Многоголовый молча разглядывал говорящего и прятал прищуренные глаза за табачным дымом.
– Отпусти меня, вождь. Пусть твои верные воины выпустят меня из палатки. Я возьму самую паршивую лошадь в твоем Городе павших и уйду в степь. Я должен найти свой род. Или их кости. Я хочу спеть поминальную песню над их неупокоенными душами.
– Ага, – Многоголовый сплюнул в огонь, – ты найдешь остатки рода и начнешь точить меч на мою спину.
– Нет. К сожалению, Безрогий погиб при атаке на восточный мост, когда поджигали непокорное дерево. Драный Бок штурмовал центральный мост, и его больше не видели с той поры. Мой клан отдал всех шаманов для собирающейся в набег Орды, и они напоили пролитой до капли кровью степь. Некому тебе рассказать, вождь, что я никогда не бил в спину. Ты принял меня в свой дом, ты дал мне возможность проверить силы в бою. Поэтому я не пойду ночной тенью к твоему шатру, чтобы перерезать тебе глотку. Если ты призовешь меня на погребальном костре и вручишь тотемные знаки – я приму эту ношу и буду в меру сил и разумения править нашими народами. Но сам не желаю этой доли. Слишком хорошо меня учили у магических костров. Я знаю, как тяжела доля властелина. И не хочу идти этой дорогой…
Через долгую меру тишины Многоголовый отложил трубку и приблизил морду к молодому орку.
– Я один сейчас на пирамиде власти. Даже совет шаманов лишь подспорье мне и не может диктовать свою волю. Пока я в силах – так и будет. Никто не сможет заставить меня править по-иному. Я отвечаю за мой народ, так было и так будет, пока я жив.
Острый коготь уперся в фигуру за костром.
– Я присматривался к тебе еще с тех времен, как шаманы дали тебе тайные знаки предназначения. Я смотрел за всеми вами, Дикими молодыми самцами, которые собирались принять тотемы кланов в ближайшие годы. Беда на наших южных границах сожрала почти всех, кто заставлял меня ворочаться ночами без сна. Дикие кланы как самостоятельный народ исчезли. Ваша кровь усилит Разделенных, но только кровь. Головы и зубы втоптаны в грязь рыцарями за много перелетов стрелы к югу. Ты – единственный, кто может претендовать теперь на имя вождя исчезнувшего народа. Я должен сейчас решить, принять ли тебя как друга и возможного помощника или убить как помеху. Что скажешь, воин?
Хмурый не отводил потухший взор от клыков Многоголового.
– Тебе решать, вождь. Или убей, или отпусти меня. Я все сказал, ты все слышал.
– Хорошо. Тогда слушай, брат по крови, мое решение. Оставив тебя у наших костров, я всегда буду знать, к кому побегут недовольные моими приказами. Это удобно для меня. Видимая проблема лучше невидимых заговорщиков. С другой стороны, за все время, что знаю тебя, ты не показал себя змеей, выбирающей момент для удара. Какую бы похлебку ни пытались заварить шаманы, ты стоишь в стороне и не лезешь с миской за самыми жирными кусками. Тяжелые времена настали для нашего народа, – продолжил вождь, – и мне нужны все, кто может хоть как-то помочь собранным воедино кочевьям. Однако твоего верного служения в качестве воина мне мало, безмерно мало. Люди придут сюда, как только соберут достаточно сил. Мы поднимем нежить на помощь, но нам нужно оружие и поддержка всех, кто не готов склонить голову перед копьями Драконов. Я посылаю завтра с парой близких советников посольство к гномам. Мы не выстоим с кожаными нагрудниками против стальных ратников. Посольство должно встретиться также с Хранителями. Либо они помогут нам, либо нас растопчут, и Усыпальница останется беззащитной. Но ни гномы, ни Хранители не любят меня. Я слишком самостоятелен для них. Поэтому ты поедешь вместе с советниками. Убеждай, улыбайся, вертись ужом на углях костра, но заручись поддержкой и привези оружие в наши шатры. А я за это пошлю гонцов по степи. Если возможно хоть что-то узнать про твоих близких, я это узнаю.
Хмурый медленно поднялся:
– Найди мой род, живым или мертвым. А я прикрою тебе спину в бою.
Многоголовый поднялся в ответ:
– Хорошо. Договорим завтра. И помни: попытаешься обмануть меня – даже твои мертвые кости будут страдать. Будешь служить честно – я тебя не забуду.
Грязный мальчишка в заменяющей одежду мешковине осторожно выглянул из прохода:
– Эй, Безглазый, часом, не спишь?
Глэд повернул голову в сторону говорящего.
– Я что сказать хотел, – зачастил пацаненок. – Я тут полчаса как из порта пришел. Там с дальних входов в каменоломни стражников поднимали. Все в пыли, ругаются страшно. Говорят, у малых казарм штольни просели, много проходов засыпало. Еле стража спастись успела, когда все посыпалось.
– Где это, малые казармы?
– Напротив них обычно галерники разгружаются, ну, с такими яркими парусами, на которых осьминогов малюют.
Глэд закаменел лицом, застыл на мгновение, потом сгреб разложенный для продажи мелкий хлам в мешок и метнулся в черный зев прохода. Безглазый житель подземелий исчез в бесконечных переходах, оставив мальчишку одного на краю гомонящего подземного рынка.
– Я и говорю, как раз рядом с вашим ночлегом, – растерянно обронил в пустоту пацаненок, потоптался еще пару минут и побежал дальше, выбросив из головы происшедшее.
Еще на дальних подходах к обжитым им местам Глэд смог оценить масштабы катастрофы. Большая часть проходов перестала существовать, засыпанная обрушившейся породой. С великим трудом ему удалось найти пару старых коридоров, укрепленных в древности каменной кладкой. А единственная необвалившаяся нора, ведущая в родную пещеру, заканчивалась стеной влажного песка. Глэд присел перед препятствием и замер. Несколько мгновений он прислушивался к чему-то, потом с бешеной энергией принялся копать. Через десять минут из песка показалась скрюченная рука, а потом он смог освободить засыпанное тело, которое с трудом выдернул из подземного плена…
Лишь к вечеру Рыбак пришел в себя. Он лежал на чем-то твердом, голову накрывала влажная тряпка, и чья-то заботливая рука поила его водой.
– Где я?
– Молчи, Рыбак, ты слишком слаб.
– Глэд, это ты? Вижу я что-то плохо… – Старик закашлялся. – Больше никого не нашел?
– Нет, только тебя откопал. Тебя почти у выхода зацепило.
– Остальные в центре спали, а я как раз пошел прогуляться до ветра. Громыхнуло и посыпалось сверху. Я даже побежать не успел, сразу все навалилось…
Глэд поставил плошку на камень и заботливо поправил тряпье, которым прикрыл компаньона.
– Горит у меня все внутри, больно очень. Не посмотришь, что стряслось?
– Плохо, Рыбак. Куском породы тебя приложило сильно. Ноги перебиты, весь низ почти всмятку. Боюсь, что недолго тебе осталось.
– Жаль. Хотел я по-другому умереть. Хотя все лучше, чем на дыбе болтаться за бродяжничество или копье от стражника в пузо поймать.
Умирающий облизал губы и зашарил руками вокруг:
– Где мы сейчас?
– Я тебя ниже перенес. Здесь раньше камень добывали, коридоры укреплены хорошо, не должно нас накрыть. Как тебя достал, сбегал в кладовку, притащил по мелочи. Плохо лишь, что помочь тебе ничем не могу.
– Кладовку? А, то-то ты все схроны устраивал, тряпье и еду прятал. Это хорошо, негоже все золото в одном кошельке держать, вот и пригодилось.
– Отдыхай, я пока бульон тебе сделаю, напою.
– Оставь, не надо. Мне уже чуть-чуть осталось, скоро родных и близких увижу. Так что не суетись зря.
– Неправильно это. Может, я не смогу тебя спасти, но хоть провожу достойно, без мучений.
– Не суетись, с проводами мы успеем, уже скоро. Кто бы мог подумать, что найденный нами полумертвый слепец будет мне поминальную молитву читать.
Старик умолк. Он слабел с каждой минутой, теряя остатки сил. Глэд с печалью сжимал его руку в ладонях, не в силах чем-либо помочь.
– Жаль, я тебе ничего в наследство не оставлю. Все потерял, что можно было. Вот и беспутную жизнь теряю. Обидно, что ни детей, ни внуков не оставил после себя…
Рыбак впал в забытье и затих. Еще через час Глэд накрыл навсегда замолкнувшего старика тряпками и, ссутулившись, побрел в другой конец маленькой пещеры копать могилу.
Когда последний камень лег на плотно утрамбованный песок, осиротевший человек замер во мраке и зашептал молитву.
Эти напевы учились не ради заработка или проформы – для обыденных просьб к богам. Эти слова шли от самого сердца, мешая между собой наречия древних языков, подбирая наиболее близкие по смыслу – для выражения заполнившей его скорби. Три разных голоса медленно переплетались в одно целое, вознося просьбу к богам пожалеть души несчастных, отвергнутых людьми и сожранных равнодушным подземельем. И лишь тишина возвращалась ответом одинокому, склоненному во тьме силуэту. Тьма, скрывающая от него нависающие низкие каменные своды и события недавних дней. Ему остались в наследство лишь скудное имущество и яркие образы чужих жизней, приходящие ночами…
Старый ящер с покрытой старческими желтыми пятнами шкурой подслеповато щурился на падающий в окно свет. Сидящий напротив него человек сосредоточенно водил пальцем по маленькой карте, покусывая ус.
– Три Креста, ты ничего не перепутал? Пять дней как орки от вас ушли? Точно?
– Я слишком стар, чтобы чужие слухи собирать. Но на память не жалуюсь. Пять дней ровно. А на следующий день за ними и баламуты подались. Все наши головорезы детишек отправили. Сколько, не скажу, но больше тысячи наберется, это точно.
– Ну и свинью мне твои родственнички подложили, больше тысячи зубастых ящериц будут бродить на границе, а то и того дальше потопают.
– Не позорь меня родством с этими кровожадными негодяями! Я мирный селянин, торгую потихоньку на благо деревни и не желаю иметь ничего общего с теми, кто в степь пошел!
– Ладно тебе, все вы хвостатые на один голос поете. Пока железку в глотку не воткнешь. Только и ждете момента, где бы кусок мяса вырвать. От речных крокодилов отличаетесь лишь болтовней.
Ящер недовольно завозился, шумно вздыхая.
– Не пыхти, я не сопливая девица, чтобы твои вздохи меня напугали или разжалобили.
Мужчина сложил карту и спрятал ее в вышитый бисером мешок.
– Держи, здесь полсотни золотых, как и договаривались. Твои слова я немедленно передам сотнику, а уж он решит, что дальше делать.
– Это мне полсотни, а Малому Кошелю? Мы с ним вместе рисковали! Если мои неразумные соседи узнают об этой поездке, ты можешь лишиться хорошего друга. Не думаю, что тебе нужен лишний коврик для ног вместо умных глаз и ушей!
Человек запахнул плащ и недобро усмехнулся:
– Мои друзья со мной в лагере живут и с дозорами на границу ходят. А ты сюда по кочкам прискакал вовсе не ради моих красивых глаз. Так что не трать слова понапрасну. Поделишь золото, как сочтешь нужным. Хотя, если хочешь, можешь оставить мне.
Три Креста оскалился в ответ:
– Я тебе лучше большую ложку из коры подарю, чтобы ты первым из обеденного котла мясо снимал, шустрый какой! А золото и без тебя найду куда пристроить.
Человек вышел на крыльцо домика, укрытого на краю болота, и проводил взглядом вперевалку уходящего собеседника. Хмыкнул себе под нос и пошел за дом, к привязанной там лошади.
Больше двадцати лет тому назад власти озаботились появившимися на границах орочьими охотничьими разъездами. Дикие племена встали на границах растущего Поххоморана, чем вызвали немалый переполох при дворе Гардолирмана. Царь приказал усилить гарнизоны в четырех крепостях, а также выделил деньги для создания нескольких лагерей степных разведчиков, в обязанности которых входило следить за соседями и контролировать слабо прикрытую границу. В этот жаркий сентябрь больше четырех сотен вольнонаемных охотников и сорвиголов получали деньги за редкий сон и долгие дальние походы в чужие земли. Правда, вольный народ откочевал в глубь степей, и люди уже давно не видели дымы их костров.
За столом, стоящим у распахнутого окна, собрались командиры нескольких отрядов. Они не спеша потягивали вино из широких кубков и слушали высокого худого мужчину, одетого в черную одежду, богато расшитую золотом.
– Я высылаю сразу пять десятков – все, что у меня есть на сегодня. Каждый из вас возьмет с собой необходимые припасы и сменных коней. А также по дюжине голубей, не меньше. Ваша задача – убедиться, что спятившие ящеры ушли в степь, а не остались на границе. Пусть у Драконов голова болит, когда любители болот доберутся до главного орочьего сборища. Не забывайте – мне нужна информация, а не разоренные кочевья. Уйдете в степь на две недели пути, не дальше. Потом вернетесь к границе. Если хвостатые жабы останутся у наших земель – будете следить за ними. Надеюсь, у вас хватит ума не ввязываться в схватки.
– Но хоть орков пощипать можно будет? У них же все воины в набег ушли, один молодняк остался. А за шкуру орка сейчас стали давать неплохие деньги!
– Сколько вы шкур добудете – меня не интересует! Перетряхните степь – я должен знать, что там сейчас происходит! Ну а если по дороге кому мохнатую башку сшибете, я на это внимание обращать не собираюсь. Главное, о деле не забывайте.
Через час из укрытого за высоким бревенчатым забором лагеря следопытов потянулись цепочки поисковых отрядов, ведущих на поводу сменных коней. Вооруженные люди собирались проследить за быстро уходящим на восток отрядом ящеров и прочесать приграничные степные холмы в поисках стоянок беспокойных соседей. Активно сколачиваемым войскам срочно требовалась самая свежая информация.
Зашуршала выгоревшая на солнце трава, и серая тень возникла на краю обрыва. Перед замершим животным открывалась панорама широко раскинувшегося города, залитого лунным светом. Зверь оскалил узкую пасть с острыми зубами и довольно заворчал. Где-то там, в глубинах огромного каменного муравейника, билось сердце желанной добычи. До цели оставалось совсем немного. Скоро можно будет утолить терзающий кровавый голод.
Осторожно спускаясь по осыпающемуся откосу, Зверь медленно двинулся вниз. Еще до того, как первые лучи тронули небосвод, харнет скользнул в бесконечные катакомбы Полана.
Глава 7
ТЕНИ ПАМЯТИ
Считается дурным тоном вспоминать Хранителей на вечеринке или при личной беседе. Проклясть их именем не рискуют самые отчаянные злодеи и душегубы. Слишком велик страх, оставленный им в наследство Владыкой. Слишком велики оказались потери королевств в беспощадных битвах две тысячи лет тому назад. К сожалению, в последние годы молодежь нарушает заветы предков и в повседневной речи все чаще вспоминают трех Хранителей, гниющих во мраке Усыпальницы. Наиболее часто подобного рода неподобающее поведение можно встретить среди простолюдинов.
Неписаные правила этикета
Сентябрь – октябрь
"…Рад получить от тебя весточку, Фрайм. Хотя стоит признаться, что ты меня сильно озадачил новостями о воскрешении несчастного слепца. После долгих раздумий я предлагаю оставить его на время в покое. Во-первых, ни к чему демонстрировать гильдии наш интерес к нему. С них станется захватить чужака в плен, устанем выкупать обратно. Во-вторых, если мы сейчас вспомним о его существовании, Ищущие тут же начнут суетиться и требовать от нас бросить все текущие дела и продолжить приостановленное испытание. Не сделают скидку и на слепоту бедолаги. А так, пока идет война и новых претендентов нет, у нас развязаны руки для личного проекта. И, в-третьих, сейчас катастрофически не хватает времени на него. В ближайшие дни наш западный правитель должен получить новости от Драконов. Насколько я понимаю, здесь заваривается каша покруче, чем мы ожидали. Сыновья смогли уломать папашу поделиться частью окраинных земель в Орочьем поле, которое они считают уже своим. В обмен на новые границы Драконы ждут быстрого решения проблемы с наемниками. Пока Южная империя дремлет на захваченных гигантских просторах, среди местных скал соберут тяжелый кулак из объединенных войск Зур, Болотного королевства и Поххоморана.
Поэтому тебе нужно в самые ближайшие дни еще раз пройтись по всем заинтересованным лицам, список которых я прилагаю. На поставках для будущей армии многие захотят погреть руки. Помелькай везде, тебя должны запомнить как серьезного человека, способного решить многие вопросы при местном правителе. На посреднических услугах мы получим приличные деньги.
Далее, постарайся не встречаться с представителями тайной полиции и ближайшим окружением его величества. Насколько я знаю, там сейчас назревает грандиозная свара, наверняка полетят многие головы. Для нас будет полезнее не испачкаться в будущей крови. Нужные связи мы потом купим, главное не быть повязанными с идущими сейчас на плаху.
И последнее. Постарайся аккуратно узнать, как относятся при дворе к столь неожиданному возвышению старого коменданта из знакомого нам обоим замка. Надеюсь, ты не забыл, что мы с ним поддерживаем вооруженный нейтралитет, но при случае старик запросто свернет нам шею. Придется думать, как получить с него плату по старым долгам и не оказаться в должниках самим.
В любом случае – будь осторожен. События набирают оборот, и надо постараться не пропасть в мутных водах чужих интересов.
Возвращаясь к нашему давнему разговору. Я тут присмотрел старый замок на западных землях. Замечательное место, хозяева подумывают о его продаже. Вполне возможно, что ближе к ноябрю тебе надо будет подъехать сюда, заодно и посмотрим эти старые камни. Кто знает, может, боги и позволят нам к весне воплотить золото в камень…"
Хмурый с трудом пытался пронзить взглядом навалившуюся на него тьму. Где-то впереди слабо мигал огонек проводника, ведущего за собой прибывшее к Хранителям посольство. Лишь еле слышный шорох шагов да позвякивание оружия пробивались через пытающую чуткие уши тишину. Уже полчаса разномастная орочья процессия шла за тем, кого из тьмы скал вызвали заклинания шаманов. Еще вчера вечером посольство остановило усталых коней у северного острия долины, кинжальным зевом разрывающей огромные скалы. Заросшие мхом камни чернели двухкилометровым провалом далеко за спиной. С каждым шагом стены приближались друг к другу, чтобы сойтись у циклопических глыб, на запредельной высоте смыкающих края раны, нанесенной скалам много веков тому назад. Северный край упирался в полированный гранит, километровой стеной вздымающийся вверх. В середине матовой стены чернел зев полуобвалившегося хода. Чуть поодаль от этого пугающего отверстия орки и разбили шумный лагерь. Шаманы утром расположились напротив пути в неведанное и затеяли возню с большим костром, в который щедро сыпали разнообразные порошки и травы. Лишь в обед среди лежащих у входа камней мелькнула смутная тень.
Из сотни прибывших придирчиво отобрали два десятка вождей Разделенных разной знатности, пятерых шаманов, белесым мехом способных соперничать с цветом мха на скалах. Последним в колонну непривычно примолкших орков поставили Хмурого, который ощущал себя подобно барану, ведомому на жертвенное заклание. Вдоль медленно засеменившей цепочки сгорбленных фигур пробежал оставшийся у входа страж с огромным бубном в одной лапе и дымящимся пучком трав в другой.
– Молча идти, только молча! Не следует нам беспокоить зря Хранителей! Кто пасть без дела откроет – будет обратно пешком до самого дома степь топтать!
Хмурый с тоской бросил взгляд на мрачное облачное небо над головой и шагнул следом за скрывшимися во мраке.