- Чэр эр'Картиа. - У нее была гнусная привычка растягивать гласные, а милая улыбка не вязалась с алыми глазами, глядящими на тебя из-за квадратных очков. Казалось, что этот взгляд может вынуть из тебя саму душу. - Я не рассчитывала застать здесь вас.
Возможно, она лгала и эта беседа не случайна. А быть может, в ее словах нет обмана. Анхель была напугана, а это состояние для нее достаточно редкое. И одновременно кипела от ярости. Перед нею был Бич Анисов, та, что раньше подчиняла себе таких, как Анхель.
"Вот уж где ненависть, - отстраненно подумал я. - Не чета моей".
Одна из Палаты Семи протянула мне руку для поцелуя, и на ее пальце матово блеснул черный оникс. Я проявил вежливость и даже сказал:
- Чэра эр'Бархен, вы оказываете мне честь.
Иногда я сам себя не узнаю, таким лицемером становлюсь. Ведь всего два года назад мне хотелось лишь одного - Всадить ей пулю в голову. А теперь "искренне" улыбаюсь и остаюсь вежливым.
Старушке Фионе чуть больше ста семидесяти, но выглядит она всего на сорок. Очень моложавая, очень ухоженная, прекрасно следящая за собой женщина в полном расцвете сил. Я не рискну назвать ее красавицей - слишком большие глаза, слишком худое лицо, слишком капризные губы. Ее волосы - соль и перец - аккуратно спрятаны под очаровательным бархатным беретом, и видна лишь одна прядь над левым ухом.
- Как поживает ваш замечательный дядюшка, чэр эр'Картиа?
- Прекрасно, - сказал я.
- Передайте ему привет. - Она улыбнулась. - С его уходом от нас жизнь стала более… тусклой.
- Я бы осмелился вас поправить, чэра. Скорее всего, с тех пор, как он оставил Палату, жизнь стала более спокойной и простой.
У нее оказался очень приятный и мелодичный смех. И ей было над чем посмеяться - когда у тебя есть враг, с которым сражаешься без малого век, а затем он проигрывает из-за глупости родственника-мальчишки, это хорошо.
- И все-таки, Тиль. Я ведь могу вас так называть? И все-таки, Тиль, она стала тусклой, пусть и более спокойной. Пропала острота соперничества. Полагаю, ваш дядя думает то же самое.
Возможно, так и есть, но мне это неизвестно.
- Неужели вы, любезная чэра, жалеете о прежних временах?
Ее глаза за стеклами очков прищурились, она явно услышала скрытый подтекст фразы:
- Я никогда и ни о чем не жалею, мой милый мальчик. И даже в вашей истории руководствовалась не враждой с вашим дядей, а буквой закона и интересом государства.
- Я ни на миг не сомневался в этом, чэра. - Я лгал, как дышал, и не чувствовал от этого никаких угрызений совести.
Анхель рычала. Она бы с радостью убила хитрую гадину, вместе со своими сторонниками обрекшую меня на "новую жизнь".
- Ваш амнис очень эмоционален. - Чэра Фиона, разумеется, не знала, чего хочет Анхель, но прекрасно чувствовала ее. - С учетом того, что у вас нет при себе трости, полагаю, это нож? Я прекрасно помню его. Несколько дюймов отличной стали и невыносимый характер.
Мне показалось, что ножны мелко завибрировали от ярости.
- Это вы создали его? - вопреки всему, я заинтересовался.
- Мой учитель. Он был куда лучшим магом, чем я. Амниса обуздали по заказу вашего предка. - Она вздохнула. - Раньше, когда закон Князя еще не запрещал этой области магии развиваться и создание амнисов не было взято под жесткий контроль государства, из рук волшебников выходили настоящие шедевры.
Анхель не желала быть шедевром. Она жаждала крови, и мне пришлось приказать ей взять себя в руки.
- Я знаю вашу позицию насчет создания новых амнисов, - кивнул я. - Газеты неоднократно об эгом писали.
- Вы не разделяете такой взгляд? - Она по-птичьи склонила голову, и в этом жесте читалась скрытая насмешка.
Я покачал головой:
- Мое отношение к магии нейтральное, чэра. Впрочем, как и к развивающимся технологиям. В том смысле, что я не считаю, будто одно обязательно должно довлеть над другим.
- Я удивлена. - В ее глазах появилось нечто похожее на проблеск интереса. - Ваш дядя был иного мнения и убедил Князя принять несколько не слишком популярных среди магов законов. В том числе и о запрете создания новых амнисов.
Она предложила мне сесть возле столика, где горели высокие пальмовые свечи. Я отодвинул стул, кляня почем свет эту госпожу, и, дождавшись, когда она усядется, сел напротив.
- Лучэры веками пользовались помощью амнисов и магов. Я не вижу в этом особого вреда. Мир не рухнул в Изначальное пламя, Двухвостая кошка не пришла за нами, и жизнь продолжилась как раньше. Но, к сожалению, в первую очередь к вашему сожалению, волшебство не способно дать то, что мы получаем от пара и электричества. Вы и сами это видите. Мы слишком сильно полагались на помощь потусторонних существ и заклинания, а то, что дал нам Всеединый, давно забылось. Остались лишь крохи, и наша цивилизация остановилась в развитии.
- И поэтому технологиям решили дать шанс, - горько сказала Фиона, ее глаза смотрели на меня, но не видели.
- И вы не будете отрицать, что за сто прошедших лет перемены с городом, страной и миром произошли разительные.
- Не буду, - согласно кивнула она. - Но вот к добру ли это - ответить не смогу.
Конечно, любезная чэра. Для вас - не к добру. Такие, как вы, природные маги из влиятельных семей потеряли слишком много власти и денег от вето, наложенного на "Закон о создании амнисов", и двенадцати поправок к законам, которые взяли магию под жесткий контроль государства.
- Некоторые артефакты были так сильны и находились в столь ненадежных и неразумных руках, что это могло привести к множеству бед, - нейтрально ответил я ей.
- К такому же количеству, как взрывчатка, эти чудовищные паровые машины и яд, что теперь портит наш воздух? - Ее тонкие бесцветные брови нахмурились. - Вечная беда всех цивилизаций, вставших на новый путь и считающих, что все, что было в прошлом, опасно, - гибель. А если и не гибель, то потеря жизненно важных знаний.
О да. С этим не поспоришь. Создатели амнисов - древние чудовища, от которых постепенно остаются лишь огни над могилами. Рано или поздно вы все окажетесь в Изначальном пламени, и часть искусства, над которым вы так дрожите, канет в прошлое. Хорошо это или плохо - не знаю.
- Скажите, чэр, могу ли я посмотреть вашего амниса?
- Боюсь, чэра, что это невозможно, - прохладно ответил я. - Она не желает, чтобы вы брали ее в руки.
- Она? - удивилась самая влиятельная волшебница Рап-гара. - Интересно. Амнисы женского рода очень редко попадаются нам. Они гораздо сильнее мужских сущностей и вселить их в такую стабильную и жесткую субстанцию, как металл, не так-то просто. Что же, я вполне понимаю вашу служанку. Но удивлена, что вы идете у нее на поводу, Тиль. Этим созданиям следует показывать, кто в доме хозяин, иначе они обязательно выйдут из-под контроля. Это вопрос времени.
Ни я, ни Анхель не были с этим согласны, причем последняя выражала свое мнение настолько ярко, что чэра эр'Бар-хен опасно прищурилась. Я помнил, что она на дух не переносила, когда кто-нибудь из амнисов переставал быть к ней уважительным.
- Спасибо за совет, чэра, - поблагодарил я ее. - Но у меня с моими подопечными несколько иные отношения, чем это обычно принято в Рапгаре.
- А вы интересный лучэр, - неожиданно сказала она мне, вставая с кресла и протягивая руку. - Не такой, как другие в нашем обществе.
- Каждой личности приходится сражаться для того, что-бы ее не поглотило собственное племя, - ответил я ей.
- Кто это сказал?
- Мой амнис.
Она рассмеялась, и я вновь удивился, насколько молодой смех у этой благородной старухи.
- Благодарю вас за беседу. Мне было очень приятно узнать вас поближе.
- Взаимно, чэра.
Она оставила меня, проскользнув в зал, где гремела музыка и слышался гул голосов, а я постоял у окна еще немного, думая, к чему был этот разговор и что действительно нужно благородной чэре.
Когда я вернулся с веранды, никаких особых изменений не произошло. Светский вечер был в самом разгаре. Мимо меня несколько стюардов провезли столики с новыми порциями холодных закусок. Я заметил икру на льду, кирусских омаров и свежие устрицы.
В дальнем конце зала, там, где собралась молодежь, рекой лилось шампанское и слышался смех. Вокруг аквариума Арчибальда собрались истинные ценители театра, и дьюгонь, уже основательно набравшись, декламировал отрывки из своей новой, пока еще не законченной пьесы.
Талер как сквозь землю провалился, вполне возможно, что дорвался до оружейной комнаты и теперь его оттуда сможет вытащить только Катарина. Я посмотрел по сторонам, желая отыскать незнакомку, которая так быстро покинула веранду, но не увидел ее среди гостей.
Две очаровательные девушки с легким вызывающим загаром на коже, явно только что вернувшиеся в город вместе с родителями из какой-то южной колонии, с интересом слушали лучэру средних лет с блондинистыми волосами, в которые были вплетены живые лилии. Все трое с интересом посмотрели на меня, вежливо присели в реверансе, когда я поклонился, и продолжили беседу. Я услышал краем уха:
- Этот всевидящий из района Иных вновь сказал свое черное слово. Ночной Мясник не успокоится, и следующая жертва будет известным человеком. Кто-то из тех, у кого есть власть или кто служит городу, - загадочно произнесла блондинка.
- Это может быть кто угодно, - ответила ей одна из девушек. - В Рапгаре много людей, занимающих должности.
- Я тоже склоняюсь к тому, что рано верить словам неизвестного пророка, - поддержала ее сестра. - Он может оказаться обычным шарлатаном.
- Пока все, что он говорил относительно убийцы, было правдой, - не согласилась их более старшая собеседница.
Ночной Мясник всколыхнул Рапгар. На него обратили внимание все, в том числе и власть имущие. И это при том, что ни Скваген-жольц, ни газеты не спешат сообщать кровавые подробности. Но, несмотря на это, известность неведомого сумасшедшего растет час от часа.
Я зашел в биллиардный зал, где вокруг шести покрытых зеленом сукном столов господа загоняли шары в лузы, беседуя о последних политических новостях, финансовых потоках, предстоящих играх на Арене, конном клубе и, разумеется, Ночном Мяснике.
В комнате, где шла серьезная игра в Княжеский покер, разговоры были точно такими же, как и в других частях дома. Я хотел уйти, но заметил своего старого знакомого - господина Чирре. Он, что следует из имени, был из народа кохет-тов - черноволосый, немного склонный к полноте и очень болтливый. Раньше мы частенько сидели вместе за игральным столом, и я опустошал его кошелек.
- Чэр эр'Картиа. - Он энергично потряс мою руку, едва не раздавив кости своей лапищей. - Решили тряхнуть стариной?
- Я здесь случайный гость, - улыбнулся я, разглядывая тех, кто сидел за столом.
- Жаль, - искренне огорчился он. - Без вас эта игра потеряла большую долю своего азарта. Вам сопутствовала удача.
- Как обычно это в жизни бывает - везение рано или поздно заканчивается и ты перестаешь быть счастливчиком судьбы.
- Это вы о том, что с вами произошло? - тут же помрачнел Чирре. - М-да-а. Лучше каждый день проигрывать в карты, чем услышать подобное решение Палаты Семи.
Он понял, что допустил бестактность, извинился и перевел разговор на игру:
- Я выбыл. Остались только сильнейшие.
За столом сидели четверо игроков. Посол Жвилья, госпожа Валентина Баух - одна из главных членов попечительского совета университета Йозефа Кульштасса, старый полковник-мяурр с подранным левым ухом и мой "добрый друг" - старший инспектор Грей.
Зрители столпились за спинами играющих, наблюдая за партией и переговариваясь друг с другом тихим шепотом. Я оценил расклад фишек на столе:
- Мяурр - на коне.
- Последние две партии, - охотно подхватил Чирре. - Инспектору Грею сегодня весь вечер не везет. Две сотни фартов как не бывало.
- Это еще цветочки, - сказал я, наблюдая, как на миг стрельнули глаза госпожи Баух. - Эту партию он тоже проиграет, несмотря на свой самоуверенный вид.
- Вы так думаете? Почему?
- Госпоже Баух пришла карта. Если не "князья", то по крайней мере "леди". Я знаю ее манеру игры. Посмотрите. Видите, как она поменяла их местами?
- Выиграть можно и "десятками", не обязательно держать на руках картинки.
- Конечно, - не стал спорить я. - Выиграть можно и "четверками", но их только что сбросили, а судя по двум черным "стражам", что ушли два хода назад, "десяток" в игре тоже уже нет. Если у любезного полковника в подушечках от когтей не припрятаны "огни Всеединого", госпожа Баух возьмет банк.
- Ваш глаз - алмаз. Уверены, что не хотите сыграть? Это было бы интересное зрелище.
- Благодарю, но сегодня не мой вечер, - сказал я.
- Испэкто'. - Посол Жвилья положил на стол алую "колесницу". - Вы ведь ведете это дело? Можэтэ сказать нам что-нибудь обнадежьивающее по поиску жестокого убийцы? Даже в моем посольстве взволнованы пе'спективами.
- К сожалению, нет! - Голос у Грея всегда был резкий, а общение грубым. - Могу лишь заверить уважаемое сообщество, что жандармы Рапгара делают все возможное и невозможное для того, чтобы поймать преступника. Покупаю две.
- Но газеты гово'или о надписи, - продолжал держаться темы посол, сбрасывая одну из карт. - Вы в ку'се? Почему нельзя сообщить общественности п'авду?
- Газеты любят врать, - Лоб инспектора разгладился, и я смекнул, что здесь не обошлось без "огня Всеединого" - это единственное, что сейчас могло бы улучшить настроение Грея. - Заверяю вас, господа, что это совершеннейшая ерунда!
- Во времена, когда каждый лжет, сказать правду все равно что пойти против Князя, - сказал я в тишине.
Все тут же посмотрели на меня.
- Тиль, здравствуйте, - улыбнулась госпожа Баух. - хотите, я уступлю вам свое место, и вы покажете всем нам как следует играть в княжеский покер?
- Благодарю за столь щедрое предложение, госпожа Баух. Но я привык уступать женщинам, а не наоборот, - улыбнулся я, кланяясь ей и наслаждаясь перекошенным лицом старшего инспектора. - Уверен, что вы играете ничуть не хуже, чем я.
- Все свое вы уже проиграли! - резко сказал Грей. - Что вы имели в виду, чэр, когда говорили эту фразу и отвлекали меня от игры?!
Анхель спешно предупредила, что Катарина меня убьет, но я решил подергать "мяурра за усы":
- Всего лишь то, что. полагаю, на этот раз газеты не соврали.
- То есть считаете, что лгу я? - вскинулся он.
- Разумеется, нет. Как можно обвинять столь уважаемого господина во лжи? - изумился я, услышав несколько одобрительных смешков - неприятного человека из Скваген-жольца любили далеко не все. - Просто вы, скорее всего, не в курсе ситуации и можете чего-то не знать, в отличие от источников журналистов.
Я увидел, как мяурр поднял ставку, а госпожа Баух ее поддержала, а затем, немного подумав, удвоила, к вяшему разочарованию всех сидевших за столом.
- Между прочим, чэр, если вам неизвестно, то именно я веду это дело! - едва сдерживаясь, сказал инспектор. - Готов поднять еще и открыться!
- Пас, - сказал посол, бросая свои карты на стол.
- Тогда и я, и все присутствующие господа удивлены, что вы играете здесь, в уютном доме госпожи Гальвирр, а не ловите страшного убийцу на темных улицах.
Госпожа Баух громко и совершенно неестественно хихикнула, но эффект это возымело, и красный от ярости инспектор, едва стерпевший эту шпильку, практически не думая, сдвинул все фишки в центр стола:
- На все!
- Пожалуй, не в мрряуем праве так рисковать, - покачал лохматой головой старый полковник. - На этот раз я пас. Посмотрим, какие карты у вас, господа.
- "Огонь Всеединого" и четыре "духа" - "Изначальное пламя". Если у госпожи Баух нет "князей", будьте добры подвинуть мой выигрыш, - холодно обратился Грей к крупье.
- Вы забываете, инспектор, что есть два более внушительных расклада, - сказал я, несмотря на одобрительные аплодисменты и возгласы восхищения в адрес удачной игры жандарма. - Давайте дождемся дамы.
Госпожа благодарно мне улыбнулась и в оглушающей тишине показала все шесть карт. Четыре "леди", черный "князь" и "ключ" - "Отцы-основатели". Сильнее только "Рука Всеединого". Зал взорвался возгласами и поздравлениями. Я, довольно улыбаясь, вышел, прежде чем они опять начали бы меня упрашивать сыграть партию.
Надеюсь, инспектор Грей получил от этой игры точно такое же удовольствие, как и я.
Глава 7
ЧЭР МЕРТВЕЦ
Муж Катарины нашел меня, когда я, несколько утомленный музыкой и беседой с членом Комитета по гражданству о миграции Иных в городскую черту, поднимался на второй этаж.
Он заметил меня снизу, прошел через весь зал, где вальсировали пары, и вступил на лестницу. Я смотрел, как он поднимается, одновременно кивая и принимая поздравления от проходящих.
Рисах - из племени сынов Иенала. Того поколения, которое в городе называется Создателями Печати. Они были первыми из своего народа, кому Князь разрешил поселиться в черте Рапгара. Раньше сынам жить в столице запрещалось.
Рисах - человек современных правил и принципов. Он не так религиозен, как его братья по крови, не носит бирюзовые мантии, не жалеет о Лакмии - последней потерянной иенальцами крепости, после чего начался их великий исход из страны, захваченной Малозаном, не поклоняется цветущему посоху и ведет светский образ жизни. Для ортодоксов его веры муж Катарины является чем-то вроде отступника от заветов предков, тогда как обычные иенальцы считают его благодетелем общины.
Рисах богат, честолюбив, логичен до мозга костей, жесток с врагами, ему покровительствует Князь, и перед его силой и властью заискивают многие. Из больших достоинств этого человека могу назвать то, что он самозабвенно любит Катарину и своих детей.
- Тиль. Я рад, что ты пришел. - Он протянул мне руку, и на его пальце сверкнул огромный бриллиант. - Спасибо. Это честь для нашей семьи.
У него хищное лицо с тонким носом, широкими ноздрями и глубоко запавшими глазами. Тонкая ухоженная бородка и усы. Как и все иенальцы, Рисах носит в левом ухе серьгу в форме цветущего посоха. Правда, не все сыны могут себе позволить использовать для этого золото, бриллианты, рубины, изумруды и сапфиры.
- Спасибо, что пригласили меня, - сказал я в ответ, обмениваясь с ним рукопожатием.
Мы друг друга на дух не переносим. И он, и я дали это друг другу понять еще во время нашего знакомства. Рисах не любит таких, как я. Я не жалую таких, как он. Мы - люди разных взглядов и разного отношения к жизни.
Но, несмотря на это, наши взаимоотношения смело можно назвать ровными. Во-первых, потому что мы оба достаточно воспитанны для того, чтобы уметь контролировать свою неприязнь и вести себя прилично и в обществе, и в беседах с глазу на глаз. Впрочем, это не главная причина нашего спокойного общения друг с другом. Основная - это, конечно, Катарина.
Я знаю, что ей будет больно, если ее друг будет врагом для ее мужа. Он знает, что его любимой женщине будет очень неприятно, если он будет плохо относиться ко мне. Поэтому, ради Кат, мы ведем себя как воспитанные господа. Насколько я понимаю, она даже не догадывается о том, что мы с Рисахом, мягко говоря, недолюбливаем друг друга, но для счастья одной женщины забываем об этом.