Развалившийся на ее диване детектив-сержант Майкл Селуччи искоса посмотрел на нее снизу вверх и отставил в сторону полупустой пакет с чипсами.
- Трудная ночь? - проворчал он.
Позевывая, женщина стянула с плеч куртку и бросила ее на спинку кресла.
- Не особенно. А что, заметно?
- Эти мешки у тебя под глазами больше смахивают на багажные сумки. - Он спустил ноги на пол и потянулся. - В тридцать два уже не удается приходить в норму так же быстро, как в тридцать один. Тебе следует больше времени уделять сну.
- Я как раз и собиралась этим заняться - уделить время сну. - Вики пересекла комнату и пальцем ткнула в панель управления телевизора. - Дотого как пришла домой и обнаружила тебя в своей гостиной. Кстати, ты не ответил на мой вопрос.
- Какой вопрос? - Улыбался Селуччи, надо признать, просто обворожительно, но после восьми лет, что они служили вместе в полиции, учитывая также, что последние четыре из них они состояли в интимной связи... "Теперь - это лишь аккуратная этикетка, объявляющая об усложнившейся ситуации". Женщину поразило, что она оказалась настолько невосприимчивой к этой недвусмысленной классической ситуации.
- Я слишком устала для подобного дерьма, Селуччи. Не доставай меня сейчас.
- Ладно. Я зашел только для того, чтобы узнать, помнишь ли ты что-нибудь о Ховарде Болланде.
Она пожала плечами.
- Гангстер мелкого пошиба, вечно рассчитывающий на приличный куш, но отказывающийся от такой возможности, если при этом необходимо подставить свою задницу. Я думала, он давно смылся из города.
Селуччи развел руками.
- Он вернулся, если можно так выразиться. Пара ребятишек нашли его тело сегодня вечером за книжным магазином на Квин-стрит.
- И ты пришел ко мне, чтобы выяснить, помню ли я что-нибудь, что бы помогло вам найти убийцу?
- В точку попала.
- Майк, я прослужила в отделе по борьбе с мошенничеством всего три месяца, после чего меня перевели в убойный отдел, и с тех пор прошло, вынуждена отметить, довольно много времени.
- Стало быть, ты ничего не помнишь?
- Этого я не говорила...
- Ах! - Односложное восклицание содержало непропорционально большую долю сарказма. - Ты устала и предпочитаешь болтаться без дела со своим другом - этим бессмертным недомерком, вместо того чтобы помочь поймать подонка, перерезавшего глотку безобидному старому мошеннику. Я понимаю.
Вики моргнула.
- Черт побери, о чем ты толкуешь?
- А то ты не поняла! Ты развлекалась где-то вместе с чертовым ублюдком Генри Фицроем, строящим из себя того трансильванского подонка, который считается прототипом графа Дракулы!
Брови женщины сдвинулись, что тут же заставило ее очки съехать на нос.
- Не могу в это поверить. Ты ревнуешь!
Они стояли грудью друг к другу и были бы еще и нос к носу, если бы не различие в росте. Хотя в Вики было пять футов десять, Селуччи все же был выше ее на целых шесть дюймов.
- ДА! РЕВНУЮ!
За прошедшие годы она достаточно изучила своего друга, чтобы представить сущность того, что за этими словами последует. Ссора едва начала набирать обороты, когда в паузу между их пронзительными выкриками вклинился вежливый голос, произнесший:
- Извините?
Поток нелепых обвинений замер на высокой ноте, и они обернулись к сморщенному озабоченному лицу мистера Чина. Одной рукой он прижимал к груди расшитый темно-красный халат, а другую воздел вверх, взывая к вниманию. Осознав, что добился наконец результата, он удовлетворенно улыбнулся.
- А теперь посмотрим, что можно предпринять в создавшейся и совершенно не устраивающей меня ситуации. - Увидев озадаченное выражение на их лицах, мистер Чин вздохнул. - Позвольте мне выразить свою мысль попроще. Сейчас четыре двадцать две утра. Будьте так любезны заткнуться. - Он подождал пару мгновений, любезно кивнул на прощание и вышел из квартиры, аккуратно затворив за собой входную дверь.
Вики ощутила, что у нее горят уши. Она резко повернулась, услышав, что Селуччи издал нечто среднее между чиханьем и сдавленным мяуканьем.
- Над чем ты смеешься?
Тот покачал головой и развел руками, словно не находя подходящих слов.
- Не обращай внимания.
Она, протянув руку, убрала с его лица непокорный темно-каштановый завиток, и ее губы изогнулись в виноватой улыбке.
- Догадываюсь, насколько смешно это выглядело со стороны.
Майк кивнул, волнистая прядь снова упала ему на глаза.
- Похоже на то, что ты никак не можешь вспомнить, съела ли последний кусок пирожка.
- Или выпила ли последний глоток кофе...
Они обменялись улыбками, и Вики с наслаждением упала в свое любимое кожаное кресло, занимавшее большую часть маленькой гостиной.
- Ладно, что именно тебе понадобилось узнать о покойном мистере Болланде?
* * *
Вики отодвинулась от теплой спины Селуччи и задумалась, почему ей не удается заснуть. Быть может, следовало сказать ему, чтобы он отправлялся к себе домой, но ей показалось в высшей степени бессмысленным заставлять его проделать весь путь к его дому в Даунсвью, если всего через каких-то шесть часов он должен быть снова в центре города, в управлении. Если не раньше. Может быть. Она не могла разглядеть стрелки часов, пока не встанет, не включит свет и не найдет очки, но похоже, уже светало.
Рассвет.
В центре города, в двух десятках кварталах ходьбы от ее квартиры в Чайнатауне, Генри Фицрой лежит в своей комнате, превращенной им в неприступную для света крепость, и дожидается наступления дня; ждет восхода солнца, которое - если не прекратит его существование навеки - повергнет в тяжелый сон, и верит, что заходящее солнце вновь вернет его к жизни.
Однажды Вики вынуждена была провести весь день в спальне Генри, потому что боялась выйти - открытая дверь могла ненароком впустить в спальню солнечный свет.
Она до сих пор не могла избавиться от впечатления, что это было точь-в-точь бодрствование около постели покойника Но только еще хуже, потому что Генри таковым не являлся. Ей не хотелось бы еще хотя бы раз пройти через подобное испытание.
Вики выбежала от него, как только темнота позволила ей выбраться из квартиры. Досего дня она не была уверена, сбежала ли оттуда из-за странности природы вампира, или испугавшись груза доверия, который он возложил на нее, позволив ей находиться рядом, в то время как сам был совершенно беспомощен.
Она не оставляла его надолго.
Несмотря на то что они были вместе только ночью (хотя, как было в тот раз, и не ночью вовсе), Генри Фицрой стал неотъемлемой частью всей ее жизни. Хотя его физическая привлекательность до сих пор заставляла сжиматься ее сердце, и дыхание у нее перехватываю даже теперь, после года близкого с ним общения, женщину более всего беспокоила, почти пугала мысль о том, насколько глубоко он вторгся в ее жизнь.
Генри Фицрой, вампир, незаконнорожденный сын Генриха VIII, был тайной. Даже если бы она посвятила всю свою жизнь ее разгадке, ей никогда бы не удалось узнать о нем всего. И, помоги ей Бог, Вики не могла сопротивляться этой тайне.
А теперь еще и Майк; она перекатилась на бок и обвилась вокруг его тела. Селуччи, согласно китайской религиозной психологии, был женским началом - инь - ее мужского начала - ян. Женщина нахмурилась. А может быть, все наоборот. С ним можно было шутить, у них были общие интересы, общее прошлое. Он соответствовал ее жизни, как кусочек головоломки-паззла, сцепляясь с ней и завершая ее в целом. И теперь, когда Вики думала об этом, она пугалась и этого тоже.
Она была самостоятельной личностью и без него.
Разве не так?
"Боже, Боже милосердный, когда же это моя жизнь стала напоминать музыку в стиле кантри и вестерн одновременно?"
В этот момент Селуччи - вероятно, разбуженный ее глубокими вздохами - зашевелился.
- Чуть не забыл, - пробормотал он. - Звонила твоя мать.
Позднее утреннее солнце заливало светом эркер в комнате Вики, когда она наконец села и потянулась к телефону. Пока Майк одевается, самое время ответить на звонок матери и на ее обычные вопросы. Одним из которых, без всякого сомнения, будет: "Почему Майкл Селуччи находится в твоей квартире в твое отсутствие?" А завершится все ее постоянным и неизменным: "Когда же ты наконец приедешь меня навестить?"
Женщина вздохнула, подкрепила свою решимость глотком кофе и взялась за телефонную трубку. Прежде чем она приподняла ее с рычага, телефон зазвонил. От неожиданности Вики с трудом удалось не поперхнуться кофе, но пришлось пропустить с полдюжины звонков, прежде чем удалось привести в порядок сбившееся дыхание.
- Частные расследования. У телефона Нельсон.
- Мисс Нельсон, с вами говорит миссис Симмонс. Я уже подумала, что вас нет дома.
- Простите. - Она взяла кухонное полотенце и принялась вытирать лужу на столе. - Чем могу быть полезна?
- Я получила фотографии. Моего мужа.
Вики взглянула на часы. В Торонто почти полдень, стало быть, в Виннипеге около одиннадцати. "Кто бы мог подумать. Рекламе, оказывается, иногда можно доверять. Я наткнулась на курьера, который соблюдает сроки вручения корреспонденции".
- Это несомненно мой муж, мисс Нельсон. Это определенно он. - В голосе миссис Симмонс слышались слезы.
- Тогда я сегодня же предъявлю материалы полиции. Они возьмут его и еще до вечера свяжутся с вами.
- Да, но ведь уик-энд...
- Полиция работает и в конце недели, миссис Симмонс. Не беспокойтесь. И я лично вам гарантирую, что ему не удастся сбежать.
- Вы действительно уверены?
- Абсолютно.
- Мне только хотелось спросить его, почему он так ужасно поступил с нами...
Боль, звучавшая в голосе другой женщины, заставила пальцы Вики, державшие трубку, напрячься так, что побелели костяшки. Сдерживать свой гнев ей удавалось только до конца разговора.
- Чтоб тебя черти разодрали, подонок, поганый сукин сын!
Блокнот, который она швырнула в стену, ударился о нее с такой силой, что переплет развалился, и отдельные листки бумаги разлетелись по полу, словно стайка потревоженных птиц.
- Кто-нибудь из тех, кого я знаю? - поинтересовался Селуччи. Он с трудом уклонился от столкновения с блокнотом и полагал, что должен благодарить судьбу за то, что не опрокинул на себя кружку с горячим кофе.
- Нет. - Вики порывисто встала с табурета, оттолкнув его с такой яростью, что тот отлетел и перевернулся.
- Что-то связанное с поиском пропавших? - Догадаться было нетрудно; он знал суть этой истории и слышал, как его подруга в разговоре по телефону произносила фамилию Симмонс. Кроме того, он знал Вики, и если к ней можно было применить любые эпитеты, назвать ее простодушной было нельзя, хотя ее реакции всегда стремились к абсолютной прямоте.
- Мерзкий засранец! - взорвалась Вики; ее очки немедленно съехали на кончик носа, так что ей пришлось резко вскинуть голову, чтобы водрузить их на место. - Ему плевать на страдания, которым он подверг свою семью. Если бы ты слышал ее, Майк! Он разрушил буквально все, во что эта несчастная женщина верила. По крайней мере, когда она думала, что он умер, у нее оставались воспоминания, но и они теперь разлетелись ко всем чертям. Он просто раздавил ее, ты представляешь, она даже обозлиться на него как следует не в состоянии.
- И потому ты решила обозлиться на него вместо нее.
- А почему бы и нет?
Он пожал плечами.
- Почему бы и нет, в самом деле. - Близко, и отнюдь не понаслышке знакомый с характером Вики, Майк Селуччи думал, что видит в этой вспышке гнева нечто большее, чем женскую обиду. Бог знает, она достаточно повидала горя за годы службы в полиции и никогда - ну, разве что изредка - не выказывала свои чувства с такой непосредственностью. - Твоя мать, она пришла в такую же ярость, когда вас бросил отец?
Вики резко остановилась и внимательно взглянула на него.
- Какое, черт возьми, это имеет отношение к тому, о чем я говорила?
- Твой отец бросил твою мать. И тебя.
- Мой отец, по крайней мере, сохранил остатки достоинства и не скрывал своих намерений.
- А твоя мать в результате этого вынуждена была содержать вас обеих. Возможно, у нее просто не хватало времени, чтобы как следует рассердиться.
Глаза женщины зловеще сузились.
- О чем, дьявол тебя побери, ты толкуешь?
Селуччи прекрасно видел приближающуюся грозу, но не мог упустить такую возможность. Уже долгое время все предвещало разговор на подобную тему, а ее гнев по поводу миссис. Симмонс оставил его подругу столь беззащитной эмоционально, что он понимал, что лучшего шанса ему никогда не представится. "Какого черта? Если так должно случиться, то я, по крайней мере, не должен быть безоружен".
- Я говорю, нравится это тебе или нет, о тебе и обо мне.
- И несешь полную ерунду.
- Я говорю о том, что ты настолько боишься брать на себя конкретные обязательства, что едва ли согласишься признать, что нас связывает нечто большее, чем дружба. И я понимаю, в чем тут дело. Понимаю, что из-за того, что отец вас бросил, и из-за того, что произошло впоследствии с твоей матерью, ты считаешь, что тебе просто необходимо держать в жестких рамках наши взаимоотношения...
Вики раздраженно фыркнула.
- Неужели полицейское управление заставило тебя прослушать очередной семинар по психологической совместимости?
Он постарался сдержаться и не обращать внимания на ехидство подруги.
- ...Но все это произошло более двадцати лет тому назад, и, Вики, этому следует положить конец.
Ее губы презрительно скривились.
- Иначе что?
- Да ничего, собственно. Я не собираюсь ставить тебе какие-либо условия.
- Это ты о Генри, верно? Подумать только, ты и впрямь ревнуешь.
Бессмысленно было вынуждать ее посмотреть правде в глаза, если он сам этого избегал.
- Ты чертовски права. Я действительно ревную тебя к Генри. Не желаю делить тебя еще с кем-нибудь. И особенно с кем-то, кто... кто... - Майк так и не нашел слов, чтобы объяснить, что именно чувствует по поводу Генри Фицроя, и даже если бы смог, не его это дело. Усилием воли он отогнал эту мысль. - В конце концов, мы говорим не о Генри, а о нас с тобой.
- С нами не случилось ничего плохого. - Взгляд Вики упорно избегал мужчину, стоявшего напротив нее. - Почему бы нам не продолжить прежние отношения?
- Потому что они ведут в никуда!
Каждое отрывистое слово заставляло женщину содрогаться.
- Вики, я устал оттого, что считаюсь всего-навсего твоим приятелем. Ты должна осознать, что я...
- Заткнись! - Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Ну уж нет. - Он покачал головой. - На этот раз тебе придется выслушать.
- Это моя квартира. И я не обязана выслушивать всякий вздор.
- Придется, черт возьми. - Он встал прямо перед ней, раскачиваясь на пятках и тоже сжав руки в кулаки. Как ни хотелось ему схватить подругу за плечи и встряхнуть хорошенько, он не желал иметь дело с ее контратакой, которая, в чем он ничуть не сомневался, последовала бы неминуемо. Перебранка на тему "кто здесь больший шовинист?" в данной ситуации ничего не добавила бы.
- Такой разговор я завел не в первый раз, Вики, и, между прочим, не в последний, так что лучше бы тебе с этим смириться. Я люблю тебя. Я хочу жить с тобой. Почему тебе так трудно осознать это?
- А почему бы тебе просто не принять меня и нас, такой, какая я есть? Какими мы являемся на самом деле. - Слова она произносила с трудом, сквозь сжатые зубы.
Селуччи откинул со лба непослушную прядь и безуспешно попытался привести в норму дыхание.
- Последние пять проклятых лет я только тем и занимаюсь, что принимаю тебя и нас. Наступило время встретиться где-то посередине.
- Убирайся.
- Что?
- Убирайся вон из моей квартиры! НЕМЕДЛЕННО!
Дрожа от необходимости крепко держать себя в руках, Майк обошел подругу и схватил с крючка у двери пальто. Просовывая руки в рукава, он обернулся. Собственный гнев не позволил ему определить, что означает выражение ее лица.
- Только еще одна вещь, Вики. Я все же не твой чертов отец.
Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что ее оказалось достаточно, чтобы сотряслось все здание.
Буквально через мгновенье она опять распахнулась.
- И не забудь позвонить своей матери!
Кофейная кружка, ударившаяся о дверь, разлетелась на тысячи осколков.
- И что же ты сделала?
- Сделала что? - взорвалась Вики. Кратко передавая Генри суть разгоревшегося спора, она ухитрилась снова прийти почти в то же самое состояние. Не помогло даже то, что женщина знала, что ей следовало бы помалкивать, но, когда Фицрой спросил, что ее беспокоит, она, как оказалось, не смогла удержаться и пересказала приведшую ее в такое бешенство перепалку со всеми подробностями.
- Ты позвонила матери?
- Нет, не позвонила. - Она повернулась лицом к окну, поправила очки и упрямо уставилась в темноту. - У меня, знаешь ли, было не совсем подходящее настроение, чтобы разговаривать с ней. Вместо этого я отправилась в отдел розыска пропавших и поместила на доску объявлений информацию о мистере Симмонсе, скрывающемся под именем О'Коннор.
- И от этого сразу почувствовала себя лучше?
- Нет. Для этого мне надо было, пожалуй, воспользоваться настоящими гвоздями.
Остроумное замечание, высказанное с обезоруживающей искренностью. Даже через всю комнату вампир ощущал исходившие от нее пульсирующие волны гнева. Теперь он жалел о том, что задал Вики этот вопрос, не проигнорировал ее настроение, и ему пришлось принять участие в подробном анализе отношений детектива-сержанта Майкла Селуччи и его подруги, а также ее неспособности связать себя определенными обязательствами. Но теперь Генри не мог оставить все как есть. Вики еще долго будет перебирать в памяти все, что сказал Селуччи. По-видимому, она мало думала о чем-либо другом после того, как тот захлопнул дверь ее квартиры, и теперь, когда ее ткнули носом в проблему, пришло время разобраться в ней. Вики подошла к такой точке, когда необходимо было сделать выбор.
Он не хотел потерять ее. Если это означало лишиться этой женщины не только днем, но и ночью, - его любовь давала ему права на нее наравне с Селуччи.
"Ты сам повысил ставки, смертный, - молча заявил он своему сопернику. - Помни об этом".
Вампир встал и пересек комнату, чтобы встать с ней рядом, на мгновение восхитившись биением сердца подруги, наслаждаясь ее теплом, ее запахом, ее жизнью.
- Он был прав, - наконец произнес он.
- В чем? - Слова она процедила сквозь сжатые зубы. Не было необходимости уточнять, о ком идет речь.
- Мы не можем, каждый из нас не может вести себя так же, как раньше.
- Почему бы и нет? - Последний согласный звук недвусмысленно заявлял о возможности взрыва.
- Потому что, как и Селуччи, я хотел бы играть главную роль в твоей жизни.
Женщина фыркнула.
- А как насчет того, чего хочу я?
Фицрой видел, как напряглось лицо его подруги, так что вынужден был тщательно подбирать слова.
- Я думаю, что именно это нам и предстоит выяснить.
- И что будет, если я приду к выводу, что предпочитаю все-таки его?
Он не смог удержаться и спросил - и голос вампира приобрел горькую насмешливую окраску: