О ЛИТЕРАТУРЕ
Мы не властители, а слуги слова.
* * *
Только у гения есть для новой мысли и новое слово.
* * *
Великий гений образуется с помощью другого гения не столько ассимиляцией, сколько посредством трения.
* * *
В литературе, как и в жизни, каждый сын имеет своего отца, которого он, однако, не всегда знает или от которого он даже хотел бы отречься.
* * *
В литературе, как в диких лесах Северной Америки, сыновья убивают отцов, когда те становятся стары и слабы.
* * *
История литературы – это большой морг, где всякий отыскивает покойников, которых любит или с которыми состоит в родстве.
* * *
Правило, согласно которому писателя можно узнать по его манере письма, имеет не безусловное значение; оно может быть применено только к той массе авторов, пером которых, когда они пишут, водит лишь минутное вдохновение и которые скорее подчиняются слову, чем повелевают им. К художникам этот принцип неприменим, ибо они – мастера слова и умеют пользоваться им для любой цели, чеканят его по своему произволу, пишут объективно, и характер не обнаруживается в их стиле.
* * *
Книге необходимы сроки, как ребенку. Все наскоро, в несколько недель написанные книги возбуждают во мне известное предубеждение против автора. Порядочная женщина не производит ребенка на свет до истечения девятого месяца.
* * *
Автор привыкает в конце концов к своей публике, точно она разумное существо.
* * *
Ауффенберга я не читал. Полагаю, что он напоминает Арленкура, которого я тоже не читал.
* * *
В произведениях некоторых модных писателей мы находим сыскные приметы природы, но никак не ее описание.
* * *
Портрет автора, предшествующий его сочинениям, невольно вызывает в моей памяти Геную, где перед больницей для душевнобольных стоит статуя ее основателя.
* * *
Когда сходятся кухарки, они говорят о своих господах, а когда сходятся немецкие авторы, они говорят о своих издателях.
* * *
Демократия влечет за собою гибель литературы: свободу и равенство стиля. Всякому-де дозволено писать все, что угодно и как угодно скверно, и все же никто не имеет права превзойти другого в стиле и посметь писать лучше его.
* * *
Истинный демократ пишет, как народ, – искренне, просто и скверно.
* * *
Историю литературы так же трудно писать, как и естественную историю. Как здесь, так и там уделяется внимание особо выдающимся явлениям. Но как в маленькой рюмке воды заключается целый мир необычайных маленьких зверюшек, которые так же свидетельствуют о могуществе Божьем, как и величайшие бестии, так самый маленький альманах муз подчас содержит в себе громадное множество мелких стихоплетов, которые представляются внимательному исследователю не менее интересными, чем величайшие слоны литературы. Воистину велик Господь!
О ЛЮБВИ
В любви, как и в римско-католической религии, существует предварительное чистилище, в котором, прежде чем попасть в подлинный вечный ад, привыкаешь к тому, что тебя поджаривают.
* * *
К сожалению, никогда нельзя точно установить, когда именно любовь приобретает наибольшее сходство с адом и когда – с раем, подобно тому как не знаешь, переряженные ли чертями ангелы встречают тебя там или, пожалуй, черти могут иной раз оказаться переряженными ангелами.
* * *
Какая ужасная болезнь – любовь к женщине! Тут не помогает никакая прививка. Очень разумные и опытные врачи рекомендуют перемену мест и полагают, что с удалением от чародейки рассеиваются и чары. Гомеопатический принцип, согласно которому от женщины нас излечивает женщина, пожалуй, более всего подтверждается опытом.
* * *
Самое действенное противоядие против женщин – это женщины; правда, это означает изгонять Сатану Вельзевулом, и к тому же такое лекарство часто пагубнее самой болезни.
* * *
Волшебная формула, которой наши красные и синие мундиры чаще покоряют женские сердца, чем своей усатой галантностью: "Завтра я уеду и, вероятно, никогда не вернусь".
* * *
Женская ненависть, собственно, та же любовь, только переменившая направление.
* * *
Я не дерзаю ни в малейшей степени порицать Шекспира и хотел бы лишь выразить удивление по поводу того, что он заставил Ромео пережить страсть к Розалинде, прежде чем привел его к Джульетте. А может быть, вторая любовь у мужчины сильнее именно потому, что она неразрывно связана с ясным самосознанием.
* * *
Всякий, кто женится, подобен дожу, сочетающемуся браком с Адриатическим морем: он не знает, что скрывается в той, кого он берет в жены, – сокровища, жемчуга, чудовища, неизведанные бури?
О МЕСТИ И ПРОЩЕНИИ
Оскорбивший никогда не простит. Простить может лишь оскорбленный.
* * *
Легко прощать врагов, когда не имеешь достаточно ума, чтобы вредить им, и легко быть целомудренному человеку с прыщеватым носом.
* * *
Я не мстителен – я очень хотел бы любить своих врагов; но я не могу их полюбить, пока не отомщу, – только тогда открывается для них мое сердце. Пока человек не отомстил, в сердце его все еще сохраняется горечь.
* * *
Я знал сарматское изречение: "Руку, которую еще не собираешься отрубить, нужно целовать..."
* * *
Я человек самого мирного склада. Вот чего я хотел бы: скромная хижина, соломенная кровля, но хорошая постель, хорошая пища, очень свежее молоко и масло, перед окном цветы, перед дверью несколько прекрасных деревьев, и, если господь захочет вполне осчастливить меня, он пошлет мне радость – на этих деревьях будут повешены этак шесть или семь моих врагов. Сердечно растроганный, я прощу им перед их смертью все обиды, которые они мне нанесли при жизни. Да, надо прощать врагам своим, но только после того, как их повесят.
* * *
Иных надо бить палками при жизни. После смерти их нельзя наказать, нельзя опозорить: они не оставляют имени.
* * *
О журналистах, сообщавших о Гейне заведомые небылицы, – например, что он помещен в сумасшедший дом:
Чем эта пакость мельче, тем труднее к ней подступиться. Вот ведь что: блоху не заклеймишь!
О МУЗЫКЕ И ТЕАТРЕ
Сущность музыки – откровение, о ней нельзя дать никакого отчета, и подлинная музыкальная критика есть наука, основанная на откровении.
* * *
Мы не знаем, что такое музыка. Но что такое хорошая музыка, это мы знаем, и еще лучше знаем, что такое плохая музыка; ибо последнюю нам приходится слушать чаще.
* * *
Унылые звуки органа, последние вздохи умирающего христианства.
* * *
В других странах есть музыканты, равные крупнейшим итальянским знаменитостям, но народа, музыкального в целом, там нет. Здесь, в Италии, музыку представляют не отдельные личности, она звучит во всей нации, музыка стала нацией. У нас на севере дело обстоит совсем иначе; там музыка стала человеком и зовется Моцартом или Мейербером.
* * *
Мейербер бессмертен, то есть он будет таковым, пока жив.
* * *
Музыка свадебного шествия всегда напоминает мне военный марш перед битвой.
* * *
Затем Лист сыграл "Шествие на казнь" Берлиоза, великолепный опус, который, если не ошибаюсь, был сочинен молодым музыкантом в утро своей свадьбы.
* * *
Главная задача постановщика оперы – устроить так, чтобы музыка никому не мешала.
* * *
Французский балет родствен по духу расиновским трагедиям и садам Ленотра. Здесь господствуют та же размеренность, те же формы этикета, та же придворная холодность, то же нарядное равнодушие, то же целомудрие.
* * *
Галлер замечает, что актеры играют тем лучше, чем хуже пьеса.
* * *
Превозносят драматурга, исторгающего слезы у зрителя; этот талант он делит с луковицей.
* * *
Театр неблагосклонен к поэтам.
* * *
Бальзак однажды сказал Гейне, что хочет писать для театра.
– Берегитесь, – ответил Гейне, – тот, кто привык к Бресту, не приживается в Тулоне; оставайтесь-ка на своей каторге.
(В Бресте и Тулоне находились лагери галерников.)
* * *
Доктор Груби, желая установить, насколько поражены параличом мышцы рта у Гейне, спросил его, может ли он свистеть.
– Доктор, я не могу освистать даже худшую пьесу Скриба! – ответил поэт.
О НАПОЛЕОНЕ
Наполеон не из того дерева, из которого делают королей: он из того мрамора, из которого делают богов.
* * *
Бонапарту, который мог стать Вашингтоном Европы, а стал всего лишь ее Наполеоном, всегда было не по себе в пурпурной императорской мантии. Свобода, как призрак убитой матери, преследовала его, он повсюду слышал ее голос.
* * *
Он был Моисеем французов; как тот таскал свой народ взад и вперед по пустыне, чтобы дать ему возможность успешно пройти курс лечения, так и Наполеон гонял французов по Европе.
* * *
Чем ближе к Наполеону стояли люди, тем больше восхищались им. С другими героями происходит обратное.
* * *
О врагах Наполеона:
Они поносят его, но всегда с известной почтительностью: когда правой рукой они кидают в него дерьмо, левая тянется к шляпе.
* * *
Люди удивляются, по какой причине наши монархи доживают до такой старости. Но ведь они боятся умереть, они боятся в загробном мире снова повстречаться с Наполеоном. * * *
*Что особенно сердит, так это мысль, что Веллингтону предстоит такое же бессмертие, как и Наполеону Бонапарту. Ведь сохранилось таким же образом имя Понтия Пилата наряду с именем Христа.
* * *
В том, что я стал христианином, повинны те саксонцы, которые под Лейпцигом внезапно перебежали к противнику, или Наполеон, которому вовсе ведь незачем было ходить в Россию, или его учитель, который преподавал ему в Бриенне географию и не сказал, что в Москве зимою очень холодно.
(Гражданское равноправие евреев, введенное в Рейнской области французами, было отменено после падения Наполеона.)
О НАРОДЕ
О, у народа, этого бедного короля в лохмотьях, нашлись льстецы, кадившие ему гораздо более бесстыдно, чем царедворцы Византии или Версаля. Эти придворные лакеи народа непрестанно прославляют его достоинства и добродетели и восторженно восклицают: "Как прекрасен народ! Как добр народ! Как разумен народ!" Нет, вы лжете! Бедный народ не прекрасен; наоборот, он очень безобразен. Но безобразие это возникло от грязи и исчезнет вместе с нею, когда мы построим общественные бани, где его величество народ будет иметь возможность мыться бесплатно. Народ, доброта которого так прославляется, совсем не добр; иногда он так же зол, как некоторые другие самодержцы.
* * *
Я не выношу табачного дыма, роль немецкого революционного говоруна во вкусе Бёрне и компании мне не подходит. Я вообще заметил, что карьера немецкого трибуна не усыпана розами, и менее всего розами опрятными. Так, например, всем этим слушателям, "милым братьям и кумовьям", надо очень крепко пожимать руку. Когда Бёрне уверяет, что, если бы король пожал ему руку, он сразу же сунул бы ее в очистительный огонь, слова его, быть может, имеют метафорический смысл, но я утверждаю отнюдь не аллегорически, а совершенно буквально, что если народ пожмет мне руку, я сразу же ее вымою.
* * *
Мы готовы принести себя в жертву ради народа, ибо самопожертвование относится к утонченнейшим нашим наслаждениям, – освобождение народа было великой задачей нашей жизни, и мы боролись и терпели за него несказанные страдания на родине и в изгнании, – но чистоплотная, чувствительная природа поэта противится всякому личному соприкосновению с народом, и еще сильнее трепещем мы при мысли о его ласках, от которых избави нас боже!
* * *
Демагогия, Священный союз народов.
* * *
Мы боремся не за человеческие права народа, но за божественные права человека.
О ПАРИЖЕ
Франция напоминает сад, где прекраснейшие цветы сорваны для того, чтобы из них можно было сделать букет, и имя этому букету – Париж. Правда, сейчас он уже не благоухает так сильно; все же он по-прежнему еще достаточно прекрасен, чтобы по-свадебному красоваться на груди у Европы.
* * *
Франция – это Париж. Что думает провинция – так же важно, как то, что думают наши ноги.
* * *
О французских провинциалах:
Все они похожи на верстовые столбы: на лбах этих людей обозначено большее или меньшее их отдаление от столицы.
* * *
Если бы в Париже в самом деле были привидения, то я убежден, что, при общительности французов, они бы даже в виде привидений собирались в кружки, устраивали бы балы привидений; они основали бы кафе мертвецов, издавали бы газету мертвецов, парижское обозрение мертвецов, и вскоре появились бы вечеринки мертвецов. Я убежден, что здесь, в Париже, привидения развлекались бы больше, чем у нас развлекаются живые.
* * *
Бедный Робеспьер! Ты хотел ввести республиканскую строгость в Париже – в городе, где сто пятьдесят тысяч модисток и сто пятьдесят тысяч парикмахеров правят свое смеющееся, вьющееся и благоухающее ремесло!
* * *
Парижский народ освободил мир и даже не взял за это на водку.
* * *
Когда Богу на небе скучно, он открывает окно и смотрит на парижские бульвары.
* * *
Большие ли глаза у парижанок? Кто знает? Мы не измеряем калибра пушки, которая убивает нас. Велик ли их рот? Кто знает, где у них кончается рот и где начинается улыбка?
* * *
Если бы Монталамбер стал министром и ему захотелось бы выгнать меня из Парижа, я бы принял католичество. "Париж стоит мессы".
О ПАТРИОТИЗМЕ И НАЦИОНАЛИЗМЕ
Нам был предписан патриотизм, и мы стали патриотами, ибо мы делаем все, что нам приказывают наши государи.
* * *
Патриотизм француза заключается в том, что сердце его согревается, от этого нагревания расширяется, раскрывается, так что своей любовью оно охватывает уже не только ближайших сородичей, но всю Францию, всю цивилизованную страну; патриотизм немца заключается, наоборот, в том, что сердце его сужается, что оно стягивается, как кожа на морозе, что он начинает ненавидеть все чужеземное и уже не хочет быть ни гражданином мира, ни европейцем, а только ограниченным немцем.
* * *
Из ненависти к националистам я почти готов полюбить коммунистов.
* * *
Русские уже благодаря размерам своей страны свободны от узкосердечия языческого национализма, они космополиты или, по крайней мере, на одну шестую космополиты, поскольку Россия занимает почти шестую часть всего населенного мира.
* * *
Странная вещь – патриотизм, настоящая любовь к родине! Можно любить свою родину, любить ее целых восемьдесят лет и не догадываться об этом; но для этого надо оставаться дома. Любовь к немецкой отчизне начинается только на немецкой границе.
* * *
Немцы сейчас хлопочут над выработкой своей национальности; однако запоздали с этим делом. Когда они с ним наконец справятся, национальное начало в мире уже перестанет существовать и им придется тотчас же отказаться и от своей национальности, не сумев извлечь, в отличие от французов или британцев, никакой пользы из нее.
О ПОЛИТИКЕ
Тот, кто находится высоко, должен так же подчиняться обстоятельствам, как флюгер на башне.
* * *
Что меня всегда удивляло в молодости, так это то обстоятельство, что, по удушении прежнего великого визиря, всегда находились новые охотники стать великим визирем. Теперь, когда я стал несколько старше, меня охватывает такое же изумление, когда я вижу, как после отставки одного английского премьер-министра немедленно же его место стремится занять другой.
* * *
Долги заменяют древний рок в национальных трагедиях нашего времени.
* * *
В пользу высоких качеств республики можно было бы привести то самое доказательство, которое Боккаччо приводит в пользу религии: она держится вопреки своим чиновникам.
* * *
Тайная ненависть высших государственных чиновников к государству подобна тайной ненависти тех знатных римлян, которым пришлось во имя сохранения своей власти стать христианскими епископами и прелатами.
* * *
Монархизм народа по существу своему состоит в том, что народ уважает авторитеты, что он верит в личности, являющиеся носителями авторитетов, что в силу этого доверия он предан и самой личности правителя. Республиканизм народа по существу своему состоит в том, что республиканец не верит в авторитеты, что он чтит только законы, что от их блюстителей он постоянно требует отчета, с недоверием наблюдает за ними, проверяет их, что, следовательно, он никогда не привязан к личности, а напротив, чем выше она поднимается над народом, тем настойчивее он стремится противоречиями, насмешками и преследованиями низвести ее с высоты.
* * *
Писатель, желающий содействовать социальной революции, имеет право опережать свое время на столетие; трибун же, ставящий себе целью революцию политическую, не должен слишком удаляться от масс. Вообще в политике, так же как и в жизни, следует желать только достижимого.
* * *
Придворный этикет. Когда вы дубасите какого-нибудь короля, кричите во всю глотку: "Да здравствует король!"