, дело бесполезное. До кореньев тысячелетних разве доберешься.
Как советовали лешие, я постучал по дубу три раза, а потом и обошел его вокруг, волоча за собой ничего уже не соображающего наследника. Как только наш торжественный обход закончился, из дерева послышался кашель, а потом и сам голос:
- Тебе что, погань человеческая, здесь надобно? Или раньше времени подохнуть желаешь? Так это мигом, не затрухает. Превращу вот сейчас в пенек гнилой, чтоб на тебя вороны бестолковые гадили. Вали отсюда, инвалид недоделанный.
- Красивые слова говоришь, Пророк, - я прислонил Оливера к стволу, а сам тихонечко поскреб ногтями по коре каменной, - Сначала посмотри, кто явился, а потом уж слова грозные говори. Не простой человек к тебе пожаловал, а варркан самый что ни наесть всамделишный.
Я подождал немного, пока Пророк осознает услышанные слова, потом вежливо постучал по дереву сапогом.
- Да ты не сомневайся. Выгляни. Я тут вчера твоих братьев леших встретил, от нелюдей бежали, они мне и адресок подкинули.
Из-за дерева показалось лицо, заросшее зелеными волосами, с картофельным носом и с треугольными ушами. Лицо подслеповато сощурилось и, готовое в любой момент скрыться, внимательно изучало меня с ног до головы.
- Что-то больно физиономия твоя знакомая, - поморщился Пророк, - Это не тебя я на прошлой неделе в жабу превратил?
Постарел Пуго. Постарел. Мало того, что глухой, про варркана не расслышал, так еще и слепой. Почти что зятя не узнал. Двести лет, не двести дней.
- В жабу ты меня не превращал, - я медленно, боясь спугнуть лешего, приблизился, - А встречались мы с тобой при весьма лирических обстоятельствах. Был ты тогда помоложе, побойчее и позеленее. Помогал мне Безору одолеть. А если и сейчас память твоя буксует, то вспомни, дорогой Пуго, ради кого дочь твоя, зеленоглазая Ило, смерть приняла. И с кем потом в другой мир ушла. Мозги то напряги, не поленись.
Леший по имени Пуго и по призванию Пророк захрипел и схватился за сердце.
- Варрканушка! Живой! Молодой! Явился!
- Да уж, - я принял старика лешего в объятия, - Не запылился. Ну-ну, папаша. Ты слезы свои зеленые зря не лей. Не на поминках встретились.
Пуго утерся, вытер под носом, похлопал ушами.
- Вот значит, как все получается. А я-то думал, болтаю-болтаю, а толку с этого, как ягод с березы. Ан нет, прилетел варрканушка, чтоб мир наш загнивший спасти. Знаешь, поди, что происходит?
- Наслышан. Плохие дела происходят. Вот и за советом к тебе пришел. Поможешь? Как в старые добрые времена?
- Советом каждый дурак поможет, - леший почесал за ухом, - А вот умным советом только я, да и то по понедельникам. Давай-ка, дорогой варрканушка, здесь топтаться не будем. Нечего следить, да на место жительства наводить. Идем-ка в мои апартаменты неблагоустроенные. Там, за чаркой и поболтаем. И о деле. И о дочке моей. Подожди-ка, а это кто у дерева моего штакетником прикинулся?
- Да вроде ученик мой, - махнул я рукой, - Парнишка неместный, вашим племенем монстроидальным воспитанный. В детстве не пришибли, так я теперь с ним мучаюсь. Умный, но не выдержанный.
- Умный, говоришь, парнишка? - ухмыльнулся Пуго, - Ну-ну. Ладно. Тащи своего, хе-хе, парнишку невыдержанного за мной. А то на солнышке утреннем солнечный удар схватит. Как потом отчитываться станешь?
Намотав воротник наследника на руку, я двинулся следом за лешим. Обошли дуб, постучали по коре три раза, да слова заветные сказали.
- Черт! - выругался я, очутившись в тесном коридорчике, - Никогда не привыкну к вашим низким потолкам. Нормальные двери давно пора сделать.
- А нам, лешим, высокие двери по штату не положены, - Пуго старательно вытирал о моховый коврик ноги, - Обувку свою обтрясите. Нынче убирать некому. Да вы заходите. Чай, не чужие.
Оливер с двумя заплечными мешками никак не хотел пролазить через узкий проем. Пришлось затаскивать его ногами вперед. А он, подлец, храпит, глазом даже не дернет. Только во сне губами причмокивает. Видать, домашнюю перину во сне вспоминает. Так с мешками я его на скамейку и свалил. Продрыхается, сам удобное положение примет. Хоть с мешками, хоть без них.
- Ну, присаживайся, варрканушка, - леший суетился около шкафов, выставляя на стол нехитрое угощение, - Наливочку сладкую из вишни дикой не предлагаю. Помню, что тебя эта гадость не берет. А вот грибочками соленными, картошечкой пареной, да мясцом жареным попотчую. Самому-то мне много не надо. Что старику от пуза наедаться? Раньше времени помереть можно…
Пуго замер, прекратил молоть слова приветливые и спросил тихо, с дрожью в голосе:
- Как там дочка моя поживает. Что ж ты, варрканушка, ничего о ней не рассказываешь. Я, почитай, вот уж двести лет каждую ночь ее во сне вижу. Зеленку мою зеленоглазую. С той самой поры, когда она с принцессой твоей заморской в одну душу вошла, так и не видел ее.
- Нормально живет, - заверил я лешего, - Носки стирать научилась. Яичницу с первого раза готовить. Свадьбу вот собирались сыграть, да меня к вам затянуло. Это у вас тут два века минуло, а у нас всего ничего. Две недели.
- Прям из-под венца? - всплеснул руками Пуго.
- ?Во-во. Из-под него проклятого. Папаша ученика-товарища моего. Захотел, чтобы я мир в очередной раз от заразы черной спас. Но перед тем как заняться работой этой, решил я с тобой посоветоваться.
- Посоветуемся, - пообещал леший и залпом оглушил здоровенную кружку наливочки, что из дикой вишни. А как до капли последней допил, так и окосел слегка. Песню затянул, на стол опершись. Про отцовскую любовь, да одиночество зеленое. Пел Пуго, на меня посматривал. Молодость свою вспоминал, зятем любовался.
Пока Пуго музицировал, я подкрепился, чем было. Обтер губы, тарелки на середину стола отодвинул. Заметив это, леший прервал на полуслове песню.
- Я так понимаю, варрканушка, что засиживаться у меня, старика, ты не собираешься. Не крути головой. Я ж все понимаю. Дело делать надо, а не живот набивать. Раз за советом явился, так совета и спрашивай.
- А что спрашивать? Вопрос один. Кто такой Император, и как с ним бороться? Уж больно личность непонятная.
Леший закряхтел, встал, подошел к шкафу березовому и достал шкатулку увесистую. Поставил ее на стол и извлек две толстых книги, в кожу обернутые.
- Этот талмуд тебе не надобен, - хлопнул он меня по рукам, когда я попытался взять одну из книг, - Это мемуары мои старческие. Про жизнь прежнюю. И про тебя главы написаны. Самым подробнейшим образом. Приврал, конечно, немного. Про рост там, про силу. Но исключительно для красоты слова эпосного. Но, пока, извини, не для глаз посторонних. А вот эта книга нам понадобится. Здесь все мои заметки жизненные. Наблюдения и замечания.
Пуго похрустел пальцами и открыл книгу.
- Ищем на букву "И". Император. Вот. Как есть все по полочкам. Не богатая по нынешним временам информация, но большего никто тебе не даст. Не обессудь. Почитай пока, а я твоего спутника разбужу, да накормлю. Ты чего его так замордовал?
- Не сахар, не растает, - отмахнулся я, вглядываясь в корявые строчки лешего.
- Может и не сахар, - в очередной раз ухмыляется Пуго, - Да заботы требует. Погубишь, хе-хе, парня, потом локти свои лысые да бледные кусать будешь.
Леший присел рядом со скамейкой, положил ладонь на голову Оливера и зашептал одному ему известные слова. Пусть шепчет. Лешие, они горазды таким образом силу человеческую, да и не только человеческую, определять. Ментальные потоки ловить, да душу под микроскопом своим внутренним рассматривать. А мы пока займемся изучением сведений, находящихся на букву "И".
Инжир… Не то. Интегральная константа развития… Чушь какая-то. Ингредиенты бессмертия… Только для служебного пользования. Вот. Наконец-то. Нашел. Император…
"… И почернело небо в этот день. И почернела земля в этот день. И почернели души в этот день. Когда пришел он. И сказал он - будете все вы испоганены. И испоганены будут ваши дома и ваши пастбища. И сказал он - служите мне. И тогда увидите, как велик я…".
Никогда не замечал за лешими склонности к лирике. Нет, чтобы изложить все как положено. Дата рождения. Место рождения. Национальность, профессия, судимости. Что там дальше? Кроме лирики.