* * *
"Какого лешего! Отличный тренер. Не буду отбивать его хлеб. Мотивы Мутанта понятны, но, кажись, я уже нашёл ту, кого так долго искал", - так я размышлял, сидя на обветшавшей скамейке у гаревой дорожки и наблюдая за инструктором, женской группой и Анютой. Точнее говоря, на прочих лишь глазел, а высматривал Анюту. Она заметила меня и от смущения сбилась с темпа упражнения. Формы её тела легко угадывались под плотно облегавшим её фигуру костюмом. Полюбовавшись Анютой, придумал ей прозвище - "Невеста", и, встав со скамьи, направился вслед уходящей с поля мужской группой.
Поздновато вышел на стадион. Парни закончили разминку и пошагали к жилым блокам и домикам по дороге, что асфальтировалась добрых полсотни лет тому назад. Группу замыкали двое. Один из них время от времени толкал ладонью спину товарища, но товарищ не поворачивался, а терпеливо сносил толчки. После пятого толчка его терпение иссякло. Развернувшись, он, возможно, что-то и предпринял в ответ на издевательство, но, увидев меня, застыл на месте. И мгновенно получил прямой удар в подбородок. Удар не сильный, но достаточный, чтобы послать в нокдаун. Приложившись головой об асфальт, парень не пытался подняться, и тут же принял ещё один удар - ногой по рёбрам. Нападавший меня не видел и не ожидал рывка сзади. Схваченный за ворот, он повернул голову, и я увидел налитые бешенством глаза. И здесь кавказец? Чечен? Нет, скорее всего, грузин.
Рукоприкладство дело нехитрое, но глупое. Тряхнул его разок за ворот и сквозь зубы сказал паршивцу:
- Пшёл вон из лагеря!
Никто из мужской группы не обернулся. Но дело не в равнодушии. Никто не видел стычки. Грузин смылся, а я помог подняться пострадавшему и довёл его до медпункта. Рядом с модульным домиком, отличавшимся от прочих только большим красным крестом, курили двое в белых халатах. Один из них спросил:
- От кого схлопотал, Витя?
- От вашего брата Гоги. Сукин сын. Неймётся ему. А Ленка видеть его не желает!
- Па-анятно.
Слух о новом начальнике, видимо, дошёл до врача. Он счёл нужным прояснить мне ситуацию:
- Каждый день после свадьбы дерутся. Язва тот Гога.
- У Виктора, похоже, сотрясение мозга. Головой о камень приложился. Принимайте и лечите пациента. А с прочими делами я разберусь.
- Как вас звать-величать? - спросил врач.
- Святослав Олегович.
- А я доктор Кириллов. Гога здесь не один. Его протеже - мой коллега. Вы не нарывайтесь сразу на конфликт. Присмотритесь сперва.
- Разберёмся.
* * *
Чуть позже, на построении, Семёныч представил меня и зачитал приказ, якобы за подписью самого Буйновича.
Не зря я посетил коллектив накануне: после моего явления народу в столовой никто в строю не захихикал и не выпал в осадок.
Должен сказать, что моё рождение было победой моего отца, полагаю, второй долгожданной победой, если считать первой победу в мае сорок пятого. На радостях он явился в мундире со всеми орденами и медалями в районный ЗАГС и, сияя золотом погон, улыбаясь моей маме и Заведующей ЗАГСом, одарил меня двойной фамилией.
Её полностью озвучил Семёныч: "…Начальником лагеря назначить Святослава Олеговича Ерилова-Рюриковича…"
У мамы братьев не было, так что я единственный Рюрикович. Дай бог, не последний.
Слушая Семёныча, подумал: "Скромность - мой злейший враг. Со школьных дней повелось именовать себя, скромного, лишь первой частью фамилии. Ну’с, время пришло - наигрался со своей скромностью".
* * *
Неплохо Семёныч устроился. В его офисе телевизор с видео, старый проигрыватель с пластинками и выводом на динамики, что на территории лагеря. Для поднятия настроения в коллективе Семёныч по утрам и вечерам врубает музыку. Чайковского любит, а потому все слушают его оперы или музыку к балету. Под звуки танца маленьких лебедей я спросил у администратора:
- Семёныч, расскажи-ка мне про Гогу. Не понял я, чей он брат?
- Гога - медбрат, с Темуром Рашидовичем работает, а доктор сей - из дагестанцев.
- Буйнович их принял?
- Буйнович персоналом не занимается. На него агенты работают.
- Странная парочка. Дагестанец и грузин.
Семёныч тяжко вздохнул и, вперив свой суровый взгляд в меня, сказал:
- Я Берлин не брал, но до Германии дошёл. Успокоили мы немцев. В моём родном городе они Дом офицеров и жилой район построили. А вы, товарищ капитан, с вашей Российской армией плохо воевали. Где ж это видано, чтоб победители строили дворцы побеждённым? Где ж ещё такое творится? Ходют твои кавказцы с пистолетами и в наших городах и посёлках людей гнобят. Они и до нас добрались. Я старый человек, недолго мне жить осталось. Сладить с ними не могу. Не позволяют нам, русским, оружием владеть. А эти суки, чуть что, стволом тыкают. За неделю более десятка человек посадили на наркоту. Бухгалтерша второй контейнер с продуктами повезла в Питер.
- Что за контейнер?
- Из тех, что Буйнович завёз.
- Что же вы Буйновичу не доложили?
- А что он может? Два раза я его видел. Пяток минут повертится - и сбегает. Дело он хорошее затеял. Большую выгоду, думаю, поимеет… Но эти гады, как приехали неделю назад, так и взяли нас под свою крышу. Возьмут они и Буйновича. Бухгалтерша Мамедовна у них главная.
- В каком они домике?
- У них свой дом на колёсах. На таких финны ездят. Мамедовна с мужем уехавши. Повезли контейнер трейлером. Трое остались. Два дагестанца, и Гога у них на побегушках.
- Где тот дом стоит?
- За зданием столовой, рядом с контейнерами.
* * *
Не буду излагать те мысли, что пришли мне в голову. Да и мыслей-то особо оригинальных не было. Лихорадка, одолевавшая меня накануне, уступила место привычным ощущениям, что возникали в Чечне. Задача поставлена - и её надо выполнить.
Открыл дверь большой машины и услышал: "Сам явился! Захади, начальник. Разговор будет". Немытый и небритый кавказец сидел за столом и занимался чисткой калаша. Рядом с разобранными деталями автомата чернела Берета. На лежаке, спиной к стенке, спал ещё один даг. Громкий возглас его разбудил, и он мигом восстал ото сна. Судя по более приличной внешности, то был сам доктор Темур Рашидович. Из дверного проёма, соединявшего два помещения, шагнул Гога и встал за спиной небритого. "Разговоры" вести с ними не имел намерения. ТТ взвёл заранее. Трижды выстрелил, но потребовались ещё два контрольных выстрела. Обшмонал их дом на колёсах. Собрал калаш и побросал в сумку всё оружие и деньги, что нашёл. У небритого вытащил ключи из кармана. Закрыл дверь на ключ и попрощался: "До вечера, братки! Устрою вам погребальный костёр".
* * *
В тот же день возместил Семёнычу сумму, отобранную у него кавказцами. Его аж пробило на слезу.
По моей команде он нашёл помощников, и они собрали всех наркоманов у здания администрации. В основном, мужиков. Слабее они, всё-таки, чем бабы. Не помогла им даже твёрдо обещанная перспектива уехать в загранкомандировку. Не обошлось без слёз и рыданий. Рыдали новоиспечённые жёны. Из гаража лагеря подогнали старенький ПАЗ; загрузили всех, включая рыдающих жён. Смотреть надо было за мужьями! Впрочем все успокоились, получив от меня денежное возмещение, вполне достаточное как на дорогу, так и первые дни. Если, конечно, не потратят деньги на наркоту. Семёныч выписал путевку до Питера и выделил двух сопровождающих в помощь водителю. Обошлось без эксцессов. Сопровождающие довезли группу до питерских вокзалов и вернулись уже за полночь.
* * *
Семёныч улыбался.
- Чему радуешься? Слепой наш Буйнович. Не всё продумал. Здесь ведь мёртвая зона?! Связи нет. И я, олух, не спросил. А надо бы позвонить да сообщить ему. Придётся ждать его следующего визита.
- Дал он мне мудреный аппарат для срочных сообщений. Да стар я для таких игрушек как компьютеры и прочая хрень. Эх, старость - не радость, - Семёныч начал кряхтеть, хвататься за поясницу, открывая шкаф и нагибаясь к нижнему ящику.
Так-то он покряхтел и вытащил из шкафа припрятанную игрушку, чем-то напоминавшую iPad. Вот ещё один англицизм! Болезненно воспринимаю новые заимствования в русском языке. Но грешен, и как переводчик то и дело вынужден их использовать. Над экраном, рядом с площадкой синего цвета, был наклеен - по терминологии конторских крыс, именуемых ныне креаклами, - стикер с надписью: "кнопка вызова". Ясно, что для бестолкового дедуси. Да’с, а если глубже копнуть, так мы все - бестолочь. Вчистую проиграли пиндосам и иже с ними. На всех полях. А потому вынуждены заимствовать.
Дедуся, перебив мои тривиальные мысли, заявил:
- Через неделю после нашей первой встречи позвонил ему. Ответила его секретарша. Выложил я жалобу на Мамедовну и её дружков. Так секретарша мне ответила: "Справляйтесь сами". И усё, как говорят хохлы. Всем олигархам простые люди до лампочки.
- Ты о каком-то сейфе Мамедовны говорил?
- Да вон он, рядом с моим. В моём - картотека на всех, кто приехал, книга актов регистрации гражданского состояния, печать да штампы. Книгу мне Буйнович вручил. Сказал, что всё законно, и чтоб оформлял всё по закону. Это дело для меня не хитрое. А что в сейфе Мамедовны, не знаю, но догадываюсь. Что-то там она от дружков прячет.
- У тебя опытный слесарь есть?
- Есть среди наших. Я ж с людьми толкую. И инструменты есть. Только ты сначала с Мамедовной побеседуй. Может, она тебе ключи подарит.
- Ты бы, Семёныч, вещи своими именами называл. Ладно, побеседуем. Доставай свою картотеку. Составим перечень убывших.
Достал он картотеку. За пять минут составили перечень специалистов, которым, по словам Буйновича, должны найти замену.
- Видно, у Буйновича большая ферма за границей. Вместо того, чтобы наше хозяйство поднимать, чёрт знает где деньги вкладывает.
- Это ты точно сказал, Семёныч.
- Что олигархи, что чиновники, одним мазаны, и несёт от этого одного на всю Россию-матушку.
Нажал я на площадку вызова, и на экране возникла красавица. Губа не дура у Буйновича. Представился. Доложил о ликвидации банды наркодилеров, выдворении наркоманов, краже двух контейнеров, совершённой бухгалтершей, а также зачитал перечень специалистов, необходимых для замены убывшим. Секретарша, конечно, втянута в игры Буйновича. Она мне коротко ответила: "Спасибо за сообщение, князь. Примем меры".
- Эвона как! - прокомментировал Семёныч. - В князья тебя произвели.
- Не обращай внимания. Глупую игру ведёт Буйнович, а секретарша ему подыгрывает.
* * *
От скуки и безделья начал вести записи в новом дневнике и сбрасывать их на флешку. Из рюкзака вытащил родную, наполовину заполненную текстами переводов. Урча как кот, нашедший в чужом доме блюдце со сметаной, включил ноутбук, сунул в разъём флешку. "Рвём с прошлым", - произнёс я эту золотую фразу - и, удалив с флешки старые тексты, заявил: - "Ну вот, ты теперь девственно чиста и непорочна, что никак нельзя сказать о твоём хозяине".
Во всех грехах нам следует винить только себя. Стал я припоминать не столь уж давние события, да и нащёлкал пару страничек воспоминаний о том, как я провёл лето. Пощёлкав по клавиатуре, сбросил текст на флешку.
Меня опять залихорадило. Нашёл причину: веяло холодком от окна, щели которого не удосужились заклеить бумагой, а я, по привычке, сидел в одной рубашке, будто у себя дома. Натянув свитер, сказал себе: "Ну почему, Окаянный, ты никогда не заботишься о себе?"
Неясное томление, отсутствие привычных развлечений в виртуальном мире побудило меня попробовать выйти в Интернет, хоть и говорено мне было: "Не соваться!" Ишь, как оно? Нашёлся выход! Без пароля! И где же здесь Wi-Fi? Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Достал игрушку, подаренную Семёнычу. В карман положил её, "как говорится, машинально". Светилась и подмигивала мне та игрушка. Ладно, Мутант, сам понимаю и не буду светиться под своими никами и не буду никому из знакомых звонить. Но заплыв совершу и узнаю, что где творится. Скучно без новостей!
* * *
Герой Станислава Лема умер, потому что забыл дышать. Не помню ни имени героя, ни названия рассказа: в детстве читал его книжку. Я тоже чуть не умер от остановки сердца, когда увидел Анюту.
- Что же вы, Святослав Олегович? Марфа сказала, что не видела вас в столовой? Или вы святым духом питаетесь?
Она опять принесла термос с чаем и какую-то снедь.
- Бывают такие дни, Анюта, когда забываю о том, что надо есть. Глядя на вас, забываю о том, что надо дышать.
Она густо покраснела и, поставив на стол принесённые пластиковые контейнеры, поправила завиток волос. Анюта и на этот раз пришла в спортивном костюме. Никакого жеманства! Кто же в спортивном лагере носит вечерние платья?! Это я вчера, можно сказать, выпендрился. Сам себя вогнал в краску, вспомнив о фривольном шарфике, что повязал на шею вместо галстука. И чего это на меня нашло?
- Вас с утра до вечера гоняет тренер на стадионе?
- По утрам. Иногда, до обеда, Ильич устраивает нам кросс. А так весь день, кто смотрит сериалы, а кто ищет уголок, где можно почитать. У нас не только видеокассеты, но и библиотечка неплохая. Телевизор постоянно включают на полную громкость, и от него уши вянут уже на пятой минуте.
- Приходите ко мне с завтрашнего дня и читайте. Здесь никто вам не помешает. Отдаю эту гостиную в ваше распоряжение.
- Боюсь помешать вашей работе.
- Если пожелаете застать меня на работе, то заходите к Семёнычу. Там я с ним обычно в шахматы играю.
- Да что вы говорите? Семёныч нам признался, что играет только в карты или домино.
- Буду учить его. В старости полезно что-то новое познавать. Спасу его от деменции.
- У вас грандиозные планы. Вынуждена бежать, обещала помочь подруге.
Я вызвался проводить. Во всём нашем глупом диалоге не слова, а эмоции имели особое значение, и мнится, что мы начали понимать друг друга. Или это только кажется мне? Я проводил и в первый раз поцеловал её. По-рыцарски, лишь запястье её милой ручки.
* * *
В самом деле, день провёл как рыцарь. Утром сокрушил врагов, вставших на пути, а ближе к вечеру имел счастье лицезреть принцессу моей грёзы.
Вот только поздний вечер озадачил меня.
Собрался я отогнать дом на колёсах. И не нашёл его. Кто-то угнал машину? Вряд ли. Такой угон сразу бы стал нам известен.
Рядом с опустевшим местом стоял контейнер. Такой же странный, как и прочие, что поодаль. Вроде бы, похож на двадцатифутовый, но повыше.
Ну, что же, Мутант, и на том спасибо!
* * *
Не дышалось мне ни в Петербурге, хотя и жил на самом распрекрасном Крестовском острове, ни здесь, в мёртвой лагерной зоне. Давно подозревал у себя аллергию на запахи. К врачам бы обратиться, но один сведущий человек просветил меня по этому поводу. Сказал, что лечат эмпирическим путем, не зная причин возникновения этой заразы, от которой и сыпь и прочие побочные явления. В Дагестане легко дышалось! Райский уголок. Если бы местным на мозги не капали ваххабиты, да не было бы коррупции, да… Ай, боюсь, не по душе кое-кому весь длинный перечень моих пожеланий, так что ограничусь двумя пунктами.
Утром вновь открыл окно - и на меня пахнуло дымом от котельной. Ветерок переменился. Вчера, помнится, жаловалась Анюта на холод в казарме. Не греют батареи отопления. По её словам, там отличные печи, сложенные солдатиками ещё в хрущёвские времена. Даже год обозначен на одном кирпиче: 1962. И, как водится, много нецензурных и дембельских фраз. Я от холода в той казарме не дрожал, поскольку жил в ней в летнее время. Были времена, прошли былинные! А ныне надо собрать инструкторов и дать им наказ: горожан на распилку дров, сельчан - на прочистку дымоходов. Чтоб житьё здесь им раем не казалось! Рай, по словам нашего параноика, ждёт нас в местах весьма отдалённых. Все варианты перебрал, ни один не выбрал. Не подходят ни Магаданская область, ни Скалистые горы, ни Урал… Задал Мутант мне загадку.
Начальник решил - колонисты принялись за дело. Кто рьяно, кто с ленцой. Ленивцев-то издалека видно. Взял их, как говорится, на карандаш. Стимул есть: Мутант обещал платить золотом и только золотом. (Откуда только то золото на Урале? Его пресловутая Жива, возможно, Хозяйка не медной, а золотой горы.) Ленивцам чётко говорил: я решаю, кто достоин золотых рублей и медалей, а кто последует вслед за наркоманами. Что удивительно, ленивцы перерождались на глазах. Две-три фразы начальника - и они уже не ленивцы, а конкуренты и, возможно, будущие стахановцы.